скачать книгу бесплатно
Озаренные целью. Жажда свободы. Том 2
Георгий Газиев
Читателю предоставляется возможность окунуться в фантастический мир недалекого будущего. Юноша Като ущемлен тем, что его принудили пойти на пожизненную полицейскую службу. Он вступает в конфликт с окружением и пытается найти себя, пока по воле случая не попадает в руки древнего ордена Хамару. Его обучают великой силе и знакомят с хрониками, через которые он постигает основы мироздания. Параллельно герой втягивается в древнюю священную войну, после которой прежним уже не вернется.
Георгий Газиев
Озаренные целью. Жажда свободы. Том 2
Глава №20 “Основы медитации”
Каткема проснулся после очередного крепкого сна, но на сей раз не продолжительного. Проспав ровно семь часов, Юри после бурной ночки сразу же пошла будить курсанта. Вдруг послышались громкие стуки в дверь, и Чешуа вскочил. В комнате стояла темнота, и глаза, будто смазанные клеем, ни в какую не желали открываться. Примерно в это время, все жители банного комплекса пробуждались. Хоть список их дел был не так обширен и разнообразен, Хамару всё равно занимали себя работой, обучением и тренировками в течение всего дня. Кроме редких посиделок и походов в сауну, ребята забывали, что такое отдых. Для Каткемы, который привык нарушать режим сна трижды в неделю и прожигать часы, валяясь на диване и думая о жизни, предстоял долгий путь привыкания к другому ритму жизни.
Услышав стук и слова Юри “Подъем, подъем!”, Като спрыгнул с кровати и разрешил открыть дверь. В комнатенке было так темно, что Чешуа ударился бедром об комод. За стенами слышалось бесперебойное пение сверчков. Дверь отворилась, и яркий свет ламп на несколько секунд ослепил Като. Сперва показалось, что перед ним стоял сам черт с рогами; он протер глаза и, наконец, хорошенько разглядел Юри, вид у которой был, мягко говоря, не самый опрятный после сна: свалявшиеся, торчащие волосы, заплывшее лицо и невероятно строгий, боевой взгляд. Она послала его умываться и переодеваться так прилично и мягко, как только могла, а сама ушла в другую сторону. Коридор на сей раз был освещен длинной цепочкой ламп – наверное, никому не хотелось с утра напрягаться и таскаться со светильником, даже таким суперлюдям, как они. По пути Като одной рукой закрывал глаза, а второй упирался об стену. Координация после сна была ни к черту. Вскоре он попал в помещение, которое было душевой и по совместительству прачечной. Все было выложено белой, блестящей плиткой, и такая скрупулезная чистота поражала Каткему. Пока заключенный курсант умывался, он обнаружил, что у него выросли три зуба, которые в прошлый раз были выбиты разбойниками. Однако теплые эмоции оставались недолго, его снова накрыло горе, как во время ночной истерики. Чувство тотального опустошения еще присутствовало. Грустно было осознавать, что все происходящее – не сон. Като сплюнул терпкую смесь с ломящей зубы ледяной жидкостью, проклял себя за это и, подняв голову, увидел отражение в вылизанном до блеска зеркале. Каткема выглядел ужасно: уставшее лицо, бледная кожа, взъерошенные, сальные волосы, потухший пустой взгляд, окруженный синевой, и совсем молодая щетина. Курсант от всего пережитого исхудал, и щеки стали совсем впалыми. Глядя на самого себя, Като чувствовал абсолютную безнадежность. “Ну, ты и встрял, приятель… но отчаиваться нельзя”, – сказал он себе.
Чешуа закрыл кран и удивился, потому что не услышал привычного скрипа в смесителе, который постоянно слышался дома. Позади него в одной корзине лежала ровной стопочкой одежда с прикрепленной бумажкой, где было очень красивым почерком написано “Для Каткемы”, а на обратной стороне надпись: “Все будет хорошо”.
Чешуа переоделся и снова встал к зеркалу. Ему хотелось как можно дольше не выходить наружу.
