Тотемизм

скачать книгу бесплатно


– Да, и уберите из палаты цветы и фрукты, нас от них тошнит.

***

Травля, за которую платят хорошие деньги, привела тебя в больницу. Вдали мигает радость возвращения. Невидимая стрелка приводит меня в аккуратно сложенные кирпичики твоего офиса. Скорый лифт – гроб с пультом управления – зовет ввысь. В выси открываются двери. Летучие мыши в галстуках разносят договоры, контракты, почту, кофе и пиццу. Всем распоряжается жирный кот. Мыши не подлетают к нему близко потому, что в таких случаях он размахивает когтистой лапой и пронзительно рычит. Только бюстоногой секретарше Галочке разрешено носить ему свежие булочки и новости. Подхожу к ней. В глаза падает отблеск настольной лампы, отраженной от длинной маникюрной пилки, подравнивающей ноготь на указательном пальце. Важное дело в крупной рекламной компании иногда чесать за ушком у босса, чтобы сменить его рык на мяу.

– Он будет занят до конца недели. Приехали гости из Бангкока, и он руководит новым проектом.

– Ему разве не все равно, кто зарабатывает для него деньги?

– Нет. В Бангкоке пройдет его свадьба. А проект он не может никому поручить. Единственный человек лежит в больнице.

– Понятно. – Нужен именно он. Придется найти способ с ним встретиться. – Как раз об этом человеке я собираюсь с ним побеседовать.

Галочка нажимает кнопку, и слышится голос Кости. Без разрешения иду в твой кабинет. Сажусь за стол. Вижу свою фотографию. Предстоял трудный разговор. Мозговые шестеренки закрутились.

Галочка пригласила меня в кабинет Кости. В комнате было просторно. Массивность мебели продолжала хозяйскую целеустремленность. Белая с золотыми полосками дверь выходила на запад. В юго-восточном углу зеленел шахский сад. Листья фикусов и суккуленты отражали свет. В тени от электричества приятно журчал фонтан-мельница. Поверхность стола из дубового дерева не заставлялась ничем лишним: несколько папок, ноутбук, пенал-пирамида. За спиной высились масляные горы неизвестного художника. На книжном шкафу квакала жаба с монетой во рту. Самоуверенное успешное осуществление карьерных планов сейчас улыбалось, протягивая мне руку. Значит, у эгоистов-трудоголиков глубоко зарыт страх падения с лестницы пота, слез и унижений. Защищаясь бездушием божков, задними лапами кот наступал на горло подчиненных, а передние складывал в молитвенном жесте перед непокоренными веками силами.

– Да, я слышал, – спокойно отреагировал он на мой рассказ о том, что ты в больнице. – Надеюсь на скорейшее выздоровление. Человек, которому нет равных и кто отлично во всем разбирается, не на рабочем месте.

– Операция и лечение дорого стоят. Может, компания в качестве исключения выделит некоторую сумму незаменимому сотруднику?

– Незаменимых нет, вы сами прекрасно знаете. У меня скоро свадьба. Все свободные средства мы направили на нее. Боюсь, я ничего не смогу сделать.

– Понимаю, свадьба – важнейшее событие. Но не важнее человеческой жизни.

– Увы. Все счета оплачены. Даже если бы я мог все расторгнуть. – Кот клацнул зубами после широкого зевка. – Я бы не стал этого делать. Через месяц или два придут деньги от нового проекта. Тогда и поговорим. Всего доброго.

Меня словно выставили за дверь. Унизительный поход оказался бесполезным. Предстояло придумать другой способ найти средства. На улице стоял его вылизанный черный «крайслер». И случай, сломавший деревянную раму табачной будки поблизости, привел в этот час суетливого плотника с набором инструментов, среди которых нашелся ящик с гвоздями. Случай же незаметно схватил самый острый и длинный и ткнул в заднюю покрышку авто. Она шипела что-то прохожим, занятым своими мыслями, но меня не предала.

***

У Черепахи, как всегда, тихо. Слышны лишь легкие шевеления Кеши за занавеской. Птица наводит ежедневный порядок в многочисленных перышках салатного цвета, некоторые из них нещадно выдергивает, оставшиеся разравнивает клювом. В палате совсем темно, только тусклая лампа освещает холст. Забравшись с ногами на постельное покрывало, наблюдаю за затылком Черепахи. Художник наклоняется вперед, чтобы проследить количество краски на палитре, отъезжает на кресле назад, контролируя мазок. Если доволен, одобрительно кивает, если не удовлетворен результатом, слабо поворачивает голову. Кисть то прочно прилипает к картине, то скачет на одном месте, то повисает в воздухе, то плюхается в баночку с водой, окрашивая ее в свой цвет, который все равно станет черным.

Вообще Черепаху никогда не учили рисовать. Это каприз, услуга, которая охотно прощается одиночеством инвалида. Получается совсем неплохо. На выставки, конечно, такое не отправить, и купить не всякий согласится, но определенный талант наблюдается. Его бы развить, а некому, никто не придает этому увлечению большого значения. Рисовались обычно деревья. Разные деревья из больничного сада. Или несколько деревьев. Часто начинались рисоваться дети, но из-за их непоседливости начатое никогда не завершалось. Сегодня же вполне удачный портрет в полный рост помидорно-красного карапуза, который пытается вскарабкаться на футбольный мяч. Шар вертится, скользит под мягким телом младенца, ему никогда не суждено одолеть игрушку. Черно-белые пятна раздражают взгляд, а нетерпение малыша умножается в зрителе.