скачать книгу бесплатно
– Верно! – Отец тоже встал. – Мы будем в кабинете. Пусть нам принесут кофе.
Все трое, не промолвив больше ни слова, вышли из комнаты, и только Альфред немного замешкался.
– Матери не сообщать ни при каких обстоятельствах! – предупредил он. – Если она увидит статью, да поможет нам Бог!
С этими словами он закрыл за собой дверь. За все это время он даже не взглянул на дочь. Никто не сказал этого вслух, но Лили и так было ясно: в статье говорилось о ней.
Глава 5
Ожидая, когда ему нальют пиво, Франц стоял у барной стойки в клубе «Единство», когда на плечо ему легла чья-то рука. В зеркальном отражении он увидел желтую львиную гриву, и у него засосало под ложечкой.
– Людвиг! – Он заставил себя улыбнуться.
– Франц, дорогой мой! У тебя есть минутка?
– Разумеется, – кивнул он. – Пройдем в игровую?
Они взяли свои напитки и удалились в комнату, обшитую панелями, где несколько господ в черных костюмах, окутанные клубами табачного дыма, играли в карты. Минуя игроков, Олькерт направился к столику в углу, и Франц, нервничая, последовал за ним.
Он молился, чтобы речь не зашла о помолвке. До сих пор Олькерт в согласии с традицией вел все переговоры через отца. А теперь Францу придется сказать ему в лицо, что он не хочет жениться на Розвите, и он предчувствовал, что это будет непросто. Вдобавок его бесило, что Олькерт пытался давить на него только потому, что их совместные планы не удавалось воплотить в жизнь в ближайшее время.
– Ну что, есть подвижки? – спросил Олькерт, улыбаясь, и сделал глоток бренди.
Франц вздохнул.
– Отец по-прежнему упрямится. Но, думаю, я его уговорю. Ему нелегко изменять своим привычкам. Я с самого начала предупреждал, что не стоит ожидать от него быстрого согласия.
Олькерт недоверчиво кивнул и мгновение рассматривал янтарную жидкость на дне своего бокала.
– Конечно, конечно, – спокойно ответил он. – Но время у нас на исходе, тебе не кажется?
Франц покрылся легкой испариной.
– Я бы так не сказал. Нам не нужен Роттердам. Решающее значение для нашего… предприятия имеет только линия Калькутты. – Он прочистил горло и опасливо огляделся. – Товар можно импортировать из Китая в Индию по суше – это всегда проще, чем по морю. Потребуется по меньшей мере полтора года, прежде чем мы сможем запустить нужную линию, и ты это знаешь. Мало ли что поменяется к тому времени.
– Да, но хорошие корабли тоже не строятся в один день.
– Корабли будут, а на какой именно верфи их строить – для нашего дела безразлично.
– Не совсем. Строя корабли у меня, мы могли бы конструировать их таким образом, чтобы в случае разного рода досмотров часть груза нельзя было сразу обнаружить. В результате наш товарооборот, – теперь и Олькерт огляделся по сторонам, – тут же увеличился бы более чем в десять раз!
– Товар с наших пароходов будет разгружаться у тебя, это уже точно, – заверил Франц. – Пока большего и не нужно. С судов – прямиком в твои хранилища, а дальше в дело вступят наши люди. Остальное уточним позже. Год-другой не имеет значения.
– Кто может мне это гарантировать? Если ты не в состоянии повлиять на своего отца сейчас, кто поручится, что вы не найдете других партнеров в последнюю секунду? Возможно, мне все-таки стоит поискать другую судоходную компанию.
– Я обо всем позабочусь!
Олькерт подался вперед:
– Франц, это дело обещает больше возможностей, чем ты можешь себе представить. Речь идет – в прямом смысле! – о мировом господстве. Расширение имеет для меня огромное значение. Надеюсь, я достаточно ясно выразился?
Франц кивнул и слегка ослабил узел галстука:
– Я думаю, скоро он даст свое согласие.
Олькерт задумчиво смотрел на молодого человека.
– Ты же сам понимаешь, что для меня все это… малоубедительно. Я рискую, и соединение наших семей было бы своего рода гарантией. – Он улыбнулся, но в этой улыбке не было ни тепла, ни участия.
Франц стиснул руки так, что ногти впились в ладони. Он знал, что разговор примет именно такой оборот – догадался, едва почувствовал руку на своем плече.
