скачать книгу бесплатно
– Темно уже, – попыталась оправдаться Арлетта, – я не разглядела.
– Почему темно? Полгорода могло видеть, как ты там болтаешься. Прямо как белый флаг, – сварливо высказался незнакомец и вдруг запнулся: – Так говоришь, темно? О, вот оно что.
Взял за подбородок, повернул голову туда-сюда. Но слепой не назвал. Удивляться, махать руками перед носом, крутить разные фигуры из пальцев не стал.
– Всего пять ступенек вверх и целых десять вниз, – пробормотала вконец запутавшаяся Арлетта.
– Ну да, – согласился незнакомец, – с той стороны. А эта сторона как раз в Рваный овраг выходит. Кстати, что ты там делала?
– Где?
– На киче. В Кумполе.
Арлетта рванулась бежать, но её сейчас же сгребли в охапку.
– Тихо. Не брыкайся. Сроду медным лбам не служил и звонарём не был.
Ох, так он из «ночных братьев». Вон как по-аламански чешет. Не хуже Короля. Это называется домечталась. Такой, конечно, не выдаст, но и сам будет поопасней любого стражника. Сообразив это, канатная плясунья принялась потихоньку выворачиваться из крепких объятий. Лишь бы вывернуться да хоть на шаг отойти. А там уж она ему спляшет.
– А я тебя вспомнил, – задумчиво сообщил ночной брат, – ты бабочку на торгу представляешь. Так чё на киче делала?
– Облава на торгу была, а я с Королём сидела.
– Чё, прям с его величеством? – искренне изумился собеседник.
– Да нет. С Королём. Который на торгу работает. Щипач. Не слыхал разве?
Стараясь болтать как можно непринуждённей, Арлетта тихонько отвоёвывала свою свободу.
– Щипа-ач. Слыхал-слыхал, – с невыразимым презрением выплюнул незнакомец. Ну ясно, сам-то он не меньше, чем мокрушник. – Ты чё, маруха его?
– Вот ещё! – Арлетта преисполнилась чувства собственного достоинства. – Я шпильман. У нас этих глупостей не полагается.
– А чего тогда они докапывались? Почему сразу не отпустили?
– Так принцессу жареный петух клюнул.
– У нас на торгу и Принцесса есть? Не знал.
– Да нет, принцесса настоящая, – отмахнулась Арлетта и наскоро поведала историю про приют для бедных сироток. Ночной брат задаром точно не выдаст. А награда за неё не положена.
– Чума болотная! – кратко выразился собеседник. – Стало быть, ты сорвалась с кичи. Молодец. И чего теперь? До торга одна не дойдёшь. Да и стрёмно. Дело к ночи. Скоро и правда совсем темно будет.
– Дойду как-нибудь, – строптиво сказала Арлетта, – Фиделио меня найдёт. Он всегда меня находит.
– Фиделио это кто? Ещё один щипач?
– Собачка.
– Ага. Так и пойдёшь по ночному городу в одной рубашке? Между прочим, грязной и… хм… рваной. – Ночной брат вдруг отодвинул её, подержал на расстоянии вытянутых рук. – Нет, на тебе оно, конечно, фартово смотрится.
– Ой! Пусти! – не выдержала Арлетта и попробовала лягнуть незнакомца побольнее.
К несчастью, незнакомец оказался ловкий, все грязные приёмы знал, вырваться опять не позволил, так что настоящей драки не получилось.
– А ещё тебя хватиться могут. Ловить начнут, – как ни в чём не бывало заметил он, и Арлетту решительно подхватили на руки. Прижали довольно плотно. Прямо как в дурацких мечтах. Руки не высвободить, а ноги бестолково болтаются в воздухе.
– Буду кусаться, – свирепо предупредила Арлетта, хорошо понимавшая разницу между мечтами и настоящей жизнью. – Нос отгрызу!
– Не надо! – нагло посмеиваясь, взмолился ночной брат. – Я и так по твоей милости весь побитый-исцарапанный.
