скачать книгу бесплатно
И что это за парни, которые выполняют такую работу? Которым платят за то, что они докапываются до женщины в полночь февральского вторника из-за того, что у нее треснута фара или плохо прикручен номер? А? Что это? А когда они заставляют ее выключать зажигание при том, что на улице -6°, а в машине дрыхнет малыш, что происходит у них в голове?
Неужели это настолько выгодно – состоять на госслужбе?
А сам-то? Сам-то ты что из себя представляешь? Мелкий обиженный засранец, который нам тут без устали проповедует высоконравственные идеалы, а сам даже хорошенькую мамочку защитить не способен. Девушку, которая ездит на «Мини-1000», между прочим. Ну так скажи-ка нам: и кто же он, этот идиот?
Или у тебя тоже одно яичко не опустилось?
Или же ты его напрочь отморозил…
Отступление:
Прежде чем нарисовать «Мини», Иссигонис уже создал «Моррис-Минор», а потом еще и «Остин-1100» [9 - «Моррис-Минор» стал первым полностью английским автомобилем, перешагнувшим миллионный рубеж продаж. Модель выпускалась с 1948 по 1971 год. «Остин-1100» (1963–1975) считался «большим братом» модели «Мини» и также входил в пятерку самых продаваемых английских автомобилей.].
Неплохо…
Когда биг босс Уильям Моррис[10 - Моррис, Уильям (полное имя: William Richard Morris, 1st Viscount Nuffield, 1877–1963) – английский автопромышленник и филантроп, основатель компании «Моррис Моторс» (1919 г.), за заслуги перед Англией пожалованный в 1929 году титулом барона Наффилда.] впервые увидел «Минор», он ужаснулся. «Holy God, – he said, – a poached egg»[11 - «О боже, – сказал он, – да это же яйцо-пашот» (англ.).]. Яйцо-пашот.
«Минор» ждал большой успех.
А ведь Иссигонис думал, что ему никогда не удастся получить этот чертов диплом инженера-конструктора, ради которого он трижды будет пересдавать экзамены, всякий раз не добирая баллов из-за математики. Его спасет рисование. В рисовании ему не было равных. Правила, постулаты, физические и математические законы его утомляли, хуже того: он считал, что все это – the enemy of every truly creative man – главный враг по-настоящему творческого человека. Кроме того, его абсолютно не интересовали ни коммерческая политика, ни всякие там прогнозы, бизнес-планы, исследования рынка и прочие предшественники современного маркетинга. У него был тяжелый характер.
Чтобы нарисовать новый автомобиль, главным, как он утверждал, было не копировать конкурентов. Он отличался независимостью, свободой и упрямством и не особенно ценил все то, что рождалось в результате мощных мозговых атак на заседаниях исследовательских бюро. Именно ему принадлежит гениальная фраза: «A camel is a horse designed by committee» – «Верблюд это лошадь, дизайн которой разрабатывался комитетом».
Я все это знаю, потому что будучи студентом (о да, это высшее образование, которое так дорого моему сердцу и так недешево обошлось моим родителям) (и которое в настоящий момент не приносит мне абсолютно никакой пользы), я посещал музей дизайна в Лондоне.
Wow, such a nice s?uhveunhir[12 - Вау, какое приятное воспоминание (искажен. англ.).]…
Ладно… Я почти пришел… Холод стоит такой, что лев на площади Данфер-Рошро как будто скорчился на своем постаменте. Этакий большой недовольный котик.
Я выбрал этот путь, потому что тоже хорошо рисовал и, не в обиду сэру Алеку, был силен в математике. Ну то есть… не стоит преувеличивать… все-таки не настолько, чтобы поступить в элитный вуз… К тому же я был любознательным… Интересовался искусствами, историей, историей искусств, прикладными искусствами, способами производства, промышленностью, промышленным производством, эргономикой, морфологией, вещами, людьми, мебелью, модой, текстилем, печатью, графикой… в общем, на самом деле, интересовался всем. Всем, все время и во все времена. Единственное «но» заключалось в том, что я не талантлив. Нет-нет, это правда. За время учебы я и это узнал. Я не талантлив и так уж устроен, что мне не хватает ни амбициозности, ни духу, чтобы создать что-то новое. По крайней мере в этом образование мне помогло: разобраться в себе и измерить ту пропасть, что отделяет меня от какого-нибудь Джо Понти[13 - Понти, Джо (полное имя: Giovanni Ponti, 1891–1979) – итальянский архитектор, дизайнер, публицист, одна из центральных фигур в архитектурном возрождении Италии в XX веке.] или, к примеру, Джонатана Айва[14 - Айв, Джонатан (полное имя: Jonathan Paul Ive, Sir, 1967 г. р.) – англо-американский дизайнер, старший вице-президент отдела промышленного дизайна компании Apple.].
(Знаю, знаю… хорошо отзываться о главном дизайнере Apple уже давно немодно, но пусть меня считают отсталым, мне все равно, я смиренно и благоговейно готов признаться в глубочайшем уважении, которое вызывает у меня этот человек.)
Мне бы надо было получить диплом библиотекаря и устроиться на работу в библиотеку при институте Искусств и Ремесел или же при Высшей школе промышленного дизайна, жил бы себе сейчас счастливо. Мой единственный талант – оценивать по достоинству таланты других.
Кстати, на одном из бессчетных собеседований о приеме на работу мне диагностировали мою слабость:
– В общем, молодой человек, вы дилетант.
Черт побери.
Это серьезно?
«Ясное дело, тебе следовало выбрать не столь жестокую область деятельности (ибо сразу определимся: в мире дизайна ты или провидец, или же совершенно бесполезен) (в этой схватке с действительностью ты растерял бы свои иллюзии, но не идеалы), менее жестокую, – говорил я себе, – и более подходящую твоему дилетантизму», увы, самое глупое в этой истории то, что я просто испугался: последовать своим естественным наклонностям и остаться без работы.
Ха-ха! Умница Ян… И до чего ж хорошо он спроектировал свою жизнь…
Издалека напоминает верблюда.
Начало улицы Булар. Чувствую, что закипаю. Тем лучше, потому что у меня из носа уже так и льет…
И на чем я остановился? Ах, ну да… Моя судьба.
В общем, короче говоря, на данный момент я дипломированный дизайнер и работаю… уф… как бы это сказать… демонстратором, да, именно так – демонстратором компактных роботов корейского производства, предназначенных для домашнего использования в игровых и хозяйственных целях игривыми и хозяйственными представителями среднего класса.
Крохотный пылесос, который, как дрессированная собачка, вылизав всю пыль, самостоятельно возвращается на свое место, колонки с подсветкой, меняющей цвет в зависимости от типа музыки, душевая лейка со встроенным цифровым межгалактическим радио и умный холодильник, распознающий твой голос и сообщающий тебе о содержимом своего нутра: о затаренности, о сроках годности, количестве калорий и сочетаемости продуктов в его распоряжении, о способах использования остатков и прочее, и прочее.
Эй, не правда ли, великолепно?
Джо Понти был бы потрясен.
Мне удалось заполучить бессрочный контракт (да, это вам не хухры-мухры, это Кольцо власти, Черный лотос, самый настоящий Грааль, Святой Грааль) (Hanаnim kamsa hamnida) («спасибо, Господи» по-корейски) в какой-то паршивой хайтечной конторе, изумляющей старушку Европу своими неправдоподобными чудесами.
Проще говоря, я являюсь коммерческим представителем Dartyyongg.
Но, предупреждаю, это все временно, понятно?
Да-да, конечно, именно так…
Давай… Иди-ка ты спать, замерзший малыш…
От мрака избавиться не удалось, напротив, похоже, я еще больше себя накрутил.
Какой идиот.
Набрав последний на сегодня код при входе в подъезд, я вставляю картонку в дверную щель, чтобы дверь не захлопнулась, со следующей дверью поступаю так же.
Если бы только, вздыхаю я, если бы только нашелся хоть один клошар в районе, еще не окончательно околевший в такое время, у которого хватило бы вкуса и деликатности прийти погреться, воспользовавшись моей уловкой, признаюсь, это бы весьма повысило мою самооценку.
Я бегом поднимаюсь на третий этаж, чтобы не околеть на лестнице, запиваю остатками водки банан, опустошаю водогрейку и наконец падаю замертво.
В-третьих, печеньки
Сегодня я заканчиваю раньше, чем обычно, но я по-прежнему один. Мелани возвращается только в четверг.
Я только что разговаривал с ней по телефону: отель хуже, чем ожидалось, спа закрыто, компания никудышная.
Что ж…
(Она медицинский представитель, и фармацевтическая компания, на которую она работает, регулярно устраивает мотивационные семинары, чтобы помочь сотрудникам, какими бы они ни были, преодолеть травмирующую ситуацию с дженериками.)
– Ты сходишь за продуктами?
Конечно. Само собою разумеется, я схожу за продуктами… Вот уже два года, как я этим занимаюсь и вовсе не собираюсь резко менять уклад нашей жизни сегодня вечером…
– И не забудь дисконтную карту. В прошлый раз, я подсчитала, мы из-за тебя потеряли минимум шестьдесят баллов.
Мелани – продвинутый потребитель. Шестьдесят баллов – это серьезно.
– Нет-нет. Я не забуду. Ладно, давай, мне надо идти, пора вывести моего маленького Вуф-Хуфа…
– Что, прости?
– Я о пылесосе.
– А…
Когда она вот так вот говорит «А…», я задаюсь вопросом, что она на самом деле думает. Огорчена ли она? Говорит ли она обо мне со своими коллегами? Говорит ли она им: «А мой парень торгует Вуф-Хуфами всех цветов радуги»?
Сомневаюсь. Она-то думала, что встретила нового Старка, а оказалась вместе с кем-то навроде клика правой клавишей мышью с ubaldi.com[15 - Сайт-дискаунтер бытовой техники и электроники.] – жестко. К тому же, мне кажется, она считает, что я целыми днями только и делаю, что развлекаюсь со всякими там гаджетами. Если бы она знала… Антикоагулянты всучить куда проще, чем какой-нибудь холодильник, который достает тебя всякий раз, как ты входишь на кухню… Ладно. Проехали. Сегодня я заканчиваю пораньше, но в супермаркет не попрусь – видел, что только сегодня в «Гранд Аксьон» в 21:00 будут давать «Бег на месте» Сидни Люмета.
Спасибо тебе, жизнь.
Я смотрел этот фильм вместе с кузеном (возможно, даже в этом же самом зале), когда мне было пятнадцать, то есть я был примерно того же возраста, что и Ривер Феникс, сыгравший Дэнни Поупа, и фильм произвел на меня настолько мощное впечатление, что выйдя из кино, я попал под автобус. Честное слово. Перелом четырех пальцев на ноге.
В общем, перспектива снова увидеть этот фильм заставляет сердце мое биться сильнее, так как ко всему прочему это мой секрет от Мелани, которая этой истории не знает – я тоже на свой лад собираю баллы.
Решаю сначала зайти домой переодеться и перекусить, а потом взять велик напрокат.
(Классно катить на велике после кино: фара, словно прожектор в ночи, и лучшие сцены из фильма освещают твой путь.)
Поднявшись к себе на третий этаж с наполовину съеденным багетом в одной руке и пачкой дурацкой корреспонденции в другой, я утыкаюсь носом в шкаф. Синий пластиковый шкаф. Поскольку он стоит поперек лестничной площадки, то загораживает мне проход, но так как я не безрукий, то кладу свое барахло и берусь за шкаф, чтоб передвинуть его на метр в сторону. И в этот момент я слышу тоненький голосок:
– Мама! Мама! Там дядя застрял!
Другой высокий голос:
– Ты слышишь, Исаак? Ты слышал, что сказала твоя дочь? Да сделай же что-нибудь, господи!
И наконец, глухой рев папы-медведя:
– Эй вы там! Баловницы! Эй! Неугомонные! Вы смерти моей хотите? Ждете, что я не выдержу этого кошмара, чтобы получить наследство? Не дождетесь! Слышите меня? Никогда! Никогда вам не достанутся папашины диковины! (потом более мягким голосом в мой адрес) Извините, сосед, извините… Вы справились?
Я поднимаю голову и вижу над изгибом перил пятого этажа краснолицего бородача, а между перекладин – двух маленьких Златовласок, которые разглядывают меня с важным видом.
– Все в порядке, – отвечаю я.
Он откланивается, я прохожу к своей двери и стараюсь как можно аккуратнее поворачивать ключ в замке, чтобы дослушать, чем у них там все закончится.
– Давайте-ка, малышки, пойдем… Не то простудитесь.
Но мама-медведица имеет на этот счет совсем другое мнение:
– Так как же Ганс?
– Ганс – кретин. Мы с ним поспорили на втором этаже, и на третьем он меня бросил. Вот, если тебе это интересно, вот! Ганс кре-тин! (по слогам проревел он с такой силой, чтобы услышал весь дом). Давайте, девчонки, немедленно домой, а не то я закрою вас в этом мастодонте, за которого ваша матушка заплатила двести евро какому-то бандиту. Винтаж, винтаж, я вам щас тут такой винтаж покажу… И поживее, болтушки! Ваш господин голоден!
