скачать книгу бесплатно
– Выпусти его – и он, может, никогда не вернется. – Джейн стряхнула с рук пыль от наполнителя и выпрямилась. – А может, так оно и лучше?
– Не знаю, о чем я думала, когда привезла его. Он просто прилип ко мне. Я, в общем-то, не собиралась заводить кота.
– Ты сказала, что Фросту нужен кот. Почему не тебе?
– Фрост только что развелся. Он не привык к одиночеству.
– А ты привыкла.
– Я много лет одна. И не думаю, что в ближайшем будущем это изменится. – Маура оглядела безупречно чистые столешницы, вылизанную раковину. – Если вдруг не случится чуда.
– Слушай, вот и назови его так – Чудо, – сказала Джейн, показывая на кота.
– Нет, так он зваться не будет.
Запикал таймер, и Маура открыла духовку, чтобы проверить содержимое кастрюльки.
– Пахнет хорошо.
– Баклажаны с пармезаном. При мысли о мясной еде сегодня меня выворачивает наизнанку. Хочешь есть? Тут нам двоим хватит.
– Я еду к маме на обед. Габриэль все еще в Вашингтоне, и маме невыносима мысль о том, что мы с Реджиной пребываем в одиночестве. – Джейн помолчала. – Может, присоединишься к нам для компании?
– Спасибо за приглашение, но мой обед уже готов.
– Не обязательно сегодня – в любое время, когда захочешь побыть в семье.
Маура внимательно посмотрела на нее:
– Собираешься меня удочерить?
Джейн отодвинула стул и села за кухонный стол.
– Мне кажется, нам нужно выяснить отношения. После дела Тедди Клока мы с тобой не разговаривали, и я знаю, несколько последних месяцев тебе приходилось нелегко. Я давно уже должна была пригласить тебя на обед.
– Я тоже должна была тебя пригласить. Мы обе были заняты, только и всего.
– Знаешь, Маура, меня сильно обеспокоило, когда ты сказала, что подумываешь уехать из Бостона.
– Почему?
– Ну, мы столько лет работаем вместе, как ты можешь вдруг взять да уехать? Мы с тобой на пару пережили такое, чего никто другой и представить себе не может. Ну вот вроде этого. – Джейн показала на компьютер Мауры, где на экране все еще оставалась фотография внутренностей. – Скажи мне, с кем еще я могу поговорить о кишках в мусорном бачке? Нормальные люди о таких вещах не разговаривают.
– Ты хочешь сказать, что я ненормальная?
– Ну, ты ведь не думаешь всерьез, что я нормальная? – рассмеялась Джейн. – Мы обе чокнутые извращенки. Это единственное объяснение тому, чем мы занимаемся. И почему из нас получилась такая хорошая команда.
Маура никак не могла предсказать это, когда познакомилась с Джейн.
До этого она слышала, как о Джейн отзывались полицейские-мужчины: «Сука. Стервоза. У нее месячные круглый год». Женщина, которая в тот день появилась на месте преступления, была грубой, сосредоточенной и безжалостной. А еще она была одним из лучших детективов, с какими Мауру сводила судьба.
– Ты как-то говорила, что тебя ничто не держит здесь, в Бостоне, – сказала Джейн. – Я просто напоминаю тебе, что это не так. У нас с тобой общая история.
– Верно, – фыркнула Маура. – История попадания в неприятности.
– И выхода из них вдвоем. Что ждет тебя в Сан-Франциско?
– Я получила приглашение от давнего коллеги – он там работает. Предлагает преподавать в Калифорнийском университете.
– А Джулиан? У мальчишки нет никого ближе тебя. Ты ему как мать. Если ты уедешь в Калифорнию, он будет считать, что ты его бросила.
– Я его теперь почти не вижу. Джулиану семнадцать, и он собирается поступать в колледж. Кто знает, что он надумает, а в Калифорнии есть неплохие колледжи. Не могу я зависеть от мальчишки, который только начинает жизнь.
– Работа в Сан-Франциско. Там платят больше? В этом дело?
– Но я не поэтому хочу принять их предложение.
– Просто хочешь убежать, да? Убраться, к чертям собачьим, подальше отсюда. – Джейн помолчала. – А он знает, что ты собираешься покинуть Бостон?
«Он». Маура резко отвернулась и заново наполнила стакан вином. Одно упоминание о Даниэле Брофи вызвало у нее желание выпить.
– Я несколько месяцев не разговаривала с Даниэлем.
– Но ты с ним видишься.
– Ну разумеется, ведь я не знаю, приезжая на место преступления, будет он там или нет. Утешать семью, молиться за жертву. Мы вращаемся в одном кругу, Джейн. В кругу мертвецов. – Маура сделала большой глоток вина. – Для меня будет облегчением, если я избавлюсь от этого.
– Значит, отъезд в Калифорнию на самом деле желание избежать Даниэля.
– И искушения, – тихо сказала Маура.
– Искушения вернуться к нему? – Джейн покачала головой. – Ты приняла решение. Держись его и двигайся вперед. Именно так я бы и поступила.