Арлетта стиснула зубы и попробовала заехать гаду локтем по горлу. Почти попала. Но это не помогло. Тащили её быстро и уверенно, держали безжалостно, не церемонясь.
Скрипнула дверь. Застонали расхлябанные половицы, до слёз резко запахло пряным и приторно сладким.
– Уф! – выдохнул ночной брат, роняя перепуганную Арлетту на мешок с чем-то мягким и шуршащим, как сено. Арлетта вдохнула поглубже, чтобы завопить. Уж лучше назад в тюрьму.
– Тихо! – прошептал ночной брат, ловко запечатав ей рот шершавой ладонью, – а то хуже будет.
Арлетта попыталась укусить ладонь, но снова ничего не вышло. Вместо крика получился жалкий писк. Голос совсем пропал, язык не ворочался, губы не слушались. Ни с того ни с сего накатила дурная слабость. Должно быть, ночной брат ловко надавил на какую-то жилу или косточку. Все, кто на улице живёт, знают: есть такие, нажмёшь – и всё, обморок. Делай потом, что хочешь.
– Ну вот, – хмыкнул ночной брат. – Так-то лучше. Не вздумай орать. Сиди тихо, а то, гадом буду, сам страже сдам.
– Пёсья кровь! – из последних сил прошептала Арлетта. – Только тронь! Только попробуй! Горло вырву! Глаза выцарапаю!
– Фи. Дама и такие слова. Ну, я пошёл. И так уже опаздываю.
– Куда?
– На королевский бал.
– Поклон Королю передай, – просипела Арлетта со всем ехидством, которое смогла наскрести, и услышала, как звякнул замок. Снова заперли. Ночной брат схватил и запер в неизвестном месте! Справит свою ночную работу и, ясное дело, вернётся. Арлетта собралась с силами и поползла на звук, переваливаясь через шершавые, плотно набитые мешки, ощупала окованную холодным металлом замочную скважину, подёргала закрытую дверь. Крепкая. Без ключа не откроешь. От злости стукнула по ней кулаком. Хоть бы гвоздь какой или шпильку! Надо поискать.
Попыталась пробраться вдоль стенки, найти окно, но всё вокруг было завалено, заставлено полотняными тюками и корявыми лубяными коробами. В лицо то и дело лезли пахучие травяные веники, должно быть подвешенные к потолку. Что же это за место? Торговый склад или просто кладовка? В конце концов, она споткнулась, снова упала на какой-то мешок и решила не вставать. Всё равно бесполезно. Силы поберечь надо. На мешке было мягко, в кладовке тепло и как-то очень спокойно. Даже мыши не шуршали. Травы, что ли, тут такие, сонные?
Глава 2
Из сна Арлетту вырвали, как рыбу из воды, грубо и резко схватив в охапку. Она взвизгнула, принялась пинаться, спросонья никак не могла попасть по крепкому телу напавшего, но это… Это же…
– Бенедикт!
– Заткнись! Seinstill!
Пахнуло ядрёным перегаром. Как обычно в глубоком похмелье, Бенедикт был зол и до крайности груб.
Впрочем, повод напиться у него был. Арлетте это даже польстило. Вон как из-за неё расстроился. Всю ночь небось пил. Ругаясь вполголоса на трёх языках, Бенедикт вытащил её наружу, в пронзительный утренний холод.
– Ключик отдайте, – пропищал откуда-то снизу детский голос, – а то господин аптекарь узнает, мне попадёт.
– На, – буркнул Бенедикт.
– А за молчание?
– Ещё чего.
– Вот щас как заору, – донеслось издали, видно, с безопасного расстояния.
– На, подавись, – Бенедикт швырнул в малолетнего вымогателя мелкой монеткой и быстро запихнул Арлетту в повозку. Внутри оказался Фиделио, который сейчас же кинулся лизаться.
– Прячься, – шёпотом рявкнул Бенедикт.
Эту команду Арлетта умела выполнять ещё в раннем детстве. В дороге бывает всякое. Иногда самое правильное для молодой девицы – спрятаться и не высовываться. Привычной рукой она толкнула среднюю доску. Та, скрипнув, качнулась, и Арлетта скатилась в открывшееся пространство. Доска стала на место. Сверху уселся Фиделио, приготовился охранять.
