скачать книгу бесплатно
В их краях, по словам Ника, он оказался по стечению некоторых обстоятельств. Один фермер, что проживает в здешних местах, привез сюда Ника из Таллина. Там фермер находился в гостях у своих родственников. Приметив на улицах Таллина Ника, шустрого и ловкого подростка, не гнушающегося любой чёрной работы, помогающего здешним торговцам на улицах Таллина, он привез Ника к себе на ферму, пообещав ему достойную оплату его труда и безбедное существование. Но, как выяснилось позже, фермер вовсе не собирался выполнять своих обещаний. Вместо этого Нику пришлось делать на ферме всю самую тяжёлую и грязную работу, с которой едва ли могли справиться даже несколько здоровых крепких мужиков, а Ник был всего лишь подростком.
Так Нику приходилось всё делать самому, с утра и до позднего вечера. После спина Ника надрывалась от непосильного и тяжелого труда, а пальцы рук и ног были стёрты до крови. Нику приходилось убирать навоз за всеми животными, что находились на ферме, а их было несколько видов, среди них коровы, свиньи, кролики, куры, и таскать тяжёлые мешки с комбикормом для них тоже приходилось подростку; и так до ночи.
Фермеру же, казалось, не было никакого дела до подростка.
Ник терпел до тех пор, пока ещё хватало сил, и всё надеялся на обещанные заработки, получая взамен лишь тарелку холодного и безвкусного, словно свиньям, супа; горбушку чёрного чёрствого хлеба, да ночлег – в сарае, рядом со всей живностью. Но к зиме дело не сдвинулось с места, наоборот, становилось куда хуже.
Выпал первый снег. В сарае, где Ник всё это время спал, он стал замерзать и коченеть до мозга костей, так что у него зубы стучали от холода. В дом хозяин его не пускал, так как считал человеком низшего рода.
Вскоре прекратились и последние подачки – в виде обедов, которые поначалу выдавались два раза в день, а затем подростку и вовсе пришлось работать впроголодь. Но на смену этому пришла беда, куда ещё хуже. Фермер неожиданно сильно запил, возможно, потому что дела на ферме, в последнее время шли совсем плохо. И, как неожиданно выяснилось, его жена завела роман на стороне, а когда разразился скандал, то она, не мешкая, ушла из дома.
Нередко, напившись до чёртиков, он жестоко избивал подростка только за то, что тот набирался смелости и просил у него хоть какой-нибудь еды, чтобы совсем не свалиться с ног от непосильного труда и голода. А вскоре фермер и совсем выкинул подростка с фермы как бездомного и ненужного щенка, что бельмом, по его словам, сидел у него в глазу.
Ник оказался на улице, в худой оборванной одежде, никому не нужный.
Чтобы хоть как-то выжить, пришлось помимо своей воли просить милостыню, чему его душа, как он признался искренне Энн, всегда противилась и испытывала при этом сильные муки стыда.
Никогда ещё Ник ни с кем так искренне не делился своей жизнью и всем, что ему пришлось пережить.
Он и сам себе удивлялся, как эта хрупкая девушка смогла разговорить его, Ника, всегда молчаливого и сдержанного, со смирением и стойкостью принимающего все удары судьбы. А дальше, казалось, сама судьба играла с ним злые шутки, но об этом Ник поведает Энн уже в следующий раз.
Но вот что странно: в последнее время, куда бы и по каким бы делам ни шла Энн, перед ней вдруг словно ниоткуда возникал Ник. И наоборот, неожиданно для него появлялась, как призрак, Энн.
Чем больше времени проводили вместе Ник и Энн, тем сильней они привязывались друг к другу. Иногда им казалось, что какая-то невидимая сила связывает их в единое целое, в особенности их души и сердца.
Ник, как и просила Энн, продолжил свой рассказ о нелёгком детстве, причем каждый раз, возвращаясь мысленно в прошлое, Ник чувствовал, насколько сильно и ярко его память запечатлела всё, что он когда-то пережил.
