скачать книгу бесплатно
– А как-то обойти?
– Только и остается, – грустно сказал Кинсли. – Но это не лучше.
– Почему?
– Обойти можно только с одной стороны – с южной. С западной и северной – море Славсев, а значит, там тоже заслон прозрачный. С восточной – Неведомый океан. Туда если только по воздуху можно попасть. И мне неизвестно, есть ли там заслон вдоль берега или нет. А с южной стороны можно и посуху, но придется пройти болотами Грольш. А до них – Заброшенные пещеры.
– И там нет заслона? – спросил я.
– Он там не нужен. Нормальный утронец тем путем не пойдет никогда. А если пойдет, вряд ли вернется.
Чувствуя, что начинаю переполняться значимостью, я спросил:
– То есть никто, кроме нас, туда идти не решается?
– Может, и так, дураков-то немного. – По взгляду Кинсли я понял, что он считает меня исключением. – Да и мало кто отважится у магов что-нибудь попросить. С ними, знаешь ли, шутки плохи – потому и стену поставили, что гостей не любят. Если магам что-то нужно, сами наведаются. Не постесняются.
– Может, и нам ведьму подождать? – охотно предложил я. – Как она полетит в наши края, мы ей ручкой помашем да расспросим обо всем.
– Пожалуйста, можешь ждать – мне все равно. Только я ни разу не слышал, чтобы кто-то смог рой пчел расспросами остановить.
– А Рахли точно не знает, как мне в свой мир вернуться?
– Не знает, – покачал головой Кинсли. – Я спрашивал.
– Тогда другого пути нет. Двинусь болотами да пещерой. Тебя не зову, понимаю…
– Я с тобой пойду. Без меня совсем пропадешь, – вздохнул Кинсли. – Такова уж доля оруженосца.
– Спасибо, дружище, – похлопал я его по плечу. – На том свете обязательно замолвлю за тебя словечко.
– Только сначала на этом свете кое-куда наведаться надо, – сказал Кинсли. – Пока не поздно…
Этим местом оказалась памятная расщелина. Под покровом межскальных теней мы добрались до тайника Кинсли. В нем была куча всякой всячины типа дешевых бус, медного чайника и старого ржавого щита, покрывавшего тайник. Щитом мы клад и раскапывали. Ни чайник, ни бусы Кинсли не заинтересовали, как и меня, но кое-что карлик велел обязательно взять с собой. Таковых вещей было шесть: охотничий нож с красным лезвием и резной рукояткой из черной кости, серебряная диадема, три дротика и перстень с зеленым камнем. Я подобные камни видел в магазинах, где продается все для медитаций. Не то чтобы был завсегдатаем, но пару раз покупал там ароматические палочки.
– Эти вещи – волшебные, – страстно прошептал Кинсли.
– А что они могут?
– Вот это – диадема императора! – Он указал на серебряный полукруг, больше похожий на женский ободок для волос.
– Так какие у нее свойства? – спросил я нетерпеливо. – И у перстня этого? Что они, дополнительную жизнь дают, снабжают опцией невидимости, уровень маны поднимают до запредельного?
– Чего? – строго посмотрел на меня спутник.
– Да, извини… – осекся я. – Слушай, Кинсли, у нас на Земле язык отличается от вашего, поэтому давай так договоримся – когда я начинаю говорить непонятно, скажи мне: «Слезай с коня!»
– С кого слезай?
– Ох… Тяжко-то как… – вздохнул я. – Ладно, не важно, кто такой конь. Просто запомни: «Слезай с коня». Хорошо?
– Наплевать, – кивнул Кинсли. – Слезай сколько влезет, только говори понятно.
– Отлично. Итак, какой толк от этих вещей?
– Это тебе другие расскажут, – хмуро ответил Кинсли. – Если захотят. Пчелиная ведьма, например.
– Угу, – поморщился я. – Если мы доберемся до нее. Так с чего же ты взял, что эти вещи волшебные?
– А ты будто сам не видишь?
Мы вышли из расщелины, небо было ясным, но никакого свечения над найденными предметами я не заметил.
– Ничего не вижу.
– Странный все-таки мир, из которого ты явился, – сказал Кинсли.