Случалось, Бенедикт баловался контрабандой. Частенько вместе с Арлеттой между полом и дном повозки путешествовали мотки кружев, штуки шёлка или кувшины с вином. Правда, теперь здесь хватало места только для Арлетты, да и то никак не удавалось устроиться поудобней. Повозку, катившую по разбитой мостовой, трясло сильно и часто. Бенедикт торопился к открытию городских ворот, чтоб побыстрее покинуть столицу. Ближайшими воротами оказались Южные. Пришлось ещё постоять, выждать положенное время. Бенедикт обнаружил знакомого стражника и долго плакался ему, печалился о потерянной дочери и довольно фальшиво выражал надежду, что у чужих людей ей будет лучше. Не забыл с похвалой отозваться о её высочестве. При этом прибавил несколько слов по-фряжски. Но стражники были здешние. Фряжского не знали и о значении выражения «кошон дела краун» даже не догадывались.
За полчаса ожидания Бенедикт так всем надоел, что в повозку заглядывать не стали. Просто выставили из города фигляра вместе с его конём и собакой. О том, что из тюрьмы кто-то сбежал, речи не было. Значит, до сих пор не хватились. Или без лишних хлопот решили заморить бестолковую плясунью в карцере.
За воротами булыжная мостовая сразу кончилась. Арлетта вздохнула с облегчением и чуть не прокусила себе язык. Начались такие ухабы, что пришлось призвать на помощь всё акробатическое искусство, лишь бы не покалечиться. Наконец, запахло водой. Колеса увязли в прибрежном иле. Бенедикт выскочил и принялся орать на Фердинанда, толкая повозку плечом. Захлюпали, заскрипели плоты, заменявшие разрушенный мост через Либаву, и повозка благополучно выкатилась на южную дорогу. Теперь её не трясло, а только плавно раскачивало, да под колёсами шелестел песок.
Арлетта спихнула Фиделио, с удовольствием вылезла из тесного ящика, нацепила дорожные юбку и кофту и живо забралась к Бенедикту на козлы.
Хорошо. Летним лесом пахнет. Распаренной землёй. Нагретой листвой. По лицу скользят прохладные тени и тёплые солнечные пятна. И работы сегодня точно не будет. Хорошо! Фердинанду тоже было хорошо. С удовольствием рысил по плотному песку. Ставил хвост щёткой, отмахивался от редких мух. А вот Бенедикту явно было плохо. Он сопел, кряхтел и изредка даже постанывал.
– Давай вожжи, – предложила Арлетта, – поспишь – авось полегчает.
– О, найн, не полегчать, – простонал похмельный Бенедикт, – три недели мочь ещё в этом проклятом Остерберг работать. До самой Купальской ярмарка. Какой успех! Какие сборы! Ты понимать, сколько дьенег мы теряли?
– Я не виновата, – обиделась Арлетта, – сидела дома, никого не трогала.
– Приваживать этих мизерабль…
– Я не приваживала. Они сами пришли. Ты ж велел с ними не ссориться.
– Я велел не ссориться, а ты флиртовать. Хьиханьки-хахьаньки.
– Бенедикт! Зачем я только сбежала! Может, в поломойках и правда лучше, чем тут с тобой.
– Гут. Гут. Сори. Сбежать и… и умньиц, – пошёл на попятный Бенедикт. – Кстати, а как ты сбежать?
– Между прутьев пролезла и из окошка выпрыгнула. Только там оказалось выше, чем я думала.
– Сильно расшиблась? Работать смочь?
– Совсем не расшиблась, – хмыкнула Арлетта. Всё-таки приятно, когда Бенедикт беспокоится. – Меня какой-то ночной брат спассировал.
– Почём знаешь, что ночной брат?
– Так он же понял, откуда я прыгала, но стражу звать не стал. И разговор у него такой. И вообще… Кхм. Мне ещё повезло, что ты меня нашёл раньше, чем он вернулся. Как тебе удалось?