Ник рассказал Энн о том, что он почти не помнит лица своей матери, но иногда ему кажется, что она приходит к нему во сне. Склонившись над ним, она задумчиво улыбается ему, а её чёрные смоляные волосы, как и у него самого, рассыпаются кольцами по её плечам, и темные карие глаза смотрят спокойно и внимательно, словно следуя за ним повсюду. При этом Ник тяжело вздыхал, будто выпуская пар из лёгких, и сдерживал паузу, чтобы и виду не подать Энн, что ему совсем не просто говорить обо всем этом.
– Как видишь, мне пришлось с самого детства побираться по улицам, как неприкаянному, и просить милостыню, чтобы не подохнуть с голоду. Ты и представить не можешь себе, как это унизительно, глядя людям в глаза, просить у них то, что сам в силу своего возраста заработать не можешь. Потому что у тебя нет ни отца, ни матери, которые бы могли позаботиться о тебе. Но однажды, – Ник вдруг встрепенулся, будто что-то вспомнил, – мне повезло, если так можно сказать. Один странный, но богатый человек; он был торговцем. Неприятный с наружности, как мне показалось в первый раз, потому как он был толстый и лысый – я его ещё прозвал «дядькой», – он вдруг заинтересовался мной. То ли присмотрел во мне что-то, или я напомнил ему кого-то… Он заприметил меня на улице, я в то время просил милостыню. Причем он долго рассматривал меня, стоя в стороне, на углу центрального кафе. Я даже почувствовал на себе его пристальный взгляд. После чего он подошел ко мне сам. Его маленькие, хитрые и злые, как мне тогда показалось, глаза долго буравили меня, До тех пор, пока я не решился смыться от него. Но, несмотря на свою комплекцию, он догнал меня, схватил за руку и быстро, увлекая за собой, куда-то поволок. И куда, ты думаешь, он меня притащил? – спросил Ник, взглянув на Энн. На что девушка, внимательно всё это время слушая Ника и ярко представляя себе картину всего происходившего, с удивлением посмотрела на юношу и спросила:
– Куда?
– Он притащил меня в свой дом, который больше походил на величественный дворец, чем на дом простого смертного. При входе он толкнул меня к помощнице по дому – слегка располневшей, невысокой пожилой женщине. Она была аккуратно одета – в белом переднике поверх униформы – и строго причесана. Он сказал ей: «Умой его. Переодень и причеши, а я посмотрю, что с этим можно сделать, а точнее, что из этого получится», – окинув меня своим внимательным взглядом с ног до головы, закончил строго он. После чего меня хорошенько отмыли, да так, что казалось, чуть не отодрали всю кожу на теле. Приодели, накормили и выделили отдельную комнату, где была вся необходимая обстановка. Жильё, о котором можно только мечтать. Я даже и в мыслях никогда не возносился о таком.
Несколько дней я не видел этого торговца, да так, что, казалось, он совсем позабыл обо мне. Но затем вдруг вспомнил и однажды позвал к себе. Когда я вошёл к нему, то он почему-то вздрогнул, увидев меня в другом обличии, которое, я думаю, на тот момент сильно изменило мой внешний вид. После он долго о чем-то размышлял, всё ещё рассматривая меня, как что-то сверхъестественное, но затем, опомнившись, он пододвинул мне стул и сказал: «Садись! Ты, наверное, ломаешь голову: зачем я подобрал тебя на улице? Что же, я отвечу тебе, – при этом лицо его всё раскраснелось, а руки нервно задрожали. – Дело в том, что ты…Ты сильно похож на моего единственного сына. Он умер два года назад от пневмонии. Жена моя была, как и сын, таких же тёмных кровей, как ты, смуглая, красивая, со смоляными чёрными волосами, почти как у тебя», – уже наклонившись ко мне и прикоснувшись к моей шевелюре, сказал он. Честно говоря, я в тот момент был удивлён и озадачен поведением этого «дядьки». Но, как говорится в пословице: «С лица воду не пьют». Несмотря на первый взгляд и на свою неприятную и отталкивающую внешность, я бы даже сказал – омерзительную, «дядька» тот оказался совершенно другим человеком – удивительным и добрым – и относился ко мне по-особенному, так, как никто и никогда не относился. Иногда мне казалось, что он в действительности сошёл с ума, потому как порой называл меня сыном, а то и хуже того – именем покойного сына. Но то, что я был похож, по его словам, на него, как две капли воды, сделало мне одну большую услугу.
