Грани матрицы

скачать книгу бесплатно


– Мы исследовали запросы, исходящие с вашего компьютера. Они показались нам странными. К тому же вы неосмотрительно купили мужские плавки. И четко указали размер – он совпадает с размером гражданина, которого мы ищем.

Инна тихо засмеялась:

– С кем имею честь? Вы так и не представились…

– Полковник Мизерный.

– По вашему мнению, полковник, я не могу познакомиться с мужчиной? Привести его домой? Купить ему в подарок плавки, в конце концов? У меня хороший бассейн… Плавки нужного размера… Надо же такое придумать! Неужели покупка мужских плавок одинокой девушкой – преступление? Или это предосудительно? А вы – из полиции нравов?

– С вашего компьютера поступали запросы относительно господина Воронова, – не отреагировав на заявления хозяйки, продолжил полковник.

– Мне было любопытно узнать что-то о нашем пациенте… Он – интересная личность.

– Прекратите тянуть время! Воронов у вас?

– Конечно нет, – усмехнулась Инна. – Проверьте, гражданин полковник.

– Обыскать все, – приказал Мизерный, и еще несколько ребят в форме ворвались в квартиру и рассыпались по комнатам. Обувь они, конечно, не снимали, и скоро сверкающий, натертый автоматическим уборщиком пол выглядел словно грязная общественная лестница.

Естественно, меня они не нашли. Один служака сунулся в бассейн, увидел созданную компьютером голограмму и даже не заметил открытого окна. Вот если бы я включил голограмму в режим «открытого океана» или «олимпийского бассейна», в его голову закрались бы подозрения и сомнения. Сейчас же он видел обычный современный бассейн с якобы отключенными голограммами.

Инна с полковником тем временем прошествовали в гостиную.

– Чаю, полковник? – гостеприимно предложила девушка.

– Спасибо, – буркнул тот. – Обойдусь. Бравые ребята доложили, что в квартире никого нет.

– Вынужден привлечь к допросу ваш компьютер и системы слежения, – заявил полковник.

– Пожалуйста, – улыбнулась девушка. – Только пусть ваши ребята не слишком пялятся на то, как я ложусь спать и купаюсь. Я понимаю, зрелище интересное, но мне не хотелось бы, чтобы диск с таким фильмом пошел по рукам…

– Служебная информация не подлежит распространению, – не принял шутки полковник. – Я это гарантирую.

Часа два специалисты в грязных свитерах, появившиеся почти сразу – видимо, поджидали результатов операции в машине? – работали с компьютером. Я, естественно, узнал об этом по изменившимся показателям времени на экране. Следить за манипуляциями программистов меня не заставили.

Пока хакеры на службе государства потрошили компьютеры, Инна спокойно смотрела телевизор. Режим компьютера вполне это позволял, а техники работали со своими модулями доступа и мониторами.

– Итак, Воронов был здесь, – констатировал полковник, бегло просмотрев отчет хакеров. – Вы пытались скрыть это. Стало быть, являетесь соучастницей. Мы можем арестовать вас!

– По какому обвинению? – Инна подняла брови. – Имейте в виду, что до того, как заняться медициной, я закончила юридический колледж. Не стоит меня запугивать. Я знаю свои права.

– Почему вы лгали нам, что Воронова у вас нет? Это лжесвидетельство.

– Я была напугана. Он – человек из дикого и необузданного прошлого. Если бы я его выдала, он мог бы отомстить мне. Вы ведь знаете, какие нравы царили в прошлом?

Инна обезоруживающе улыбнулась, а полковник Мизерный скрипнул зубами:

– По записям камер слежения не скажешь, что вы сильно напуганы или боитесь его. Или что он угрожает вам. Вы мирно беседуете, обедаете…

– Мне, наверное, надо было безостановочно кричать?

– Нет, конечно. Но позвать на помощь вы могли.

– Я боялась.

– У вас не было повода. Инна вновь рассмеялась:

– Ну откуда вам знать? Вы знаете, как он на меня смотрел? Буквально ел глазами. И в душе я была страшно напугана. Но не подавала вида. Только так можно спастись от маньяка.

– Вы считаете его маньяком? Он домогался вас? Вы готовы подать заявление в полицию?

– Настолько далеко дело не зашло. Он только припугнул меня. И я склонна его простить.

– Похоже, вас не проведешь, гражданка, – кисло заметил полковник. – На любой вопрос у вас находится готовый ответ. Как будто бы вы все спланировали заранее. И вас действительно не в чем обвинить. Пока. Но мне хотелось бы знать – куда он делся? Как он узнал, что мы идем по следу? Как ему удалось спастись? Скажите, и я не буду оставлять засаду у вас в квартире. И вообще оставлю вас в покое.