– Я очень польщен и ни в коем случае не хочу обидеть твою прекрасную дочь. Но, к сожалению, я должен тебя разочаровать: мое сердце принадлежит другой.
Олькерт громко рассмеялся.
– Твое сердце? Дорогой мой, о сердце здесь речи не идет. Поверь мне на слово: если бы все мы руководствовались сердечными порывами, то большинства известных тебе гамбургских семей попросту не было бы.
Франц кивнул.
– Для меня это большая честь…
– Еще бы, – холодно перебил его Олькерт.
Франц снова кивнул. Ему было все сложнее сохранять непринужденный тон.
– Да, в общем… Такой брак пошел бы на пользу и нашей семье, и компании. Но все же в настоящее время я просто не в состоянии… – Он запнулся, не зная, что сказать дальше, и Олькерт покачал головой.
– Ну что же, возможно, и в самом деле не стоит торопиться. Вы с Розвитой еще даже толком не знакомы. Я уверен, что если ты еще раз как следует все взвесишь, ты и сам поймешь, что этот брак – лучшее, что может случиться с семьей Карстен.
Это прозвучало почти как угроза.
Франц вздохнул.
– Конечно, я понимаю! – промямлил он. – Но на брак непросто решиться.
Олькерт поднялся.
– Мы еще поговорим, Франц. Ты скоро поймешь, что ничего сложного в этом нет. Нужно только захотеть.
* * *
Людвиг Олькерт вышел из клуба и посмотрел на небо. Закончится когда-нибудь эта жара? У мужчин его сословия в то время не было подходящего костюма для такой погоды, и он каждый день страшно потел в своих щегольских нарядах.
Кучер Олькерта курил неподалеку в компании здешних работников. Увидев хозяина, он вскочил на козлы и погнал лошадей к подъезду. Олькерт ждал у лестницы, пока карета не подъехала и слуга не открыл ему дверь.
Когда они отъезжали, он посмотрел на здание клуба и увидел Франца, стоявшего у окна. Лицо юноши было белым как мел. Олькерт помахал ему на прощание, и Франц сделал то же самое. Даже с такого расстояния было видно, чего ему стоило выдавить из себя вежливую улыбку.
Олькерт откинулся на спинку сиденья и удовлетворенно улыбнулся. Пожалуй, он сегодня немного перегнул палку. Но юнцу нужно было показать, что он больше не примет отговорок. Если они собрались стать партнерами, Франц должен или полностью включиться в общее дело, или не участвовать вовсе. Олькерт не мог дождаться, когда старый Карстен передаст управление делами сыну. Мальчишку во что бы то ни стало надо женить на Розвите. Мало того, что дочь в него без памяти влюблена, этот союз был бы более чем полезен ему самому. Конечно, у него были акции конкурентов Карстена – уже хорошо. Но это была лишь подстраховка. Олькерт собирался вкладывать деньги в судоходную компанию Карстенов. По мере роста влияния Франца на семейное предприятие они будут строить на верфи Олькерта все больше и больше кораблей, укреплять связи с Азией и распространять торговлю на всю Европу. Управлять отцом через сына было бы неплохо, но этого явно недостаточно. Нужно найти способ подчинить себе Франца. Олькерт не думал, что мальчишка воспротивится браку, он был застигнут врасплох его объяснениями, даже разгневан. У этого отказа должна быть какая-то причина, и это вряд ли другая женщина – в историю Франца он не поверил на на миг. Никто не знал, что это могла быть за женщина, Франц не говорил о ней прежде, не хвастался, как это делали другие мужчины в клубе. Нет, Олькерта не покидало подозрение, что там кроется что-то иное. Конечно, он мог бы просто отказаться от своего обещания вложить капитал… Но его уход делу не поможет, напротив – это послужит расколу, а это было последнее, чего он хотел. Действовать нужно было с большой осторожностью.
И он уже начал.
При создании новой калькуттской линии, о которой они только что говорили с Францем, старый Карстен полагался прежде всего на Герхарда Вебера и Йенса Боргера, своих самых крупных вкладчиков. Он собирался учредить акционерное общество, чтобы запустить линию, а для этого нужны были люди и их миллионы – в том числе Олькерт, который тоже хотел в этом участвовать, пусть и в меньшей степени. Если один или даже оба главных инвестора отступят… Да, это поставит семью Карстенов в ужасное, ужасное положение.