«Дядька» тот, как мне тогда казалось, совсем помутившийся рассудком, решил сделать из меня «человека» в хорошем смысле этого слова.
Он нанял мне кучу гувернёров и воспитателей, что позволило мне в то небольшое время получить некоторое образование, и в том числе определённые манеры воспитания. Один из моих гувернёров даже заметил торговцу то, что я якобы неглуп и что у меня имеются даже некоторые способности, особенно в области математики. Что при хорошем раскладе дел из меня мог бы выйти толк. Но, к сожалению, моему образованию и прочим радостям жизни, так благоволившим мне на тот момент, вскоре пришел конец.
Дядька тот богатый, из-за того, что потерял и сына, и жену, она, как он мне тогда рассказывал, ушла вслед за сыном, не выдержав этой потери.
Он часто, особенно по вечерам, начал запираться у себя в кабинете и напиваться до чёртиков. Как выяснилось, пить ему категорически было нельзя, потому как у него было больное сердце, и спустя год, как мне сообщили об этом… он умер от инфаркта, прямо у себя в кабинете, возле фотографии жены и сына.
Он был необыкновенным человеком, хотя и странным. По крайней мере, он был единственным, кто относился ко мне по-человечески, в отличие от всех остальных, иногда мне казалось, как к родному сыну. Он даже поговаривал, когда был жив, что хотел бы усыновить меня и в дальнейшем сделать своим наследником, так как у него, кроме меня, никого больше не было на этом свете.
Но как только он умер, откуда ни возьмись, объявилась его дальняя родственница, и меня в одночасье выкинули из этого прекрасного дома, как ненужную вещь.
И это случилось зимой, в жуткий, страшный мороз. Я тогда думал, что не выживу и сдохну от сурового холода где-нибудь в подворотне. Но только, видно, не судьба, потому как какие-то местные бродяги подобрали меня. Я лежал тогда на лавочке и чувствовал, как замерзаю и от меня уже уходят последние жизненные силы. ещё бы чуть-чуть, и я бы замёрз окончательно или, того хуже, отморозил себе ноги, которых я тогда уже почти не чувствовал.
Энн сидела рядом с Ником на небольшом выступе скалы, что, казалось, величественно возвышалась над долиной, лежавшей у их ног, в самом низу. Они сидели, болтая ногами, что свисали над долиной, и рассказывали друг другу самые сокровенные истории из своей жизни.
– Так, значит, ты умеешь читать и писать? – взглянув на Ника, сказала Энн.
– Обязательно, – подшутил Ник, глядя в огромные серые и чистые, как само небо, глаза Энн. Ник не мог сейчас оторваться от этих глаз, потому как они казались ему такими необыкновенными. А роднее и ближе, чем Энн, у него, у беспризорника и оборванца, никого больше не было.
Душа Ника вдруг залилась таким сильным и глубоким, ещё до конца непонятным ему, чувством, что он, сам от себя не ожидая, потянулся к руке Энн и трогательно, словно что-то сокровенное, взял её в свою ладонь и медленно сжал. Сильное тепло пронеслось по руке Энн и глубоко село в ней.
Энн, сама того не зная, заполнила в душе Ника всю пустоту, что существовала в нем всё это время.
Она вместила в него ни больше, ни меньше, а целую вселенную и весь мир.