– Что ты там так долго? Я тебя вечно ждать здесь буду? Там, на столе, если что, твоя тренировочная одежда, а поношенную в плетеную корзину закинь, – опять на повышенных тонах кричала ему Юри за дверью.
Каткема аж дернулся от испуга. Ему даже не хотелось ничего отвечать ей.
– Сейчас, я мигом, – вытянул из себя курсант и вышел к Юри.
Она снова проронила пару быстрых, дерзких фраз и сказала, идти за ней.
Като не сдержал своего удивления, когда его глаза увидели тот же огромный по площади зал, но с одним только отличием. Все скамейки и табуретки, расскиданные еще вчера вечером, сейчас исчезли. “Как? Куда они могли пропасть?”, – спрашивал себя Като, и Юри заметила его изумление.
– Небось, гадаешь, куда все пропало? – С хвастливой ухмылкой спросила она и врубила свет в зале.
– Ага, – заторможено ответил Като, смотря наверх в ночное небо и гадая, утро ли сейчас или вечер.
– Это сегодня с утра Нуриман позаботился, встал специально пораньше и убрался.
– Который час-то?
– Разбудила я тебя в пять утра, сейчас где-то полшестого, – весьма обыденно ответила восточница.
– Чего? А зачем так рано-то?
– Почему рано?
– Потому что обычные люди встают в семь или в восемь, – вопил курсант.
Узнав, что сейчас такая рань, организм потребовал срочно вернуться в кровать.
– А мы какие-то особенные что ли? – Напряглась Юри, хрустя костяшками пальцев.
– Ну конечно, другие не могут подпрыгивать на двадцать метров в высоту и бросаться людьми, как пушинками.
– Ты мне льстишь, но, все равно, приятно, – немного порадовалась восточница, но для Като, это показалось неуместным, его контекст был не столь позитивен, – а вообще, в древности люди всегда вставали с восходом Солнца и ложились спать с закатом. Мы просто следуем принципам природы, но с небольшими отклонениями, так как дрыхнуть зимой по пятнадцать часов у нас нет желания и дозволенности.
Чешуа одобрительно кивнул и уныло протер закрывающиеся глаза. Ее утренний энтузиазм и энергичность никак не вязались с его разбитостью. Они шли к тому месту, где вчера медитировал старик. Юри замолкла, а Каткеме же находиться в тишине было крайне неловко.
– А зачем вчера здесь были старые ветхие скамьи и табуретки.
– Мы их используем для тренировок в качестве препятствий: раскладываем мебель максимально тесно друг к другу и беспорядочно, чтобы было сложнее в прыжке искать свободное пространство.
– А не лень вам каждый раз расставлять и убирать столько мебели?
– Во-первых, у нас, как и у Нуримана сегодня, на всё про всё уходит примерно пятнадцать минут. А во-вторых, вообще не понимаю, причем тут лень. – Возмутилась Юри и заметила маленький кусочек стекла на полу.
– В смысле, причем тут лень? Нормальным людям обычно лень заниматься нудной, тяжелой работой, которая, вдобавок, еще и время съедает, – объяснил неохотно он и чуть не наступил на стекло босой ногой, благо Юри успела оттолкнуть его.
– Нормальные люди, нормальный люди, – исказив голос, дразнила она зашуганного Чешуа и указала на осколок, который подобрала и положила в карман, – где у вас норма, у нас дно ямы. Не понимаю, какая может быть здесь лень. Ты же для себя стараешься, себе же хочешь сделать лучше.
– Туше. Ты меня обескуражила своей проницательностью.
– Пфф, в отличие от вас, избалованных городских детишек, я и остальные члены братства не ведем себя, как стадо баранов. – Отвернувшись и закрыв глаза, с пафосным видом проголосила восточница.
“Откуда ты, блин, знаешь какие городские дети? Ты дальше этих стен нихрена же не видела”, – размышлял Каткема с растущей, как грибы после дождя, ненавистью.
Каткема хорошо владел самоконтролем, и редко показывал в открытую злость или презрение. Но сейчас Чешуа с ног до головы пробирал гнев. У него уходила масса усилий, чтобы скрыть его.
