Слуга государя

скачать книгу бесплатно

Слуга государя
Александр Гаврилов

Александр был обычным мажором. Любил гонять по ночной Москве под градусом на своём Бугатти, что и привело к тому, что в один прекрасный момент он оказался в другом мире, причём, в шкуре слуги, пусть и принадлежащему к дворянскому роду, прислуживающего императорской семье. Положение слуги его вовсе не прельщает, но как быть, если ты ничего не умеешь делать и ни на что другое просто не способен?

Александр Гаврилов

Слуга государя

Глава 1

– Эй, придурок! Ты жив? Да приходи ты в себя уже, дебил! – пробивался сквозь сон полный отчаяния мальчишеский голос. Открывать глаза было влом. Похоже, что я не плохо принял на грудь накануне, башка просто на части разрывалась, так что крики где-то рядом не добавляли мне хорошего настроения, но я мужественно терпел, не ведясь на провокацию, прекрасно зная, что стоит мне только приоткрыть глаза, и моя нынешняя боль будет вспоминаться с лёгким чувством ностальгии. Обычно я перед попойкой рядом с кроватью всегда пару бутылочек пивка оставлял для реанимации своего организма, но сейчас даже рукой было пошевелить лениво. Друзья сначала ржали надо этой моей любовью к пенному, называя его напитком для быдла, но мне было насрать, что я им убедительно и объяснил, наглядно показав, куда именно они могут идти со своим мнением, и все сразу заткнулись. Знают, что если будут бесить меня, то халявной выпивки больше не будет.

И вообще, где там Семён шляется? Ну явно же окно открыто, а на улице вообще-то зима, февраль месяц стоит, вон, даже сейчас сквозняк чувствую. Да и крики эти спать мешают. Уволю нахрен идиота, если он сейчас же не закроет его!

Прошло пару минут. Семён так и не появился, за что я мысленно его уже раз десять уволил без выходного пособия, крики где-то рядом не смолкали и уже откровенно выбешивали, и пришло грустное осознание, что всё же придётся открывать глаза и хуже того, вставать и идти самому закрывать гадское окно. К тому же, я только сейчас почувствовал, что лежал на чём-то жёстком. Видимо, когда я под утро заявился домой, я не смог доползти до кровати, что, впрочем, давно уже было привычным явлением. Когда я жил с родителями, то ещё как-то сдерживался, так как не хотелось слушать визги матери и крики отца, что вот если ещё раз подобное повторится, то он точно мне все счета заблокирует. Я ему не верил, но проверять не хотелось. Хрен его знает, что ему в голову взбредёт? Вдруг действительно заблокирует, и что тогда? Ну не на работу же идти? Никогда не понимал подобных призывов отца. Блин, ну ты же уже столько бабла заработал, что и мне до конца жизни хватит, и моим детям, и внукам, а возможно и правнукам. Ну и какой смысл тогда ещё пыхтеть в попытке лишнюю копейку заработать? Вот может мне кто-нибудь сказать, нахрена? Казалось бы, живи, радуйся, дай жить другим, ну, мне, то есть, так ведь нет. Всё ещё каждый день мотается в офис, что-то там проверяет, какие-то переговоры ведёт, на встречи разные то и дело летает. В общем, весь делах, а на семью как обычно времени нет. Впрочем, я к этому уже привык давно.

Так к чему это я? А, вспомнил. Ну вот когда мне двадцать один исполнился, предки и вручили мне ключи от квартиры. Заявили, что я, мол, уже совсем взрослый и должен сам жить. Я только ЗА был всеми частями тела. Все эти нотации достали уже. Быстро переехал в скромную шестикомнатную квартирку, нанял себе что-то вроде управляющего, Семёна, чтобы он следил за тем, чтобы в квартире всегда был порядок и жратва, и зажил в своё удовольствие, ни в чём себе не отказывая, отрываясь на полную с друзьями. Ну, если быть точнее, то на самом деле его маман наняла. Я вообще-то себе девушку служанку хотел бы нанять симпатичную, но тут уже маман в позу встала, мол, знает она мои истинные причины в этом желании, и не позволит тут мне развратом заниматься, вот и обломала меня в итоге с моим желанием. А жаль… Я мысленно уже представлял себе, какие ролевые игры дома устрою, но… Облом. Впрочем, и ладно. В девках недостатка и так не было.

Вот и вчера мы завалились с друзьями в элитный клубешник, я усосал, наверное, целый литр вискаря с колой, после чего мы устроили гонки по ночной Москве, в какой-то момент я вдруг понял, что еду совсем один, а мои друзья все куда-то пропали, а потом… Тут виски у меня сдавило со страшной силой, и раскрывать глаза мне совсем расхотелось, так как я вспомнил про аварию…

– Да вставай ты уже, тормоз! – раздался тут рядом очередной крик, – Сейчас Монах если придёт, все огребём! – вдруг мне прилетел не хилый удар по ноге.