И была единственной, кто мог говорить с ним и слушать его внимательно, не осуждая, без презрения и надменности, не давая при этом никаких советов и не насмехалась над его одинокой и, как ему всегда казалось, никому не нужной в этом мире жизнью!
Глава VI
Беззаботное время
Крупные белые горошины, прозрачные, как лёд, бесконечно сыпались с неба на землю – это был град, временами переходящий в ливень. Ник и Энн, словно обезумевшие, бегали по мокрой высокой траве, закрываясь руками от крупных горошин града и дождя. Происходящее явление радовало и забавляло их. Распростерев навстречу небу руки, они кружились, и им казалось, что весь мир кружится вместе с ними. Всю землю засыпало белым градом, будто среди лета выпал снег.
– Вот сумасшедшие, – быстро пробираясь сквозь ненастье, покачав недовольно головой, буркнул пожилой мужчина. Он больно щурился от града, который бил его по лицу, по рукам, по шее – по всему телу. Старик мечтал быстрее добраться домой.
– Энн, посмотри, – с замиранием сердца воскликнул Ник. Энн стояла, широко открыв глаза, и пристально вглядывалась в призрачную даль неба.
Ещё чуть-чуть, и вот оно – самое красивейшее явление в природе, существовавшее когда-либо на земле, – закат, который Энн и Ник любили вместе наблюдать на лазурном небосводе, взявшись за руки, и казалось, что ничто не могло их разлучить в этот момент. Лишь поздно вечером, когда догорали последние краски, они, восторженные и одухотворённые, наконец возвращались домой.
Навстречу осени пришла зима. Наступили холода, а за ними и сильные морозы.
Ник всё это время работал в городе кем придется: либо грузчиком, либо посыльным. Он по-прежнему пытался хоть как-то заработать деньги, которые почти все уходили на оплату дома, что он снимал неподалеку от Энн, и на скудное питание. Что же касалось одежды, то на это удовольствие у него уже ничего не оставалось.
Вернувшись однажды из города поздно вечером, Ник почувствовал сильное недомогание, а на следующий день и вовсе слёг.
Энн заметила, что Ник не появляется возле её дома уже второй день. Как правило, Ник высматривал её ещё утром, когда собирался в город на работу, проходя мимо её дома. А вечером, когда Ник возвращался с работы, он заходил за Энн, и они направлялись к своему излюбленному месту – к скале, что странным образом нависала над долиной. Там они любили подолгу сидеть, свесив ноги вниз, и наблюдать с высоты птичьего полёта за тем, что происходит внизу. В этот момент им казалось, что весь мир лежит у их ног.
Что все, что происходит там, внизу, с людьми, – это происходит не с ними, их там нет; там, среди людей, им словно и не было места, а весь мир для них был в них самих.
Сейчас Энн нервно ходила по комнате из стороны в сторону, и её мучил один-единственный вопрос: что произошло такого, что Ник не появился на этот раз возле её дома? Ведь он всегда заглядывал к ней, и это было неизбежно. Что же случилось на этот раз?
Наконец, не выдержав своих внутренних терзаний, Энн сказала себе: «Я должна узнать, что случилось с Ником!» С этой мыслью она быстро накинула себе на плечи зимнее пальто, затем незаметно для всех вышла из своей комнаты, опасаясь побеспокоить мать или отца, и прокралась через коридор на улицу.
Когда Энн, вся задыхаясь, добежала до дома Ника, а затем ворвалась в его комнату, то увидела то, что её сильно взволновало: Ник, весь бледный, лежал, распростёршись на кровати, и его всего трясло. Он находился в сильной горячке и был весь мокрый – в поту. Иногда он тяжело ворочался из стороны в сторону и в бреду что-то твердил.