– Вот тут, мой дорогой, давай-ка договоримся: пока мой чудесный изящный буфетик стоит на лестнице, никакого ужина у тебя не будет.
– Прекрасно, моя дорогая! Просто замечательно! Раз так, я съем ваших дочек!
Мсье рычит, как людоед, и по всей лестничной клетке разлетаются детские визги.
Я в восхищении оборачиваюсь, зачарованный искорками волшебной лампы…
Их дверь захлопывается, а мне вдруг, сам не знаю почему, больше совсем не хочется заходить к себе домой.
Пойду-ка я лучше съем кебаб.
* * *
Задумчиво спускаюсь вниз.
Ее я видел раз или два, мы встречались с ней на лестнице утром, когда она вела своих девочек в школу. Вечно взъерошенная, спешащая, но всегда любезная. Мелани ворчит, потому что она как попало бросает коляску в подъезде. Коляску с кучей игрушек, ведерок, песка и крошек. Когда рядом стоят упаковки воды или молока, я поднимаю их до своего этажа и ставлю на лестницу – таким образом они преодолевают больше половины пути как бы самостоятельно.
Мелани всякий раз возводит очи горе: курьер в придачу к демонстратору – это уже чересчур.
Как-то раз эта мамочка с пятого этажа, стремительно пролетая мимо, осыпала меня самыми горячими благодарностями за мою скромную помощь, в ответ я уверил ее, что это излишне, признавшись, что в награду брал пару раз у нее печеньки из пачки, которую она оставляла в сетке под коляской. Уже издалека я услышал ее смех, а на следующий день целая пачка печенья ждала меня на коврике перед дверью.
Я не стал говорить об этом Мелани.
Его я впервые видел лицом к лицу, но мне кажется, именно его шаги я слышу по вечерам.
Я знаю, что он подписан на «Газет Друо» [16 - La Gazette Drouot – французский еженедельный журнал аукционного дома Друо, издается с 1891 года.], потому что этот журнал вечно торчит из их почтового ящика, а еще – что он ездит на «мерседесе-универсале», потому что те же журналы валяются на приборной панели.
Однажды утром я наблюдал, как он вытащил из-под «дворника» квитанцию на штраф, подобрал ею собачью какашку и выбросил все это в канаву.
Это все, что я о них знаю. Надо сказать, мы не так давно сюда переехали…
Папашины диковины… Я сладко улыбался.
Колоритная у них вышла сценка. На самом деле они ругались как актеры бульварного театра. Пожалуй, даже как опереточные персонажи. Да-да, герои оперетты. Он не кричал, он пел раскатистым басом: «Неугомонные! Винтаж! Винтаж! (Звучало как „ажиотаж“.) Прекрасно, моя дорогая!» – и его вокальная партия все еще резонировала у меня в ушах.
Я улыбался, держась за перила.
Улыбался, стоя в кромешной темноте, потому что дежурное освещение погасло, а я прекрасно чувствовал себя в этой темноте, все снова и снова прокручивая перед собой эту сценку – настоящий подарок свыше: немножко парижской жизни в стилистике Оффенбаха.
Не успел я и носа наружу высунуть, как сильный порыв ледяного ветра проветрил мне мозги.
Боже, как же я медленно соображаю. Я развернулся и бегом поднялся наверх.
В-четвертых, маркиза
– Он вам мешает, да?
Он больше не пел. Его широкие плечи почти целиком перегораживали дверной проем, на мсье был клетчатый жилет, полосатая рубашка и бабочка в горошек – шерсть, хлопок и шелк всех цветов радуги прекрасно дополняли друг друга. Не знаю, то ли из-за его маленького роста, то ли из-за разноцветного жилета, то ли из-за его бороды, но он мне напомнил невероятного, колоритнейшего Гарета из фильма «Четыре свадьбы и одни похороны». Его дочки были уже тут как тут и, задрав головы, разглядывали меня, как и давеча, с самым серьезным видом. Но все это было сплошное притворство. Чувствовалось, что малышкам нравится комедиантство и их напускная важность – это часть игры: им хотелось продолжения.
– Нет-нет, что вы! Но я подумал, что мог бы вам помочь поднять его к…
