скачать книгу бесплатно
Эгира пиво
до поры, пока лен
не созрел для страды[22 - Пер. В. Тихомирова, цит. по: Скандинавия, 1989.].
М. Элиаде справедливо отмечает: «Вода обладает магической силой; котлы, котелки, чаши – суть вместилища этой магической силы, символом которой часто является какая-нибудь божественная жидкость, вроде амбросии или «живой воды». Они наделяют бессмертием или вечной молодостью или же преображают владельца в героя или бога и т. д.» (Элиаде, 1999).
Невозможно в очередной раз не подчеркнуть прямое смысловое и фонемическое сходство имени скандинавского бога Браги и русского «брага». «На том пиру я был, мед да брагу пил. По усам текло, а в рот не попало». «Бражники» означает не столько «собутыльники», сколько «веселые люди, поющие за выпивкой». И поэзия, мед скальдов, попадает, конечно, в уши, а не в рот. Пить мед и брагу (пиво) может также означать «слушать, раскрыв рот, складный героический рассказ, который в устах побывавшего на пиру станет затем сказкой» (Гаврилов, 1997, с. 195–201).
Эпизод похищения Одином меда поэзии. Сцены из исландского рунического манускрипта 1730-х годов
Кстати, об архаичности описанного мифа свидетельствует такое наблюдение Дж. Дж. Фрезера: «Возможность использовать плевки в магических целях делает слюну – вместе с кровью или обрезками ногтей – материалом, пригодным для скрепления соглашений: обмениваясь слюной, договаривающиеся стороны дают друг другу залог верности. Если одна из сторон впоследствии нарушит взятое на себя обязательство, другая может наказать ее за вероломство, магически воздействуя на слюну клятвопреступника, находящуюся в ее распоряжении» (Фрезер, 1980).
Cовместное распитие напитков из общего кубка, братины, рога, то есть «смешение слюны» всех сидящих за столом, в сущности, символически означает негласное заключение договора между ними. В этом смысле можно также вспомнить, что гость, разделивший пищу с хозяевами, в традиционной культуре обычно совершает своего рода переход из разряда «не вполне людей» в категорию «людей», и вообще обо всех связанных с гостеприимством обычаях.
Поскольку же в условиях праздничного ритуала жертвенную пищу и питье, как принято считать, разделяют с людьми и боги, то такая совместная трапеза и возлияние могут быть расценены как способ закрепления своего рода договора.
На пиру. Прорисовка средневекового германского изображения на камне. XI век
В разных песнях «Старшей Эдды» встречаются упоминания об употреблении меда разными богами:
Одна я была, когда старый Властитель
Богов стал мне гостем и в очи взглянул мне.
«Что спросить хочешь ты? Для чего испытуешь?
Известно мне, Один, где око твое».
Я знаю, что Одина око сокрыто
В источнике Мимира, мудростью славном.
И каждое утро пьет Мимир от ока
Властителя Ратей. – Поймете ль вы весть мою?
(«Прорицание провидицы», 28–29,
пер. С. Свириденко, цит. по: Эдда, 1917).
Ѓиминбйорг[23 - В современной транскрипции: Химинбьерг.] место восьмое; Ѓеймдалльр[24 - В современной транскрипции: Хеймдалль.]
Там построил хоромы свои;
В доме удобном, там с радостным духом
Пьет мед искрометный хранитель богов.
(«Речи Гримнира», 13,
пер. C. Cвириденко, цит. по: Эдда, 1917).
Меня [т. е. Одина]научил девяти заклинаньям
Сын Больторна, Бэстли отец.
И выпить я мог заповедного меда,
Одрэрир я осушил.
(«Изречения Высокого», 140,
пер. С. Свириденко, цит. по: Эдда, 1917).
«Есть среди обилищ много хороших и много дурных. Лучше всего жить в Гимле, на небесах. Добрые напитки достанутся и тем, кто вкушает блаженство в чертоге по прозванию Бримир. Он стоит на Окольнире», – повествует Снорри Стурлуссон в «Младшей Эдде» о посмертной судьбе «праведных» людей.
Заметим, что обе Эдды, свидетельствуя о божественном происхождении опьяняющих напитков, тем не менее, разделяют питие как священнодействие и пьянство.
В «Речах Высокого» от имени Одина неоднократно звучит предостережение тем, кто злоупотребляет хмельным напитком (пер. С. Свириденко):
11. Лучший запас на дорогу для странника —
Смысла запас и ума.
А всех хуже тот делает, кто, до ухода
Пива напившись, пустится в путь.
12. Пользы для смертных от пенного пива
Меньше, чем многие мнят;
Чем больше ты выпьешь, тем меньше ты можешь
Собственным духом владеть.
13. Птица забвенья парит над пирами:
Разум у пьющего крадет она.
Перья той птицы меня осеняли,
Когда я у Гуннлод сидел.
14. Был опьянен, отуманен был хмелем
В доме у мудрого Фйалара я.
Всех тот счастливей, кто с ясным рассудком
С пира прибудет к себе…
19. Мед пить ты можешь, но пей его в меру;
Молчи, или дельные речи веди.
Никто не сочтет тебя неучем, если
Рано отправишься спать.
136. Лоддфафнир, слушай, последуй совету!
Он прок принесет, если примешь его.
На пользу себе ты исполнишь его.
Если ты охмелел, исцеляйся землею.