Энн бросилась к кровати Ника и приложила руку к его лбу. Сердце её тут же нервно забилось в тревоге: по её ощущениям, у него было все сорок, а то и больше…
– О Господи, – воскликнула в ужасе Энн и тут же бросилась к графину с водой, стоявшему на прикроватной тумбочке. Смочив в нем полотенце, что висело у изголовья Ника, Энн опустилась на колени и приложила холодный компресс к его лбу. После начала нервно искать лекарства в тумбочке.
Сделав уксусный раствор, Энн натёрла Нику грудь и руки. Вскоре Ник перестал бредить и заснул. Энн не заметила, как, опустив голову возле руки Ника, тоже провалилась в сон, сидя возле его кровати.
Очнулась Энн, когда Ник, открыв глаза, провел по её волосам теплой влажной рукой.
– Энн, это ты? Ты здесь?
– Да, я испугалась, что ты…что ты можешь…
– Глупышка, ты думала, что я могу умереть? Ну уж нет, Энн. Хочу тебя расстроить… так просто ты от меня не отделаешься, и не мечтай. Но если бы этому и суждено было случиться, то и в этом случае, мой призрак не оставил бы тебя и следовал за тобой повсюду, потому как и на том свете он не сможет без тебя существовать, – уже слабо улыбнувшись и прижав к своей груди голову Энн, сказал Ник.
Когда семейство Энн на следующее утро хватилось девушки и все, обнаружили, что её нет дома, то отец Энн был весь вне себя от злости. Так что когда Энн вернулась домой, отец устроил ей неслыханный скандал и строго-настрого запретил видеться с Ником. В заключение он сказал, что Ник – это парень без будущего и что он безбожный нищеброд. Кстати, их семья тоже из того же десятка, и не стоит ещё больше усложнять себе жизнь, связавшись с этим оборванцем.
Теперь ворота дома Энн были заперты отцом на стальной замок, а на самой верхушке забора, обнесенного вокруг дома, торчали остро режущие клинья, через которые перебраться было невозможно.
Казалось, беззаботное время Ника и Энн закончилось, а новые препятствия и вовсе не давали теперь возможность им видеться.
Но однажды неожиданный скрежет дверей в заборе и сдавленный человеческий крик заставили Энн в тревоге оглянуться. Она бросилась к окну. ещё утром отец и мать Энн отправились на работу в город, а Энн заперли на замок. Энн в полном одиночестве занялась домашними делами.
С трудом перебравшись через высокие и острые штыри забора, человек оставил на одном из них сгусток крови…
– Энн, – позвал тихо, крадучись и озираясь по сторонам, Ник. Энн, стоя возле окна, вздрогнула.
– Ник? – воскликнула удивлённо девушка и, обернувшись, увидела в дверях Ника. Его лицо исказилось в болезненной гримасе. Он стоял, скорчившись от боли, и держался за живот.
– Что с тобой, Ник? – Энн встревоженно бросилась к нему.
– Так, ничего, пустяки, – сказал Ник, пытаясь увернуться от Энн.
– Покажи, что там у тебя, Ник? – продолжала настойчиво Энн.
– Поверь, Энн, это не стоит твоих волнений, – шутливо ответил Ник.
Но, несмотря на протесты Ника, Энн все же приоткрыла рубашку Ника и в ужасе отпрянула.
– Господи, что это? Где ты так поранился? – с тревогой посмотрев на него, сказала Энн, потому как увидела на животе Ника глубокую рану, из которой сочилась кровь. Ник все это время крепко сжимал рану рубашкой, из-за чего та сильно просочилась. Энн кинулась искать по своим шкафчикам бинты, вату и йод.
Обработав и забинтовав рану Ника, Энн тяжело вздохнула, покачав головой.
– Ты так и не ответил мне, где ты так поранился? – спросила Энн.