– Твою мать! – взвыл я, чуть не подпрыгнув, и открыл глаза. И весьма вовремя, так как успел увидеть летящий мне уже в бок ботинок, каким-то чудом перехватил его, и, привстав, дёрнул кого-то за ногу так, что он с грохотом рухнул рядом.

– Молчун! Придурок! Ты что творишь? – донёсся до меня мальчишеский стон.

– Я не знаю, что тут происходит, но кому-то сейчас будет очень больно… – мрачно пообещал я, вставая на ноги и делая шаг к соседнему телу, и только тут до меня дошло, что голос был не мой… Какой-то подростковый, и далеко не такой прокуренный и пропитый, как мой. Я бросил взгляд на своё тело, и понимающе хмыкнул. Кажется, та авария и последующее купание всё же не прошли для меня даром… А последовавшая за ней странная беседа с весьма своеобразной сущностью вовсе не была пьяной галлюцинацией, как решил было я сначала. Но об этом потом. Сейчас надо было понять где я, и кто я теперь такой.

Я огляделся. Несмотря на полумрак, разгоняемый лишь одинокой тусклой лампочкой на потолке я сумел разглядеть, что нахожусь в чём-то, похожем на подвал. Кирпичные стены без окон, штабеля каких-то ящиков, мешки, вдоль стен стеллажи с бутылками, прямо как у моего отца. О, то что надо! – сообразил я, что там по всей видимости вино. Вино – это конечно не пиво, но тоже весьма полезно для здоровья, особенно, в моём нынешнем состоянии, – решил я, без лишних раздумий направившись к одному из стеллажей, ну, или как там эта хрень называется.

– Молчун, ты куда это собрался? – окрикнул меня надоедливый голос, который мне тут уже с полчаса покоя не давал.

– Туда, – лаконично отозвался я, не вдаваясь в подробности. Снял с полки тёмную бутылку, и… Вот жешь дьявол… Штопора-то нет! – осенило вдруг меня, когда я увидел заткнутое пробкой горлышко бутылки, но я не сдавался. Такая мелочь не могла меня остановить. Я похлопал себя по карманам в надежде на чудо, и оно свершилось! В одном из них обнаружился складной ножик. Плохонький, слабенький и маленький, но и такого хватит. Открыв тупое лезвие, я с силой вогнал его в пробку, и аккуратно выкрутив её, тут же присосался к божественному нектару.

– Молчун, бля, это же коллекционное вино! Нас же убьют за него! – испуганно взвизгнул за спиной голос.

– Не сцы, Миха, прорвёмся, – пробулькал я, чуть не поперхнувшись, так как моё новое горло явно оказалось непривычно к спиртному, и только тут до меня дошло, что я каким-то чудом вспомнил своего спутника. Михаил Щербаков, мой напарник по смене. А жизнь-то кажется налаживается! – обрадовался я, не отрываясь от бутылки. Алкоголь немного прояснил мой пересушенный мозг, и я смог вспомнить более подробно ту свою, как я тогда думал, галлюцинацию…

***

Я каким-то образом оказался в незнакомом помещении, освещаемом лишь ярким пламенем из камина, осознав себя сидевшим на мягком диване, а напротив меня, в кресле, закинув ногу на ногу, что обнажило их чуть не до самого бедра, сидела умопомрачительно красивая девушка, с длинными белоснежными волосами, заплетёнными в тугую косу, покачивая бокалом с вином в руке, и с интересом смотрела на меня. Нет, женским вниманием благодаря деньгам отца я никогда не бы обделён, да и сам далеко не уродом был, и красивых девушек повидал не мало, но от этой веяло такой женственностью и страстью, что только сейчас мне пришло в голову, что может не врал мне учитель истории, рассказывая, что из-за некоторых девушек раньше начинали настоящие войны?

– И как зовут прекрасную богиню? – неожиданно осипшим от волнения голосом спросил я, даже не задумываясь, где я нахожусь и как сюда попал. Сейчас мне это всё было неважно. Имела значение лишь сидевшая рядом со мной прекрасная незнакомка.

– Увы, Сашенька, но ты не угадал… – тихо рассмеялась она, – Богов не существует. Я сущность немного другого плана. Зови меня… – на секунду задумалась она, глотнув багрово-красного вина, – Ты можешь звать меня Витой, – наконец приняла решение она, – Но вообще, тебя сейчас должны волновать совсем другие вещи, нежели моё имя. Неужели ты забыл, что ты умер?

Я от неожиданности опешил, и только тут до меня дошло, что я не помню, как я сюда попал и тут воспоминания ударили меня по голове как кувалдой.

