скачать книгу бесплатно
– Выходной воскресенье и понедельник, – отрезал Литвинов, подавая мне чашку. – Сахар сама клади.
– Я пью без сахара.
– И я. У нас много общего.
– О да, – кивнула я. – Общего очень много. Скажи, а у твоих патронов кабинеты еще шикарнее?
– Это ты о ком?
– Пришляк, Свистунов… Или как его там?
– Свистунец. Они мои младшие партнеры. А если говорить точнее – заместители. Кабинет у них один на двоих. И он скромный, ничего лишнего. Обычный офис.
– А ты значит, конспирируешься, – хмыкнула я. – Чтобы никто не догадался, кто тут настоящий хозяин? И чтобы вопросов лишних не задавали?
– Да, – коротко кивнул Литвинов. – Все правильно поняла. Соображаешь, когда хочешь. Полноправный и единственный хозяин юридической фирмы я. И я не люблю лишних вопросов.
Глава 8
Крепкий ароматный чай бодрил.
– Рассказывай, что от меня требуется, – я откусила от конфеты и едва не закатила глаза от блаженства. – О, боги, какой вкус!
– Из Франции привез, – небрежно бросил Литвинов. – Марципан в шоколаде. Для начала от тебя требуется изобразить невесту на дне рождении моей мамы.
– На дне рождения мамы? Нет, мы так не договаривались, – я положила остатки конфеты на блюдце. – Там же еще и гости будут, и родня.
– Будут, – кивнул Литвинов. – И что?
– Я твоей маме не понравлюсь, и она меня прилюдно в порошок сотрет.
– Во-первых, ты и не должна ей нравиться. Все должны думать, что ты нравишься мне. Во-вторых, с чего ты это взяла?
– Судя по твоим рассказам, мама тебя очень любит. И оберегает.
– Я не маменькин сынок, если ты это на это намекаешь, – обиделся Максим Андреевич.
– Я этого и не говорила. Но ты сам сказал, твоя мама расстроилась, что тебя бросила невеста. Я тебе не пара, это сразу видно. Мы из разных социальных слоев. Так что она расстроится еще больше, когда узнает меня поближе.
– Что значит «не пара»? Мы живем в демократическом и правовом обществе. Я давно совершеннолетний. Следовательно, я могу делать предложение руки и сердца кому пожелаю.
– Больше всего меня радует, что ты совершеннолетний, – хихикнула в ответ. Юрист всегда юрист, жить не может без правильных формулировок. – Не забудь еще сказать, что дееспособный.
– Да, я дееспособный. Во всех отношениях, – обиделся Литвинов еще больше.
– Не цепляйся к словам.
Литвинов метнул в меня сердитый взгляд.
– Короче, моя мама не монстр. Я хорошо охарактеризую тебя перед родственниками. Даже если ты моей маме не понравишься, она слишком хорошо воспитана, чтобы это показать на людях. Отец, в отличие от мамы в мои личные дела не вникает. Его можешь вообще не опасаться.
– Мамы все одинаковые. Моя тоже за меня жутко переживает.
– Да, они такие. Обещаю, твоя гордость не пострадает, не переживай.
– Я уже поняла, что твоя мама от меня, скорее всего, в восторг не придет, но ты меня в обиду не дашь.
– Именно. Ты все правильно поняла. Твоя задача – смотреть на меня влюбленными глазами и все. Ну-ка, посмотри на меня влюбленно. Хочу убедиться, что ты умеешь это делать.
– Хорошо. Будут тебе влюбленные глаза, – я уставилась на Литвинова как смотрит голодная собака на кусок мяса. – Так пойдет?
– Такое чувство, что ты страшно соскучилась по мужику, и хочешь меня изнасиловать, – поежился Максим Андреевич. – Откровенно, грубо и вообще вульгарно.
– Что, неужели так плохо?
– Ужасно! Актриса из тебя никакая. Придется порепетировать.
– А ты тоже будешь смотреть на меня влюбленным взглядом?
– Да. Обязательно.
– Изобрази.
– Прямо сейчас? – удивился Литвинов.
– А чего тянуть? Я же на тебя посмотрела. Тебе не понравилось. Может и мне не понравится, как ты на меня смотришь?
– Учись, студентка, – Максим Андреевич отставил чашку. Зачем-то откашлялся. Выдохнул.
Взял меня за руку, осторожно коснулся пальцев. Медленно, нежно. Поднял на меня серые глаза. Глаза, разящие как стальной клинок. И при этом обещающие бесстыдное блаженство.
У меня екнуло в груди. Сердце замерло, а потом забилось как бешеное. Глаза излучали жгучую африканскую страсть, сдобренную капелькой разврата. Хорош, ох, как хорош, мерзавец!
– Стоп, – я тряхнула головой, отогнала неприличные мысли и выдернула руку. – Так смотрят на девушек из эскорта. А не на любимую невесту. Не верю! Где нежность, где трепетность? Такое чувство, что ты меня прямо сейчас повалишь на этот ампирный стол и сделаешь свое черное дело не спрося моего согласия.
– Судя по тому, как ты смотрела на меня, ты бы не возражала. Мы друг друга стоим. Давай сначала. Посмотри на меня застенчиво. Знаешь, как это выглядит?
– Застенчиво будет выглядеть по-идиотски. Лучше с нежностью.
Представила на месте Литвинова маленького котенка, которого только что выловили из холодной лужи. Он жалобно мяукает и дрожит. Хочется взять его в руки, согреть на груди.
– У меня настолько жалкий вид? – осторожно спросил меня Литвинов. – Ты не заплачь ненароком.
– Это я от счастья! Я о котенке думала, о мокром и несчастном.
– Лучше думай о симпатичном котике, сытом, ласковом. С бантиком на шее.