– Ты чего, паскуда, про меня плохо думать вздумал?! Я его тут нянчу, терплю, а он, гадёныш, за спиной про меня гадости всякие думает, – чуть повысила голос, Юри.
– Ты о чём?
На улице послышался гулкий вой волка, к которому присоединились еще несколько, образовав шумную и жуткую полифонию.
– Пока ты шёл сзади, через тебя пронесся один из ручьев, который потом дошёл и до меня. В нем было столько мерзкого, ужас просто, – подойдя ближе к Като и взглянув ему прямо в глаза, заявила дерзко Юри.
Чешуа был выше ее на полторы головы, и со стороны такая дуэль взглядов выглядела бы нелепо, но по силе духа он ей определенно проигрывал.
– Я что, не могу мыслить, как мне вздумается?
Юри пристально глядела своими узкими глазенками в его ноздри и снова не сдержалась. Она толкнула Като на ковры с подушками; ему повезло, что они дошли до той будки медитации.
– Ты что со мной, как с дерьмом обращаешься! Успокойся! – Закричал уже Каткема, бросив в нее одну подушку.
Восточница сжала кулаки и начала медленно подходить к Като.
– С утра я вспомнил одну примечательную деталь. Я здесь по твоей вине, так ведь? Ты же меня столкнула с той крыши! Ты виновата, что я теперь здесь вынужден подохнуть! – С настоящей ненавистью сказал он.
Юри остановилась.
– Даже если это дело ручьев судьбы, я не хочу тебя здесь видеть… меня пробирает настоящая злоба… только своим присутствием ты напоминаешь мне, что я виновна в твоей травме, что я напортачила и чуть не довела невинного паренька до гибели. Более того, ты еще и будущий легавый, марионетка лживых правил и законов. Если бы ты сдох тогда, то я бы лучше себя чувствовала.
Теперь курсант окончательно убедился, что за всем этим маскарадом добра и справедливости скрывались сумасшедшие убийцы.
– Спасибо, что теперь будешь скрашивать мою участь своим полезным существованием. Нравиться тебе или нет, мне придется остаться здесь, так что смирись. Ну, или уговори своих товарищей меня отпустить, я не такой дурак, чтобы рисковать своей и чужими жизнями, разбалтывая направо и налево о чудиках в масках. – Взяв себя под контроль, жестко произнес Каткема.
– Нет, исключено! Слишком большой риск. Ты останешься здесь, и точка. Если, конечно, ты меня не выведешь, и я тебя не зарежу к чертовой матери. Так всё, больше ни слова, пора перейти к занятию, – холодно, но доходчиво прошептала Юри, опершись на оставшуюся кирпичную кладку.
– Ладно, хорошо, давай начинай издеваться надо мной. Покажи правильный пример, как надо вырасти над собой при помощи гармонии с мирозданием.
Итак, словесная перепалка была выиграна находчивым курсантом. Юри не нашла слов, чтобы ответить.
– Будем сейчас с тобой учиться фундаментальным практикам владения ручьями. С этого начинали все: мастер, я, Джет и остальные. Ты просто обязан знать основы основ.
– Чему же именно?
Небо тем временем начинало медленно и мирно светать с восточной стороны.
– Медитация. С помощью нее ты должен прийти в состояние абсолютного покоя, чтобы установить связь с Вселенной, со своим исходным “Я” и научиться ощущать ручьи судьбы. – Старательно говорила Юри, сделав мудрую и напыщенную гримасу.
– Медитация? Что-то знакомое… пару раз слышал. Что это за процедура? – Спросил он бестолково, тыкая пальцем в стенку будки.
– Пфф… ладно, тебе, парню современному, позволительно не знать. Сейчас делай, как я тебе говорю: садись, ноги согни в коленях и скрести их перед собой, правой пяткой упрись в промежность, а левую ногу закинь наверх. Так, а теперь положи кисти на колени ладонями к верху, соедини указательные пальцы с большими, а остальные оттопырь. Руки держи расслабленными, маленькое напряжение должно быть лишь в кистях. И держи спину прямо, что тебя гнёт то всего, как сучка на ветру. Так, а лицо слегка приподними, что почувствовалось легкое напряжение между бровями. Вот так, молодец. Это поза полулотоса, – медленно и доходчиво произносила Юри, следя, чтобы курсант сделал все верно.
