скачать книгу бесплатно
Конюшенная площадь, дом 1
Юрий Михелевич Гедзберг
Эта книга о молодом человеке, который по решению суда отбывает условное наказание. Описываемые события происходят 40 лет назад в Ленинграде, на территории Главных императорских конюшен. Описывается трансформация бывшего "белого воротничка" в работягу, рассказывается о непростом врастании его в рабочий коллектив, о поиске им своего нового жизненного пути. Ценность книги в реальности, документальности описываемых событий и персонажей.
Содержит нецензурную брань.
Имена персонажей изменены.
Юрий Гедзберг
Конюшенная площадь, дом 1
1. Химия
Широко простирает химия руки свои в дела человеческие.
М.В.Ломоносов
Коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны, плюс химизация народного хозяйства.
Н.С.Хрущёв
На Конюшне я оказался в 1979 году по решению суда: 3 года химии.
Поясню. Химией в народе называли отбывание условного наказания на "стройках народного хозяйства" (нередко действительно связанных с химическим производством). По-простому этот приговор звучал так: "к лопате".
"Химия и жизнь" – это было не только название популярного журнала, химия была частью жизни советского общества, термин "химичить" означал делать что-то не так, как положено, с худшим качеством. На абсолютном большинстве "комсомольских строек" по всей стране использовался труд так называемого "спецконтингента". Вокруг Ленинграда тоже хватало мест, где трудилась "химота" – Кингисепп, Сабск, Коммунар, Гатчина…
Особо везучие химики работали в самом Ленинграде. Знаю, что один из условно осужденных, юрист по образованию, устроился на химии работать грузчиком в овощном магазине "Яблонька" (Невский 65). Говорили, что популярный певец С.З. выступал в ресторане "Казбек" на Лиговке (хотя в это время он числился отбывающим наказание в Сланцах).
Что касается меня, то я получил направление на исправительные работы в Автохозяйство № 1 ГУВД Ленинграда (несколько автоколонн и ремзона). В ремзоне, наряду с вольнонаемными (в основном это была лимита), работало немало условно осужденных (кстати, и бывших милиционеров). Так что, на некоторое время адресом моего места работы стала Конюшенная площадь, дом 1.
Питерская молодежь хорошо знает современную Конюшенную площадь – ведь здесь находилась фан-зона ЧМ-2018 по футболу. В зимнее время на площади заливают каток.
Но есть и более значимый повод интересоваться этим местом – более двух веков назад здесь была построена и освящена Церковь Спаса Нерукотворного Образа, в которой в 1837 году отпевали Александра Сергеевича Пушкина (до Мойки 12 отсюда совсем недалеко).
Сейчас весь архитектурный комплекс, который носит название "Главные императорские конюшни", разрушается – нынешние власти всё никак не могут (или не хотят?) принять решение о его реконструкции. А вот 40 лет назад эти стены стояли прочно, казалось, навсегда, и жизнь за ними кипела: каждый день через ворота надвратной церкви въезжали/выезжали милицейские машины со всех районов Ленинграда.
Прошли годы – советская цивилизация, представителем которой я был, схлынула, оставив после себя зарастающий двор и разрушающиеся постройки, жизнь отсюда ушла. Экскурсоводы посвящают этому историческому месту одну-две фразы.
Но мне бы не хотелось, чтобы память о том времени, свидетелем которого я являюсь, ушла в небытие – я хочу описать это бытие.
Немного о себе, так сказать, мой эпикриз.
В 1979 году мне было 32 года, моему сыну Мише полтора года. До того, как стать химиком, я более 10 лет проработал на режимных предприятиях в области радиоэлектроники, публиковал статьи, посещал всевозможные курсы, преподавал, изо всех сил пытался поступить хотя бы в заочную аспирантуру, но безрезультатно.
Что ещё? Был секретарем комсомольской организации, капитаном команды КВН, работал в совете молодых специалистов, выпускал стенгазеты, участвовал в туристических слётах.
Самостоятельно придумывал технические решения, например, (для тех, кто в теме) синтезатор частот с ФАПЧ и ДПКД, где после фазового детектора вместо ФНЧ я использовал преобразователь "Время-Код" и ЦАП.
И всё это длилось до тех пор, пока я не осознал тщетность своих усилий.
До работы на Конюшне об устройстве автомобилей я ничего не знал. Как оказалось, и о жизни тоже.