– Очень, – признался я. – По сравнению с этим – очень…
Мы шли перелеском. Вокруг было много грибов, но мне все незнакомые. Оказалось, Кинсли в местных грибах разбирался. Мы их собрали и пожарили. И вот в тот самый момент, когда решили закусить, – закусить решили нами. С дерева спустилось что-то желтоватое, почти такого же цвета, как листья. А тут у цвета листьев и травы, как я понял, никакой зависимости от времени года не было. И вот когда я вкусный гриб с дымком надкусил и блуждающий взгляд на ближайшие деревья направил, он уперся в эту самую тварь. Четыре конечности, все угловатые, как у паука. Тело похоже на крабье. Ни головы, ни шеи нет, а пасть прямо спереди туловища. Зубы кривые, глазки маленькие, злые, красноватые. И так оно быстро к нам почесало, что я едва успел вскочить. Прыгнул через костерок, схватил Кинсли под мышку и вместе с ним побежал. Кроме ножа с красным лезвием, у меня оружия не было, да и не особо я им пользоваться-то умел. Я могу заблокировать нож, отбить, даже руку противника выкрутить и самого ранить его же оружием, а вот нападать не обучен. Карате – это средство защиты от вооруженного воина с помощью голых рук и ног, а не искусство драться на мечах, ножах и саблях. И хотя на Окинаве крестьяне для самозащиты использовали порой всякий подручный инвентарь, карате в чистом виде – искусство безоружной защиты. И мой сэнсэй этой линии строго держался. Вот только как без топора отбиться от краба громадного с панцирем, как у черепахи, и скоростью, как у гончей, – сэнсэй объяснить не успел.
Тварей было несколько – они посыпались с деревьев, как яблоки в саду купидонов. Одна мне в штанину вцепилась – хорошо, что до ноги не добралась. Но не успел я порадоваться, как тут же другая тварь уже в ногу вгрызлась.
– Поставь меня! – заорал Кинсли.
Я так и сделал. Он сразу же воткнул в землю гайку с болтом, провернул, и мы вместе с двумя тварями – одна мне ногу грызла, другая штанину рвала – оказались под куполом Тайного Крова. Тут уже я обоих «крабов» ножом заколол. Смог пробить лезвием панцирь. Для остальных тварей мы стали невидимы и недосягаемы.
Штанина джинсов быстро кровью пропиталась, а о боли можно и не говорить. Я осел на землю, задрал брючину – да, зрелище не из приятных.
– Муракки, – сказал Кинсли, вытирая о тряпицу лезвие моего ножа, перепачканное черно-коричневой кровью тварей.
– Дай-ка, – сказал я и протянул руку. Пришлось обрезать штанины до уровня шорт – все равно одна в клочья разодрана, другая не только разодрана, но и кровью пропиталась. Зато теперь есть ткань, которой можно было перевязать пожеванную ногу.
«Вот теперь без антибиотиков мне точно кранты», – подумал я.
– Что же ты не предупредил о них? О мураками твоих, харуки их побери!
– А зачем?
– Ну ты даешь! Затем, чтоб мы готовы были. Или лес бы этот за сто верст обошли. Ты что, не знал, что они здесь водятся?
– Юноша, – Кинсли снова занялся возрастным унижением, – в нашем мире бестии везде, понимаешь?! Если хочешь, чтобы я предупредил, тогда предупреждаю! Здесь нет спокойных мест! Даже в Тайном Крове не всегда укроешься. И про муракки я знал, и еще много про кого знаю, о ком ты и слышать не захочешь. Но что же, теперь не жить?
– Ваш мир Угробией надо было назвать, а не Утронией, – сказал я, глядя на ногу. Кровь вроде бы перестала фонтанировать, но болело ужасно. – Жаль, я пожрать не успел. Слушай, а почему мы прямо под кровом костер не развели? Поели бы спокойно…
– Нельзя. Чары от огня спадают.
Спустя несколько минут Кинсли снял кров. Муракки исчезли. Карлик быстренько вернулся к костру, подобрал ветки с жареными грибами – лесные твари такого не потребляли, поэтому обед остался нетронутым – и снова вернулся. Установили кров, перекусили, раздумывая, что делать дальше.