От земли хмель минует, болезнь от огня…
Один, конечно же, знает, о чем говорит, ведь именно он – первейший добытчик и податель медов. Собственно, именно из речей Высокого мы и узнаем, как он вернул богам (то есть каким именно способом выкрал) мед у инеистых великанов – хтонических персонажей германо-скандинавской мифологии. Один пробуравил скалы крепости турсов и проник сквозь отверстие в облике змея, а после соблазнил хранительницу волшебного напитка, чем по своему обыкновению и похваляется. При этом он сумел поглотить весь напиток, а после принести его в образе орла в обитель богов:
105. Гуннлод в чертоге златом угостила
Медом заветным меня;
Деве воздал я недоброю долей
За преданность верной души,
За любовь и заботу ее.
106. Насладился напитком я, добытым
хитростью.
Мало тому недоступно, кто мудр!
Так Одрерир в Асгард от турсов попал,
В чертог Властелина земли.
107. Сомневаюсь, чтоб выбрался я невредимым
Из земли исполинов тогда
Без поддержки от Гуннлод, красавицы доброй,
Что лежала в объятьях моих.
Его – Одина – можно назвать и «повелителем меда». Вот отрывок из сравнительно редкого, хотя и позднего, скальдического источника «Предваряющая песнь, или Воронова ворожба Одина» (перевод Tradis – Надежда Топчий). В эддических песнях аналогов она не имеет:
9. Видрир велел
Бивреста стражу,
Гьяллара солнцу,
ответ получить,
о судьбе мировой
ведомо ль что-нибудь;
Браги и Лофт
слово несли.
Хеймдалль и два его провожатых отправляются в путь, двигаясь к вещей провидице из рода альвов дочери Ивальди, Идун(н). Содержание песни во многом туманно, и согласно одному из толкований, она сама встречает прибывших богов, соблюдая старинный обычай:
11. Мудрейшая тут
мед поднесла
потомку Велящих
и его спутникам;
небес и могил ей,
миров если ведомы
век и исток,
и жизни границы.
Согласно другим источникам, ей велит сделать это некий Мудрый (возможно, отец провидицы). По еще одному толкованию мы имеем дело с метафорой. Напоить пришедших гостей медом означает прибавить им мудрости, знания, ве дания:
11. Мудрый сказал
меду подать
потомку богов и
сотоварищам;
светила, пещеры,
хуторы знала,
знала рожденье,
жизни и гибель.
(Пер. Тьяльдра
Валиссона.)
Впрочем, вещая больше молчит, она не в силах сообщить богам о будущем, поскольку потрясена своим видением, так что каким именно образом Хеймдалль, Локи и Браги все-таки умудряются выполнить поручение Одина, не вполне понятно. Но едва они возвращаются, им тут же подносят уже на пиру у Всеотца:
… немедля к Иггу[25 - Игг – имя Одина, по смыслу что-то вроде «ужасный в мощи».]
призвали асов
на пире пива.
18. Здрав будь, Хангатюр,
Из асов счастливейший;
сиденья высокие
заняли оба;
на пире благие
Боги сидят,
вечно им с Игом
хранить веселье.
19. Сели на скамьи
по воле Бельверка,
Обитель Сэхримнира
насытили Сильные;
Скегуль из Хникара
чана отмерила
в рога медовый
напиток Мимира.
Поскольку Один – властитель богов, то нам представляется странным, что он поит асов из своего чана напитком Мимира. Это не стоит понимать в буквальном смысле. Кому принадлежит чан, того и мед. Ту же строфу дадим опять в альтернативном переводеТьяльдра Валиссона:
19. Сидя на скамьях
Бельверка[26 - Имя Одина («Злодей»), под которым он выкрал мед поэзии у великана Суттунга.] после совета
Сэхримнира место[27 - То есть желудка (это кеннинг, иносказательный поэтический образ в скальдической поэзии).]
насытили боги;
Скегуль за столом
из Хникара[28 - Еще одно имя Одина. Т. е. Хникар-Один поит из своих божественных запасов вернувшихся с задания посланников. Это – награда по традиции, по обычаю, по старине!] чана
мед отмеряла
в Мимира рог.
Рог Мимира, доставшийся, как и вещая голова великана, Одину, служит асам и тем, кто сидит за их столом, «братиной». Мед из котла Одина разливает валькирия Скегуль. Ведь «коза по имени Хейдрун стоит в Вальгалле и щиплет иглы с ветвей того прославленного дерева, что зовется Лерад. А мед, что течет из ее вымени, каждый день наполняет большой жбан. Меду так много, что хватает напиться допьяну всем эйнхериям» («Видение Гюльви»). Обратите внимание, что кравчая – именно Скегуль, которая присуждает победу на поле брани. Хотя, как будет видно из дальнейшего, валькириям, проводницам в Мир Иной, свойственно также и поить героя, погружая его в иную реальность. Напомним, что Мимир – искушенный в таинствах сущего, в «оккультных» знаниях великан, источник которого находится в корнях Мирового древа. Это обстоятельство весьма важно для понимания потаенной священной сущности питейного меда.
Валькирия с рогом мёда встречает Одина, приезжающего на восьминогом коне Слейпнире. Рельеф на руническом камне с о. Готланд
Эйвинд Погубитель Скальдов сочинил песнь о смерти Хакона конунга и о том, как его встретили в Вальгалле. Эта песнь называется «Речи Хакона». И говорится в ней так (Сага о Хаконе Добром):
– Хермод и Браги,
Встречайте героя, —
Рек Хрофтатюр, —
Ведь конунг, видом
Подобный витязю,
Сюда путь держит.
Воитель молвил,
Он с битвы явился,
Весь покрытый кровью:
– Уж очень недобрым
Мнится нам Один,
Нам нрав его страшен.
– Ты здесь с эйнхериями
В мире пребудешь.
Мед от богов прими!
Ярлов недруг,
У нас обретешь
