Сердце Ангела

скачать книгу бесплатно


Просмотр начался с первых сцен разгульной жизни моей героини. Знакомства, шикарная жизнь за счет богатых мужчин, и снова знакомства, как только у первых заканчивались деньги. Тут было все понятно, и для меня сложностей в игре не составляло. Практически все актеры и актрисы, задействованные в первых сценах, отыграли свои роли достойно. Мы сделали небольшой перерыв для обсуждения увиденного. В зале включили свет. К экрану вышел Петр Иванович Чардынин.

– Ну, что дамы и господа. Я как режиссер особо замечаний не имею. Вам не впервой было играть подобные роли, да и особого таланта в этой части фильма не требовалось. Одним словом, я доволен! – заключил режиссер.

Все поаплодировали сами себе и Чардынину. Я обратила внимание на Харитонова, который стоял у самой двери и улыбался, поглаживая свой нос. Жестом руки я пригласила его присесть рядом с собой. Дмитрий Иванович важно прошелся по залу и сел рядом, не забыв при этом поцеловать мою руку.

– Вера Васильевна, Вы пока довольны? – полушепотом спросил Харитонов.

– Пока да, Дмитрий Иванович, – также полушепотом ответила я и перевела взгляд на экран.

Начался просмотр второго блока отснятых сцен. В зале почувствовалось некое напряжение. Вот и так долго репетированная сцена знакомства княжны с графом Орловым. Чардынин, действительно, разбил ее на несколько планов; и мое лицо, и мимика графа стали особенно эффектными. Во время просмотра этой сцены я почувствовала, как теплая рука Дмитрия Ивановича взяла мою руку и легонько сжала. Я посмотрела на Харитонова. Он, как ни в чем не бывало, смотрел на экран, как бы не обращая внимания на меня. В конце просмотра Харитонов повернулся ко мне и прошептал:

– По-моему, очень убедительно! Вы не находите?

– По-моему, тоже, но все же чего-то не хватает, Дмитрий Иванович, – ответила я.

Харитонов вопросительно посмотрел на меня.

– Вера Васильевна, а давайте-ка, когда это все закончится, возьмем Петра Ивановича и айда ко мне. Там все за обедом и обсудим. Съемок сегодня все равно не будет. Надо дать людям передышку, да и новые декорации еще не готовы, – с нотками нежности и радости в голосе предложил Дмитрий Иванович.

Я согласилась, что людям, да и мне был нужен отдых, и уже через час мы втроем опять оказались в доме Харитонова.

Через час я и Чардынин уже сидели на знакомой нам веранде с видом на море. Дмитрий Иванович предложил мне сесть поудобнее в плетеное кресло и распорядился принести холодные напитки и фрукты. Свежий ветерок обдувал лицо, и где-то вдалеке слышались крики чаек. Лоза старого винограда обвивала веранду и не пускала в нее жаркое июньское солнце. Боже мой, как тут было уютно и спокойно!

– Вера Васильевна, Вы хотели знать, чего не хватает в сценах с Вашим участием? – спросил гостеприимный хозяин, присаживаясь рядом.

Я, прищурив глаза, повернула голову в его сторону.

– Да, Дмитрий Иванович. Я чувствую, что в моей игре явно чего-то не хватает!

– А Вы, Петр Иванович, что скажете? Есть недоработки в образе нашей княжны? – обратился он к Чардынину.

Петр Иванович открыл глаза, которые он успел закрыть, начав наслаждаться незапланированным отдыхом.

– Дмитрий Иванович, Вера Васильевна, ну не грызите вы себя! Как по мне, так образ на экране смотрится не хуже, чем в прошлых фильмах.

– Не хуже, но и не лучше, Петр Иванович, – заметила я.

Харитонов взял стакан с вишневым напитком, положил в него кусочек льда, взял его в руки и с удовольствием сделал большой глоток. Он продолжал:

– Меня, как владельца студии и человека, который вкладывает деньги в этот фильм, тоже более чем устраивает Ваша игра, Вера Васильевна. Но в тоже время я понимаю Вашу неудовлетворенность своей работой. И, кажется, я нашел причину этого неудовольствия.

Я посмотрела на Дмитрия Ивановича таким взглядом, что тот поспешил сделать еще один большой глоток освежающего напитка.

– Чувства! Вам не хватает чувственности Вашей героини! – совершенно серьезно произнес Харитонов, – Вы устали, и Вам нужны новые ощущения, чтобы передать их образу княжны.

С этими словами Дмитрий Иванович поставил на столик пустой бокал, а Чардынин пожал плечами, искоса посмотрев на меня.