***

Я беспечно нёсся по шоссе позабыв про любые правила, выжимая из своего Бугатти, который мне подарил отец на двадцатилетие, максимум, на который он был способен на этой дороге. В какой-то момент я выскочил на набережную, меня занесло на повороте из-за гололёда, я не справился с управлением и выскочил на встречку, где меня ослепили фары встречной машины. Я вдарил по тормозам и зажмурил глаза в ожидании неизбежного столкновения, но тут раздался визг тормозов и покрышек, откуда-то донёсся звук удара, в грудь впился ремень безопасности, и тишина обрушилась на меня. Открыв глаза, я с удивлением обнаружил, что каким-то чудом столкновения не произошло, и что я сижу, вцепившись в руль, в остановившейся машине. Стоп, но где же тот автомобиль, на который я так неожиданно выскочил? Почему-то эта мысль не давала мне покоя, и я поспешил выбраться из машины, что удалось сделать с большим трудом из-за намертво заклинившего ремня безопасности. Разом протрезвевший мозг самым краем сознания отметил, что, несмотря на то, что я был в дребодан пьяный, когда садился, ремень я всё же застегнуть не забыл. Многие друзья пренебрегали им обычно, но я пару раз побывав в авариях взял себе в привычку обязательно пристёгиваться. Я слишком любил жизнь, чтобы вот так нелепо потерять её.

Ну и куда подевалась та тачка? – замер я на удивлении пустой дороге, и тут я увидел дыру в ограждении у реки. Нехорошая догадка посетила мою больную голову, и у меня появилось страстное желание запрыгнуть обратно в машину, и рвануть прочь отсюда, пока меня никто не увидел, но я пересилил себя, и на ватных ногах подошёл к разлому. Мои опасения подтвердились. Внизу под воду медленно уходила машина, в окружении крошева из разбитых льдин. Но хуже всего было то, что в заднее стекло машины было видно заплаканное детское лицо, с ужасом и надеждой смотревшее на меня…

У меня в груди всё перевернулось, и я стремглав рванул обратно к машине. И нет. Вовсе не для того, чтобы уехать. Рывком распахнув багажник, я судорожно схватил огнетушитель, и побежал обратно. Я вовсе не был уверен, что его веса хватит для того, что я задумал, но ничего тяжелее него у меня не было. Ни раздумывая ни секунды я прыгнул в воду. Если бы я затормозил и хоть немного задумался о ситуации, то хрена с два я бы сделал подобную глупость, как в минус пятнадцать прыгать в ледяную воду. Но сейчас я поддался своим эмоциям, разогретым видом девочки, плачущей в автомобиле, идущем ко дну по моей вине. Я далеко не ангел. На самом-то деле, мерзавец и эгоист тот ещё, но это уже было перебором даже для меня…

Сначала я подёргал дверные ручки, но двери ожидаемо оказались заблокированы, я перебрался к багажнику, и как сумасшедший заколотил огнетушителем по стеклу. Вода уже вплотную подобралась к багажнику, и надо было торопиться. Не уверен, что смогу нырять в ледяной воде. Не понятно было, почему никаких действий не предпринимает водитель, но с этим потом разберусь, если жив останусь. Девчушка что-то кричала мне в машине, но я видел лишь её открывающийся рот, не слыша не звука.

– Уйди! – заорал я ей, вдруг осознав, что стекла могут поранить её, – В сторону уйди! – махнул я рукой, и, как ни странно, она поняла меня, сдвинулась и пригнулась. Я продолжил усиленно молотить. Стекло покрылось всё трещинами, и в какой-то момент обрушилось вниз.

– Вылезай! – заорал я ей, и протянул руку.

– Нет! – взвизгнула она испуганно, – Я не оставлю маму!

Я бросил взгляд в салон, и увидел за рулём женщину, голова которой лежала на руле. Либо без сознания, либо… – промелькнула в голове опасливая мысль. Видимо, подушка безопасности не сработала, или её тут нет. Говорят, есть сейчас и такие автомобили, без неё.

– Вылезай! – повторил я ей, – И быстрее, а то я не успею за твоей мамой вернуться! – не знаю, каким чудом машина ещё держалась наплаву, но вода была уже совсем рядом, и вот-вот должна была хлынуть в салон.

– Я плавать не умею, – дрожащими от сдерживаемых рыданий губами выдавила она из себя, но всё же подобралась ко мне ближе и схватилась за мою руку.

– Ничего страшного, я тебя буду держать, – пообещал я ей, трясясь от холода. Ледяная вода буквально обжигала тело. Одежда намокла и тут же сверху, куда сейчас не доставала вода, оледенела на ледяном ветру. Окоченевшей рукой я вытащил её наружу, и мы медленно поплыли к берегу, где уже толпились несколько человек, видимо, из проезжавших мимо машин, но в воду больше никто не спешил прыгать. Зато кое-кто не упустил момент, и снимал происходящее на телефон.

– Суки… Твари. Везде хайп ищут… – промелькнула в голове злобная мысль. О том, что я и сам грешил подобным, я предпочёл сейчас не вспоминать.

Плыть было недалеко, но даже эта пара минут показалась мне вечностью. Ноги уже давно свело от ледяной воды, и я держался на плаву лишь руками, на последних морально-волевых усилиях.

– Принимайте… – хрипло просипел я, когда мы добрались до берега, и двое суетившихся рядом мужчин, слезших с шоссе к самому краю реки тут же подхватили ребёнка, и укутали её в чью-то куртку. Мне тоже один из них протянул руку, и я даже потянул к ней свою, но тут девочка отчаянно крикнула, – Ты же обещал спасти маму!

