скачать книгу бесплатно
Нам кончить жизнь под градом ли камней
Или согрев своею кровью нож.
Одна лишь есть надежда уцелеть:
Из Трои приплывает Менелай,
Вся Навплия полна его судов,
Из долгого скитанья по морям
Стремящихся к причалам; а жену,
В которой вся причина всех скорбей,
Сюда прислал он ночью и тайком,
Чтобы никто, чей сын под Троей пал,
Каменьем не побили бы ее.
Елена здесь и плачет о сестре;
Одна утеха ей в ее скорбях —
Дочь Гермиона, та, кого она
Оставила, бежав, в дому отца,
А тот привез выкармливаться к нам:
Лаская дочь, мать забывает боль.
И вот я не свожу с дороги глаз:
Где Менелай? Бессильны мы спастись,
Коли не он – спаситель нам. Увы!
Злосчастен род и безысходен рок.
E. – Дочь Агамемнона и Клитемнестры,
Скажи, Электра, долгая меж дев,
Как стала ты и кровный твой Орест
Убийцами для матери своей?
Мне речь твоя не в скверну, потому
Что для меня всему виновник – Феб;
Но Клитемнестра мне была сестра,
Которой я с тех пор, как божья страсть
Меня послала на троянский путь,
Не видела, и плачу, потеряв.
Э. – Что мне сказать, Елена? Посмотри
Сама, в какой беде Атридов сын,
И я над ним без сна: он как мертвец,
С чуть слышным вздохом в жалостной груди,
Я никого не обвиняю – но
Ты счастлива, и счастлив твой супруг,
Несчастным нам представшие в беде.
Е. – На это ложе он давно ли слег?
Э. – Тотчас, как пролилась родная кровь.
Е. – Как страждет сын! и как погибла мать…
То, что получилось, мне совсем не понравилось. Выровненный и судорожно сжатый ямб, стопы по швам, становился сам себе стереотипом, – как будто язык окостенел, все выражения клишировались, и текст звучит утомительно-однообразно. Я отталкивался от Анненского как от крайности словесной вольности – теперь передо мною была крайность словесной строгости, такая же неприятная. Пришлось отталкиваться от самого себя. Я отказался от сковывающего 5-стопного ямба; а чтобы свободный стих не был слишком уж свободным, я постарался, чтобы строки имели преимущественно женские окончания, а длина их, сообразно длине строк оригинала, сама получалась по большей части в четыре слова.
Поначалу показалось, что такой размер действительно более гибок и лучше передает искусную трогательность еврипидовских интонаций. Действительно, жалостливые сцены получались в таком размере выразительнее – как будто герои сходили с котурнов. Но Еврипид не весь насквозь жалостлив, и скоро стало ясно, что текст опять-таки получается однообразен – на этот раз не возвышенным, а сниженным однообразием, какой-то разговорною воркотнею. Чем дальше я двигался по «Оресту» через строгие агоны, четкие диалоги и напряженные сюжетные повороты, тем больше я разочаровывался в выбранном средстве. Четырехударный свободный стих – гибкое выразительное орудие, и я не сомневаюсь, что в нем можно изыскать такие дополнительные ритмические ограничения, которые заставят его звучать и торжественно, и убедительно, и динамично. Но я этого сделать не сумел. При неудачах принято утешительно говорить, что отрицательный результат эксперимента тоже плодотворен. Я хотел, чтобы не утомлять читателя, напечатать здесь только часть этой большой трагедии, но подумал, что это нехорошо по отношению к Еврипиду: все-таки он интереснее, чем его переводчик.
Орест
Действующие лица:
Орест, сын Агамемнона;
Электра, его сестра;
Пилад, его друг;
Менелай, брат Агамемнона;
Елена, дочь Зевса, его жена;
Гермиона, их дочь;
Тиндар, отец Елены;
Фригийский евнух, раб Елены.
Вестник.
Бог Аполлон.
Хор подруг Электры.
Первый актер играет Ореста (и Вестника), второй Электру (и Аполлона), третий всех остальных.
Действие – в Аргосе, перед царским дворцом.
Электра и спящий Орест
Э. – Нет такого страшного слова,
Ни страды, ни напасти от всевышних,
Чтоб не пали гнетом на человека.
Блаженный (мне не стыдно сказать: блаженный)
Тантал, слывущий отпрыском Зевса,
Распростерся в воздухе и трепещет
Глыбы, нависшей над головою.
Это, говорят, расплата за то, что
Он, смертный, принятый в пиры бессмертных,
Не сдержал язык – о, гнусная одурь!
Он родил Пелопа, Пелоп – Атрея,
Которому выпряла богиня участь
Враждовать с единокровным Фиестом, —
Но как сказать мне о несказанном?
Атрей зарезал детей ему для пира…
О, дальше ни слова! Сыны Атрея —
Менелай от критянки Аэропы
И славный (ежели славный) Агамемнон.
Менелай взял в жены Елену,
Постылую богам; Агамемнон —
Именитую меж эллинов Клитемнестру,
И родил он трех дев – Хрисофемиду,
Ифигению и меня – Электру,
Да единого сына – Ореста.
Но сгубила нечестивица мужа,
Опутавши бескрайнею тканью,
А за что – девице сказать невместно.
Так вменить ли Фебу в неправосудье,
Что велел он Оресту умертвить
Мать его родную? Не все похвалят —
Но Орест не ослушался и убил,
А с ним – я, в женскую мою меру,
И Пилад, общий наш сопоспешник.
С той поры несчастный Орест
Болен дикою болью и тает
Здесь, на ложе, от материнской
Обезумев крови. Выговорю ли имя
Евменид, истерзавших его страхом?
Шестой уже день, как пламя
Очистило тело убитой,
А Оресту – ни глотка, ни омовенья.
То, когда его хворь отпустит,
Он, очнувшись, спрячет лицо в одежду
И горько плачет, а то взметнется с ложа
И, как конь из-под ярма, бунтует.
В Аргосе постановлено не давать нам
Ни огня, ни крова, ни слова,
Ибо мы – матереубийцы.
Сегодня скажет голосование,
Пасть ли нам под градом каменьев
Или бросить нас шеями под секиру.
Одна нам надежда на спасенье:
Менелай плывет из-под Трои,
Навплию заполнил кораблями
И уж правит к берегу после долгих
Плаваний, а виновницу многих
Слез, Елену, выслал перед собою
В дом наш ночью, чтоб никто не увидел
Из тех, чьи сыны пали под Троей,
И не грянул камнем. И вот в палатах
Она плачет о сестре и о доме.
Одно ей утешение в скорби —
Гермиона, оставленная в Спарте
И которую Менелай перед отплытьем
Отдал мне и матери в воспитанье.
Ей она рада, с ней забывает горе.
Вот и я гляжу на дорогу,
Не увижу ли Менелая,
Без которого нам, слабым, не уберечься:
Безысходно в дому злополучье.
Электра, Елена
Е. – Дочь Агамемнона, дочь Клитемнестры,
Вековечная девственница, молви, Электра,
Как, несчастная, ты и брат твой,
Страдный Орест, стал для матери убийцей?