– Наверное, Вы правы, Дмитрий Иванович! – подытожила я и, поправив легкую соломенную шляпку, поднялась с кресла, – господа, пока готовится обед, я немного прогуляюсь по берегу. Не возражаете?

Харитонов с Чардыниным переглянулись и развели руками. Я спустилась по старенькой деревянной лестнице в сад и по извилистой узкой тропинке направилась к берегу моря.

Море сегодня было тихим и ласковым. Изумрудные волны накатывали на песчаный берег. Я сняла туфли и прошлась по мокрому песку, обминая отполированные камни. Через несколько десятков метров я нашла небольшую скалу, на которую можно было присесть. Действительно, теплое море, свежий ветерок и летнее солнце – это все, что мне сейчас было нужно. А еще захотелось снять с себя всю одежду и погрузиться в воду, отдавшись этой животворящей стихии, растворившись в ней на мгновение, чтобы потом опять собраться, но уже впитав ее энергию и силу.

Я присела на скалу и опустила ноги в воду. Глаза сами по себе закрылись, и под шум моря на меня нахлынули воспоминания.

Москва. Весна 1910-го года. Выпускной бал в гимназии госпожи Перепелкиной. Нарядные девичьи платья, строгие мужские фраки и море цветов. Я кружилась в танце то с одним, то с другим кавалером, улыбки, шутки. Но вот, ко мне подошел он: единственный и неповторимый, высокий, плечистый, круглолицый и добродушный студент-юрист Владимир Холодный. Его взгляд завораживал. Когда он смотрел на меня, то по всему телу пробегала дрожь, вгоняя мое лицо в краску. С первого взгляда, с первых слов я поняла, что этот человек – моя судьба! А потом была скромная свадьба, на которую были приглашены только близкие нам люди. Я вспомнила, как моя мама пыталась меня переубедить и советовала не спешить с браком. То же самое происходило и в семье Владимира. Но нам это не помешало. И вот мы одни в небольшой комнате, украшенной букетами цветов и яркими атласными ленточками. Платье само слетает с тела, которое жаждет погрузиться в пучину страсти и получить долгожданное удовлетворение. Наши губы сливаются вместе при тусклом и романтическом мерцании свеч. Его рука гладит и ласкает волосы, постепенно опускаясь все ниже и ниже… Да, это любовь, господа!

Мои романтические воспоминания прервал голос Петра Ивановича, спешившего ко мне. Он неуклюже прыгал с камня на камень, пытаясь достичь скалы, на которой я сидела, откинув руки назад и подставив лицо к солнцу.

– Вера Васильевна, Верочка, с Вами все в порядке? Стол накрыт. Ждем только Вас! – выкрикивал Чардынин, запыхавшись от бега.

Мы вернулись на веранду, где уже был приготовлен богато сервированный стол со всевозможными кушаньями. Где все это находил Харитонов для меня – остается загадкой.

Мы выпили по бокалу вина, и я тихо произнесла, обращаясь к режиссеру и владельцу студии:

– Господа, а давайте-ка переснимем романтические сцены с княжной и графом Орловым. Кажется, я готова!

Глава 8

Белые паруса

Вот уже и почти конец июля. Скоро месяц как мы живем и работаем в Одессе, несмотря на политические осложнения и бандитские налеты. Нас как будто это не касается. И все же тяжелая атмосфера незримо висит над городом, в котором дышать становится все труднее.

Мы закончили съемку всех запланированных сцен фильма «Княжна Тараканова», и осталось только одно: отснять несколько кадров на парусном корабле, выдав его по истории сюжета фильма за флагманский российский корабль. Именно в этих сценах моя героиня поймет, что ее обманули, и будет арестована с последующим вывозом в Петропавловскую крепость Петербурга.

Одному Богу известно, где Харитонов нашел корабль для съемок, и во что обошлась его аренда. Так или иначе, в один прекрасный воскресный день мы приступили к съемкам последних сцен фильма.

Я никогда не видела настоящие паруса. Это – чудо, которое нельзя передать словами! Белые, как снег, полотнища развивались на ветру, громко похлопывая своими «крыльями». Что-то светлое и радостное поднималось в душе при взгляде на эту сверхъестественную красоту. Деревянная отполированная палуба поскрипывала под ногами, а бронзовые детали такелажа блестели на солнце, как свечи на новогодней елке.

Съемки начались с кадров моего подъема на корабль, якобы с визитом и осмотром флагмана, и продолжились уже на палубе и в каюте капитана. С самого утра и до вечера, пока солнце не потеряло для нас своей работоспособности, практически без перерывов шла напряженная работа. Этот фильм давался мне очень тяжело не только в физическом, но и в моральном плане. Я очень хотела сыграть свою роль так, чтобы зрители ощутили всю трагичность моей героини. Наверное, прежде всего, я хотела что-то доказать самой себе.

Камера расположилась в каюте капитана, снимая общий план богато накрытого стола. Княжна, одетая, как подобает ее чину и званию, в парадное платье из синего шелка, обрамленное туго затянутым корсетом с ажурными белыми кружевами на манжетах, вошла в помещение, не подозревая, что именно здесь ей объявят приговор, и больше она не выйдет из своей каюты до самого Петербурга. Как реалистично сыграть жертву предательства? Предательства мужчины, которому доверила свои тайные желания, которого, вопреки логике, полюбила? На всех репетициях в павильоне у меня этот момент получался не самым лучшим образом. Я пыталась вспомнить свои предыдущие роли, в которых присутствовала аналогичная ситуация, но это мало мне помогало.

После двух неудачных дублей сцены, где раскрывается предательство, мы остановили съемки до следующего дня. Я вышла на палубу и подошла к борту корабля. Солнце уже шло к закату, но его оранжевые лучи еще играли на поверхности воды, все так же равномерно бьющейся о борт. Я думала о своей роли. Говорят, реалистично сыграть можно только то, что сам когда-то пережил и прочувствовал. С этим у меня была явная проблема. Владимир никогда не предавал меня ни как жену, ни как мать наших детей. Откуда же брать эти чуждые мне чувства?

На палубе послышался стук чьих-то каблуков. Я обернулась. Сияющий во всей красе граф Орлов – Витольд Полонский – уверенным шагом приближался ко мне.

– Верочка, я надеюсь, Вы не расстроились? – с искренней тревогой в голосе обратился ко мне Витольд.

– Нет. Я просто задумалась, – с улыбкой произнесла я.

– Хотите, я подскажу Вам, как сыграть эту сцену? – спросил Полонский, поправляя свой парадный мундир и смахивая с него пыль.

Я вопросительно посмотрела на Витольда. В моем взгляде читалось некое недоверие. Он продолжал:

– Буквально полтора месяца назад мы с Вами сыграли в «Молчи, грусть, молчи». Помните свою роль? Не находите, что есть нечто общее? Богатые мужчины, предавая чувства простой женщины, передают ее из рук в руки…

Я вспомнила! Как я могла забыть об этой роли? Тем более, что это был юбилейный фильм в двух сериях, посвященный 10-летию творческой деятельности Петра Ивановича Чардынина. Сам он сыграл одну из главных ролей. Это был его триумфальный бенефис!

Скрипач-эквилибрист Лорио, в исполнении Петра Чардынина, и его жена Полаполучают бенефис в цирке. Во время исполнения сложного номера подвыпивший Лорио теряет равновесие и падает с большой высоты. Он остаётся жив, но увечье лишает его возможности выступать. Пола и Лорио живут впроголодь, зарабатывая сущую мелочь как уличные музыканты.

Однажды Полу и Лорио замечают возвращающиеся с прогулки коммерсант Прахов и его приятель Зарницкий. Пола нравится обоим, и они решают пригласить музыкантов на вечеринку. Прахов начинает откровенно ухаживать за Полой, дарит ей драгоценное ожерелье и предлагает бросить нищего Лорио и переехать к нему. Пола сначала отказывается, но затем принимает его предложение. Она посылает на квартиру Лорио праховского камердинера, который должен передать Лорио прощальное письмо и забрать вещи Полы.

Лорио в отчаянии, а Пола начинает новую жизнь. Она обеспечена и счастлива, беспечна и легкомысленна. Однако её легкомыслие быстро надоедает Прахову. Он видит, что Пола нравится богатому помещику Телепнёву, которого сыграл Витольд Полонский. Решив избавиться от девушки, он предлагает её Телепнёву, каламбуря по поводу её имени, «из полы в полу». Пола, случайно услышав этот разговор, вспыхивает и разрывает отношения с Праховым, не оставляя надежды и Телепнёву. Но и возвращаться к Лорио она не хочет. В этот момент ей делает предложение Зарницкий, и Пола переезжает к нему.

Зарницкий живёт как обеспеченный мещанин, но он страстный и неудачливый игрок. Проиграв крупную сумму Телепнёву, он крадёт у Полы ожерелье, подаренное ей Праховым, а затем подделывает банковский чек. Телепнёв приглашает Зарницкого вместе с Полой к себе на вечеринку. Пола не хочет идти, но Зарницкий, которому необходимо что-то предпринять, чтобы Телепнёв не предъявил к оплате фальшивый чек, уговаривает её пойти на вечеринку и спеть. Пока гости слушают Полу, Зарницкий пытается выкрасть чек из сейфа Телепнёва, однако включается сигнализация. Он пытается скрыться в темной комнате, но Телепнёв не узнаёт его в темноте и убивает выстрелом из пистолета.

В конце концов, героиня находит свою любовь, но умирает.

В мгновения, когда я вспоминала сюжет фильма, я как будто заново пережила чувства своей героини: безнадежность, предательство и душевные муки.

Наступило утро следующего дня. Ветер на море немного усилился, но для съемок он не был помехой. Паруса светились на солнце, отражаясь белыми свечами в искрящихся волнах. Настроение было приподнятым. Я ощущала себя готовой к работе, и моя сияющая улыбка не могла быть не замеченной нашими актерами и Петром Ивановичем. Он созвал нас на площадку, объяснив всем еще раз, кто что должен делать.

На этот раз мои движения и выражение лица менялись соответственно задаче и предлагаемым условиям. Услышав, что моя героиня арестована, я остановилась на мгновение, а потом плавно опустилась на стул, не прекращая смотреть в глаза своему новоявленному тюремщику. В этих глазах читалось все: и разочарование, и грусть, и безнадежность. Княжна не заламывала руки, не билась в истерике. Она приняла свой приговор, потому что в глубине души знала, что рано или поздно все должно было закончиться именно так.

– Стоп! Снято! – Раздался громкий голос режиссера. Петр Иванович, потирая руки, слез со стула и направился к нам.

– Вера Васильевна, насколько я понимаю, Вы добились того, чего хотели. Вы хотели реалистичности – и вот она! – с этими словами он взял мою руку и долго не отпускал ее, глядя мне в глаза. Его же глаза светились от радости за проделанную работу.

Я обняла Петра Ивановича и поцеловала в щечку Витольда. Те расплылись в улыбках. Съемки были закончены. Конечно, впереди еще предстояли просмотры перед окончательным монтажом фильма, но самое главное мы сделали!

Сегодня в ресторане «Большой Московской» было празднование. Харитонов отмечал окончание съемок очень сложной постановки. Скоро на экраны бушующей России выйдет новый фильм с участием в главной роли уже столь полюбившейся публике Веры Холодной! Ни он, ни я, да и никто из присутствующих тогда еще не знал, что фильму «Княжна Тараканова» не суждено было выйти на экраны.

Глава 9

Маленькие трагедии

Дмитрий Иванович ходил взад и вперед по кабинету, меряя его шагами. В своей дрожащей руке он держал бокал с недопитым коньяком. Чардынин сидел рядом со мной на небольшом диванчике и наблюдал за этим молчаливым действом, которое длилось уже несколько минут.

– Петр Иванович, Вера Васильевна, главное не расстраивайтесь, прошу вас! – с явно нервными нотками в голосе произнес Харитонов.

Чардынин в своей обычной манере пожал плечами и ничего не ответил. Дмитрий Иванович сделал еще несколько шагов по комнате и продолжил:

– Бог с ней, с этой пленкой! Закажем новую партию. Переснимем испорченные кадры в сентябре и отпечатаем копии фильма. Ну, что теперь с этим поделаешь?

Дело было в том, что часть материала, снятого на натуре, была испорчена по вине некачественных реактивов, а негативная пленка, необходимая для пересъемки и печати тиража всего фильма, заказанная Харитоновым из-за границы, так и не пришла в Одессу. То ли она потерялась в пути, то ли ее просто украли при пересылке – разобраться с этим сейчас не представлялось возможным. Дмитрий Иванович уже снарядил курьера за новой партией, но все это требовало времени, а времени у нас почти не оставалось. Упустить летний сезон для съемок означало прекращение выхода новых фильмов и, как следствие, потерю этого бизнеса. Так что, кто и должен был волноваться больше всех, так это сам Харитонов. Он же поспешил успокоить нас.

На втором часу маленького «семейного» совещания было решено, что пересъемка нескольких испорченных сцен будет осуществлена сразу по прибытии новой партии пленки, а сейчас, чтобы не терять время, мы все начнем готовиться к новому фильму, репетируя роли и создавая соответствующие декорации.

На следующий день в гостиной моего номера уже сидели Петр Иванович Чардынин и неподражаемый Осип Рунич. Пока я читала сценарий новой картины, Петр Иванович, попросив у меня только стакан крепкого чая, разглядывал обстановку комнаты, иногда поглядывая на меня; видимо, его интересовала моя реакция на прочитанное.

– Петр Иванович, насколько я поняла, фильм будет о монахине, которая пришла к вере после того, как раскаялась в своей прежней разгульной жизни? – с любопытством спросила я, откладывая недочитанные листки сценария.

– Да, Вера Васильевна, это, так сказать, психологическая драма, – начал объяснять Чардынин.

– Я хотел бы показать глубокую драму, которую пережила героиня. Показать ее раскаяние и приход к вере, – продолжил Петр Иванович.

– Да уж! И какая драма женщины обойдется без мужчины? – с улыбкой произнесла я, посмотрев на Рунича. Осип, сделав вид, что не слышит нашего разговора, что-то внимательно вычитывал в листах сценария. Ему должна была достаться главная мужская роль. Петр Иванович улыбнулся и покачал головой.

Я пообещала Чардынину прочитать его сценарий и высказать свое мнение. Надо было помочь поправить наше финансовое положение и особенно состояние Харитонова, который понес значительный урон из-за потери кинопленки и невыхода на экраны фильма «Княжна Тараканова». Надо сказать, что Дмитрий Иванович старался как мог, чтобы обеспечить дальнейшее строительство новой студии и достойные бытовые условия всем нам – членам его труппы. В июне на экраны Москвы, Одессы, Харькова и Ростова вышли фильмы, которые мы сняли еще в Москве: «Мещанская трагедия», по одноименному роману итальянского автора Лючиано Цюкколи, и автобиографический фильм «Тернистый путь славы», где я сыграла саму себя. Последний фильм развенчал множество легенд обо мне, и это явно не понравилось публике. Но, несмотря ни на что, все фильмы продолжали идти с успехом и еще как-то поддерживали наш маленький «корабль» на плаву. Конечно, Харитонова нельзя было назвать благотворителем в полном смысле этого слова. Он всегда ходил по грани между человеком добрым и отзывчивым и расчетливым, строгим коммерсантом.

Мне вспомнился успех фильма «У камина», который вышел на экраны кинотеатров в марте 1917-го года. Фильм буквально вызвал помешательство у зрителя. Пресса писала в те дни:

«С громадным успехом всюду прошла картина Д.И.Харитонова «У камина». Как на исключительное явление в кинематографии следует указать, что в Одессе картина демонстрировалась непрерывно в продолжение 90 дней, а в Харькове – 100 дней, причем крупнейший в Харькове театр «Ампир» четыре раза возобновлял постановки ее, все время по повышенным ценам, и все время были «шаляпинские» очереди», – писал «Кино-журнал», № 11 за 1917-й год.

«Успех картины был исключительным, и хотя входная плата была чрезмерно повышена, кинотеатр за шесть дней демонстрации не смог вместить всех желающих. Уже много лет не приходилось нам видеть ничего подобного. Публика заполнила фойе и вход, выходила несколькими очередями протяжением в пол-улицы и дожидалась получения билетов, несмотря на дождь и ненастье…», – это уже строки из журнала «Кино-жизнь», № 17–26 за 1917-й год.

После такого непревзойденного успеха Харитонов начал, как это принято у дельцов, потихоньку «подтягивать вожжи». Наши гонорары остались прежними, но съемки начали проводиться в ускоренном темпе, и ужесточился режим. Теперь за небольшое опоздание на съемочную площадку грозил денежный штраф. Помню, как-то зимой, в феврале, мы с Максимовым опаздывали на дневную съемку. Взяв извозчика и сани, запряженные тройкой, мы помчались в киноателье. Владимир постоянно подгонял извозчика, а тот захлестывал лошадей. Кончилась эта спешка аварией: полозья саней зацепились за трамвайные рельсы и перевернулись на полном ходу. Напуганные лошади протащили сани и их придавленных к земле пассажиров еще целый квартал. Больше всего пострадал извозчик, расшибшийся о фонарный столб. Мы же отделались синяками и ссадинами. Уже на следующий день я с температурой играла какую-то любовную роль, а Максимов снимался с тщательно загримированными синяками. Даже в этом случае господин Харитонов поблажки не дал! Дмитрий Иванович почувствовал запах больших денег и спуску уже никому не давал. Только в семнадцатом году я снялась в одиннадцати фильмах и начала работу в двенадцатом – по три недели на один фильм. Но, правды ради надо сказать, что если Харитонов и зарабатывал на нас деньги, то и с нами щедро делился. Для меня было не привыкать много и напряженно работать. Единственным минусом во всем этом конвейере кинолент было отсутствие даже намека на настоящее искусство. Но даже в таких условиях я начала, со своей стороны, воспитывать и режиссеров, и хозяина ателье, постепенно давая им знать, что хочу большего, чем просто деньги.