И именно это делало их столь непохожими друг на друга. Джейн действовала быстро и никогда не сомневалась в том, что ей нужно делать. Она не страдала бессонницей от желания поменять решение. А Маура не спала ночами, мучаясь от неопределенности, размышляла над разными вариантами, взвешивала последствия. Вот если бы жизнь была похожа на математическую формулу с одним-единственным ответом!
Джейн встала:
– Подумай о том, что я тебе сказала, ладно? Чтобы притереться к новому медэксперту, мне понадобится черт знает сколько сил и времени. Так что я рассчитываю, что ты останешься. – Она прикоснулась к руке Мауры и тихо добавила: – Я прошу тебя остаться. – Затем в типичной своей манере Джейн Риццоли резко развернулась и направилась к двери. – До завтра.
– Вскрытие утром, – напомнила Маура, провожая гостью к двери.
– Пожалуй, я не приду. Насмотрелась на личинок, спасибо.
– Там возможны неожиданности. Ты же не хочешь их пропустить?
– Единственной неожиданностью будет, если явится Фрост, – сказала Джейн, выходя за дверь.
Маура заперла дверь и вернулась в кухню, где уже остыл ее обед. Она поставила кастрюльку обратно в духовку. Кот снова запрыгнул на стол и распростерся на клавиатуре ноутбука, словно говоря: «Хватит сегодня работать». Маура схватила его и вновь опустила на пол. Кто-то должен командовать в этом доме. И уж конечно не кот. Она вывела компьютер из спящего состояния, и на нем снова появилось изображение, которое она рассматривала перед приходом Джейн. Фотография внутренностей, складчатая поверхность, контрасты которой подчеркивались тенями, образующимися в наклонном свете. Маура уже собиралась закрыть ноутбук, но тут ее взгляд задержался на печени. Она нахмурилась, увеличила изображение, уставилась на кривые и бороздки поверхности. Это была не игра света. И не искажение, вызванное опухлостью вследствие воздействия бактерий.
«У печени шесть долей».
Она потянулась к телефону.
5
Ботсвана
– Где он? – кричит Сильвия. – Где остальная его часть?
Они с Вивиан стоят под деревьями на расстоянии нескольких десятков ярдов. И смотрят на что-то на земле, скрытое от меня высокой травой. Я переступаю через проволоку, которой обнесен по периметру лагерь и на которой все еще висят колокольчики – те самые, что не зазвякали предупредительно в ночи. Не колокольчики подняли тревогу, а Сильвия, ее крики заставили всех нас выскочить из палаток в разной степени одетости. Мистер Мацунга все еще застегивает молнию на ширинке, вылезая через клапан палатки. Эллиот даже не потрудился надеть брюки, он выскочил в холодный рассвет в одних трусах-боксерах и сандалиях. Я успеваю схватить рубашку Ричарда и натянуть на ночнушку, после чего выхожу в траву в незашнурованных ботинках, и попавший в один из них камушек впивается мне в стопу. Я вижу окровавленный кусок одежды защитного цвета – он, словно змея, обвился вокруг куста. Еще несколько шагов – и я вижу новые оторванные куски одежды, комок чего-то похожего на черную шерсть. Еще пара шагов, и я наконец вижу, на что смотрят девушки. Теперь я понимаю, почему визжит Сильвия.
Вивиан отворачивается, и ее рвет в кусты.
Я оцепенела и не могу пошевелиться. Сильвия хнычет и учащенно дышит рядом со мной, а я разглядываю кости, разбросанные по примятой траве, и чувствую необычную отстраненность, словно нахожусь не в своем, а в чьем-то чужом теле. Может быть, теле какого-то ученого. Анатома, который смотрит на кости и чувствует потребность собрать их в одно целое и заявить: «Это правая малоберцовая кость, а это локтевая кость, а это кусок пятого пальца с правой ноги. Да, определенно с правой». Хотя, по правде говоря, я ничего не могу идентифицировать из того, что вижу, потому что осталось так мало и все оно разломано. Я могу быть уверена лишь в одном: тут есть ребро, потому что оно похоже на ребрышко в соусе, которое я ела. Только передо мной не свиное ребрышко – это обгрызенная и поколотая кость человека, и она принадлежала кому-то из моих знакомых, тех, с кем я говорила менее девяти часов назад.
– Господи боже, – стонет Эллиот. – Что случилось? Что за фигня такая?
Раздается трубный глас Джонни:
– Назад! Все назад!
Я поворачиваюсь и вижу, как Джонни протискивается в наш кружок. Теперь мы все здесь – Вивиан и Сильвия, Эллиот и Ричард, супруги Мацунага. Отсутствует только один, да и то не совсем, потому что вот его ребро, вот клок волос Кларенса. В воздухе запах смерти, запах страха и свежей плоти, запах Африки.
Джонни присаживается над костями и несколько мгновений молчит. Молчат все. Даже птицы умолкли, напуганные человеческим волнением, и я слышу лишь шелест травы на ветру и слабое журчание реки.