И вот теперь я хочу поделиться с вами тем, что отыскал в своих записных книжках того времени. Здесь нет единого сюжета, как нет и вымысла – просто заметки, воспоминания, зарисовки (имена персонажей изменены). Как сказал бы наш великий классик: "Прими собранье пёстрых глав, полусмешных, полупечальных… ".
2. День первый
Мне выдали комбинезон, ватник и рабочие ботинки – я переоделся в раздевалке на втором этаже, прошел по коридору и открыл дверь с табличкой "Электроцех".
Повернувшись от верстака, навстречу мне шагнул небольшого роста небритый работяга лет сорока пяти; он вытер руку о штаны и протянул ее мне. Низким хриплым голосом представился: "Сергей". Я понял, что это и есть бригадир автоэлектриков Сергей Ефимович Клёнов, в распоряжение которого я поступаю.
Обменялись парой каких-то фраз, после чего Сергей объяснил, что начинать новую трудовую деятельность мне надо с мытья принесенных в ремонт стартёров и генераторов. Он взял корщётку, обмакнул ее в чан с керосином и показал, как это делается.
Я живо взялся за дело, и скоро понял, что мои часы с металлическим браслетом здесь выглядят нелепо, к тому же они быстро оказались в керосине. Я снял часы и уже никогда их на работу не надевал.
Из моей записной книжки:
"На моих глазах происходит чудо: под действием корщётки и керосина с деталей отваливаются комья наросшей земли, вековой грязи, мохнатой пыли и появляется первозданный блеск алюминия или матовая чернота стали. Деталь, которую неприятно было взять в руки, которая пачкала, можно сделать "как новую", то есть такой, какой она была раньше. Правда, на ней остаются риски, царапины, вмятины – следы грубой силы.
Если бы так же просто можно было бы поступить со своей собственной жизнью…".
(Вот таким восторженно-романтическим придурком я оказался на Конюшне).
Через какое-то время Сергей Клёнов (Клён, как все его звали) объявил, что можно идти на обед. Я быстро переоделся, вышел через проходную на площадь, по набережной канала Грибоедова дошел до Дома Книги и купил там книжку "Электрооборудование автомобиля". Я шел по Невскому к улице Желябова, ел мороженое и испытывал… Испытывал, наверное, то, что испытывают все, кому в последний момент судьба смягчает свой приговор.
Невский. Нежаркое осеннее солнце. Прохожие не догадываются, что меня распирает от счастья.
Помню, как судья объявляла приговор – чеканно, чтобы я прочувствовал: "… приговаривается к трем годам лишения свободы". Честно говоря, я этого не ожидал (ведь адвокат обещал "до года"!). Тем более, что доводы свидетелей против меня в зале суда рассыпАлись один за другим, под смех слушателей, и тогда судья делала замечания моим друзьям.
Услышав приговор, я впервые в жизни увидел, как всё вокруг на несколько секунд окрасилось в красный цвет. Такой художественный прием иногда используют в кинофильмах. Но это было не в кино.
Выждав паузу, судья добавила: "Руководствуясь статьей… УК РСФСР суд посчитал возможным применение условной формы наказания".
Опять пауза, после которой для меня и обрадовавшихся было друзей судья объяснила, что такое условное наказание и что отбывать его я буду не обязательно в Ленинградской области. Шутки кончились…
Но вот же – я иду по Невскому и не верю, что все это со мной: мимо проплывает нарядная публика, а "я счастлив, что я ленинградец, что в городе славном живу!". Теперь я точно знаю, что минуты счастья, хоть и редко, но бывают, и что это был один из лучших подарков моей судьбы.
Обеденное время заканчивалось, я поторопился в Конюшню, зашел в раздевалку, переоделся, а книгу положил на верхнюю полку своего шкафчика. В середине раздевалки мои теперешние коллеги стучали за столом в "козла", дымили и каждый ход у них сопровождался забористыми ругательствами, самым безобидным из которых было: "Рой, рой, сволочь!". Над столом зависло облако табачного дыма.
P. S. Когда после окончания первого рабочего дня я открыл свой шкафчик, чтобы переодеться, книги уже не было.
По дороге домой я опять зашел в Дом Книги, купил еще одну такую же книжку, и на следующий день попросил Клёна положить её в его персональный шкафчик – в электроцехе, рядом с его рабочим местом.
P. P. S. Больше я ни разу в обеденный перерыв не выходил на Невский – минуты счастья не повторяются.
3. Электроцех
Электроцех – не слишком большая комната с окном напротив двери. Справа находится стенд с измерительными приборами, как оказалось, неработающий – он служит лишь подставкой для черного телефона ("Выход в город через 8").
По левой стене располагается другой стенд – уныло серого цвета – для проверки стартеров и генераторов, на нём куча свисающих проводов, в которых даже Клён порой путается. Большинство проверок он выполняет "на искру" (иногда от этой искры ещё и прикуривает). Крупные литые ручки, два штурвала регулировки оборотов встроенного электродвигателя, щитовые вольтметр и амперметр (до 600 А). При включении электродвигателя стенд трясется, его не на шутку лихорадит, а гул такой, как при взлёте самолёта (ну, может, чуть тише). Этот стенд прекрасно бы смотрелся в фильмах о советских ученых (одновременно он чем-то напоминает орудие пыток времен инквизиции).
Шофера обалдевают, когда Клён, как шаман (или напёрсточник?), начинает быстро-быстро прозванивать какую-нибудь релюху – иногда раз десять касаясь одного и того же контакта (каждое касание сопровождается звуком зуммера).
Под окном находится батарея отопления с местом для приготовления солёных гренок.
Перед окном большой стол с парой тисков, крытый латунным листом (из-за чего у ремонтируемых приборов при включении порой пробивает напряжение, но это Сергея мало заботит). После каждой работы Клён тщательно протирает поверхность стола ветошью, также старательно он протирает инструменты и аккуратно раскладывает их по своим местам (пример для подражания!).
Второй стол размещается по стене справа. На нем тоже тиски, но в основном он служит для хранения агрегатов, принесенных водителями в ремонт (если на столе не хватает места, то водители складывают агрегаты на пол перед столом).
Когда неисправный блок нельзя починить, то перед тем, как его выбросить в урну, в свободное время Клён разбирает, раскручивает такой блок, а весь его крепёж (винтики, гаечки, шайбочки, пружинки) бережно складывает в большую круглую коробку из-под селёдки иваси. В то время крепёж в магазинах не продавался.
Слева над столом висит шкафчик Клёна – в нём хранятся наряды на работу, гранёный стакан, папиросы "Беломорканал", недоделанный нож в тряпице, несколько перепечатанных листов эротических рассказов, электробритва, купленная мною книга, тестер ТТ-1.
Под шкафчиком на стене – цветная вырезка из журнала: муж и жена на пляже, а между ними малыш, который роет лопаткой песок.
В левом углу комнаты – кресло Клёна, снятое со списанной машины.
Через приоткрытое окно непрерывно доносится женский голос, передаваемый по громкой связи:
– Петров-Петров-Петров! Позвоните диспетчеру. Петров, Петров, позвоните! Петров – диспетчеру. Петров!
– Товарищ Хрусталев! Придите на рабочее место.
– Саша Киселев, Киселев, Киселев, Киселев, Саша Киселев!..
– Прима! Срочно на выезд!
– Коновалов-Коновалов-Коновалов! Подойдите к телефону или позвоните.
В основном выкликают водителей вороных "Волг", на которых ездят руководители ГУВД города. Сами "Волги" паркуются здесь же, на Конюшне.
Как-то в цехе настелили оранжевый линолеум. Клён радовался этому, как ребёнок: сидит на полу без обуви, и где увидит грязь, трёт пол ветошью. И сильно расстраивается, если шоферюги прут сюда прямо в грязных сапогах: "С какого х…я гости понаехали?!". Или так: "Ноги-то будешь вытирать, так_твою_туда_и_сюда_и_еще_сюда_душу_мать!!!".
Мне попался на глаза рекламный проспект женского белья (откуда он здесь?), я вырезал фото какой-то дивы (бюстгальтер, кружевные трусы, пояс с чулками на длинных ногах). Крупно написал: "Вытирайте НОГИ!". Повесил на двери со стороны коридора. Сработало: народ озадаченно останавливался перед дверью, вытирал ноги и лишь потом входил.
Слева от входа чан с керосином, за ним большая прямоугольная металлическая урна с двумя ручками для переноски (такими же, как у чана).
Дальше по стене плакат с текстом "Указ президиума Верховного Совета РСФСР по усилению борьбы с алкоголизмом", под плакатом вырезанное откуда-то цветное фото Сиднея, карикатуры из "Крокодила", фотографии красавиц в купальниках.