Олькерт задумчиво подергал бородку.
И тогда он придет к ним с предложением восполнить недостающие миллионы. Если Карстены в ответ согласятся строить корабли для новой линии на его верфи. Более чем справедливо, не так ли? Тогда Францу даже не придется уговаривать отца, и проблема решится сама собой. Олькерт улыбнулся. Это было отличное начало.
Он всегда знал, что нужно только набраться терпения, и в конце концов он этого добьется. Однажды дело всей жизни старого Карстена будет принадлежать ему.
* * *
Лили нервно топталась на условленном месте, едва не искрясь от напряжения, и из-под оборок своего зонта от солнца следила за стрелками больших часов над входом в вокзал, будто от них зависела ее жизнь. Уже десять минут седьмого. Где же носит этого Болтона? Она огляделась по сторонам. С каждой минутой ее сердце билось все быстрее. Виноват был не только сомнительный район, и даже не деньги в расшитой бисером сумочке, которую она прижимала к себе. Если бы! Нет, все дело было в этом мужчине, который все время сбивал ее с толку. Он был совсем не таким, как другие мужчины, которых она знала. Во многом это объяснялось тем, что ее отец всегда строго следил, чтобы она общалась только с господами из высшего общества. Он никогда не брал ее с собой на работу, и даже в гавани она до этого бывала только на спуске на воду кораблей и по другим особым случаям – и всегда под защитой взрослых. Она не могла припомнить, чтобы ей вообще когда-либо доводилось перекинуться парой слов с кем-то из рабочих.
Всю неделю она с нетерпением ждала встречи и целую вечность не могла решить, что надеть, пока, наконец, не остановилась на одном из самых скромных своих нарядов – прогулочном платье из узорчатого шелка кремового цвета. Фасон, однако, был довольно изысканным: форму держали конский волос и спиральные пружины турнюра, нижняя юбка заканчивалась тремя воланами, верхняя сзади была сильно присборена, но на платье не было ни кружева, ни украшений, кроме золотых пуговиц. Не хватало еще, чтобы Болтон подумал, что она ради него разрядилась в пух и прах!
«Он неотесанный, невоспитанный идиот, не имеющий представления о приличиях!» – в сотый раз сказала она себе, решительно не понимая, почему так странно на него реагирует.
И в то же время все происходящее казалось ей невероятно захватывающим. Тайная встреча! Ее повседневная жизнь состояла из курсов, уроков игры на фортепиано, рукоделия и бесконечных часов за письменным столом. Так что проделка с велосипедом на прошлой неделе была самой увлекательной и бунтарской в ее жизни. Сегодня она во второй раз делала то, чего от нее никто не ожидал, и от этого у нее закружилась голова. О том, что будет, если об этом узнает ее отец, она даже думать не хотела.
– Эй!
Она обернулась. Болтон стоял сзади и разглядывал ее. Как это он подобрался к ней так близко, а она даже и не заметила?
– Ох. Вы напугали меня! – Ее пульс участился. Он кивнул, как будто она не сообщила ему ничего нового.
– Вас непросто было найти. – Он указал на ее зонт.
– Я не хотела, чтобы меня кто-то узнал! – пояснила она, потому что для такого зонта и в самом деле было поздновато.
– Так что же, принесли деньги? – спросил он, и она почувствовал, как в ней нарастает раздражение. Как невежливо – без всяких околичностей переходить прямо к делу! А вообще-то он даже ее не поприветствовал. Глазами он нервно рыскал по сторонам, казалось, даже не замечая ее.
– Нет, я просто так каждый день слоняюсь по вокзалу, смотрю на прохожих! – Лили состроила гримаску. – Конечно, я принесла деньги, что я, по-вашему, делаю здесь, воздухом дышу?
Он удивленно моргнул, а затем громко расхохотался.
– Только не кусайтесь. Я просто спросил.
– Как правило, люди начинают беседу с приветствия, – возразила она сухо.
Он улыбнулся.
– Разумеется. Каюсь, сударыня. Как ваше драгоценное самочувствие?
– Плохо! – сказала она, задыхаясь от возмущения, и он снова засмеялся. Она злилась все сильнее. О чем она только думала, когда с таким воодушевлением ждала эту встречу? Она завозилась со своей сумочкой, вытаскивая деньги.
– Вы с ума сошли, не здесь! – прошипел он, и Лили вздрогнула.
