скачать книгу бесплатно
– Судья, будь добра, сядь на место, – попросил Ямато, но в его голосе слышался приказ.
Сама не зная, почему, я послушалась.
– Ямато, – недовольно протянула Нари. – Ну хорош уже. Ты с кем имеешь дело, с едой или с равным.
Ямато дернул плечом, и я вспомнила, что в видении он был одет в темное кимоно, и шелк контрастировал с кожей так, что даже выть хотелось.
– С равным, с равным. Все мы тут равны, – обнажил зубы Ямато.
Я сидела тряпичной куклой. Нари посмотрела на меня, перевела взгляд на Ямато и наконец-то выдала хоть что-то знакомое:
– Айщ! – сказала она резко. – Ямато, прекрати свои девчачьи фокусы. Еще светиться бы начал. Я шутила, а ты что творишь.
– А что я творю, – спокойно ответил он, делая глоток из чашки. – Это она хочет уйти. Настойчиво так хочет, еле держу. Судья, сама понимаешь.
Происходящее плохо укладывалось у меня в голове, и я действительно хотела убраться от этих двух улыбчивых психов подальше. Нет, можно, конечно, было что-то понять… Знания по истории Кореи крутились в голове, и я пыталась их приспособить под увиденное. Нари в своем зверином обличье… Погодите-ка.
– Ты кумихо, лисица-оборотень? – спросила я и уставилась на нее во все глаза.
– Представь себе, – хохотнул Ямато, перебирая чашку пальцами. – Так ей еще за триста. Кисэн подрабатывала, студентов ела. Школяров.
Нари вспыхнула и мгновенно подобралась:
– Выбирай выражения, милый. Сам-то кто, проклятый дух?
Ямато развел руками, и я залюбовалась и длинными пальцами, и бледными запястьями, показавшимися из-под худи.
– Нас по-разному называют. Но мне хотя бы двадцать восемь, моя госпожа.
Нари скривилась:
– Ладно, с тобой разберусь позже. А сейчас, Нина, поедем. Мы покажем тебе Москву. Извини, не согласишься – утащим силой. А то этот хваран, Ким Чжаён, совсем распустился и не выполняет обязательств.
5
Я ошарашенно смотрела на Чжаёна, выкинутая обратно в реальность.
– Вижу, вспомнила, – отозвался тот и улыбнулся, легко и тепло, совсем не как пресловутый Ямато.
До сих пор не могу понять, почему говорят, что все азиаты на одно лицо. Они такие неодинаковые, что даже страшно становится. Вот взять хотя бы Ямато и Чжаёна. Оба высокие, оба красивые. Но один белый, как фарфор, второй смуглый. Носы разные, абрис губ. Глаза – и те, даром, что восточные. У Чжаёна кошачий разрез, тяжелое веко. У Ямато очень-очень раскосые. Узкие, пронзительные.
– Хваран, значит, – отозвалась я задумчиво и посмотрела на Чжаёна. – Воин за справедливость, получается. А лет тебе сколько, хваран? Раз сначала обращался как к младшей? Триста? Пятьсот?
Чжаён рассмеялся, сделал мне пальцем и отбежал за кофе к автомату. Монетки бряцнули очень быстро, и он стоял передо мной буквально через несколько мгновений.
– Мне двадцать шесть, прекрасная Нина, это только госпожа Нари в возрасте.
– И господин Ямато в характере, – уныло добавила я.
– Что, извел своими капризами?
– Да… трудно сказать. Я же им не верила до последнего. Пока не продемонстрировали. А демонстрируют они оба очень…
– Не съели никого? – перебил посерьезневший Чжаён.
Я в ужасе помотала головой:
– А должны были?
Чжаён пожал плечами, и я без сил привалилась к его боку, даже не стесняясь того, кто и что про меня подумает.
…Увезли, конечно, не силой, но, по правде сказать, будь моя воля, не поехала бы. Конечно, казавшиеся теперь платиновыми пряди Ямато волновали и манили, но что я, в руки себя взять не могу?
