скачать книгу бесплатно
– Да! Взгляни на этого Ромео. В драку за незнакомую девушку не побоялся броситься, а как до признания в любви дошло – двух нас связать не может.
– Так вы бы, того, сами связались.
– Нельзя. Если человек к тебе обратился – ты к его услугам, а самим – нельзя. Здесь тебе не Крылатия, забыл? Хотя, – товарищи смерили глагол подозрительным взглядом, – странный ты какой-то. Откуда ты вообще взялся?
Глагол не ответил. Прошёлся вокруг парочки. Юноша всё ещё мямлил, девушка начинала скучать. Прийти на выручку кавалеру и помочь ему связать хотя бы пару слов она даже не пыталась. Хотя и хотела. Эх, люди.
Глагол подпрыгнул, завис на секунду в воздухе и устремился прямо на девицу.
Раз…
– Ну в общем, это… Я тут много чего наговорил… (ничего ты не сказал, балбес.)
Два…
– Не обращай внимания. Я когда выпью… Забудь, в общем. (поздно, юноша!)
Три!
– ДЕЙСТВУЙ!
Юноша замолк на полуслове. Уставился на подругу. Та испуганно моргала, словно не веря своим же словам. Вернее – слову. Кавалер не стал ждать, пока она скажет ещё что-то. Схватил за руки и впервые за их знакомство поцеловал. Девушка не возражала.
Глагол спрыгнул на землю и, насвистывая, продолжил путь.
– Эй! – крикнули ему вслед. – Да ты отчаянное словечко!
– Нет. Просто жареное, – ответил глагол, не оборачиваясь.
Виктор был лучшим другом. Нет, больше, чем другом. Он ведь его, Павла Егорова, из долговой ямы вытащил, встать на ноги помог. Потому и ехал сейчас Павел, забросив все дела, на день рождения к другу. В другой город. Подарок дорогой вёз – «ролекс» настоящий. Полгода на него копил.
Единственное, о чём жалел Паша всё это время, – что никак не представится случай отблагодарить Виктора. Нет, не то чтобы он желал другу влипнуть в неприятности, но… хочется же благодарность проявить! А повода нет.
А друг возьмёт и решит, что он вообще на неё неспособен. На благодарность-то.
Когда герою нашему – глаголу жареному – попался на глаза Павел Егоров, тот сидел в ресторане, на дне рождения благодетеля Виктора, потягивал мартини и представлял, как вытащит друга из горящего дома. Или – из ледяной проруби. Или – из лесу тёмного жуткой зимой.
Друг бы всплакнул и сказал, что теперь он у Паши в долгу, а Паша в ответ: «Не стоит. Ты ж для меня…»
«света луч»
«когда»
«лишь глухота»
«вокруг»
«наплевать на тебя»
«спасение»
«чьих дело рук?»
«даёшь развлечение!»
«не дашь?»
«скучно»
«грустно»
«тони»
«когда доплывёшь»
«звони»
«только ты»
«в холодную воду»
«чужие долги»
«ада круги»
«друга шаги»
«один, лишь один…»
Слова струились водопадом, но оставались незамеченными. Паше не хотелось слов. Ему хотелось подвигов.
А друг тем временем рассуждал о том, как он мечтает начать новое дело – прибыльное, но рискованное. Требует оно больших капиталовложений, но может и не выгореть. Однако если выгорит… Паша слушал вполуха. Он не богат, бизнес-хватки отродясь не имел, а потому в этом деле другу не помощник. А жаль.
Прощались в аэропорту. Все слова отстали, рассыпались по дороге бисеринками, лишь одна частица симпатичная, белая и пушистая, настойчиво трусила за друзьями в надежде, что её всё же заметят.
И глагол жареный не отставал. Интересно же, чем закончится?
Частица взирала на него с тоской.
Эх, была не была, подумал глагол, хватая пушистую страдалицу на руки. Прыжок и…
– Спасибо!
– Что? – Виктор удивлённо смотрел на друга. Они стояли у пропускного пункта, Павел уже попрощался и вдруг обернулся, даже в лице как-то изменился. – За что «спасибо»?
– За то, что тогда меня выручил, помнишь? – и Паша заговорил.
О том, как он вляпался по самые помидоры, а от него все отвернулись, и он уже почти разуверился в людях, как вдруг Виктор пришёл ему на помощь. Единственный, кто пришёл.
– Э… – Виктор казался растерянным. – Да полно тебе. Давно это было.
– Не так и давно. А я ведь и не поблагодарил тебя толком. Всё удобного случая ждал.
– Да полно…
– И знаешь что ещё. По поводу того, что ты в ресторане говорил. ДЕЙСТВУЙ!
Виктор улыбнулся.
– А вот за это – тебе спасибо.
Самолёт взлетел, Виктор уехал домой. Оба друга чувствовали себя так, будто совершили только что нечто важное. И, пожалуй, так оно и было.
В аэропорту отряхивалась довольная частица.
– Это против правил, – сказала она, притворно топорща белую шёрстку.
– Мне-то что? – ответил глагол. – Я ведь – жареный.
– Олеся, Олеся, как что сразу – Олеся. После работы надо задержаться, отчёты перепроверить, к кому бегут – к Олесе! Подменить коллегу нужно – к Олесе. Срочно прикрыть от налоговой – Олеся. А что Олеся взамен имеет? Фигу пахучую с маком, вот что!