– Твою ж мать… – обречённо подумал я, но послушно развернулся и поплыл обратно.

Вода уже вовсю хлестала в салон, но всё же я залез кое-как внутрь, добрался до женщины, и попытался отстегнуть ремень, но его заклинило намертво. Я в отчаянии огляделся, попытавшись найти хоть что-то, чем бы его можно было отрезать, но безрезультатно. Надо в багажнике глянуть, – решил я, полез обратно назад, и тут сплошной поток рванул из дыры и захлестнул меня с головой. Уже через несколько секунд весь салон был заполнен водой. Я кое-как поплыл к дыре, из последних сил, задыхаясь, успел даже выбраться наружу, чувствуя, как горят огнём лёгкие из-за недостатка кислорода, и тут сознание вдруг меня покинуло…

***

– Так я что, всё-таки утонул? – неверяще уставился я на девушку, которая уже не казалось мне столь соблазнительной.

– Ну разумеется, – ласково улыбнулась она мне так, как обычно мамы улыбаются маленьким детям, когда те смешат их нелепыми вопросами.

– Да, но… – завис я. У меня в голове не укладывалось, как это я мог вообще умереть? У меня ж столько планов было. Новую тачку должны были через неделю пригнать, не за горами днюха была, которую я собирался отметить на собственном острове. Отец обещал свой частный самолет мне подарить. Вся жизнь впереди ведь была! Нахрена я вообще полез куда-то? Тут меня огнём обожгло воспоминание о девочке, умоляюще смотревшей на меня из окна машины, и я вдруг понял, что нет… Не жалею… Жизнь была прожита зря, а вот смерть оказалась наполнена смыслом… Лучше так, чем умереть от алкогольного отравления или передоза, который, правда, мне не грозил, потому что из всех существующих в мире наркотических веществ я сидел только на алкашке. Зато уж там сидел весьма прочно. Точно, думаю, еще пару лет, и спился бы до белой горячки.

– Не усложняй, а? – поморщилась вдруг она, – Мученик из тебя так себе выйдет, если что. Если бы ты хоть на минуту допустил, что ты можешь умереть, ты ни за что не полез бы туда. Уж я-то тебя хорошо знаю. Ты и без того подкинул нам сложную задачу… – задумчиво пробормотала она под конец, весело помахивая ножкой, разглядывая танцы пламени в камине.

– Кому нам и какие сложности? – проворчал я, не удержавшись от вопроса. Весь настрой мне, понимаешь, великомученический сбила. Теперь опять казалось, что я какую-то дурость сделал, кинувшись в ледяную воду спасать неизвестно кого. Да и она что, мысли читает? – спохватился я, бросив на неё настороженный взгляд.

– Конечно, читаю, – невозмутимо кивнула она, – И тебе абсолютно не важно должно быть, кто мы такие. Главное для тебя, что мы решили дать тебе второй шанс, хоть и не пришли к единому мнению по твоему поводу. Очень уж личность у тебя неоднозначная… – покосилась она на меня строго.

– С одной стороны, абсолютно мелкая и пустая душонка, не сделавшая за всю свою жизнь, за исключением последнего дня, ничего достойная. Одни низменные желания, и никакого величия. Отправили бы тебя в круг перерождения, и вариантов лучше собаки для тебя и не было бы. Всю жизнь тебе кто-то прислуживал, и настала бы пора расплаты за это. Самому послужить. Причём, на совесть, – ехидно ухмыльнулась она, – Но последний твой день перевернул всё с ног на голову, – продолжила она строго, – Сначала ты подверг опасности жизнь других людей, что лишь ухудшило твою ситуацию, но потом ты попытался исправиться, кинувшись спасать жизнь тем, кто был тебе никем. Ни друзьями, ни родственниками, ни другими связанными с тобой лицами. Твоё желание было абсолютно бескорыстным, ты не рассчитывал с помощью этого получить какие-то блага, и это уже безусловно идёт тебе в плюс. Пожертвование своей жизнью ради спасения жизни другого, никак не связанного с тобой, человека, причём, как я уже сказала, бескорыстно, мы обычно однозначно поощряем новым шансом, с хорошими стартовыми условиями. Если бы ты просто проходил мимо, не поучаствовав в аварии и решил их спасти, то в следующей твоей жизни мы бы тебя сделали тем, кем бы ты сам захотел стать. Хоть магом, хоть воином, хоть императором. Всё на твой выбор. Но… Авария случилась из-за тебя. К тому же, мать девушки тебе спасти не удалось, и теперь спасённая тобой девочка осталась сиротой… – она замолчала, продолжая рассматривать камин. Я тоже молчал, в ожидании того, к чему она это вообще ведёт.

– В общем, как я и сказала, к единому мнению на твой счёт мы так и не пришли, – продолжила она через несколько секунд, – Сошлись только в одном. Выбора тебе давать мы не будем. Кто-то предлагал вынести вердикт без учёта последнего дня твоей жизни, кто-то наоборот говорил, что только последний твой день и стоит учитывать, что только эта ситуация по на стоящему тебя и раскрыла. В итоге, не сумев прийти к согласию, мои коллеги предложили принять окончательное решение в отношении твоей дальнейшей судьбы мне… – она опять замолчала, а меня эти паузы начали уже откровенно подбешивать.