– Мальшик от аптекаря встретить. В трактире разговорился. Сказать, что видел. А этот ночной брат, он чего от тебя желал?
– Тьфу!
– Хм. Молодой, красивый?
– Ох, Бенедикт, ну откуда ж я знаю. Здоровый как заозёрский лось. Сильный. Ловкий. Одним словом, ночной брат.
– Смотри, Арлетт, ой, смотри…
– Иди спать, Бенедикт, – разозлилась Арлетта, – А то тебя даже Фердинанд пугается.
Фердинанд очень любил, когда вожжи держала Арлетта. Она никогда зря его не дёргала. Могла бы и не держать. Он и так знал, что делать. Но всё-таки порядок быть должен. Вожжи у хозяйки, а конь, стало быть, везёт. И чего тут не везти. Дорога хорошая, ровная. Со встречной телегой он и сам разойдётся, не первый раз, рытвины глубокие, если попадутся – объедет, а доберётся до перекрёстка – встанет. Тут уж придётся Бенедикта будить, ничего не поделаешь.
Тем же ранним утром, в тот же рассветный час через Северные ворота город покинули пятеро пеших в простой одежде. Бесформенные крестьянские плащи, наброшенные для защиты от утренней сырости и прохлады, топорщились в самых неожиданных местах. В полупустых торбах что-то позванивало. Не отвлекаясь на долгие разговоры со стражей, они быстрым шагом, почти бегом двинулись вверх по Северной дороге. Впрочем, их бодрая пробежка продолжалась до первого поворота. Здесь дорога огибала крутой холм с там и сям торчащими валунами.
Убедившись, что их уже не видно с городской стены, путники шустро полезли вверх, оскальзываясь на осыпях и цепляясь за чахлую травку. Оказавшись на каменистой площадке на полпути к вершине холма, они дружно залегли и уставились на пустую дорогу. Дорога от городских ворот до симпатичной берёзовой рощицы просматривалась отлично. Ниже дороги крутой склон довольно быстро превращался в настоящий обрыв, под которым блестела широкая Либава. За рекой тонули в тумане Полибавские леса. Тёмные вершины дубов возносились над липами и белыми купами цветущих рябин.
Полежали. Отдышались. Выпутались из плащей. Собрали и разложили на камнях хорошо смазанные арбалеты. Из рощицы выползла крестьянская телега, медленно потянулась к городу.
– Не, всё-таки я не понял, – начал один из стрелков, сложения крепкого и лицом красный, как тёртый кирпич. – Засада? Здесь? Среди бела дня? Считай, на виду у стражников?
– Ну что ты скулишь. За риск особо заплачено. Понял?
– Не, Якоб, опять не понял. Значит, он едет. Я стреляю. Издали. Потому говорят, в ближнем бою он опасный. Значит, стреляю. Шагов с двухсот. Вон, когда он будет у того куста. Попадаю. Скажем, в левый глаз.
– Нельзя, пёсья кровь! – заметил его собеседник, похоже, рангом повыше. Из простых, но бородка шильцем, усы нафабрены, на корявом пальце дорогое кольцо.
– Ну, нельзя в левый, могу в правый. И всё. Зачем тут ещё эти лободыры?
Эти лободыры заворчали. Замечание им не понравилось.
– Ты, пёсья кровь, сам ушлёпок. Убивать нельзя.
– И чё? Почему нельзя?
– Потому. Нам не за это заплачено. – разумно растолковал Якоб. – Тут осторожно надо. Повторяю ещё раз. Для всех. Ни в коем случае не убивать. Когда он будет у того куста, стреляешь в коня. Он падает. С коня или вместе с конём, не важно. Второй раз, чтоб он уж точно никуда не делся, стреляешь в ногу.
– Коню?
– Нет! Ему! Может, он и сам, с коня упавши, её сломает, но на это мы полагаться не можем.
– Ага. И чё?
– Тут мы подбегаем. Якобы мы разбойники.
– А на самом деле мы кто?
– Молчи уж, придурок. Значит, подбегаем, бьём его слегка. Повторяю, слегка, до синяков, а не до смерти, грабим…