– Неважно, Энн, – усмехнувшись, произнес, Ник. – Но… хочу заметить, если твой отец думает, что этим забором со штырями он может отнять тебя у меня, продырявив меня насквозь, до кости, а затем любоваться на меня, как на заколотую собаку, что будет висеть на заборе дохлой и мозолить ему в удовольствие глаза, то он сильно ошибается. Потому как ни одна сила… хм, даже сама смерть, – Ник снова усмехнулся, – не разлучит нас. Или он, быть может, хочет, чтобы мой дух после смерти по его вине блуждал по вашему дому как неприкаянный и стращал всех, в особенности – его же самого. Черта с два, Энн, – нарочито и самодовольно произнес Ник. – Этим он сделает только хуже себе самому. Разве можно бороться с тем, что непобедимо, и с тем, что выше всяких сил, – заключил Ник.
Вскоре в местности Н… появился человек, который вызвал небывалый интерес к себе в округе и имел большой ажиотаж возле своего имени…
Глава VII
Местный торговец
Слух о том, что один по местным меркам очень богатый человек решил скупить в округе чуть ли не все земли и обосноваться, как говорили люди, в этом захолустье – месте, забытом Богом и людьми, – вызвала у местных жителей полное недоумение и живой интерес. Им было невдомёк, что можно делать на этой проклятой земле столь важному человеку с большими деньгами, а следовательно, с обширными связями. Ведь, как известно, деньги дают многое: власть, силу, положение в обществе, а главное – свободу.
Местные люди прозвали богача не иначе как торговец, потому как по слухам и наблюдениям они выяснили, что его деятельность в основном была связана с торговлей. Из-за этого он постоянно находился в разъездах.
Но прибыл торговец в здешние места не один, а с парочкой помощников по дому, то есть с прислугой. Это были две женщины средних лет, крепкого телосложения и круглолицые. Женщины были лет сорока пяти. Они присматривали за домом и вели хозяйство; с ними приехал и один угрюмый, здоровый мужик; он занимался в основном тяжёлой физической работой.
Незадолго до этого местные жители увидели вот что: в стороне от их захудалых домов, на запад, к солнцу там, где располагались богатые, но не тронутые ещё человеческой рукой земли, приехали неизвестные люди. Их было человек шесть-семь, и, как оказалось, это были строители. Они начали быстро возводить забор, тянувшийся на несколько метров, а затем приступили к строительству дома. Местные жители, невольно державшие свой путь через эти земли и раздираемые сильным любопытством, на свой страх и риск заглядывали в мелкие щели забора, желая узнать, что же там происходит, в скрытом от человеческого глаза месте. Они обнаруживали, к своей зависти и злости, не на шутку развернувшееся строительство огромного дома, по слухам местных жителей, похожего на настоящий дворец.
Сам торговец был довольно преклонного возраста, ему было за пятьдесят лет, но, несмотря на это, внутренняя энергия и пристрастие ко всему, что бы он ни делал, а это касалось не только какого-либо занятия, но и человеческих отношений, он во всем проявлял страсть, рвение и любил доходить до конца. Он желал, впрочем, как и многие, получить от жизни всё, даже то, чего, казалось бы, получить было невозможно.
Необычное имя мужчины – Генрих – настораживало и удивляло местных жителей. Они терялись в догадках: многие склонялись к мысли, что он родом из Германии. Высокий, тучный, с поблёскивающей сальной лысиной на голове, с виду как обычный человек. Но вот только взгляд его чёрных едких глаз, казалось, таил в себе какую-то особенную силу. С людьми он держался довольно холодно и отчуждённо. Также он крайне редко одаривал кого-либо добрым взглядом или вниманием.
Ходили слухи, что в семье этого торговца существовала какая-то тайна, но какая именно, никто не знал. Оставалось только строить догадки.
Всем местным жителям также не давала покоя одна мысль – почему этот богатый и состоятельный человек с неугомонной энергией и жизненной силой перебрался в их захолустье. А главное, почему он один, что случилось с его женой, и была ли она у него? Но самое главное – что ему было нужно в этих «забытых Богом», местах? Все следили за тем, что происходит вокруг этого загадочного человека.
