скачать книгу бесплатно
– Людям нужны деньги. Не люблю, когда они вот так выскакивают неожиданно. Гораздо проще отбиться от телефонных звонков. После обеда самое подходящее время, чтобы застать должников. Люди обычно дома. И пятница сегодня. Она хочет управиться до выходных.
Я разминаю затёкшую шею. Ниа и Лирик знают, что после смерти моей мамы с деньгами проблемы. Но я не особо об этом рассказываю. Я осматриваюсь, не видят ли соседи. Незачем им знать о наших трудностях.
– Что ты собираешься делать? Могу помочь, – произносит Лирик.
– Какие предложения? – спрашивает Ниа.
– Можем обстрелять фургон бомбочками с водой. У меня есть надёжная рогатка.
– Отлично, – отвечаю я поспешно. – Я сам справлюсь.
Сейчас-то справлюсь, но она придёт в другой раз. А я устал. Я хочу домой. Сегодня я уже много бегал и прятался.
Я думаю рассказать о своём решении психотерапевту. Она будет довольна, что я предпочёл идти навстречу трудностям, а не избегать их. Это явный прогресс.
Лирик и Ниа переглядываются. Подруга подталкивает меня плечом.
– Ну… позвони потом, если захочешь поговорить.
Я киваю. Не буду я звонить. Ниа начинает что-то говорить, но замолкает. Она знает, когда не надо вмешиваться, и за это я её ценю.
Ниа поворачивается к Лирику:
– У нас на обед спагетти. Много. Если хочешь, пойдём. Или тебе домой надо?
– Ну-у, – он раскачивается на пятках, – мама сегодня вечером занята. Я могу заняться подливкой.
Мама Лирика работает допоздна. Когда она вообще работает. Когда мамы нет дома, семейство Ниа следит, чтобы ему было где поесть и поспать.
– Мне надо быть дома до темноты, – добавляет он.
– Ты знаешь, что есть больше шестисот видов пасты? – спрашивает Ниа.
Лирик поворачивается ко мне, подняв брови. Я пожимаю плечами. Пусть сам выкручивается.
– Не знал. Перечисли все, пожалуйста.
Они уходят. Лирик оглядывается.
– Завтра в торговом центре, помнишь?
Я совсем забыл. Больше всего мне хочется спрятаться в доме, но Лирик давно просил пойти с ним посмотреть инструменты.
– Ага, ладно.
– Отлично. И про Зака поговорим, – кричит он.
Они пересекают заросшую лужайку и скрываются за высокими дубами, растущими вдоль улицы.
С неба капает, но я стою на тротуаре, пока моя промокшая рубашка не прилипает к телу. Бросив последний взгляд на притихший дом Зака, я заставляю себя идти. Мимо снова проезжает полицейская машина. Надо было патрулировать, когда Зак пропал, а не теперь, думаю я сердито.
Останавливаюсь у покосившегося почтового ящика. Если бы был конкурс на самый запущенный дом в квартале, мой бы стал победителем. Грязно-белый, чёрные ставни болтаются. После смерти мамы мы с сестрой наплевали на всё. Маме бы это не понравилось, но без неё дом не дом.
Та самая женщина из фургона замирает, увидев меня на дорожке. Глубоко вздохнув, я подхожу. Она отбрасывает длинную светлую косу за плечо и спускается по ступенькам. Лицо у неё от жары красное, такого же цвета, как рубашка, заправленная в тёмные джинсы. Одета она небрежно, но вид у неё деловой. Под мышкой папка и большое пятно от пота.
– Ты здесь живёшь? – спрашивает она.
– Ну да…
– А где твои родители?
Я стискиваю зубы.
– Нет у меня родителей. Отец ушёл давно. У него новая жена и новые дети. Новая жизнь. А мама умерла.
Женщина сощуривается.
– Так ты один живёшь? Без взрослых?
– Со старшей сестрой, – поспешно говорю я. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы она сообщила в опеку, что здесь живёт ребёнок без присмотра. – Она в школе или на работе. Придёт позже.
– Хорошо… – Женщина заглядывает в папку. – Мне надо поговорить с кем-то взрослым об оплате.
Я молчу. Я явно не взрослый и не знаю, что ответить. Может быть, она сейчас уйдёт, и мы с Викторией сами решим, что делать.
Женщина вздыхает.
– Послушай, я не должна этого делать, но сегодня пятница, я хочу попасть домой и сдать отчёт за неделю. – Она вытаскивает из папки бумаги и подаёт мне. – Это ваш счёт.
Я читаю, вытаращив глаза. Тысяча восемьсот пятьдесят четыре доллара – мы уже столько задолжали? Когда мамины сбережения кончились, у нас появились трудности с деньгами, и мы до сих пор не справились.
Женщина переступает с ноги на ногу. Она смотрит на карточку, прикреплённую к папке, и читает:
– «Компания «Теннесси. Электричество и Водопровод» понимает, что иногда потребители не оплачивают счета из-за непредвиденных или сложных обстоятельств…»
Я стискиваю бумаги. Смерть мамы – это непредвиденное или сложное?
– Мы поможем вам снизить затраты и оплатить счета. Прекращение обслуживания – это крайняя мера, и нам будет сложно возобновить его потом, – продолжает она.
Без электричества. Без воды. Мы не сможем так жить. Если они всё отрежут, что нам делать? Куда деваться? Я моргаю. Вдох. Выдох. В глазах туман, в груди жжёт.
– С тобой всё в порядке? – спрашивает женщина.
Я обхожу её и поднимаюсь на крыльцо. После нескольких попыток дрожащими руками открываю замок и наконец попадаю внутрь. В ушах у меня звенит. Распахнув дверь, я бросаюсь в свою комнату. Задеваю столик у кровати. С него падает головоломка. Детальки рассыпаются по полу.
Всё рушится! Я швыряю скомканный счёт через всю комнату. Тысяча восемьсот пятьдесят четыре доллара! Я бью свою подушку. Перед глазами проплывает лицо Карлы. Я снова бью подушку кулаком. В ушах звенят слова Зака. Он был моим другом, но он так изменился. Страшно. Настоящий Зак никогда не вернётся. Снова бью подушку.
Пот заливает глаза. Если бы мама была жива, она бы знала, что делать. Она бы всё устроила. Но её нет. Все уходят. Всё изменяется. Ничего не остаётся.
– Лучше бы мне исчезнуть.
Я поднимаю глаза на фотографию на стене, рядом с моими бейсбольными трофеями. Мама с улыбкой смотрит на меня. Что бы она подумала, увидев меня сейчас? Она хотела, чтобы я был сильным. Но я слабак.
– Мне жаль, мама, – голос мой дрожит.
Через некоторое время я прихожу в себя. Уже хорошо – целый месяц у меня не было приступов паники. Вздохнув, я слезаю с кровати, собираю кусочки головоломки в коробочку. Мне нравятся пейзажи и космические картинки, но мама любила изображения животных и красивой еды. Каждый вечер, даже когда она болела, мы собирали новый пазл. Мы всё закончили, кроме…
Я вытаскиваю из кармана пазл и рассматриваю. Синее и оранжевое. Кусочек солнца, заходящего за гору. Прижимаю его к груди. Мама. Триста девяносто семь дней.
Наконец усталость одолевает меня. Я снова забираюсь в постель, чтобы забыть весь сегодняшний день. В беспокойном сне я слышу слова Зака, словно он шепчет мне прямо в ухо. Где-то в глубине сознания я понимаю, что это говорит не Зак.
– Настала пора играть в прятки. Тебе придётся выучить новые правила и подчиняться им. Готовься к бедам. Они будут приходить одна за другой, пока я не выиграю. Когда ты проснёшься утром, начнётся страшное.
05
– Нет!!! – Я дёргаюсь. Задыхаюсь, вырываясь из постели. Стукаюсь о раму кровати, дико озираясь по сторонам. Я у себя в комнате. В безопасности. Яркие солнечные лучи, пробиваясь сквозь жалюзи, очерчивают клетку вокруг моей кровати.
Прежде чем исчезнуть, перед моими глазами проносятся образы фантастического кошмара: тьма, холод, ощущение, что я в ловушке и задыхаюсь. Меня трясёт. Футболка прилипла к влажной коже.
Зак! Я съёживаюсь у изголовья. Это его вина – все эти наползающие страхи. Он засел у меня в голове. Хватит! Не надо думать о нём и о том, что будет завтра. Хуже уже явно не будет. Я вытираю пот с лица и смотрю на часы: почти полдень. Долго же я спал, но не выспался. Надо бы ещё, но не могу. Дел слишком много. Надо как-то ухитриться оплатить счета.
Нехотя я выбираюсь из постели и копаюсь в одежде, сваленной на полу. Натягиваю первое, что попалось под руку. Надо бы в душ, но я уже оделся, да и воду придётся экономить, чтобы платить поменьше. Неважно, если от меня будет немного пахнуть, Лирик переживёт. Надеюсь, не придётся торчать в торговом центре весь день. И, главное, не придётся говорить о Заке.
Быстро почистив зубы и ополоснув лицо, запихиваю в задний карман свою головоломку. Выхожу из комнаты. В доме тишина, значит, Виктория снова ушла. У неё такое расписание учёбы и работы, что я её почти не вижу.
Поспешно прохожу мимо комнаты мамы. Триста девяносто восьмой день. Включаю в гостиной телевизор, чтобы заглушить отсчёт, упорно звучащий в голове. Вхожу в кухню, насыпаю хлопья.
Внезапно телевизор издаёт громкий писк. Бип-бип-бип. Выглядываю из кухни. На белом экране большими чёрными буквами сообщение:
ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ!
РАЗЫСКИВАЕТСЯ ДЕВОЧКА ШЕЙ ДЭВИДСОН
ИЗ БОЙЛ-ХАЙТС, 10 ЛЕТ.
ЕСЛИ ВЫ РАСПОЛАГАЕТЕ КАКОЙ-ЛИБО ИНФОРМАЦИЕЙ,
СВЯЖИТЕСЬ С ПОЛИЦИЕЙ.
ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ!
Ложка выскальзывает из пальцев. На экране появляется школьное фото Шей. Она улыбается, сидя на пне, на фоне леса. Затем несколько других фотографий: Шей на сцене в балетном платье, Шей во время детского карнавала, Шей в розовой спальне среди кукол.
Я кладу плошку мимо стола. Хлоп! Бросаюсь в гостиную и падаю в нескольких дюймах от телевизора. На экране репортёр Мисти Морган, «Новости девятого канала». Её пышные светлые волосы занимают почти весь экран, но на заднем плане видны фургоны службы новостей.
– Я веду репортаж от дома Розиленд и Карла Дэвидсон, чья десятилетняя дочь Шей пропала вчера около трёх часов дня из лагеря у озера Виннипесаука. Ведутся тщательные поиски этой драгоценной девочки. – Мисти говорит с сильным южным акцентом. – Последний раз Шей видели с её танцевальной группой после представления в лагере. Полиция и добровольцы организовали поисковую группу и опрашивают персонал лагеря и приятелей Шей. Я здесь с миссис Дэвидсон, чтобы узнать, как она чувствует себя в этой ужасающей ситуации.
На экране появляется мама Шей. Волосы её растрепаны, из опухших глаз катятся слёзы. Она берёт микрофон из рук Мисти.
– Кто бы ты ни был, верни, пожалуйста, моего драгоценного ребёнка! Мы её так любим! Я все сделаю, заплачу, сколько угодно. Пожалуйста! Я люблю свою дочь! – миссис Дэвидсон, рыдая, падает на колени.
На экране вновь возникает Мисти Морган. Она морщится, наклоняется, забирает микрофон.
– Как видите, миссис Дэвидсон совершенно разбита, общественность шокирована, – говорит Мисти. – Это уже второй ребёнок, пропавший в этом округе. Но, к счастью, Закария Мёрфи благополучно вернулся после того, как на целый год пропал из детского художественного лагеря. Можно только молиться в надежде, что Шей вот-вот найдётся. Если у вас есть какая-то информация, пожалуйста, свяжитесь с полицией. Возвращаемся в студию. – Она грустно улыбается, блестя неестественно белыми зубами.
Выключаю телевизор. Что же творится? Шей исчезла около трёх из лагеря на озере. Но это почти в двух часах пути отсюда. У Зака все собирались около четырёх, и Шей была там! Я её видел, говорил с ней. Ничего не понятно.
Краем глаза я улавливаю какое-то движение и резко оборачиваюсь. В гостиной тихо – облезлый пол, пыльная мебель, засохшие цветы. Вроде бы всё на своих местах. Но… кто-то только что прошёлся по моей могиле.
Так мама называла странное ощущение, когда чувствуешь, что что-то не так, но не понимаешь что.
Тук-тук-тук. Входная дверь трясётся. Я делаю шаг, ударяюсь ногой о кофейный столик. Ой!
– Джастин!
Сердце колотится. Я судорожно выдыхаю. Это всего лишь Ниа.
Я бросаюсь через комнату и распахиваю дверь. На крыльце стоит Ниа, а позади неё Квинси со школьным рюкзаком за плечами. Он-то здесь зачем?
Ниа отталкивает меня, втаскивает за собой Квинси. Плюхается на кушетку. Квинси устраивается на стуле, прижимая рюкзак к груди.
– Ты слышал про Шей? – спрашивает Ниа.
– Шей, – печально повторяет Квинси.
– Я только что видел в новостях, – я потираю ушибленную ногу. – Сказали, что она пропала из лагеря. Но…
– Как же это? Ведь мы её видели, правда? – Ниа почти кричит.
Её паническое настроение передаётся мне. Я перебираю в уме вчерашние события. Шей точно была. Она же предложила поиграть в прятки.
– Чёрт знает что, – говорит Ниа. – Представляешь… Карлы-то тоже нет.
Она указывает на Квинси. Он кивает.
Я задыхаюсь.
– Что???
– Я наткнулась на него по пути сюда. Он бегал в поисках сестры.
– То есть?
Квинси открывает и закрывает рот. Открывает. Закрывает.
Ниа трясёт его.
– Да говори, говори же!