Мне все это стало осточертевать. Ни дома нормального, ни холодильника, ни книг с фантастикой, ни тапочек любимых, в конце концов! При этом кто-то постоянно норовит тебя сожрать или иным способом прикончить.
«Зато тут есть Шайна, – подумал я. – Хотя… Уверен, для нее наше романтическое приключение под крылом грахмана ничего не значит. А для меня? Тоже непонятно».
Нога болела нещадно. С поддержкой Кинсли я добрел – постоянно оглядываясь – до ближайшего ручья, там промыл рану, снова перевязал. В чайник воды набрали, потом опять кровом накрылись – от греха.
– Я не доктор, конечно, – сказал я, – но, судя по укусам, если даже и заживет без воспаления, как от укуса грахмана зажило, придется мне отлежаться. – С этими словами я хотел нож за пояс заткнуть и с удивлением обнаружил, что цвет клинка поменялся – он стал темно-коричневым. Сначала я думал, что это просто кровь муракки впиталась, но, сколько ни мыл, красный цвет не вернулся.
Кинсли взял нож, удивленно хмыкнул и снова вернул мне.
– Я сразу понял, что этот нож необычный – колдовство почувствовал. Но никак не ожидал, что это Кровный Убийца. Не думал, что они еще остались. Редчайшая находка, скажу тебе. Вот так повезло!
– И в чем же его суперспособности? – спросил я.
– Завтра сам увидишь. Заклинание только запомни. – Он наклонился ко мне и прошептал, видимо чтобы нож не слышал. – Пуля – дура…
– Штык – молодец, что ли?
– Откуда ты знаешь? – удивленно воззрился Кинсли.
– Я это заклинание в первый раз еще в школе слышал, – сказал я. – Или в фильме каком-то…
* * *
Утром я смог идти. Да, нога еще побаливала, но опухоль спала – от зубов тварей остались несколько шрамов, но неглубоких. Воистину, тут воздух с пенициллином.
– Ну что, – с профессорской важностью спросил Кинсли, – опробуем твой нож?
– Давай, – пожал я плечами.
– Подкинь его и скажи заклинание! Помнишь?
Я подкинул и крикнул:
– Пуля – дура! – И почему-то голову руками закрыл, будто боялся, что нож в меня полетит.
Нож метнулся к кроне дерева, растущего неподалеку. С него упали две половины разрубленного муракки. На соседнем дереве еще одна тушка посчитала ветки, пока вниз летела. Вскоре еще один труп, падая, ободрал листву. Нож мой метался от дерева к дереву, как взбесившаяся петарда.
Когда мы насчитали двенадцать трупов, я решил его остановить.
– Крикни: «Штык – молодец!» – сказал Кинсли.
Я крикнул. Правду говорить легко и приятно, а если она еще и заклинание!..
Кровный Убийца мгновенно нырнул в ножны на моем поясе. Я достал и обтер его от коричнево-черной крови.
– Если этим ножом убить кого-то, – сказал Кинсли, – он напитается кровью жертвы и потом будет рубить в салат всех с такой кровью. Но только их! Так что не рань им кого не хотел, – он взглянул на меня строго, как папа на шкодливого мальчика, – да и сам не поранься!
– А пока я не убил врага – нож превращается в обычный тесак? Колбасу-то им можно порезать? Или потом он только этим и будет заниматься?
– Я не знаю, что такое колбаса, – сказал Кинсли, – но если бы ты чуть задумался, прежде чем спрашивать глупости, понял бы – нож все время окрашен чьей-то кровью! Может быть, когда его только выковали – был обычным, как ты сказал, тесаком. Но и как обычный нож можешь использовать – ты же брюки себе обрезал! Что ты…
– Сколько идти до пещер? – спросил я, торопясь перевести разговор, не дожидаясь от Кинсли нового справедливого эпитета в мой адрес.
– Дней пять еще. Если, конечно, будем идти, а не сидеть. – Он хмуро взглянул на мою перебинтованную ногу.
– Знаешь что? А не вредно было бы все-таки прикупить кое-что из оружия. Лук нормальный или топор какой-нибудь. Кровный Убийца, конечно, крут, но нужно еще что-нибудь. На тот случай, когда враг не будет в тесной близости.