И к счастью, с ее установкой Чешуа справился без проблем.
– Без проблем, довольно легко вашему ремеслу научиться.
– Посмотрим, как ты просидишь так шесть часов подряд.
Некоторый лампы в холле были неисправны и частенько моргали, что наводило неприятную атмосферу.
– Мда, рано порадовался, – простонал Като.
– Глаза закрой, челюсть расслабь и не морщи лицо. Здесь самое главное – это расслабиться. Дыши плавно, не торопясь, ровно и четко, наполняя кислородом все тело, сконцентрируйся на этом… вот, так и продолжай. – Диктовала Юри и сама невзначай начала следить за дыханием.
Каткема начал свое погружение в нирвану, а Юри тихо взяла спрятанную за стеной тонкую бамбуковую палочку. Она тихонько села на колени напротив Като, за низкой изгородью из кирпичной кладки. Юри наблюдала за всеми его еле заметными телодвижениями.
– Веселое заня… – не успел договорить Като, как Юри заехала ему хлестким жгучим ударом по правому плечу.
Курсант завопил и дернулся.
– Молчать! Ни слова! За косяки буду огревать тебя розгой. – Очень жестко рявкнула Юри, сгибая гибкий прут в руках.
Каткема закряхтел немного, но сдержался, чтобы снова ничего не ляпнуть.
– Держи осанку, это очень важно. Не дай миру прогнуть себя, встречай его выпирающей грудью, прямой позвоночник должен у тебя ассоциироваться с осью Вселенной. – Опять хлестнула его восточница, но на этот разочек чуть слабее.
Като держал себя под контролем и пытался сосредоточиться. Курсант делал всё, как она сказала, был предельно спокоен и следил за дыханием. Он пару раз пошевелился, поерзал из-за неудобной позы, за что ему сразу прилетела еще парочка добротных ударов по пальцам.
Некомфортно было сидеть ещё и из-за новой тренировочной одежды. На курсанте была серая грубая конопляная рубаха, заправленная в коричневые порты, закрывающие его ноги до босых ступней. Диковинные, доисторические материалы, из которых они шили себе одежду, были непривычны городскому пареньку, привыкшему к мягкому хлопку. От этого, всё его тело кололо и чесалось, а если он потел, то эти назойливые процессы только усиливались. Так, в тотальной слежке за дыханием они просидели ещё где-то минут двадцать, без замечаний и ударов. В это же время рассвело.
– Уф, а я уже думала, ты никогда не сможешь элементарно в статическом положении находиться. Теперь займёмся твоим разумом. А именно тебе придется заглянуть внутрь себя, окунуться в настоящий момент. Думаю, что теоретическую часть тебе стоит рассказать уже после практики. Нужно сперва набить шишек, все-таки свой опыт очень важен.
Юри поперхнулась.
– Сейчас я просто скажу тебе несколько уловок. Как только ты приступишь к делу, твой ум словно сорвется с цепи и хлынет на тебя непрерывным потоком. Не пытайся его остановить, у тебя это все равно не получится. Если ты рискнешь запретить какую-нибудь мысль, то мозг направит все усилия, чтобы она стала твоей единственной заботой. Такова природа разума. Принцип не в том, чтобы прекратить мыслительный процесс, а в том, чтобы наблюдать за ним, необходимо создать расстояние между тобой и твоим разумом. Просто наблюдай за ним и сохраняй осознанность, а мысли сами рано или поздно остановятся. Как достигнешь нужного состояния, попытайся сохранять его как можно дольше.
И Като начал свои первые попытки по погружению в осознанность, что было далеко не так просто, как, к примеру, научиться правильно сидеть в медитативной позе. В начале нового этапа Чешуа не стерпел и слегка повернулся, так как адски чесалось в районе таза. В ту же секунду ему по ступне прилетел прут, да так хлестко, что раскроил внутреннюю часть. Като поморщился, затрясся от боли и произнес мимолетное “ай”.
– Погружаясь в себя, ты не должен вообще обращать внимание на внешние факторы, – рявкнула восточница. – Ты должен создать расстояние между тобой и твоим телом! Нельзя шевелиться во время медитации, это мешает перестройке потоков внутри тебя.
Юри уже хотела вдогонку пустить другой удар, но остановила прут в воздухе. Ей было в удовольствие лупить пленника, и от этого она испугалась.
Обучение продолжалось, Като чудом смог отбросить чувство обиды и начал контролировать свой разум. Но вот он вроде бы оказывался в пустоте, как всякие мыслишки вновь и вновь начинали возникать из ниоткуда. Некоторые уходили легко и быстро, другие же сидели гвоздем. Вдобавок, как только Чешуа достигал пустоты, он сразу же начинал гордиться собой, и его вновь сносило ураганом воспоминаний или страхов.
– Так, наверное, ты сейчас из-за всех сил пытаешься подавить мыслительных гадин, пытающихся вырваться из клетки. А не чувствуешь ли ты ощущение чего-то рядом? Будто тебя окружают и непрерывно пронизывают легкие нотки блаженства?
Като отрицательно кивнул.
– Попытайся нащупать хоть что-нибудь.
Так они просидели ещё пятнадцать минут. Юри через потоки жизни ощущала, что Като не входил с ними в контакт, что он до сих пор не мог угомонить буйную голову. Не зря его родные и близкие называли мечтателем, Като любил мыслительный процесс и постоянно в нем пребывал. Его мозг заимел привычку неустанно циркулировать. Като никогда не тренировался контролировать эту ментальную диарею, отчего ему сейчас и было довольно трудно. Юри устала ждать и хлестнула ему еще раз по плечу.
– Чего же ты, вообще бездарный что ли? Запомни, только полностью обретя контроль над разумом, внутренними энергиями и телом, можно ощутить ручьи судьбы. Чтобы был стимул, я буду теперь лупить тебя регулярно. Так сказать, за отсутствие силы воли, сопляк.
Однако подход Юри показался для Чешуа не самым удачным, Като только ещё больше начал нервничать; у него никак не получалось обрести покой, а восточница продолжала жестоко хлестать его, сыпля упрёками. После каждого жгучего резца по телу, становилось все сложнее контролировать себя, оставаться в спокойствии. И уже через десяток ударов все тело Чешуа было покрыто маленькими жгучими резцами, а Юри смогла окончательно сломить его дух. Курсант чувствовал горькую обиду, к которой прибавлялась тоска по дому, что вконец добивало. Об ответной реакции даже и мысли не возникало, инстинкт самосохранения запрещал.
– Я не чувствую, что ты начал ощущать их. – Злостно завопила Юри и еще раз хлобыстнула бедолагу упругим стеблем бамбука.
Неожиданно послышался выкрик.
– Стой, что ты творишь! – Кричал возмущенный Джет, позади которого шел Кай с тремя мертвыми зайцами на плечах.
Юри растерялась и не смогла подобрать нужные слова, она попыталась спрятать прут, но парни уже заметили его.
– Ты что?! Бьешь его?! – Завопил Джет, размахивая руками.
Судя по его лицу, патлатый готов был бросить Юри в огонь. У Кая же взгляд был привычно осуждающий.
– Вы так быстро вернулись?! – Изумилась она, – я думала, вы пробудете на охоте полдня.
– Живо отвечай на вопрос!
– А что, разве для благого дела нельзя что ли? Может процесс пойдет быстрее.
– Разве учитель тебя бил?
– Нет, но…
– Давай без сраных “но”. Ты слишком самонадеянна и глупа, даже методы мастера решила оспорить.
У Джета за спиной был лук и колчан с самодельными деревянными стрелами. Кай же хотел поскорее закончить разбирательства и пойти разделывать зайцев.