– Ну и что же вы в итоге решили? – прервал я затянувшееся молчание, она вздрогнула, и перевела взгляд своих зелёных глаз на меня.

– Решила, что послужить тебе всё же придётся… – многообещающе ухмыльнулась она. Я напрягся. В облике собаки бегать я не имел вовсе никакого желания.

– До этого не дойдёт, не волнуйся, – пристально смотрела она на меня, – Я увидела у тебя, что хотела, так что отправляйся в путь, – она хлопнула в ладоши, и мир исчез для меня…

***

– Молчун! Ты чего опять завис? У нас времени уже совсем не осталось! В любой момент сюда Монах может заявиться, и тогда мы с тобой так легко как в прошлый раз не отделаемся! – разорвал тишину жалобный скулёж Михи.

Я встряхнулся, отходя от накрывшего меня воспоминания, и мрачно глянул на него. Он с каким-то недоумённым и опасливым взглядом пялился на меня.

– Ну так пошли, чего сам-то время тянешь? – лениво заметил я, заткнул пробкой кое-как бутылку, и положил на место. Потом подумал, и поменял её с бутылкой, находившейся в самой глубине. Рано или поздно пропажу вина, конечно, заметят, но далеко не факт, что свяжут её со мной. Иначе же я действительно влечу по полной. Уж в чём в чём, а в хорошем вине я разбирался, и это однозначно было одно из самых лучших вин, какое я пил в своей жизни.

– Так ведь вино-то мы ещё не взяли. Не считая того, которое ты выхлебал, – проворчал подросток, – Ты от удара совсем всё забыл, что ли? Мы должны были две бутылки для Сиплого взять. И что это вдруг с тобой? Из тебя же обычно и пары слов за целый день не услышишь, а тут вдруг чуть ли не речи толкаешь, ещё и борзым таким стал. Или это на тебя так твоё падение повлияло?

– Ага, – коротко ответил я, не став углубляться в детали. Никакого падения я не помнил, но расспросами решил потом заняться. Сейчас действительно пора было валить отсюда. Ещё и вино это для какого-то там Сиплого. Проще, конечно, послать его было бы вместе с этим вином, но хрен его знает, какие у них тут взаимоотношения, сразу идти на конфликт, не разобравшись в текущей ситуации было не разумно, так что я вернулся к стеллажу с бутылками, выбрал две из глубины и аккуратно вытащил их.

– А теперь так же аккуратно поставь их на место… – послышался вдруг сзади чей-то вкрадчивый голос. Из-за того, что я не слышал, как кто-нибудь входил в подвал, это оказалось настолько неожиданным для меня, что я чуть бутылки из рук не выпустил, что, учитывая его несомненно высокую стоимость, было бы весьма прискорбно.

Глава 2

– Ну надо же… Всё те же лица. Отроки Михаил Щербаков и Дмитрий Чарторыйский. И почему я не удивлён? – тихим вкрадчивым голосом продолжил наш незваный гость. Когда я обернулся, то увидел у выхода высокого, но худого лысого мужчину, одетого во что-то, напоминающее чёрную рясу. Видимо, это и есть тот самый Монах, которого так боялся Миха, – догадался я, и аккуратно положил бутылки на место. И чего он его так боится? Я-то думал, там какой-то здоровяк, а тут такой тощий тип, с которым, пожалуй, и я справлюсь, – самоуверенно решил я, глянув на свои руки. С новым телом мне явно повезло. Был этот подросток весьма высок и крепкого сложения, со здоровенными кулаками. Блин, да я в своём старом теле уступал ему по всем параметрам. Ещё б лицо, конечно, заценить не мешало бы. А то вдруг урод?

– И что же вы, господа, – с явным сарказмом выделил он последнее слово, – Тут забыли? Точнее, что вам понадобилось-то я увидел, вот только диву даюсь, как это у вас хватило наглости взять вино, которое подаётся императорской семье на стол? Вы хоть представляете, что с вами будет, если об этом узнают ваши родители? А они узнают, это я вам обещаю. Да и моего наказания вам не избежать.

– Узнают что? – вопросительно поднял я бровь, демонстративно глянув на стеллажи, – Вино всё на месте. Нам всего лишь стало интересно посмотреть на его место хранения. Да и пыльно тут. Я поэтому бутылки и достал, что хотел протереть их, и конечно же положить на место сразу, – усмехнулся я.

– Протрёте, обязательно протрёте всё тут, можешь даже не сомневаться, – вернул мне ухмылку Монах, – Даю времени вам до вечера что бы вылезать всё тут. Бутылки, полки, полы, стены – всё блестеть должно, раз ты таким умным вдруг стал. И что-то ты Молчун какой-то чересчур разговорчивый сегодня. Съел, что ли, что-то не то? Смотри, будешь дерзить – язык-то я тебе по укорочу. Для твоих обязанностей он тебе без надобности.