Вскоре внимание со стороны людей к этому человеку ещё больше усилилось, в особенности после того, как он привёз в свой дом юную молодую девушку.
Она была лет восемнадцати, худощавая, больше костлявая по своей физиологической сущности. С тонким вытянутым лицом и угловатым подбородком, выдающимся немного вперёд, – особенно челюстью.
Девушка ходила с горделивым и презрительным взглядом, словно относилась ко всему с особым отвращением.
Она была бледна как мел, бесцветна лицом и имела чёрные жёсткие глаза, впрочем, в этом она походила на самого торговца, и вела себя так же, как и он, отчуждённо и высокомерно в отношениях с людьми.
Все задавались вопросом, кто эта девушка и кем она приходится торговцу:
молодая жена или какая-нибудь родственница, а может быть, любовница?
Но, как вскоре выяснилось, все догадки были неверны.
Девушка оказалась родной дочерью торговца, и звали её – Лизой.
Позже всех насторожило другое обстоятельство – что в их доме делает Ник, паренек, который когда-то прибился к их местности ещё подростком, будучи в то время оборвышем и беспризорником. Сейчас же о нём этого уже нельзя было сказать, потому как он превратился в высокого, крепкого и мужественного молодого человека с необычной привлекательной внешностью. Все замечали, как Ник захаживает в дом торговца, но никто и не догадывался, что их связывало на самом деле.
Оказалось, что Ник и торговец познакомились ещё в городе, задолго до приезда торговца в здешние места. Ник подрабатывал у него на складе. Они даже нередко совещались по поводу нового товара, так как Ник разбирался в таких делах. Тем более что в последнее время он подрабатывал курьером в нескольких торговых точках в городе и в некотором роде был сведущ в товарообороте на рынке, что и интересовало самого торговца.
Каждый раз, как Ник, красивый, хорошо сложенный, с притягательным взглядом зелёных, цепких, как у змеи, глаз, появлялся в доме торговца, Лиза – дочь торговца – вздрагивала. По всему её хрупкому телу тут же пробегала холодная дрожь. Иногда Лизу бросало в жар при одном только взгляде Ника. Ну а уж если он о чём-либо заговаривал с девушкой, то она с мучительной робостью казалось, не знала, что ответить ему, и заливалась сильной краской, как напроказившее дитя.
Казалось бы, богатая и состоятельная девушка и Ник – нищий, в прошлом беспризорник и оборванец: какую он может иметь силу над ней?
Именно этим вопросом в последнее время и задавалась сама Лиза. Вопрос, который мучил её, и это было как наваждение, которое не давало покоя ни её уму, ни её сердцу.
Когда раздавался стук входной двери в доме торговца, Лиза тут же вскакивала. Все её мысли и чувства в этот момент накалялись до предела от одной только мысли, что это пришел Ник!
Однажды Лиза даже имела дерзновение устроить за Ником слежку. Ей хотелось непременно узнать, как молодой человек проводит своё свободное от работы время: чем он живёт, чем занимается. А главное – с кем он проводит это время?
Лизе пришла в голову немыслимая и довольно странная для девушки её положения идея.
В то время Ник засиделся в таверне. Было уже поздно, но Нику никак не хотелось идти домой: накануне он узнал от родителей Энн, что её отправили проведать одну их серьезно заболевшую родственницу. Из-за того, что Энн так внезапно уехала и даже не попрощалась с ним, Ник ходил понурым и опустошенным. Оставалось только одно – терпеливо ждать, когда вернется Энн.
В таверне Ник пытался хоть как-то скрасить тоску по Энн, что уже несколько дней изъедала его изнутри. Он был мрачен и погружён в свои мысли.
Неожиданно их ход нарушил сильный грохот и шум. Оглянувшись, Ник заметил местную потасовку, что образовалась среди пьяно набравшихся мужиков. Окружив кого-то, они нагло и громко насмехались и издевались над тем, кто был внутри их капкана.