– Спохватился, наконец, – проворчал Кинсли. – Будь ты в наручах и наколенниках, может, и укусов бы избежал. Придется сделать крюк к югу. Там у готов кузница имеется. Можно у них отовариться.
Двинулись. К вечеру были у цели – по дороге нас не пытались ни убить, ни съесть. Даже удивительно.
Когда мы дошли, здоровенный гот-кузнец уже печь остудил, фартук снял, уйти собирался. Но посетителям обрадовался. Оказалось, что с торца кузницы был небольшой магазинчик – прилавок, а за ним на стене оружие, обувь и даже одежда кое-какая.
По совету Кинсли я купил кольчугу из какого-то неведомого металла того же цвета, как вечернее небо над Утронией. Правда, почему-то она мне лишь до пупка доставала – эдакая кольчуга-топик. Широкий кожаный пояс купил – к нему крепилась пара футляров для разной мелочи, несколько ячеек, словно для патронов, а по бокам – ножны. Кинсли сказал, такой пояс очень удобен. И точно, по ячейкам я сразу дротики рассовал, в ножнах Кровному Убийце место нашлось. Надев пояс – широкий, как у какого-нибудь танцора испанского, – я понял, почему кольчуга короткая. Бренчал бы я иначе, как ящик рыболовный.
С оружием оказалось сложнее. Не умел я ни мечом размахивать, ни из лука стрелять, как недавно пришлось убедиться. Выстрел в гнездо, да и то со второй попытки, вряд ли можно в зачет поставить. Купил арбалет, дав себе слово, что потренируюсь. К нему болтов штук двадцать. Опять-таки ячейки пригодились.
– Меч возьми, – сказал Кинсли.
– Да я в жизни его в руках не держал, – сказал я.
– А что держал? – спросил тот.
– Ничего.
– Как же вы без оружия обходитесь? – брезгливо поморщился Кине ли.
– Да вот так как-то… – пожал я плечами.
Помимо рукопашного боя было у нас на тренировках карате несколько занятий с нунчаками. Получалось у меня неплохо. Шишек, конечно, наставил себе, но пару движений выучил неплохо – тренер меня хвалил. Тут, конечно, нунчак не было, да и быть не могло, но палка, к которой цепью крепился железный шар с шипами, чем-то их напоминала. Вспомнил, что такая штука кистенем называется. Я примерился к нему, покрутил в руке – остался доволен.
– Ты, я смотрю, не впервой такую штуку держишь, – не без удивления заметил Кинсли.
– Нет, впервые, – не стал я врать. – Но мне нравится.
– Щит возьми. – Кинсли мне не поверил. – Как будешь удары-то отбивать, без меча в руке? Кистенем особо не отмахнешься.
Щит я выбрал – не щит, а игрушку. Узкий, раза в четыре шире запястья, но зато и сидел он на левом предплечье, как влитой. Легкий, крепкий, серебристого цвета, с литьем в виде воинов, кромсающих местных тварей, – песня. Наверное, в каждом мужике к доброму оружию сидит любовь неизбывная – как бы глубоко она в подсознанье ни гнездилась. Как у бабы к платью красивому. Щит был легок и удобен – носи, не снимай. Кистень я заткнул во вторые ножны, предварительно обмотав цепь вокруг древка.
От шлема, наручей и наколенников отказывался, как Кинсли ни уговаривал. Не привычен я тяжести на себе таскать, да и в рукопашном бою это только мешало бы.
Кое-что еще по мелочи прикупили: два мотка крепкой бечевки, лепешек несколько и мяса вяленого. Взяли еще масла лампадного. Это я его лампадным прозвал, на самом-то деле шут его ведает, что за масло, но Кинсли сказал, для факелов и костра сгодится.
Глава 6
Болота
До болот дошли без приключений – сам удивился. То есть по небу порой пролетали какие-то ужасные крокодавлы, издающие визг, совсем не похожий на крик журавлиный, но мы их внимание не занимали, по счастью. Заночевали мы не доходя до болот пары сотен шагов. Кинсли сказал, что лучше тут переночевать.