– А ты не охренел, дядя, подобное мне тут заявлять? – набычился я, – Смотри, я ведь и ответочку дать могу, – демонстративно стал разминать кулаки я, взбешённый тем, что какой-то урод мне тут предъявы кидает. Больше я ничего сделать не успел. Мужик каким-то скользящим движением вдруг оказался рядом со мной, а дальше моя голова мотнулась в сторону от мощнейшего удара, и я выключился.

***

– Твою мать… – выдохнул я, едва придя в себя. До моего скудного мозга как-то сразу дошло, что не следует задевать людей, от которых можешь получить по башке, если за твоей спиной не стоит отец со своими деньгами и связями. Тут мои размышления прервала мокрая тряпка, прилетевшая прямо мне в лицо

– Хорош валяться уже. По твоей милости, у нас тут теперь работы привалило. Если вовремя не управимся, Монах точно выгонит нас. Сам понимаешь, как это наши родители воспримут. Какой позор для рода будет. И всё из-за тебя! – истерично под конец выпалил Миха, угрюмо глядя на меня.

– Из-за меня, значит? – я медленно встал, чувствуя, как меня охватывает бешенство. Очень хотелось на ком-нибудь отыграться, хорошенько вломив, а другой кандидатуры кроме него тут не было, – А ты не охренел ли, друг мой дорогой? – вкрадчивым тоном начал я, встав и медленно двинувшись к нему, – Я хоть как-то попытался выкрутиться из ситуации, пока ты тут язык в жопу себе засунул. И разве это я придумал эту идею с воровством вина из императорских погребов? Или может это я так зассал, что при входе сюда так ломился, что столкнул своего друга со ступенек, из-за чего он долбанулся башкой о бетонный пол? – уже не разбирая, где мои воспоминания, а где чужие, надвигался я на побледневшего от страха Миху, пятившегося под моим напором, краем сознания лишь отметив для себя, что видимо из-за этого падения моя башка сейчас и раскалывается. Я дотронулся рукой до места ушиба, и обнаружил там уже запёкшуюся кровь.

– Молчун, ты это… Чего это? – мямлил он, отступая.

– Того это! – взбесился я окончательно и швырнул ему в морду тряпку, – Быстро к работе приступай! А я проконтролирую, что бы ты не отлынивал. И не сомневайся, ты точно всё успеешь вовремя… – многообещающе закончил я, показав ему здоровенный кулак. Он побледнел, но спорить не стал, и схватился за тряпку.

***

Пока мой новый приятель под моим чутким руководством наводил тут чистоту, я воспользовался моментом, чтобы хоть немного привести в порядок свои воспоминания, пока я окончательно не сошёл с ума. Причудливым калейдоскопом перемешались они в моей голове, и я уже с трудом воспринимал, где мои воспоминания, а где вклинились воспоминания предыдущего носителя моего нового тела, Дмитрия Чарторыйского.

Не забывая время от времени отвешивать воспитательные пинки подопечному, чтобы он не расслаблялся, я мучительно сортировал воспоминания, попутно вычленяя для себя самое главное. Картинка получалась странная. Начнём с того, что это тело принадлежало к одному из старейших местных дворянских родов… Хотя нет, начать всё же следует с другого. Находились мы в Российской империи. Год был такой же, как и там, откуда я прибыл, две тысячи двадцать третий. Правил сейчас здесь Алексей 3 Романов, во дворце которого я в данный момент и находился в качестве одного из слуг. А теперь возвращаемся к началу. Дмитрий Чарторыйский принадлежал к одному из старейших дворянских родов империи, и был при этом обычным слугой… Это вот вообще не укладывалось у меня в голове! Оказывается, все слуги в императорских дворцах принадлежали к тому или иному дворянскому роду, предназначение которых было служить императору в том или ином качестве! Да что говорить, если девизом нашего рода было «Честь в служении»! Да вашу ж мать, это что теперь, мне всю жизнь в прислуге придётся проходить, будучи дворянином? Чё за бред вообще? Насколько я помнил из истории, дворяне это же были такие крутые перцы, у которых было куча бабла, все им кланялись, а они лишь звездюлей отвешивали всяким плебеям, да на дуэлях дрались! А здесь чё это вообще такое? Отец моего нового тела был одним из многочисленных управляющих императора и руководил каким-то государственным заводом, мать была домохозяйкой, еще были две сестры и два старших брата, один из которых помогал отцу на заводе, а второй служил в армии. Не, ну это-то ещё куда ни шло. Типа даже круто, наверное, но, блин, я-то теперь вообще прислуга! Причём, чуть ли не на самой низшей должности. Паж. Да даже не чуть ли, а на самой низшей! Даже горничные были выше меня по положению. Уже почти шесть лет это тело было пажом, и были шансы через полгода стать кем бы вы думали? Камер-пажом, блять, и это будет ещё на четыре года! Вот радость-то! Эй, богиня, или как там тебя?! Верни меня обратно!! Лучше уж в собаку отправь. Там я хотя бы не буду понимать своей незавидной участи! – мысленно завопил я, не забыв, впрочем, отвесить очередной профилактический пинок замешкавшемуся приятелю. Идём дальше. Сиплый этот из-за которого мы тут оказались, был таким же слугой, как и мы, но пытался строить из себя главного, так как он был дольше всех нас на этой должности, что для меня было лишь показателем тупости, что за такое время он не смог ни на ступеньку в рейтинге слуг подняться. Мы недавно проиграли ему в карты, денег отдать долг у нас не было, вот он в качестве компенсации долга и потребовал, чтобы мы ему две бутылки вина принесли из императорских запасов. Мой молчаливый носитель не горел желанием идти на эту явную дурость, но поддался на уговоры своего приятеля. Впрочем, я не удивлен. Этот Дмитрий был вообще очень странным товарищем, которого многие чуть ли не умственно отсталым считали из-за того, что он почти не говорил. Редко кто за день мог услышать от него больше пары слов. Потому и дали ему прозвище – Молчун. Насколько я успел понять из весьма сумбурных воспоминаний, молчуном он стал лет в пять, после того как на него напали сразу несколько собак. Сильно повредить они ему не успели, лишь пару раз укусили, так как успели прибежать отец с братьями и отбили его, но он настолько перепугался, что долгое время после этого вообще не разговаривал, и лишь лет в десять, после целой кучи сеансов у психологов, он начал хотя бы односложно отвечать на вопросы. Но не всем и не всегда.

