скачать книгу бесплатно
Я спросил, почему её не навещают родные, и сама она не уходит на выходные. Оказалось, с семьёй не общается.
– Как я могу относиться к своим родителям, если они назвали меня Клава?! – она мусолит краешек скатавшегося китайского халата. – Я всегда у них была толстая, страшная, тупая. Отговорили в универ поступать. Какой тебе, мол, универ, иди учись на товароведа в техникум… У подруг у всех парни, отношения, а я вечно одна. И тут, понимаешь, реально, как в сказке. Звонок телефона. “Клавдия, увидел тебя “ВКонтакте” и сразу понял, что ты – моя судьба”. Именно так он и сказал. Ну, какая бы на моем месте устояла?.. И не надо так улыбаться…
– Я бы не улыбался, если б вчера ты мне не сказала, по какой статье он был осужден…
– И что смешного? – оскорбилась Клава. – Ну да, за изнасилование. Но она Славку оговорила. Все было по согласию. А она его подставила. Синяки сама себе сделала. Она от него избавиться хотела. У неё новый хахаль уже был, бывший мент. Конечно, у них там все схвачено, у мусоров…
– Ты не боялась его?
– Нет… Тот, кто так говорит, такие письма и смс пишет, точно никого не мог изнасиловать. Нет, не то чтобы он мухи не обидит, я так не говорю… Он и за разбой сидел раньше, и за кражу. По молодости, по глупости… Он такое мне говорил. Столько нежности, любви. Страсти…
Последнее Клава говорит полушёпотом, с придыханием. Мой рот опять растягивается в улыбке.
– Ну и дурочка же ты, – говорю. – Он же использовал тебя явно. Продукты ему присылала, деньги на телефон, да?..
– Ну конечно. Но он себя очень ругал, что берет у женщины деньги!.. Говорил, на воле себе не позволял такого. Обещал, что выйдет, заработает – в сто раз больше мне отдаст.
– Отдал?..
Клава помрачнела:
– Нет, не отдал… Я его встречала с зоны. Он был так рад. Как ребенок. Сказал, я одна у него на этом свете осталась. Я работала тогда в магазине, уже год как, зарабатывала более-менее… Квартиру сняла – не с моими же родителями жить. Они от меня вообще отказались, как только узнали, что я с зеком связалась. И там пошло-поехало. Пьянки-гулянки. Друзья. Бабы какие-то… И тубик один сиделец бывший нам принес…
– Что ж ты их не выгнала, да и Славку своего тоже? Нафига такое счастье?
Она пожимает плечами:
– Не знаю… Надеялась, наверно.
– Вот и донадеялась. Он же подставил тебя.
– Сама виновата, – вздохнула Клава. – Не надо быть такой дурой. Для меня и тыща-то баксов – немаленькие деньги, а уж что говорить про пять. Он говорил, что деньги нужны, чтоб взятку дать… И дальше он начнет работать, магазин откроет, мы заживем… Ребёнка родим. Слава тебе господи, я хоть не залетела от него… Занять мне не у кого было. Только соседка на ум пришла. Лучше б она отказалась тогда давать мне в долг. Славка с её деньгами пропал… Потом я узнала, что его опять посадили за разбой. Взяла кредит – отдала соседке деньги. А мне вот проценты капают… Иногда от мыслей, как дальше быть, – хочется в петлю…
– А сейчас, когда он снова сидит?.. Опять перезваниваетесь, переписываетесь?..
– Нет, ничего о нём не знаю. Только знаю, что в Иркутской области…
– Он, наверно, новую себе нашёл.
– Может быть.
– Любишь его до сих пор?
Клава отвечает не сразу.
– Не знаю… Много было такого, что я люблю вспоминать. Всё-таки я счастливая с ним была. Как никогда в своей жизни. Но, конечно, я понимаю, это он во всем виноват, что со мной случилось. И долг, и тубик… Хорошо, хоть ВИЧ мне не принес…
И тут же осекается:
– Ой, извини, пожалуйста!.. Что я говорю…
– Да нет, ты права. Это действительно прекрасно…
В тубдиспансере пили все, кто еще не был отправлен в морг. Ну ладно, почти все. Всё-таки не только маргиналы были здешними постояльцами. Хватало и тех, кого принято называть нормальными: благого вида старушки, филологические студентки (они, Тася и Сима, говорили мне: “Теперь мы к Чехову относимся совершенно особенно!”), жилистые деревенские мужички, до последнего жевавшие сушёные медведки, прежде чем обратиться к врачу… А еще ходили слухи, что в отдельной хорошей палате тут лежит работница мэрии, которая на протяжении нескольких лет варила собак в надежде на излечение от туберкулёза. Всякие, в общем, были люди…
На все предложения выпить я отвечал отказом. Хотя синька бы непременно скрасила мое пребывание в этом чудовищном месте, но ради своей печени (ежедневно я печалил её восемнадцатью таблетками) я решил оставаться в трезвом режиме. Да и понаблюдав здесь за теми, кто беспробудно пробухал всю свою жизнь, видя их беззубые шамкающие рты, изъеденные палочкой Коха глаза, жёлтые пальцы и бугристую кожу, я чуть ли не дошел в своих убеждениях до крайнего ЗОЖ.