– Гражданин Воронов понимал, что его рано или поздно вычислят, – вздохнула Инна. – Впрочем, я сама сказала ему, что к нам идут, когда мне сообщила об этом охранная система. И не могла не сказать – он бы убил меня.

– Каким образом, хотел бы я знать? – осведомился Мизерный. – Из нашего бункера, куда мы бы его сразу засунули?

– Один раз он уже выбрался от вас, – заметила девушка.

– От вас, – уточнил полковник. – Из вашего института. И многим из вашего руководства теперь не поздоровится. Так же, как и вам, гражданка. Мы подробнее рассмотрим отчет и сделаем выводы. Возможно, вам все-таки будет предъявлено обвинение.

– Не забудьте проконтролировать, чтобы ваши сотрудники не переписывали мои фотографии неглиже, – напомнила Инна.

* * *

После просмотра фильмов мне сразу захотелось позвонить Инне еще раз и поблагодарить ее, выразить свое восхищение тем, как она держалась. Но это было все равно что приглашать полковника Мизерного в свое новое жилье. Подожду немного.

Вместо этого я набил на клавиатуре блока управления компьютером послание доброжелателю, оставившему мне деньги и идентификатор. Дал ему адрес своего почтового ящика. Приказал компьютеру делать все отправления только через этот ящик. И погрузился в исследование так называемой ГигаТЭЦ на Печоре.

Большинство сведений об электростанции оказались засекреченными, но материалов все равно было столько, что просмотреть их за одну ночь не представлялось возможным.

Принесли пиццу, сгрузили в приемный блок квартиры, просигналив специальным колокольчиком. У Инны на ящике колокольчика не было. Или, скорее всего, она его отключила.

Я заказал еще одну пиццу, сырую, чтобы приготовить ее в имевшейся на кухне микроволновке, когда будет нужно, и банку хорошего кофе. А также сахара и шоколада. И пачку чая с бергамотом. Работать – так с комфортом!

После этого я погрузился в чтение статей, просмотр передач, выдержек из информационных блоков новостей и рекламных роликов о крупнейшей термоядерной станции.

Строительство Печорской ГигаТЭЦ началось около двадцати лет назад и продолжалось пять лет. Основным элементом станции являлись коллайдеры, {Буквально – «сталкиватели». Коллайдер – устройство, в котором сталкиваются встречные пучки каких-либо частиц, разогнанных в магнитном поле), разгонявшие протоны до релятивистских скоростей. Скорости были тщательно выверены, и на выходе протоны превращались в альфа-частицы, ядра гелия. Они не просто сталкивались – провоцировалась реакция на кварковом уровне. И кварковый генератор, являвшийся сердцем ГигаТЭЦ, выделял огромную энергию.

В центре ГигаТЭЦ словно бы постоянно пылал огромный ядерный костер. Часть энергии снималась с помощью генераторов на турбинах, часть непосредственно преобразовывалась в электрическую за счет деионизации ядер гелия.

Стоит ли говорить, что функционирование станции было довольно-таки опасным? Рассинхронизация механизмов коллайдеров могла привести к спонтанному неконтролируемому выделению энергии и взрыву. Взрыву, сопоставимому с взрывом водородной бомбы средней мощности. Спонтанное усиление реакции, разрушение котлов было еще более опасным.

Да и останавливать ГигаТЭЦ лишний раз не стоило. Процесс выработки энергии являлся непрерывным, протоны в коллайдерах разгонялись за счет энергии, которую вырабатывала сама станция. Каждая остановка и последующее отлаживание кваркового процесса требовали огромных затрат, и на профилактику блоки станции останавливались редко.

Власти и строители утверждали, что рассинхронизация коллайдеров невозможна в принципе. Что существует двадцать защитных систем, отключающих теватроны при малейшей опасности. Что котлы сработаны из лучших композитных материалов и рассчитаны по меньшей мере на сто лет непрерывной работы. Что кварковые генераторы совсем не опасны. Но общественность волновалась. И не совсем безосновательно.

Обратившись к сайтам экологических организаций, я выяснил, что станция давала небольшой, но устойчивый радиационный фон. Синтез – не распад. Некоторые элементарные частицы высоких энергий, выделяющиеся при кварковой реакции, даже теоретически нельзя было остановить. Некоторые диффундировали через якобы непроницаемые стенки котлов. Вылетали наружу согласно законам квантовых вероятностей. Защита стояла, но она не всегда действовала эффективно.

К тому же станция тривиально нагревала все вокруг. Коэффициент полезного действия электрогенераторов не достигал ста процентов. Энергия, не переработанная в электрическую, естественно, выделялась как тепловая. Котлы охлаждались водой из Печоры, и на выходе из станции она чуть ли не кипела. А приличную температуру сохраняла на протяжении многих километров по течению реки.