Ещё после того случая с собаками он усиленно занялся спортом в стремлении стать как можно сильнее, чтобы в случае чего суметь защитить себя. Но почему-то вместо того, чтобы выбрать какое-нибудь единоборство, он предпочёл тяжёлую атлетику, и сейчас ему никто не дал бы на вид его шестнадцати лет. Был он высоким, крепкого телосложения, и абсолютно не конфликтный при этом. На все подначки и оскорбления он отвечал лишь молчаливой улыбкой, так что это быстро всем надоедало. Ну а какое веселье может быть от оскорблений, если противник никак не реагирует на них? Ты пыжишься, значит, выдумываешь что-то по заковыристее, время своё на это тратишь, а тебе лишь молча улыбаются в ответ на них. Ну кто такое долго выдержит? Драться же один на один с ним опасались из-за его внушительной комплекции, а нападать вдвоём или втроём не позволяла дворянская честь.

Ну и благодаря его неконфликтному характеру все помыкали им почём зря, пользуясь при любой возможности. Это меня не устраивало категорически, так что скоро всех халявщиков ждал большой сюрприз. Ездить я на себе точно не позволю. Тем более, что моё новое тело с внушительной комплекцией позволяло любого наглеца на место поставить. Ну, почти любого, – чуть поморщившись, вспомнил я этого Монаха. Его оказывается, потому и назвали Монахом, что, помимо соответствующего облика, он ещё в каком-то буддистском храме раньше жил, где заодно восточные единоборства изучал. Надеюсь, что тут мало кто на такое способен, и с остальной прислугой я смогу совладать. По-хорошему, надо бы как-то вообще свалить из этого положения прислуги, но с этим были проблемы… Я был ещё не совершеннолетний, и целиком зависел от родителей. Если я сам уволюсь, то местный отец может устроить мне весёлую жизнь. Совершеннолетие тут наступало в двадцать один год, и ещё пять лет я был полностью от него зависим. А на самом деле, и ещё дольше, если я, конечно, не возжелаю пробиваться по жизни самостоятельно, без всякой поддержки. Но я-то себя знаю… Я – не возжелаю, и наоборот предпочту пользоваться благами семьи на полную катушку. Ну, а если меня вдруг уволят, то это вообще будет позор для рода, и я даже думать не хотел о том, что со мной сделает отец за это. С него станется меня вообще в какое-нибудь военное училище отдать, а я вовсе не стремился связать свою жизнь с армией. Дисциплина и я – вещи не совместимые.

Именно из-за проблем с ней я в своей прошлой жизни вылетел из английской школы, куда меня пристроил отец, из-за чего мне потом на месяц заблокировали все карты. Тяжелое было время… Пришлось продать одну из своих машин и давиться дешёвым виски… Ну да не будем о грустном. Прошлая жизнь осталась в прошлом, как бы нелепо это не звучало, и теперь надо было думать, как мне получше устроиться в этом мире.

– Всё, кажется, закончил, – тяжело дыша, пропыхтел Миха, вырывая меня из тяжелых раздумий о своей нелёгкой жизни.

– М-да? – скептически усомнился я, оглядываясь. Как это ни странно было признавать, но, похоже, он действительно хорошо постарался. До блеска, конечно, не довёл, но было чисто.

– Отлично! – показал я ему большой палец, – Мы с тобой здорово постарались. Думаю, Монах это оценит!

– Мы?? – возмущённо пискнул товарищ, опасливо глянув на меня.