Однажды Кирилл притащил какое-то сатанинское пахучее зелье. Егор и Джавад попробовали, но сказали, что пить это невозможно.
– Ну ладно, – сказал пребывающий в неожиданно веселом настроении Кирилл. – Раз не хотите, буду один пить за свою новую жизнь.
– К “Анонимным”, что ли, решил пойти? – спрашиваю.
– Не, – мотает головой Кирилл. – На море поеду.
Мы переглядываемся, мол, ну не идиот ли.
– Я посмотрел “Достучаться до небес”… Всё во мне перевернулось. Я никогда не видел море…
– У тебя иммунный статус ни к черту, какое море?! – реагирую я. – Тебе надо долечить острую стадию туба и пить уже нормальную схему против вируса. А то на зоне ты ту еще резистентность схлопотал. Понимаешь? А потом уже море… Да и на какие деньги ты собрался ехать?
– Ради такого найду денег… Я хочу, понимаешь, хочу! Нет, я мечтаю! Я что, не имею права съездить раз в жизни на море? Сколько мне осталось?.. Неизвестно ведь, вылечат меня или нет… А так, хоть что-то хорошее в жизни увижу.
– Туда придется брать с собой себя, – сказал Егор. – От себя не убежишь. На море тебе будет так же паршиво. Не обольщайся. Я за девять лет с ВИЧ где только не был… Веришь, на душе легче не стало.
– А мне станет, – с детским упрямством твердил Кирилл. – Я знаю.
У Джавада навернулись слезы. Он был самым добрым из нас.
– Слушай! – сказал он. – Давай я тебя на Каспийское море отвезу, как только выйдем отсюда, да? Бесплатно! Жить там есть где. Примут хорошо…
– Каспийское море – это на самом деле озеро, – вставил Егор.
– Да какая разница?! – эмоционирует Джавад.
– Нет, я на настоящее море хочу, – морщась от своего адского напитка, говорит Кирилл. – Которое не озеро…
– Ласты, маску подарить тебе?.. – подколол его Егор.
Мы смеёмся над Кириллом. Он привычно обижается. Хотя я чувствую – мыслями он не с нами. Он там, на море, которое увидел в этом попсовом, только на территории бывшего СССР культовом фильме.
На самом деле, зря я над ним издеваюсь. Каждому нужна анестезия. У него сначала был героин, теперь вот – мечта о море.
А у меня была Арина. И точно так же сейчас – о ней мечта.
– Как ты там?
Более безразлично может звучать только вопрос “Как дела?”. Ох уж мне эти телефонные разговоры.
– А как бы ты себя чувствовал в посёлке, который называется Пролетарский?.. – ворчала в ответ Арина. – Школа здесь лажовая. Люди вообще… жесть… Мне уже досталось и за татуировку, и за пирсу.
– Что значит “досталось”? – волнуюсь я.
– Да я не в том смысле. Тетка моя увидела меня – давай орать. Она-то меня помнила такой, какая я была в тринадцать лет, когда мы виделись последний раз… Ребята здесь тоже, сам понимаешь. Я ни с кем не общаюсь, кроме своей двоюродной сестры… Хорошо хоть, учебный год скоро закончится. Месяц осталось продержаться. Потом засяду одна в комнате. И так и просижу до осени, пока тебя не выпишут.
– Напишешь свой вариант нашей книги?
Она только печально вздохнула. Оба мы были там, где быть не должны.
– Пейзаж тут… – продолжала Арина. – Памятник Ленину и три елки. Выть хочется. А нам задали написать реферат “Культурное наследие Пролетарского”. Какое, на хрен, культурное наследие?!
– Ну не накручивай себя, маленькая. Смотри. Через четыре с лишним месяца сентябрь. В том сентябре мы познакомились, а в этом сентябре будем снова вместе… А может, все-таки уговоришь маму, чтобы хоть на пару дней приехать домой?..
– Не хочу я домой. Мама помирилась с этим своим… Видеть опять, как он яйца почесывает и ходит, как хозяин, по квартире – нет уж, не хочу… Хочу только быть с тобой… Но не час в диспансере. Часа очень мало. Лучше уж буду тосковать, пока не получу тебя целиком.
– Меня не перетоскуешь.