Олеся металась по офису. Вот уже который раз она пыталась завести разговор о повышении зарплаты, но шефиня в который раз умело от разговора уходила.
Перед встречей с Олесей глагол наш успел уже заскучать, а потому, завидя незадачливую бухгалтершу, искренне обрадовался и, не долго думая, ринулся в бой. Начальница Олеси как раз вышла из своего кабинета, когда глагол устремился в полёт.
– Ты что-то хотела? – Шефиня останавливается, смотрит на Олесю так, будто впервые видит. – Действуй!
И Олеся радостно выплёскивает чашку чая ей в лицо!
«Ну и ладно, – думает глагол, улепётывая из бухгалтерии под душераздирающие женские вопли, – зато хоть душу отвела бухгалтерша».
– ДЕЙСТВУЙ!
И жена высказывает мужу накопленное за долгие годы. После чего выставляет озадаченного супруга в ночь.
– ДЕЙСТВУЙ!
И компания подростков разносит на осколки витрину магазина.
– ДЕЙСТВУЙ!
И мобильный телефон коллеги, сутками напролёт трещащей над ухом, летит в унитаз…
Глагол пребывал в глубочайшем недоумении. Почему-то при призыве действовать большинство людей начинало творить нечто, о чём даже само не мыслило. И вместо того чтобы сказать, попросить, прикрикнуть наконец, устраивало армагеддон в миниатюре. План глагола близился к провалу.
Вот если б можно было…
– Попался! Наконец-то!
Глагол обернулся. Прямо на него летела Манка, та самая поджарившая его рифмовица.
– Я тебя повсюду ищу! Ох и досталось же мне за то, что тебя потеряла! Идём скорее, – она схватила глагол за шиворот и быстро-быстро замахала крылышками.
– Да-а, натворил ты делов, – сказала Манка, когда они вернулись на такую родную рифмо-кухню, и глагол рассказал о своих приключениях.
– Натворил, допустим. А почему, собственно? Люди вялые, как кабачки перезрелые. Пока не пнёшь – не пошевелятся. Но одному мне с ними справиться – сложно. Что я могу им дать, кроме призыва «Действуй!»? А помочь некому. Мало. Мало нас, словечек жареных, – сокрушался глагол.
Манка вздохнула и встала к сковородке.
3. Безглаголие, или О пользе филологов
Полгода спустя собралось в Крылатии великое собрание, дабы решить, что с нажаренными Манкой глаголами делать? Безобразничают глаголы, контролю не поддаются, мир людей в форменный бардак превратили. И взял высокопарную речь верховный крылат:
– От глаголов мочи нету. Днём и ночью нет покоя! Потому – моё вам слово, глаголы нынче под запретом. Глаголам более не быть!
Горько плакала Манка, когда её столь любовно обжаренные глаголы дружным строем отправились за решётку. И необжаренные – туда же. На всякий случай. Лишь горстку избранных оставили – для внутреннего употребления.
И из-за чего сыр-бор, спрашивается? Подумаешь, научились глаголы с людьми по-особому взаимодействовать и к разным действиям сподвигать. Причём способность такую имели именно жареные, и именно глаголы. Другие слова сколько ни копти на сковородке, толку – ноль.
Возмутились они. Беспорядки в мире людей, видите ли. Можно подумать, у этих странных существ без глаголов беспорядков не будет. Эх…
Манка печально смотрела в окно.
* * *
Утро. Море, волны. Яркий диск солнца. Люди – ногами по дороге. Пятками – по песку. Руками – по воде.
– Мороженое! – звонкий детский голос.
– Вчера, – строгий ответ мамы.
– Почему? Сегодня, – недоумённый взгляд ребёнка.
– Вчера – целых два, поэтому сегодня – ни одного.
– Вчера – пломбир. Сегодня – фруктово-о-ое!
– Лучше к морю, ногами. Перед глазами – море. И ракушки в руках.
Елена – в растерянности. Она – преподаватель русского языка и литературы. Обычно – полное понимание с детьми. И с Игорем, собственным сыном, – разумеется, тоже. А сейчас… Дефицит слов какой-то. Недовольный сын быстро-быстро ногами топ-топ. Рука Елены – на руке Игоря. А в голове – кавардак.
Они у самого моря. Следы волн на босоножках. Медузы на песке.
– Я – в воду, руками, – мальчишка уже без майки и почти без шорт.
– Нет. В воду только с папой – вечером. У него – руки в воде.
– Сейчас. Один. Папино слово – можно.
– А моё – нельзя! – Рука ребёнка – из руки матери.
– Я быстро! Папино слово – я хорошо руками!
– А я тебя – по попе. Тоже руками! – У Елены – обескураженность и лёгкий испуг. И странное ощущение, что с миром что-то не так.
Игорь – на волнах вверх-вниз. Голова над водой, голова под водой. Чайка – вяк! Далёкий крик Игоря:
– Мама, я на дно! НА ДНО-О-О!
И голова – под воду.
Сердце – испуганно стук. Её сын – под воду, на дно. Словно камень. Караул! На помощь, кто-нибудь!
Елена бяк-бяк по пляжу.
– Мой сын – в воде, а я – нет! Я руками – не… Я без рук в воде. И без ног. Тьфу! Да что же это? На помощь!