– А где же еще? – удивленно спросила она. Он оглянулся по сторонам, потянул ее в темный угол между двумя колоннами и встал перед ней так, чтобы спиной прикрыть их от любопытных взглядов.
– Быстрее, если нас кто-то увидит, подумают, что я на вас напал, – проворчал он.
– Я примерно так себя и чувствую! – раздраженно ответила Лили. Она сказала это в шутку, но ей вдруг стало ясно, что она ничего не знала о человеке, с которым втайне ото всех стояла сейчас в темном вокзальном углу.
И никто не знал, где она.
– Позвольте напомнить, что это была ваша идея, – сказал Болтон, и в его глазах блеснула насмешка. Он будто догадался, о чем она только что подумала.
Сколько у него веснушек, подумала Лили, и во рту у нее внезапно пересохло. И почему он такой симпатичный? Это совершенно сбивало ее с толку. Внезапно на нее обрушился неприятный запах. От Болтона ужасно пахло потом! Она сморщила нос и немного отодвинулась от него.
Он увидел, как ее взгляд переместился к пятнам у него под мышками, и рассмеялся.
– Что, не для вашего чувствительного носика? – сказал он. – Запах гавани. Так бывает, когда работаешь!
– Правда? – Лили решила, что не позволит себя смутить. – Мой отец тоже работает, и от него еще ни разу так не пахло. Так что дело в вас.
Он вытаращил глаза, а потом, как бы не веря услышанному, покачал головой.
– Или в том, что ваш отец работает головой, а не руками! И к тому же не в гавани. Это он переложил на других. – Он стоял, упираясь руками в стену за ее спиной, и тем самым оказываясь к ней еще ближе, чем прежде. Она отвернула лицо в сторону. До чего же едкий запах! Он снова улыбнулся. – Стало быть, деньги при вас?
Она кивнула и снова принялась рыться в своей сумочке.
– Это все, что мне удалось раздобыть. Я пыталась поговорить с отцом, но поскольку многое пришлось утаить, было сложно подобрать аргументы, – торопливо объяснила она. – Отец сказал, что герру Гердеру следовало смотреть по сторонам и лучше взвешивать последствия своих поступков. Папа оплатит лечение, а дальнейшая судьба пострадавшего – не его дело, так он считает.
Болтон кивнул без всякого выражения.
– И почему меня это не удивляет? – пробормотал он.
Лили почувствовала, что должна заступиться за отца.
– Он просто не знает об ампутации, со всем этим разбирался брат.
– Он мог бы спросить, – холодно возразил Болтон.
Лили покачала головой. Объяснить все это было трудно, отец крайне неохотно с ней разговаривал. Он и раньше не считал нужным обсуждать с ней финансовые вопросы, и в этот раз быстро положил конец дискуссии.
– Твой брат заверил меня, что обо всем позаботится, и мы должны ему доверять! – сказал он. – Я точно не стану его контролировать. – Когда она хотела возразить, он гневно поднял руку. – Лили, тебе не кажется, что ты доставила нам достаточно хлопот? Человеку заплатили за услугу, которую он тебе оказал, мы взяли на себя расходы по его лечению. Вряд ли можно требовать большее. Я понимаю, что тебя мучает совесть, но я не стану покупать тебе индульгенцию. Напротив, я даже рад, что у тебя есть повод подумать о своем поведении. Тебе вообще не следовало надевать эту шляпу!
«Но я не могла знать…» – хотела возразить она, но он покачал головой.
«Если это тебя тревожит, поговори со своим братом», – сказал он. Но разговаривать с Францем было все равно, что биться головой о стену.
«Я обо всем позаботился, а большего тебе знать и не нужно», – объявил брат, возмущенно глядя на нее. После той статьи в газете он почти не разговаривал с ней. – Его будут лечить лучшие хирурги Гамбурга, чего еще желать?»
Лили подумала, что есть много такого, что можно было бы себе пожелать, но по лицу Франца поняла, что дальнейшая беседа бессмысленна. И она не могла признаться, что разговаривала с Болтоном, иначе навлекла бы на него неприятности.
Лили вручила Болтону деньги.
– Здесь немного, но это должно помочь, пока он не встанет на ноги. – Она запнулась и почувствовала себя совсем неуютно, едва осознала, что только что сказала. – То есть… я хотела сказать…