А дальше началось. Ямато сел с правого бока, Нари – с левого, шофер поднял перегородку и нажал на газ. И я вынуждена была слушать. Картинка вырисовывалась шизофреническая, но, как только я пыталась усомниться (уже трезвая, как стекло), Ямато принимался светить волосами, да и Нари один раз рыкнула не вполне человечьим образом. В общем, мои любимые вампиры из английской готики, а далее – везде, существовали. Еще существовали оборотни, злые духи и полный набор нечисти, который только можно было представить. То же самое касалось и Востока. Все их легенды про злых лисиц, поедавших сердце и печень (не путать с более миролюбивыми японскими кицунэ, хотя, к черту подробности, кицунэ тоже жили себе и здравствовали), ёбосанов и, конечно, ёкаев (Ямато отвечал за них) были чистой правдой. Возможно, кое-где приукрашенной, но и только. Чем дальше развивалось человечество, тем сложнее им всем оказывалось выживать. Кое-где образовывались государства внутри государств, кое-где господствовали кланы. И все же к двадцатому веку среднестатистической кумихо жилось очень плохо: не загрызть студента, чтобы без последствий. Сообщества нечисти путали следы, пускали ложные слухи, но все было напрасно. И тогда какому-то итальянскому вампиру пришла в голову блестящая идея: поменять полярности. Да, может быть, все немцы были морально готовы увидеть вервольфа, но китайцы, например, понятия бы не имели, что с ним делать. Каждому народу – своя нечисть и свои способы с ней бороться. Но раз всем становится так сложно, то почему бы кумихо не обосноваться в Европе, а вампирам не двинуться в глубь Азии? Дешево и сердито.
Я попыталась вмешаться, потому что, на мой взгляд, это было странно: какая разница, где путать следы, но Ямато с непогрешимой уверенностью заявил, что первые лет тридцать все работало блестяще, атаки вампиров в его родной Японии на нечисть даже не пытались списать, потому что просто о таком не догадывались. Но потом грянула Интернет, за ним поспешила глобализация, и теперь везде было не очень сладко, хотя все-таки и попроще, чем раньше.
– Ты вот знаешь, что я за ёкай? – спросил Ямато самодовольно.
Я пожала плечами в ответ.
– То-то же, а будь я вампиром, а Нари – верфольфом, ты бы уже и план имела, как нас извести, в случае чего. Люди людьми, а огрызаться вы умеете здорово.
Под конец его речи мы все-таки доехали до какого-то заведения на берегу Москвы-реки. Ямато выбрался из машины первым и неспешно пошел вокруг, подавать руку Нари. Я молча вылезла с другой стороны, чем, кажется, его шокировала.
Заведение было мрачноватое, огромный ресторан на первом этаже бывшего промышленного здания. Я долго пыталась сориентироваться, где мы, бросила бесплодные попытки и пошла внутрь. Нет, если бы меня хотели съесть, то ничего подобного устраивать бы не стали. Внутри царило исключительно женское общество. У каждой девушки имелся кавалер, но бросались в глаза именно они, красивые молодые азиатки на любой вкус.
Мы дошли до барной стойки, и Нари поинтересовалась:
– Еще чаю или сама увидишь?
Ее слова возымели магическое действие. Теперь я смотрела не на девушек, а на сборище лисиц, кровожадных, злых, красивых потусторонней красотой. Сразу захотелось куда-нибудь сбежать, но Ямато аккуратно перехватил мое запястье, и я замерла на месте. Прикосновение леденило, как будто руки коснулось что-то ненастоящее. Неживое.
– Это все очень плохо, – сказала я, стряхивая холодные пальцы, – потому что представляю, кто на ужин. Так вот, зачем я вам?
Ямато хмыкнул и легонько покачал головой, и светлые волосы, как будто длиннее, чем нужно, но не такие, как у ёкая, закачались в такт.
– Не понимаю, почему ей все хваран не объяснил. Она такая же ведь. