скачать книгу бесплатно
– Ну чего тебе?
– Воды дай.
Дежурный лейтенант милиции сплюнул. Налил в алюминиевую кружку воду из чайника и сунул ее сквозь решетку.
– На.
У этого была здоровенная ссадина на скуле и, кажется, сломан нос.
– Начальник, а вы че все побитые?
– Еще спрашивает. Не помнишь ничего, что ль?
У Вэна закралось нехорошее подозрение. Посмотрел на свои руки – правый кулак разбит почти до костяшек.
– Хреново, парень. – Даже с каким-то сочувствием сказал лейтенант. – Срок тебе светит теперь. Ты откуда такой буйный? Боксер что ли?
– Летчик.
– Отлетался, летчик.
«А лейтенант прав», – подумал Вэн, устраиваясь на грязной скамейке, приколоченной к полу вдоль стены.
И правда – отлетался. Насчет спора про петлю Нестерова все на испытательном полигоне в курсе были. С Гришки-то Крылова теперь не спросишь за угробленный опытный образец. А Вэн – вот он. Начальству обычно важно найти крайнего, а тут и искать не надо. Не долго думая погонят из отряда. Так-то была еще возможность попасть в гражданскую авиацию, там испытателей ценили. Но если теперь посадят за дебош и драку с милицией, то потом вряд ли доверят даже кукурузник. Чертов характер.
Вэн прикрыл глаза. Голова все еще нестерпимо болела, а рану на щеке саднило.
– Где вы ег-го тут держит-тэ, – долетел до Вэна знакомый голос.
У стойки дежурного стоял крепкого телосложения коротко стриженный альбинос с широким лицом и нетерпеливо озирался вокруг. Наконец он заметил в темном углу клетку с задержанным хулиганом.
– Эй, Вэн! Хорошо встрэт-тил Новый год?
– Здорово, Финн… – кивнул Вэн своему товарищу по отряду испытателей; эстонец Нильс Федоров получил это прозвище за характерную внешность и легкий прибалтийский акцент. – А что – Новый год… он… уже?..
– Ну ты даешь, – только и протянул тот. – Собирайся дав-вай. Командир полк-ка тэбя ждет.
– Решили на пьяницах проверять катапульты? – удивился Вэн. – Я в нужной форме.
– Ан-нализы пом-мнишь сдавали? У тэб-бя, говар-рят, нашли триппер.
– И комполка хочет сообщить эту новость лично?
– Нэ знаю, чт-то там у них. – Финн неопределенно махнул рукой. – Все бэг-гают, суетят-са, тэбя ищут три дня ужэ. Лейтэнант, – обратился он к дежурному милиционеру, – вам звонил-ли про меня?
Дежурный недовольно кивнул.
– Тогда мы поех-хали.
***
Член Политбюро ЦК Партии товарищ Сноков положил перед собой короткую справку о выбранных кандидатах для полета.
– Итак, что мы имеем… Павел Дмитриев, военный летчик первого класса. – Сноков дословно зачитывал характеристику. – Русский, из рабочий семьи, член Партии с 1972 года, отличник боевой и политической подготовки. В отряде космонавтов уже пять лет, прошел обучение с блестящими показателями. Внешность тоже правильная, что немаловажно. Второй космонавт – Эмилия Холодова, из женского отряда. Крайне положительная характеристика. Высокая стрессоустойчивость, уровень интеллекта значительно выше среднего. Комсомолка. Спортсменка. Рост метр восемьдесят. Симпатичная. Хорошие кандидатуры, товарищи, – резюмировал он, откладывая лист бумаги в сторону. – Мы направим их на утверждение в Политбюро и Генеральному секретарю. Если у вас нет вопросов, то предлагаю пригласить их сюда и объявить о том, что они выбраны для полета. Пусть начинают готовиться.
Ларион Александрович Теккин сдержанно кашлянул и взял из вазочки со стола мандаринку. Он не спал третьи сутки подряд и держался исключительно на крепком импортном кофе.
– Что такое, Ларион Александрович?
– Я по поводу космонавтов, товарищ Сноков. У некоторых моих коллег есть сомнения…
– Чем же вас не устраивают эти двое? – удивился Сноков, – По-моему, лучше и не придумаешь.
– Я сейчас объясню, чтобы стало понятно даже вам. – В самом конце стола поднялась маленькая энергичная женщина лет шестидесяти с зачесанными назад жидкими темными волосами. На ее носу сидели огромные очки с толстыми линзами, так что глаза женщины казались больше и крупнее, чем есть на самом деле. – Не останавливай меня, Йося, я должна им сказать.
Она отцепила от себя руку такого же маленького и очень сморщенного мужчины, который сидел рядом и хватал ее за рукав, пытаясь усадить на место. Женщина поправила белый халат, подошла к Снокову, выхватила у него справку о кандидатах, скомкала и бросила в мусорную корзину.
– Она от него не понесет! – безапелляционным тоном заявила женщина.
Член Политбюро товарищ Сноков застыл от удивления и одними губами прошептал:
– Кто вы вообще такая?
Вездесущий полковник Хаскин тут же подскочил к высокому начальнику, наклонился и зашептал ему на ухо:
– Это профессор Мария Зиновьевна Канатова, главный врач отряда подготовки космонавтов. Она не совсем благонадежная, сами понимаете, еврейское происхождение.
Сноков жестом руки показал Хаскину, что не нуждается в его подсказках.
– Чем вы, профессор, подтвердите ваше заявление? Насколько я знаю, современная наука не может предсказать точно…
– Ваша современная наука много чего не может, а мой Йося сразу сказал, что у этих коммуняк ничего не выйдет. Йося, ну что ты сидишь как будто пулю проглотил, встань и иди сюда.
Глаза Снокова стали такие же большие, как линзы очков профессора Канатовой.
– Йося – это ее муж, известный гинеколог Иосиф Силыч Юдин. – Над ухом Снокова снова возник полковник Хаскин. – Светило мировой медицины, но очень антисоветских взглядов. У нас есть на него досье.
Профессор Юдин постарался втянуть голову в плечи и теперь выглядел до того маленьким, что показалось, будто он залез под стол.
– Йося никогда не ошибается, но я все же его проверила, – продолжала профессор Канатова. – И вы представляете, он снова оказался прав! У Холодовой очень нестабильные месячные и нерегулярный цикл. Вам ни за что не угадать нужный момент, это практически как тыкать пальцем в небо. А Павлик, – тут Канатова усмехнулась, – ну вы знаете, как говорили у нас в Одессе, мочь и иметь возможность – это таки разные вещи.
Сноков наморщил лоб, и наконец до него стало доходить, о чем идет речь.
– То есть, товарищ Канатова, вы хотите сказать, что космонавт Дмитриев не способен совершить с женщиной…
– Да нет же, – оборвала его Мария Зиновьевна, – Павлик способен, да еще как. Известный ловелас. Только учтите: я лично пробовала его сперму. Ничего выдающегося. Концентрация десять, подвижность тридцать. Он, конечно, способен стать отцом, но трудиться придется долго. Года два в среднем, для таких показателей.
– Что вы пробовали? – Потрясенный Сноков не знал, как реагировать на откровенности пожилой дамы.
– Товарищ Канатова имеет в виду, что лично делала анализы физиологической жидкости у космонавтов, – пояснил Теккин. – К сожалению, у Дмитриева показатели посредственные. И насчет Холодовой тоже правда, – Теккин потупил глаза, – очень нестабильные функции. Мы посчитали – вероятность успешного оплодотворения в заданный период времени не более десяти процентов.
– Меньше, – возразила Канатова. – Йося, ну что ты молчишь, скажи им, что в невесомости, скорее всего, произойдет гормональный сдвиг, и даже если вы угадаете со временем, в ее крови будет недостаточно лютропина, чтобы вызвать овуляцию. Нужен очень сильный организм, чтобы репродуктивная функция продолжала работать в стабильном режиме после стартовых перегрузок.
– Вы же сами утверждали, Теккин, – Сноков строго посмотрел на Лариона Александровича, – что Дмитриев и Холодова почти идеальные кандидаты! Летная подготовка, теоретические знания… А теперь они, оказывается, на что-то там неспособны!
– Против природы не попрешь, товарищ Сноков…
– И тем не менее, им придется лететь, – категорически настаивал член Политбюро.
– С тем же успехом вы можете отправить туда нас с Йосей – результат ничем не будет отличаться, – махнула рукой профессор Канатова и направилась обратно на свое место. – Йося, ты, как всегда, был прав, они нас не послушали.
Глава 2.
Люди иногда предчувствуют, что с ними должно произойти что-то хорошее. Так и Раиса. Когда она ехала в автобусе по январской Москве на очередную сдачу анализов, у нее возникло ощущение, что жизнь очень скоро изменится. И обязательно в лучшую сторону. А как может быть иначе? Этот «хоровод серых дней» когда-то должен закончиться, она твердо в это верила и была убеждена, что рано или поздно в ее судьбе произойдет значительный перелом. Но она не подозревала, что так быстро и так резко.
Войдя в лабораторию, Рая вместо привычной медсестры Платовой, крупной женщины с очень проворными толстыми пальцами, увидела двух незнакомых мужчин в одинаковых длинных пальто. Махнув перед ее носом каким-то удостоверением, они взяли Раису под руки и молча повели к выходу. Медсестра Платова, наблюдавшая за этой сценой, только лишь тихо всплеснула пухлыми руками. Раю усадили в черную «Волгу» с затемненными стеклами, и машина, взвизгнув тормозами, рванула с места.
Здание, куда ее привезли, находилось за желтым бетонным забором, обнесенным поверху колючей проволокой. На крыше пятиэтажного дома, на котором не было ни вывесок, ни названия улицы, стояли параболические антенны. Раиса в дороге пыталась разговорить своих попутчиков, спрашивая, куда ее везут, но безуспешно. Они поднялись в лифте на пятый этаж, ее провели в длинный коридор с удобными мягкими стульями вдоль стен и усадили рядом с дверью, обозначенной табличкой как «Зал заседаний». На этом таинственные похитители молча развернулись и ушли.
В коридоре Рая осталась не одна. Двое: симпатичный молодой человек с располагающей к себе обаятельной улыбкой и красивая девушка, светлые волосы которой отливали каким-то неземным фиолетовым блеском, – сидели напротив нее и о чем-то перешептывались. Они казались хорошо знакомыми друг с другом. Молодой человек был одет в зимнюю летную куртку, и она придавала ему очень мужественный вид. Раиса задержалась на нем взглядом, невольно поправила рукой выпавший из-за уха каштановый локон, посмотрела ему в глаза, потом сразу отвела их в сторону и снова посмотрела, уже смелее. «Летчик», как она его назвала про себя, усмехнулся и приветливо ей подмигнул.
Красивая девушка посмотрела на нее неодобрительно, словно с каким-то осуждением. Только сейчас Рая заметила, что правая и левая руки ее соседей по коридору как бы случайно соприкасаются тыльными сторонами ладоней. Она подумала, что молодой человек и девушка – не просто знакомые или друзья, и ей стало стыдно, что она столь беззастенчиво пялилась на него. Обрывки их фраз, которые она услышала, лишь подтвердили ее догадку.
– Что-то долго заседают, – нетерпеливо произнес «летчик», бросая тревожный взгляд на дверь.
– Они решают очень важный вопрос, Паша. Не торопи события, нам все объявят, когда придет время.
– Да что решать-то! – горячо и немного громче, чем нужно, воскликнул он. – В отряде нет никого подготовленного лучше, чем я. А ты – номер один у женщин. все ясно: они хотят отправить нас вдвоем. Но если только…
Он сжал губы и постарался произнести как можно тише, но Рая все равно услышала:
– … если они знают про то, что мы…
Рая окончательно смутилась, что вынуждена подслушивать их беседу, встала со стула и прошлась по коридору. Тут-то ее внимание и привлек третий. Он стоял к ним спиной; на нем было длинное серое пальто, обтягивающее широкие плечи, поднятый воротник почти скрывал его голову. Рая сначала даже подумала, что это приставленный к ней охранник. Она прошла мимо него, сделала еще шагов десять и развернулась. Идя обратно, почти поравнявшись с ним, она быстро взглянула ему в лицо и ахнула. Слипшиеся черные волосы небрежно спутались на лбу, большой нос горой выдавался вперед, а через всю щеку тянулся жуткий шрам, обильно смазанный зеленкой и йодом. Поперек шрама были заметны свежие швы.
Рая невольно остановилась, не в силах оторвать взгляда от жуткого зрелища.
– Кто это вас так… – спросила она и даже протянула к незнакомцу руку, чтобы ободряюще прикоснуться к его плечу.
– Тебе какое дело? – злобно огрызнулся он и почему-то икнул.
– Грубиян, – оскорбленно фыркнула Раиса и прошла обратно на свое место.
– С нами он так же обошелся, – посочувствовал ей симпатичный «летчик». – Кстати, я – Павел, а это Эмилия. – Он показал на свою спутницу. – Мы тут обсудили и думаем, что вы здесь не случайно. Вы новенькая в отряде? Вам сказали, зачем вас привезли?
– Нет, я вообще не понимаю, где… – начала Рая, но дверь открылась, из нее вышел рыжий мужчина в строгом черном костюме, окинул всех взглядом, потом показал пальцем на Раю и сказал: – Ты, заходи.
Затем всмотрелся в коридор.
– Одинцов, ты тоже.
«Летчик» Павел недоуменно поднялся с места.
– А мы?..
– А вы… ожидайте, – приказал рыжий, впустил приглашенных в «Зал заседаний» и захлопнул дверь.
***
Ларион Александрович Теккин перечитывал дорожную карту подготовки запуска. По всем расчетам выходило, что они успевают самое быстрое – к первому марта. Монтаж электроцепей, их проверка, настройка автоматики, выходной контроль… Даже если работать в три смены, то выходило никак не раньше начала весны. Им не хватало каких-то двух недель… Но доктор Канатова однозначно заявила: либо середина февраля, либо только во второй половине марта.
Теккин покрутил замусоленный карандаш, оторвался от чертежа с разрезом третьей ступени корабля и протянул руку к телефону. Набрал короткий номер.
– Мария Зиновьевна, это Теккин. Доброе утро. Не ложились? И я тоже. Есть вопрос.
– Слушаю, Ларион Саныч… – ответил бойкий голос на том конце провода.
– Нельзя ли сдвинуть срок этой, как ее… эволюции?
– Овуляции.
– Ага, ее, буквально на пару недель? Раньше ну никак не успеваем.
– Ларион Саныч, – строго ответила женщина в телефоне. – Сдвинуть срок можно только у пятилетнего плана. В физиологии все работает иначе. По приказу дети не рождаются. И чем скорее там, наверху, поймут это, тем быстрее перестанут играть в глупости.
– Но насчет середины февраля – вы ручаетесь?
– Йося говорит, что дает свой последний зуб на то, что у нее будет середина цикла в период с пятнадцатого по семнадцатое число. Он никогда еще не видел таких результатов. Ее наблюдали полгода во время эксперимента у эндокринологов. Анализировали гормоны, в том числе и лютеинизирующий. Она как автомат, день в день. И уровень прям такой как нужно. А с этим вашим Одинцовым они просто идеальная пара. Он натуральный ходячий монстр, я как увидела, так ахнула: более пятидесяти миллионов головастиков на один миллилитр, подвижность – шестьдесят процентов. Такой способен оплодотворить и мумию Нефертити.
– Мумию мы посылать в космос не будем. Спасибо за консультацию, – вздохнул Теккин.
– И вот что еще, Ларион Саныч. Если хотите знать мое мнение. Судьбы людей – это вам не игрушки. Одинцов тип еще тот, а вот девушка… Она хорошая, честная. Вы готовы использовать ее тело ради очередной партийной идеи? Она же не робот, а человек. Ребенок – это ведь на всю жизнь. И неизвестно еще, каким он родится, – а его нельзя будет выбросить как результат неудачного эксперимента. Мой совет – сделайте так, чтобы полет не состоялся. Я уже жалею, что подсказала вам выбирать тех, у кого хорошее репродуктивное здоровье. Надо было поступать по совести, и черт с ней, с наукой.
В трубке раздались короткие гудки. Теккин вернулся к чертежам. Взглянул на календарь. До запуска оставался месяц. Вопросы совести… Если решать их, то точно не успеем. Не пошлют этих – так найдут других. Если что он и может сделать, так это обеспечить их взлет и посадку. А остальное… Пусть делает природа. Надо было каким-то образом отвоевать эти две недели. Ларион Александрович помотал головой из стороны в сторону, разминая шею. На стене справа висели чертежи военного модуля «Заря», который находился в стадии разработки. В голове Теккина что-то щелкнуло, он замер, а потом кинулся к телефону.
– Слушай, приятель, – спросил он снявшего трубку начальника КБ автоматики, – мы блоки АСУ на «Зарю» уже поставили? А они совместимы с «Союзом»? Полностью? Есть у меня одна идея…
***
Это январское утро чем-то напомнило о грядущем приближении весны. Стояла оттепель. С юго-запада дул теплый ветер. Солнце изредка прокалывало рваные тучи, щекоча скользкими лучами по холодной земле. Маленькие синички прыгали с ветки на ветку и весело щебетали, то и дело пикируя на снег и подбирая разбросанные там зерна овсянки. Рая специально носила с собой газетный кулек с кормом, чтобы побаловать птиц. Эти полчаса между завтраком и до начала тренировок считались их личным временем и были сейчас самыми спокойными в ее жизни. Далее начинались бесконечные занятия по подготовке к полету, медицинские процедуры и тренировки на симуляторах… Она до сих пор поверить не могла, что все это происходит именно с ней. Конечно, ей всегда нравилось небо, она даже один раз прыгала с парашютом на подмосковном аэродроме, но про космос никогда не задумывалась. Ей вполне хватало своих земных забот.
Предложение, которое ей сделали, ошеломило ее. Почему я? Почему сейчас?
«Все просто, – объяснил ей какой-то влиятельный руководитель. – Советская космонавтика шагнула настолько далеко вперед, что может послать в космос простую девушку, без многих лет специальных тренировок. Мы хотим доказать всему миру, что в космос способны летать обычные люди, например, такие, как вы. А ваш напарник, один из лучших советских летчиков, обеспечит полную безопасность и счастливое возвращение на Землю».
С напарником была проблема. Злобный, мрачный, угрюмый. Этот Иван Одинцов, или, как он просил себя называть, «Вэн», всегда ходил спесивый и важный. Здоровался сквозь зубы, на приветливых работников Центра подготовки шипел, с руководителями полета держался нагло и вызывающе. Спорил по любому поводу, лез на рожон и всячески пытался показать, что он тут самый умный. Раиса даже засомневалась, стоит ли ей лететь именно с ним. Спросила об этом Ларион Саныча, главного конструктора, милейшего старичка. Тот лишь развел руками и почему-то горько усмехнулся.
Готовиться к полету с Одинцовым Рае было сложно. Он ее постоянно подгонял и пенял на ошибки. Конечно – сам-то военный летчик, проблем с техникой у него не возникало. Устройство корабля он выучил, кажется, за одну ночь, а она до сих пор иногда путала некоторые кнопки.