Но главный аргумент противников ГигаТЭЦ был не экологический, а экономический. Уже на сайте антиглобалистов я выяснил, что большая часть акций Печорской ГигаТЭЦ принадлежала иностранным компаниям, промышленным монстрам. Управление осуществлял некий консорциум «Sun Ladder», большинство акционеров которого проживало в Америке. И работала ГигаТЭЦ прежде всего на нужды жителей американского континента.

Суперпроектом века стало даже не строительство самой электростанции, а прокладка высоковольтной линии электропередач – ЛЭП – через полюс и Северный Ледовитый океан, через снежные просторы Арктики и Канады. Часть опор плавала в океане, часть вообще держалась в воздухе – на сверхпроводящих катушках в магнитном поле.

Менее десяти процентов энергии станции шло на нужды России, примерно столько же продавалось в Европу по коммерческому тарифу. А энергия ГигаТЭЦ почти ничего не стоила. Ведь затрат требовали лишь содержание сравнительно немногочисленного персонала да профилактические работы.

В остальном станция работала по принципу «вечного двигателя». За счет своей энергии расщепляла воду, из которой извлекались протоны. За счет собственных энергетических ресурсов поддерживала в рабочем состоянии коллайдеры, инициировала процессы кваркового распада и слияния.

Да, требовалось возместить инвесторам большие вложения при строительстве ГигаТЭЦ. Но эти вложения окупились за пять лет. И теперь почти вся прибыль уходила в руки иностранцев.

Угрозу станция представляла прежде всего для России. Отравляла воздух и почву. Подогревала вечную мерзлоту и изменяла климат. Провоцировала штормы, шквальные ветры и туманы, оледенения и гололеды в радиусе тысячи километров вокруг, на большой протяженности берега Северного Ледовитого океана.

Многие радикальные группировки требовали национализации станции. Либо же ее безоговорочного закрытия. У ворот ГигаТЭЦ постоянно тусовались какие-нибудь пикетчики, требовавшие чего-то своего.

Одни хотели выплаты постоянных стипендий и компенсаций жителям северных областей, расположенных неподалеку от станции. Другие – поставок всей вырабатываемой энергии в Россию, что должно было привести к экономическому скачку. Или в Европу, что позволило бы россиянам ничего не делать, получать дивиденды и плевать в потолок. Третьи требовали увеличения квот выделения энергии либо запуска новых энергоблоков и создания вокруг станции энергоемких производств.

Между собой они договориться никогда не могли. Более того, случались даже стычки и драки. А правительство манипулировало настроениями радикально настроенной части общества, чтобы в очередной раз поднять тариф на электроэнергию. Или добиться от владельцев ГигаТЭЦ увеличения квот поставки энергии на какие-то доли процента. Либо понизить тариф потребляемой энергии для нужд государства.

Сырье не было сейчас в цене – хорошие материалы, продукты питания благодаря достижениям науки можно было получить практически из земли, из грязи под ногами. Но для этого требовалась энергия. Очень много энергии.

В определенный момент наше правительство даже попыталось отменить рубли и ввести вместо них новую денежную единицу – киловатт-час. Предполагалось, что новая единица будет гораздо тверже, вытеснит с рынка более твердую, чем рубль, иностранную валюту и даст возможность экономике развиваться успешнее. Но эксперимент не вполне удался. Разные киловатт-часы стоили по-разному. Ночной киловатт-час – практически вполовину дешевле дневного. А вечерний – на десять процентов дороже дневного и на пять процентов ниже утреннего. Зимой энергии требовалось больше, летом – меньше. Поэтому при фьючерсных сделках нужно было учитывать и это.

Помучившись полгода, эксперимент отменили. Даже само слово «киловатт-час» попало на некоторое время в немилость как неблагонадежное. Хотя эксперты полагали, что стоило лишь ввести параллельно киловатт-часовым расчетам рублевые, обстановка стабилизировалась бы. Но мощное лобби западных держав, желающих по-прежнему кредитоваться за счет России, продавая ее гражданам свою валюту, подкупило нескольких высоких чиновников. И «эры» – электрические рубли, равные тысяче киловатт-часов, переименовали в обычные рубли и отпустили в свободное плавание – без привязки к стоимости энергии. Что конечно же негативно сказалось на их устойчивости.

Рубли обесценивались, но время от времени правительство проводило деноминации, дабы поднять рубль на заоблачные высоты. Последняя деноминация прошла как раз год назад. И рубль, курсовая стоимость которого была задрана «впрок», сейчас стоил дороже почти всех мировых валют.

Взглянув на часы, я обнаружил, что время давно перевалило за полночь. Собственно, близилось утро. Мне не нужно было вставать на работу, но режим дня все же лучше соблюдать. Я выключил компьютер и отправился спать.