Это была правда. Тосковал я ужасно. С того самого дня, как она уехала, я постоянно думал: что мешает мне сорваться и поехать за ней? Плевать на туберкулёз. Долечусь как-нибудь. И она, я знаю, в глубине души ждала: неожиданно я ворвусь в этот чёртов Пролетарский, заберу её и… Неважно, что будет потом, что судьба мне просто так её не отдаст.
Так что мне мешает? Малодушие. Жизнь приучила меня сидеть тихо и не высовываться лишний раз. А ведь когда, как не сейчас, совершить безрассудный поступок… Но нет, не хватает духа. Послушно выкладываю таблетки в три ряда, гуляю по лесу, стреляю у Егора пессимистичные книжки.
А ведь она для того, чтобы быть со мной, ушла из дома. Перессорилась со своими друзьями, оказавшимися СПИДофобами. По деревьям на рассвете лазила, чтобы увидеть мою туберкулезную рожу. А я, что сделал для неё я? Почему я такое чмо?..
Боюсь, что разлюблю её. Что значит разлюбить? Не испытывать трепета при воспоминании: а какие у неё запястья, как она хмурит лоб, где у неё родинки… Я уже от неё отвык. Надеюсь, это не означает, что разлюбил.
Нет, ничего не изменилось. Если б не любил, не просыпался бы каждое утро, что довелось встретить без неё, с матерным монологом о тщетности жизни в голове.
– Ася, мне правда дико неудобно, – нелепо оправдываюсь, разглядывая яркую тряпку, внутри которой, крепко привязанная к маме, спит Мия. Дурацкой вдруг кажется моя спонтанная просьба, из-за которой Ася вырвалась из их, должно быть, идеального семейного мира на улицу Больничную, дом 1 “в”. – Но я вспомнил, что ты мне рассказывала про хоспис… И я подумал, что, может быть, мне разрешат туда приходить… Понимаешь? Я много чего могу. Ну, там капельницы ставить, пролежни протирать…
– Почему не хочешь у себя в тубе этим заняться? От туберкулеза, сам знаешь, наши чаще умирают…
– Заведующая вытаращила глаза и услала меня в палату. Не надо, говорит, мне волонтеров никаких. Знаю я вас, говорит, настраиваете больных против врачей…
– Ладно, пойдем в хоспис, – согласилась Ася и с улыбкой добавила: – Кстати, много ты пролежней-то за свою жизнь протёр?
Я смутился:
– Ну, с теорией я хорошо знаком…
И мы двинулись к паллиативному отделению местного ракового корпуса. От моего диспансера его отделяет дивный туберкулёзный лес. Утешаю себя: хоть просьба моя и бестактна, с младенцем, наверное, полезно гулять среди деревьев…
Заведующий отделением нас ждал. Вернее, Асю. К ней, как я понял, он относился благосклонно – она несколько лет, вплоть до родов, приходила сюда и помогала персоналу. А вот я оказался для него сюрпризом.
– По-моему, молодой человек, вы – первый больной ВИЧ, не считая Аси и её мужа, который выразил желание помогать нашим больным на таких вот волонтёрских началах. Ася долго к нам ходила… Но, знаете, у нас сейчас двенадцать человек с онкологией на фоне ВИЧ… Наши медсёстры в принципе справляются. Я даже не знаю, нужны ли вы тут…
– Я нужен, – отчеканил я. – Я здесь необходим.
– Да? – удивился заведующий. – Почему же вы так уверены, позвольте спросить?
– Потому что если я им буду ставить капельницы, то резиновые перчатки надевать не стану… Мы сейчас шли по коридору… Так ваша медсестра отрицательному больному ставит капельницу голыми руками, а нашему, вичёвому, из той же палаты её же делает в перчатках… Зачем вы унижаете людей? Даже тех, кому осталось всего ничего?..
Он развёл руками.
– С этим я ничего не могу сделать. Люди боятся. Вот и всё. Хоть и знают, что не заразятся, а страх этот никуда не деть. Что, мне воевать с моими пятидесятилетними медсёстрами? – усмехнулся он. – Я так один останусь…
– Вот и пусть Лео ходит к ним, как мы с Назаром до недавнего времени. Постель поменять, покормить тех, кто уже ложку не держит, поговорить о чём-то, посмеяться, поплакать, – убеждала Ася.
– Ну, всё же я больше настроен на капельницы и протирание кожи, – сказал я. – Болтать-то каждый может…
– Может-то может, – ответила Ася. – Вопрос в том, о чём болтать…
– Сама знаешь, многие приходили, хотели волонтёрить, а в итоге только вы с Назаром и остались… Ну ладно, пусть молодой человек приходит! Найдём мы ему занятие, раз ты за него ручаешься, – завершает беседу заведующий.
– Я уверена, что Лео всё-таки станет врачом, он мечтает быть хирургом… – сказала Ася. – Пусть это будет его первым шагом в медицине.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