– Никто из вас не видел чего-нибудь прошлой ночью? Или не слышал? – спрашивает Джонни.
Он поднимает голову, и я отмечаю, что рубашка на нем не застегнута, лицо небрито. Он встретился со мной взглядом. В ответ я могу только отрицательно покачать головой.
– Никто? – Джонни оглядывает наши лица.
– Я спал без задних ног, – откликается Эллиот. – Я не слышал…
– Мы тоже ничего не слышали, – говорит Ричард, на свой обычный докучливый манер отвечая за нас обоих.
– Кто его нашел?
Вивиан еле слышно шепчет:
– Мы. Сильвия и я. Нам обеим понадобилось по делам. Уже светало, и мы решили, что выходить из палатки можно. К этому времени Кларенс обычно уже разводит костер и…
Она замолкает, вид у нее испуганный оттого, что она произнесла его имя. Кларенс.
Джонни поднимается на ноги. Я ближе других стою к нему и вижу его во всех подробностях, от растрепанных со сна волос до неровного шрама на животе – шрама, которого не видела прежде. Мы его больше не интересуем, потому что ничего не можем ему сообщить. Он изучает землю, разбросанные останки жертвы. Потом окидывает взглядом периметр лагеря, обнесенный проволокой.
– Колокольчики не звонили, – говорит он. – Я бы услышал звон. Кларенс услышал бы.
– Значит, зверь – кто бы он ни был – не заходил на территорию лагеря, – подхватывает Ричард.
Джонни игнорирует его. Он начинает идти по все расширяющемуся кругу, нетерпеливо отталкивая всех, кто попадается ему на пути. Здесь нет голой земли, всюду трава, и не видно никаких следов, по которым можно было бы понять, что произошло.
– Его дежурство началось в два часа, а я сразу отправился спать. Костер почти погас, значит туда ничего не подбрасывали уже несколько часов. Что заставило его отойти от костра? Почему он вышел за периметр? – Джонни оглядывается. – И где его ружье?
– Ружье вон там, – говорит мистер Мацунага и показывает на кольцо камней, окружающих погасший костер. – Я видел, оно лежит на земле.
– Он просто оставил его там? – удивленно произносит Ричард. – И пошел себе от костра в темноту без ружья? С какой стати Кларенс стал бы это делать?
– Он не стал бы этого делать, – тихо отвечает Джонни, и от его слов мороз подирает по коже.
Он снова начинает ходить кругами, вглядываясь в траву. Находит обрывки одежды, ботинок, но больше почти ничего. Он удаляется от лагеря в сторону реки. Внезапно опускается на колени, и я вижу только его макушку в светлых волосах. От его неподвижности нам всем не по себе. Ни у кого нет желания выяснять, что он там увидел. Мы и без того насмотрелись достаточно. Но его молчание обладает какой-то силой притяжения, и я иду к нему.
Он поднимает на меня взгляд:
– Гиены.
– Почему вы думаете, что это они?
Он показывает на сероватые комки на земле:
– Это характерный помет гиены. Видите в нем клочки волос какого-то животного, кусочки костей?
– Боже мой. Это ведь не его кости?
– Нет. Этому помету несколько дней. Но мы знаем, что гиены неподалеку. – Он показывает на оторванный кусок окровавленной ткани. – И они его нашли.
– Но я думала, что гиены падальщики.
– Я не могу утверждать, что они его убили. Но они его съели, вне всяких сомнений.
– От него почти ничего не осталось, – бормочу я, глядя на куски материи. – Он словно… исчез.
– После падальщиков не остается ничего – они ничего не упускают. Возможно, они утащили то, что осталось, в свое логово. Не могу понять, почему он умер, не издав ни звука. Почему я не слышал, как его убили.
Джонни сидит над серыми комками помета, но его глаза прочесывают окрестности, видят то, чего не могу увидеть я. Его неподвижность выводит меня из себя. Он не похож на других людей, с которыми я сталкивалась, он в такой гармонии со средой обитания, что кажется ее частью, он врос в эту землю корнями, как деревья и слегка колышущаяся трава. Он ничуть не похож на Ричарда, чье вечное недовольство жизнью заставляет его искать в Интернете квартиру получше, место для отдыха получше, может быть – и подружку получше. Ричард не знает, чего он хочет и кто он такой, в отличие от Джонни. Того Джонни, чье долгое молчание вызывает у меня стремление заполнить тишину каким-нибудь пустым замечанием, словно это моя обязанность – поддерживать разговор. Но неловкость ощущаю только я, Джонни – ни в малейшей мере.
Он тихо говорит:
– Мы должны собрать все, что удастся найти.
– Вы говорите о… Кларенсе?
– Это для его семьи. Они захотят его похоронить. Что-нибудь ощутимое, чтобы они могли его оплакать.
Я в ужасе смотрю на окровавленные клочья материи. Я не хочу к ним прикасаться. И уж конечно, я не хочу прикасаться к разбросанным там и тут кусочкам костей и волосам. Но я киваю и говорю:
– Я вам помогу. Можно взять брезентовый мешок из машины.
Он поднимается и смотрит на меня:
