скачать книгу бесплатно
Костер догорел, только беспорядочная бахрома искр мерцала красным на раскаленных углях, фонари, расставленные по периметру дворика, тоже погасли или были затушены из соображений экономии. Гитара и певец затихли. Свет и шум уже не сдерживали натиск ночи, и она, раскинув крылья, опустилась на гору холодной тишиной. В вышине ярко сияли звезды, но они были лишь отголосками того, что случилось в тысячах световых лет отсюда. В ответ на необъятность обступившей ее ночи Брианна закрыла глаза и опустила губы к макушке Джема, плотнее прижимаясь к нему, чтобы украсть немного его тепла.
Она попыталась уснуть, но сильный запах горящей древесины в воздухе принес назад воспоминания, и ее обычные молитвы о благословении обернулись жаркими мольбами о защите и милосердии.
– Братьев моих Он удалил от меня, и знающие меня чуждаются меня. Покинули меня близкие мои, и знакомые мои забыли меня[25 - Книга Иова 19:13.].
«Я не забуду вас», – беззвучно пообещала она мертвым. Эти слова казались такими жалкими – мелкими и бессильными. И все же это единственное, что было в ее власти. Брианна поежилась и сильнее обняла сына.
Внезапное шуршание соломы, и Роджер прижался к ней сзади. Он поерзал немного, укрывая ее своим плащом, потом с облегчением вздохнул, и она ощутила, как расслабилось его тело, когда он обнял ее за талию.
– Это был чертовски длинный день, да?
Она издала негромкий стон, соглашаясь с ним. Теперь, когда вокруг стало тихо, когда не нужно было больше говорить, следить, быть собранной, каждый сантиметр тела ныл от усталости. Между ней и холодной твердой землей был только тонкий слой соломы, но она чувствовала, как сон накатывает на нее, будто волны прилива на песчаный берег, – мягко, но непреодолимо.
– Ты поел что-нибудь? – Она положила ладонь ему на ногу, и его рука сжалась в ответ, обхватывая крепче.
– Ай, если считать пиво едой. Многие так думают. – Он засмеялся, и в его дыхании она почувствовала теплый хмельной дух. – Я в полном порядке.
Тепло его тела начало просачиваться через слои одежды между ними, прогоняя ночной холод. Джем всегда был горячим во сне, спать рядом с ним было все равно что держать в руках горшок, полный раскаленных углей. Роджер, однако, был еще горячее. Что ж, ее мама говорила, что спиртовые лампы горят жарче масляных.
Брианна вздохнула и прижалась к мужу спиной, ощущая тепло и защищенность. Теперь, когда все они были вместе и в безопасности, холодная пустота ночи рассеялась.
Роджер что-то напевал. Она поняла это как-то неожиданно. Он не издавал звуков, но она чувствовала, как вибрирует его грудная клетка. Ей не хотелось ненароком прервать мужа: такие упражнения, без сомнения, полезны для связок. Через несколько секунд Роджер остановился сам. Надеясь, что он возобновит это занятие, она протянула назад руку и потрепала его по бедру, издав при этом короткое вопросительное мычание.
– Ммм?
Он накрыл ее ягодицы ладонями и крепко их сжал.
– Ммм, – отозвался он, и это прозвучало как глубокое удовлетворение и приглашение одновременно.
Она не ответила, но совершила легкое движение бедрами в обратном направлении. В нормальных обстоятельствах это заставило бы его отказаться от своих намерений. Роджер убрал руку, но только одну, и лишь затем, чтобы провести ею вниз по ноге, а затем, очевидно, задрать юбку. Брианна резким движением схватила его ладонь и накрыла ею свою грудь. Она хотела сказать, что, хотя ей льстило его желание и в других обстоятельствах она бы охотно сдалась, сейчас заниматься этим не лучшая идея…
Роджер обычно хорошо понимал язык тела, однако сейчас этот навык, очевидно, растворился в виски. Или, подумалось ей внезапно, ему просто было не важно, хочется ей этого или нет.
– Роджер! – прошипела она.
Он снова начал напевать, на этот раз перемежая мычание низкими бурлящими звуками, которые издает чайник перед тем, как закипеть. Рука Роджера снова скользнула по ее ноге и забралась под юбку. Брианна ощутила жар его прикосновения на обнаженной коже бедра, ладонь быстро поднялась вверх и неожиданно оказалась в ней. Когда Джемми кашлянул и дернулся в ее объятиях, она попыталась пнуть Роджера по голени, чтобы он остановился.
– Боже, какая ты красивая, – пробормотал он, уткнувшись ей в шею. – Такая красивая… Красивая и… ммм… – Следующие слова были неразборчивым бормотанием, потому что он приник губами к ее коже, но, кажется, сказал «скользкая». Его пальцы достигли цели, и Брианна выгнула спину в попытке отстраниться.
– Роджер, – прошептала она, стараясь говорить тише. – Роджер, люди кругом!
И к тому же сопящий ребенок лежал прямо перед ней, тяжелый и недвижимый, как мешок с картошкой.
Он пробормотал какую-то фразу, из которой она различила только «темно» и «никто не увидит». После этого рука вдруг исчезла, но только для того, чтобы ухватить юбки и убрать их с дороги. Он возобновил свое вибрирующее мычание, прерываясь, чтобы прошептать:
– Люблю тебя, я так тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю, – отозвалась Брианна, пытаясь поймать его руку. – Роджер, остановись!
Он остановился, но мгновенно обхватил ее и потянул за плечо. Небольшое усилие, и она уже лежала на спине, глядя на сияющие в вышине звезды, которые, однако, быстро исчезли, заслоненные головой и плечами Роджера, оказавшегося сверху. Было слышно шуршание соломы и шелестение застежек.
– Джем… – Она вытянула руку в сторону сына, которого ничуть не обеспокоило исчезновение матери, – он по-прежнему свернувшись лежал в соломе, как уснувший на зиму еж.
Роджер же продолжал петь, если можно было так это назвать. Или, по крайней мере, напевать одну совершенно непристойную шотландскую песенку о мельнике, которого донимает молодая женщина, желающая, чтобы он помолол ее зерно. Что он и делает.
– И там он бросил ее на мешки, и они смололи, зерно ее смололи… – жарко бубнил Роджер ей в ухо, прижимая своим весом к земле. Звезды странно закружились у нее над головой. Она думала, его комментарий о том, что Ронни «смердит от похоти», был всего лишь фигурой речи, но, очевидно, дело обстояло иначе. Обнаженная плоть встретила обнаженную плоть. Она задохнулась. Роджер тоже.
– Господи, – прошептал он. Его тело на секунду замерло на фоне темного неба, затем он сладостно выдохнул, обдав ее парами виски, и начал двигаться вместе с ней, снова напевая. Слава богу, было темно, хотя и недостаточно. Угасающий свет костра бросал на его лицо жутковатый отблеск, и на мгновение она увидела в нем того большого черного дьявола, каким назвала его Инга.
«Просто расслабься и наслаждайся этим», – подумала она. Солома бессовестно громко шелестела – но она шелестела и повсюду вокруг, под порывами ветра шумели кроны деревьев у скал, заставляя все происходящее сливаться в один невнятный гул.
Брианне удалось подавить стыд, и она уже начала получать удовольствие о того, что делал муж, когда он положил руки ей на поясницу, приподнимая ее.
– Обхвати меня ногами, – прошептал Роджер, кусая ее за мочку уха. – Закинь мне их за спину, на задницу, и заставь меня двигаться.
Движимая отчасти ответным возбуждением, а отчасти желанием выбить из него дух, сжав его тело, как меха аккордеона, она раскинула ноги и подняла их наверх, скрестив на его ритмично поднимающихся и опускающихся бедрах. Он издал стон удовольствия и задвигался с удвоенной энергией. Возбуждение побеждало: она почти забыла, где находится. Отчаянно цепляясь за него и трепеща от наслаждения, Брианна выгнула спину, резко дернулась в спазме и начала содрогаться, прижимаясь к его жаркому телу. Она ощущала прикосновения ночного ветра к обнаженным ягодицам и бедрам – прохладные, похожие на крошечные электрические разряды. Дрожа и постанывая, она безвольно опустилась на солому, ноги по-прежнему крепко обвивали бедра Роджера. Опустошенная, она запрокинула голову и медленно, сомнамбулически приоткрыла глаза. Здесь кто-то был, она заметила движение в темноте и замерла. Фергус пришел забрать сына. Брианна услышала, как он тихо говорит по-французски с Германом, а потом удаляющиеся шаги по соломе.
Она лежала неподвижно с бешено бьющимся сердцем, ноги все еще были у Роджера за спиной. Последний тем временем достиг собственного финала. Его голова опустилась, и длинные волосы касались ее лица в темноте как ниточки паутины.
– Люблю тебя… Боже, я люблю тебя, – проговорил он еле различимо и опустился, медленно и нежно. Затем он выдохнул ей в ухо: – Спасибо. – И, тяжело дыша, обмяк сверху, впав в полубессознательное состояние.
– О, – ответила она. – Не стоит меня благодарить.
Брианна расцепила онемевшие ноги, не без усилий отделилась от мужа, кое-как укрылась и восстановила блаженную анонимность в их гнездышке из соломы. Джемми был уютно устроен между родителями.
– Эй, – позвала она неожиданно, и Роджер встрепенулся.
– Мм?
– Что за монстр был Иджер?
Он засмеялся, и звук был чистым и глубоким.
– О, Иджер был гигантским бисквитом. С шоколадной глазурью. Он падал на других монстров и душил их своей сладостью. – Он снова засмеялся, икнул и опустился на солому.
– Роджер? – позвала она снова, секунду спустя. Ответа не последовало, и она протянула ладонь мимо безмятежно спящего сына, чтобы легонько коснуться руки Роджера. – Спой мне, – прошептала она, хотя знала, что он уже уснул.
Глава 7
Индейский агент Джеймс Фрэзер
– Джеймс Фрэзер, индейский агент, – сказала я, прикрыв один глаз, будто читала это с экрана. – Звучит как название фильма о Диком Западе.
Джейми на секунду остановился, прервав процесс стягивания чулок, и посмотрел на меня с сомнением.
– Правда? Это хорошо?
– Ну, герои фильмов никогда не умирают, так что да.
– В таком случае я за, – сказал он, изучая чулок, который он только что стянул. Он с подозрением понюхал его, потер большим пальцем тоненькую заплату на пятке, покачал головой и метко забросил его в корзину для грязного белья. – Мне придется петь?
– Петь? О! – ответила я, припоминая, что последний раз, когда я пыталась объяснить ему, что такое телевидение, то в основном использовала в качестве примера шоу Эда Салливана[26 - Американское телешоу 40-70-х гг., в котором выступали известные певцы и артисты.]. – Нет, петь не надо будет. И качаться на трапеции тоже.
– Что ж, уже неплохо. Я, знаешь ли, уже не так молод, как раньше. – Он встал и потянулся, издав легкий стон. Чтобы вместить его рост, потолки в доме сделали восьмифутовыми, но даже так его кулаки касались сосновых балок. – Боже, до чего был длинный день!
– Ну, он почти закончился, – сказала я, принюхиваясь в свою очередь к лифу платья, которое только что сняла. Оно сильно, но пока терпимо пахло лошадью и дымом. Нужно проветрить его немного, решила я, а там будет видно, обойдется ли оно еще некоторое время без стирки. – Я не могла качаться на трапеции, даже когда была молода.
– О, я готов заплатить, чтобы увидеть, как у тебя это получится, – отозвался он, улыбаясь во весь рот.
– Что вообще такое «индейский агент»? – спросила я. – Макдональд, кажется, считает, что этим предложением оказывает тебе огромную услугу.
Джейми пожал плечами, одновременно расстегивая килт.
– Я не сомневаюсь, что именно так он и думает. – Джейми осторожно тряхнул материю, и пол под ней покрылся слоем дорожной пыли и лошадиными волосами. Он подошел к окну, открыл ставни и, выставив килт наружу, начал трясти.
– Так бы оно и было, – слабо донеслось до меня из ночной темноты. Затем Джейми повернулся, и голос его стал громче. – Не будь этой твоей войны.
– Моей?! – отозвалась я возмущенно. – Звучит так, будто ты считаешь, что я предлагаю вам развязать ее.
Он легонько махнул рукой, прерывая меня.
– Ты понимаешь, что я имею в виду. Индейский агент, саксоночка, это он самый и есть. Малый, который ходит и ведет переговоры с местными краснокожими, раздает им подарки, уговаривает их в надежде на то, что в ответ они поддержат интересы короны, что бы они из себя ни представляли.
– Вот как. А что это за Южный департамент, который упоминал майор? – Я невольно посмотрела на закрытую дверь нашей комнаты, но приглушенный храп из спальни на другой стороне красноречиво говорил о том, что наш гость уже погрузился в объятия Морфея.
– Хм. Есть Южный и Северный департаменты, которые занимаются делами индейцев в колониях. Южным руководит Джон Стюарт, он из Инвернесса. Повернись, я помогу тебе.
Я благодарно повернулась к нему спиной. С ловкостью, приобретенной за годы практики, он за считаные секунды расшнуровал корсет. Я глубоко вздохнула, когда путы расслабились и он упал. Джейми снял с меня нижнюю рубашку и принялся массировать ребра там, где жесткие косточки вдавили влажную ткань в мою кожу.
– Спасибо. – Я блаженно выдохнула и откинулась назад, прижавшись к нему. – Макдональд думает, что раз он из Инвернесса, то без лишних раздумий будет нанимать всех горцев?
– Это может зависеть от того, встречался ли Стюарт когда-нибудь с людьми из моего клана, – сухо ответил Джейми. – Но Макдональд думает, что все обстоит именно так. – Он рассеянно поцеловал меня в макушку, а затем убрал руки и начал развязывать ленту у себя в волосах.
– Сядь, – скомандовала я, выбираясь из юбок, лежащих у меня в ногах. – Я расплету.
Он устроился на стуле в одной рубашке и мгновенно закрыл глаза от наслаждения, когда я начала расплетать его волосы. Последние три дня они были стянуты в тугую косу, удобную для долгих переездов. Я запустила пальцы в мягкую массу его огненных кудрей, и, вызволенные из плена, они рассыпались волнами – золотыми, серебряными и пряного цвета корицы.
– Ты сказал, подарки. Их спонсирует Корона?
По моим наблюдениям, Корона имела дурную привычку удостаивать состоятельных людей «чести», которая требовала от них крупных вложений.
– Теоретически. – Он широко зевнул, и его широкие плечи тяжело и умиротворенно опустились, когда я взяла расческу и занялась приведением его шевелюры в порядок. – Ох, как хорошо. Вот поэтому Макдональд и считает это услугой: появляется возможность наладить торговлю.
– К тому же появляются отличные перспективы для коррупции. Да, понимаю. – Еще несколько минут я продолжала свое занятие в тишине, прежде чем спросить: – Ты возьмешь это на себя?
– Я не знаю. Нужно обдумать. Ты упомянула Дикий Запад. Брианна тоже говорила что-то об этом, рассказывала о коровьих пастухах…
– О ковбоях.
Он отмахнулся от моего замечания.
– И про индейцев. Это правда? То, что она говорила про индейцев?
– Если она говорит, что они будут масштабно истребляться в течение следующего века, то да – она права. – Я пригладила его волосы, потом села на кровать лицом к нему и занялась собственным видом. – Это тебя тревожит?
Он слегка нахмурился, обдумывая мои слова, и рассеянно почесал грудь там, где кудрявые медные волосы выглядывали из-под ворота расстегнутой рубашки.
– Нет, – протянул он. – Не совсем. Не то чтобы я должен был убивать их собственными руками. Но… мы приближаемся к этому, так ведь? К тому времени, когда я должен ступать с осторожностью, если хочу пройти меж двух огней.
– Боюсь, что так, – ответила я, ощущая, как появляется ноющее напряжение между лопаток. Я слишком хорошо понимала, что он имеет в виду. Линий огня пока еще не существовало, но их уже начали намечать. Стать индейским агентом и работать на Корону значило прослыть лоялистом – что по нынешним временам, когда мятежники были всего лишь кучкой радикалов, а беспорядки вспыхивали локально, было очень даже неплохо. Однако не за горами тот момент, когда недовольные захватят власть и будет провозглашена независимость, и тогда наше положение станет очень-очень опасным. Зная, чем кончится дело, Джейми не станет ждать слишком долго, прежде чем примкнуть к повстанцам, однако сделав это раньше времени, он рисковал быть арестованным по обвинению в измене. Не самая лучшая перспектива для человека, который уже был помилованным изменником.
– Конечно, – робко начала я, – если бы ты стал индейским агентом, то, думаю, мог бы убедить некоторые племена встать на сторону «американцев» – или, по меньшей мере, сохранить нейтралитет.
– Мог бы, – согласился он, и голос его прозвучал безрадостно. – Но даже если отбросить в сторону такое понятие, как честь, – разве этим я не подпишу им приговор? Думаешь, с ними случилось бы то же самое, если бы победили англичане?
– Они не победят, – ответила я резковато.
Джейми бросил на меня тяжелый взгляд.
– Я верю тебе, – ответил он так же резко. – У меня есть причины тебе верить, ай?
Я кивнула, и мои губы сами собой сжались в полоску. Я не хотела говорить с ним о предыдущем восстании. О грядущем мне говорить тоже не хотелось, но выбора у нас особенно не было.
– Я не знаю, – сказала я и глубоко вздохнула. – Нельзя ничего сказать с точностью, пока этого не случилось… Но если ты просишь меня предположить, то, думаю, с британцами у них было бы больше шансов. – Я сочувственно улыбнулась ему. – Веришь или нет, Британская империя в общем и целом сумела – или, лучше сказать, сумеет – управлять своими колониями, не истребляя в них местное население так безжалостно.
– За исключением шотландских горцев, – отозвался он сухо. – Ай, я верю твоим словам, саксоночка.
Он поднялся и провел руками по волосам. Я успела заметить узкую белую полоску, бегущую под затылком, – след от пули.
– Тебе стоит поговорить об этом с Роджером. Он знает гораздо больше моего.
Он кивнул, но не стал отвечать, не считая легкой гримасы.
– Раз уж мы заговорили о Роджере, куда, как ты думаешь, они с Бри отправились?
– Думаю, к Макгилливреям, – ответил он, несколько удивленно. – Забрать маленького Джема.
– Откуда ты знаешь? – спросила я, тоже удивляясь.
– Когда кругом творится какая-то чертовщина, мужчина хочет, чтобы вся семья была рядом, под присмотром, понимаешь? – Он приподнял бровь, глядя на меня, потом потянулся на верхушку шкафа и взял в руки меч. Джейми наполовину вынул лезвие из ножен, затем вставил обратно не до конца, и аккуратно положил на место, повернув рукоять так, чтобы можно было легко до нее дотянуться. Он взял с собой в спальню заряженный пистолет, который теперь лежал на умывальнике рядом с окном. Винтовка и охотничье ружье тоже были заряжены и висели на своих крючках над очагом внизу. И наконец, иронически замахнувшись, Джейми вытащил из ножен на поясе кинжал и ловко сунул под подушку.
– Иногда я забываю, – протянула я с ностальгией, наблюдая за ним. – В нашу первую брачную ночь под подушкой тоже лежал кинжал – и под многими другими подушками с тех пор.
– Правда? – Он улыбнулся на замечание, немного криво, но все же улыбнулся.
– А ты нет? Никогда?
Он покачал головой, по-прежнему улыбаясь, и горькая складка залегла у его губ.