– Ну конечно! – без тени сомнения кивнул ему я и ободряюще хлопнул его по плечу, – Конечно мы, дружище! Неужели ты думаешь, что если бы не было моего потрясающего руководства ты добился бы таких результатов? Уверен, что нет! А руководить это тоже, знаешь ли, очень нелёгкая работа, особенно, когда у тебя в подчинении есть лишь тупорылые бараны, которые так и норовят где-нибудь, да накосячить. Это я не о тебе, – неубедительно соврал я, увидев его возмущённый взгляд. Он открыл рот, явно собираясь сказать какую-то гадость, но тут же захлопнул его, то ли испугавшись моего добродушного взгляда, то ли потому, что дверь подвала тихо открылась, и на пороге появился Монах. Он молча обвёл помещение взглядом, потом прошёлся вдоль стен, то и дело проверяя их на пыл, потом проверил бутылки, провёл пальцем по стеллажам и одобрительно хмыкнул.

– Ну что же… Вы меня приятно удивили. Будем считать, что провинность вы отработали. Молодцы, – улыбнулся он нам одними уголками губ.

– Рады стараться! – рявкнул я, изображая служебное рвение, – Ни на минуту не отвлекались от дела! Всю душу и все силы в него вложили. Миха, правда, пытался филонить время от времени, но я не давал ему расслабляться.

Товарищ промолчал, но я слышал, как он злобно засопел в мою спину.

– Молодцы! – ещё раз повторил Монах, ухмыльнувшись бросив взгляд на моего товарища, как будто о чём-то догадавшись.

– Ну что же… Можете быть свободными. Время ужина уже прошло, но я распорядился, чтобы вам оставили по порции. Идите на кухню и поешьте. И, Дмитрий, если продолжишь в таком же духе, то я в скором времени буду ходатайствовать о твоём повышении до камер-пажа. В принципе, я и раньше был доволен твоей работой, но тебе явно не хватало уверенности в себе, сегодня же я увидел, что в тебе её даже больше, чем нужно. Правда, ты чуть не испортил всё впечатление о себе своей сегодняшней выходкой, но я понимаю, что это скорее всего на тебя так новость о болезни матери повлияла, так что прощаю, – милостиво кивнул он, и, не дожидаясь моего ответа, развернулся и вышел.

Я же озадаченно пошёл следом, гадая, чем теперь мне грозит эта новость и что мне с ней делать. В спину продолжал злобно сопеть Миха.

***

– Ну что же… Это, конечно, не так любимые мной карпаччо и фриттата с лобстером, но выбирать не приходится… Буду давиться тем, что есть, – тоскливо размышлял я, развалившись за столом в огромной кухне, наблюдая, как толстая добродушная повариха накладывает нам в тарелки по огромной порции картофельного пюре, добавляет в ту же тарелку по две зажаристые котлеты, потом накладывает в небольшие то ли миски, то ли чашки салат из капусты с ещё чем-то, и наливает в стаканы компот. Перед нами с Михой уже стояло по дымящейся тарелке с наваристым борщом. Если бы мне уже не хотелось бы так жрать, я бы вообще сейчас, наверное, ушёл отсюда. Как-то совсем не ожидал я таких плебейских блюд от императорской кухни. Вот интересно… Его самого и членов его семьи тоже подобным кормом потчевают? – всплыло вдруг откуда-то из глубин сознания незнакомое слово. Может посоветовать Монаху, который, как я понял, был самым главным из всех слуг дворца, чтобы сменили повара на какого-нибудь француза, например? Ну, или итальянца, на худой конец? Ну это же зашквар полный, императорскую семью подобным кормить!

– Сиплый, вон они! – крикнул вдруг кто-то, заглянув к нам, – Хавают сидят!

Дверь распахнулась, и внутрь вальяжно шагнул Сиплый, довольно высокий жилистый парень, с выражением пренебрежения и вселенской скуки на лице. За его спиной маячила парочка шестёрок.

– Так, я не поняла! – упёрла тут руки в боки повариха, сурово глянув на вошедших, – Это что за делегация в мои владения? А ну брысь отсюда! Вы уже давно поужинали!

– Погоди, теть Маш, – торопливо начал оправдываться Сиплый, – Мы буквально на пару слов к Михаилу и Дмитрию, – маска пренебрежения на его лице треснула, и там отчётливо проступила опаска.

– А ведь похоже, местную повариху все опасаются… – сделал вывод я, – Пожалуй, не буду говорить никлому о том, чтобы её поменяли. Судя по всему, она очень хорошо относилась к прошлому владельцу этого тела. Будем этим пользоваться…

– Пошли вон, я сказала! – грозно пробасила тётя Маша, хватая поудобнее огромную деревянную скалку, – Пусть мальчики поедят спокойно. Выйдут – тогда и поговорите. Подождёте, не растаете!

– Уже уходим, – торопливо пробормотал Сиплый и направился к выходу со своей шайкой, – Вы тут не задерживайтесь! – бросил он нам напоследок, уже выходя. Миха тут же активно заработал ложкой.

– Да не торопись ты так, – нехотя бросил я ему, – Подождут… – чую, конфликта всё равно не избежать, так что нужно было всё хорошенько обдумать…

***