– Кастрированном? – деловито уточнила я.
– Нет, – отрезал Литвинов. – Хватит валять дурака. Вот, смотри как надо.
На этот раз взгляд Литвинова стал мягким. Добрым. И даже нежным.
– О чем думал? – спросила я.
– Не поверишь, о тебе. Когда ты меня в машине умоляла поставить тебе троечку. Мне тогда показалось, еще мгновение, и ты падешь к моим ногам.
– И не собиралась. Это тебе именно показалось, – фыркнула я.
– Неважно. Главное результат.
– У меня так не получится, – я сосредоточилась. Подумала о Егоре, как была в него влюблена. А потом он меня бросил ради Катьки. Нет, все-таки я редкая дура!
– Э, э. Так не пойдет! Ты меня словно убить хочешь, – запротестовал Литвинов.
– Погоди, сейчас попробую еще раз, – я сосредоточилась.
Вспомнила своего любимого героя детства – одноногого Сильвера из «Острова сокровищ». Брутальный мужчина. С характером. Одинокий. Непонятый. Мне он безумно нравился. Жалость к гордому пирату мешалась с интересом. Меня всегда влекли неординарные личности.
– Пойдет. О ком думала? – осведомился Литвинов.
– О Сильвере.
– Джоне? – удивленно вскинул брови Максим Андреевич. – Из «Острова сокровищ» Стивенсона?
– Ага.
– Я что, на него похож?
– Пожалуй. Не внешне. Есть в тебе нечто злодейское. И благородное. Дикая смесь. Решительность. Отвага, граничащая со слабоумием. Ты рискнул меня сделать фальшивой невестой. Смелый шаг. Люблю дерзких мужчин.
– Астахова, ты неподражаема! – расхохотался Литвинов. – Ладно, пусть будет одноногий Сильвер. Не худший из литературных героев. Лучше чем граф Дракула или какой-нибудь капитан Грей.
– Грей-то тебе чем не угодил? Плавал под алыми парусами, любил Ассоль. Возвышенно, чисто, романтично.
– Надо же, не спутала, – удивился Литвинов. – Мало кто помнит Артура Грея. Сейчас в моде извращенец-Кристиан.
– Проверяешь мою эрудицию? Ну, ну. «Пятьдесят оттенков» не читала. Не мое. Открыла и закрыла. Смешно и глупо.
– А ты категорична. Но возразить не могу. Не читаю женские любовные романы.
– Так чем тебе капитан Грей не нравится?
– Дурак он был. Увидел спящую девушку. Ничего о ней не знал, приплыл, забрал, женился. Может, она слабоумная? Мне Ассоль никогда не нравилась. Витала в облаках, ждала принца. Дождалась. Но не факт, что они жили долго и счастливо. Вообще Грина не люблю, прости.
– Я тоже от его мистерий не в восторге.
– Как у нас много общего!
– Ты это уже говорил. Итак, продолжим. Смотреть друг на друга у нас получается. Лапать я себя не дам. Даже ради тройки.
– Что значит лапать? Обнимать я тебя просто обязан.
– Обнимать можешь, но целомудренно и невинно. И без поцелуев. Мне оно не надо.
– Ты себя слышишь? Как же без поцелуев? Мы – жених и невеста.
– Поэтому невинно и целомудренно. До свадьбы ни-ни. Я девушка правил строгих. Порядочная и честная.
– Помнится, ты была раскрепощенной женщиной эпохи декаданса, – поддел Литвинов.
– Ты хочешь, чтобы твою маму кондрашка хватила? Ты в каком ресторане со мной познакомился? Из какой богемной прокуренной среды вытащил в приличную семью? Нет, женщиной эпохи декаданса я не буду, хотя и очень хочется. Мне твою маму уже жалко. Все должно быть скучно, приторно и безумно прилично.
– Кто сказал?
– Ну, я думаю, именно такой образ будет в тему. И порадует твоих родителей.
– Мне не нужна приторная правильная невеста. Никто не поверит.
– Хочешь раскрепощенную женщину? Не боишься? – я опустила голову, посмотрела на Литвинова томным взглядом исподлобья и прикусила нижнюю губу.
Он замахал на меня руками:
– Сгинь, роковая женщина! Ты меня заикой сделаешь! Пусть будет нечто среднее. Золотая середина – это всегда верное решение. Затюканная невеста мне не нужна. Напористая тоже. Будь естественной. Непосредственной. Сама собой. И изволь выражать обожание мне публично.
– Ты меня тоже обожаешь, – напомнила ему.
– Поэтому буду тебя обнимать и тискать по углам, но так, чтобы люди видели.
– Еще чего! Обожать можно, трогать нельзя.
– Мы обговорим этот пункт отдельно. Будет странно выглядеть, если мы станем держаться за ручки как подростки.
– Пункт? – не поняла я.
– Я составил договор, – Литвинов поднялся, подошел к столу, взял бумагу и протянул мне. – Ознакомься. Можем внести некоторые изменения, если тебя что-то не устраивает.
Я пробежала бумагу глазами.
«Данный договор заключается между Литвиновым Максимом Андреевичем и Астаховой Еленой Владимировной… Такого-то числа, такого-то года… Вступает в действие… Стороны обязуются…» Интересно, что же стороны обязуются?
Господин Литвинов обязуется вернуть госпоже Астаховой некий документ, который она ему одолжила, будучи в здравом уме и твердой памяти.
– Почему так заковыристо обозвал зачетку? – поинтересовалась у Литвинова.
– Потому что ты практически собиралась дать мне взятку. Я тебе проставляю экзамен, а уж что ты мне собиралась предложить за подобную услугу, я даже подумать боюсь.
– Ничего я тебе предлагать не собиралась. Просто просила поставить троечку.