Летом в открытое окно электроцеха заходит горячее дыхание закатанного в асфальт двора. В те редкие моменты, когда шум автомобильных двигателей стихает, тогда нереально, как с другой планеты – с канала Грибоедова или с Мойки – можно услышать рокот прогулочного катера и голос женщины-экскурсовода.
Там, где-то в другом мире, далеко-далеко (в полусотне метров отсюда) извиваются отраженные в воде фасады домов, там ветерок смело полощет легкие женские платья, развевает женские волосы… Но для меня в грязном промасленном комбинезоне на этой картине нет места.
4. Васька
Васька – напарник Клёна. Он из Курска, поэтому Сергей зовёт его "Васька Курский" (а когда сердится, то "б…дь курская – опять нажрался!").
Васька – провинциальный красавец небольшого роста: шапку он носит на затылке, из-под нее на лоб выбивается кучерявый чуб. Из всех инструментов у Васьки лишь отвертка, которая всегда за голенищем его кирзового сапога – с ней одной он выходит на ремонт любой машины.
Васька – олицетворение провинциальной самоуверенности и армейского самодовольства, шутки его соответствующие: "Молодец! Куплю шапку – дам померить".
У Васьки южнорусский выговор: он гхэкает и говорит не спеша, нараспев, его глагольные формы с приставкой "по": поржАвел, поизносился, порастерял; он не сомневается, что говорит правильно: комбинзон, моциклисты.
Когда токарь по кличке Граф заходит в электроцех, то Ваську он называет не иначе, как "зять", а Васька зовёт его "тесть".
Традиционной фразой их почти родственного общения является Васькин вопрос о дочери Графа:
– Ну, когда поедем твою Нинку смотреть?
У Васьки простые взгляды на жизнь:
– рассказывает, что у них в Курской области какой-то секретарь партии, оказывается, в годы войны сотрудничал с фашистами (Клён подхватывает: "Ага, примите в КП, в СС я уже был");
– говорит, подумаешь, блокадники, если бы я жил в Ленинграде, я бы тоже был героем;
– любимый Васькин анекдот про то, что кирпичу некуда упасть.
Реально Васька в электроцехе бывает нечасто: он целый день может пропадать в боксах (судя по всему, меня потому и взяли в электроцех, что один Клён здесь не справлялся).
Чаще всего Васька работает с машинами водителей, которые живут в одной с ним общаге. Иногда Васька рассказывает о нравах этого общежития. Например, один из его соседей по комнате, ставит матрац кровати на попа и отрабатывает на нём удары. Другой, чтобы стать неотразимыми у женского пола, увеличивает размер своего члена, загоняя под кожу маленькие шарики от шарикоподшипников.
Несмотря на молодость, Васька высказывает шоферам свои вполне уже зрелые взгляды:
– Спасибо не булькает.
– Спасибо – это много, а вот трояк в самый раз.
– За спасибо и петух не прокукарекает.
Если в течение рабочего дня благодарных водителей оказывается слишком много, то Васька возвращается в электроцех уже совершенно на ободах; он садится на единственный стул, начинает бодать стенд и бессвязно мычать, выслушивая критические матюги Клёна.
Бывает, что Васька приносит в цех снятый с машины агрегат, чтобы по-быстрому его отремонтировать и отнести обратно на машину, где Ваську уже ждёт стакан. Вот он принёс в электроцех генератор. Обычно генератор кладут на разведенные тиски горизонтально и поочередно ключом ослабляют крепёж. Васька зажимает генератор в тисках по-своему – вертикально за ось. Потом упирается торцовым ключом, генератор начинает крутится, а Васька, как циркач, вращает его – крепёж ослабляется быстро и без усилия.
– Вот она, електроника! – генератор продолжает крутиться, довольный Васька улыбается и хитро смотрит в мою сторону.
Иногда Васька делится своими историями прошедшей ночи, на что Клён не то с изумлением, не то с завистью вопрошает своего молодого коллегу: "Где ты только таких б…ядей находишь?!".
И конечно, вершиной творческого союза двух автоэлектриков, их единения является совместная декламация – Клён после очередной победы над техникой начинает традиционное самовосхваление:
"Клёнов знает, Клёнов пОжил… "
Васька тут же подхватывает интонацию, традиционно завершая здравицу словами:
"… Клёнов х…й на все полОжил".
5. Мишка
Все дети гениальны, посредственностями их делают родители. На какое-то время главной целью моей жизни стал сын.
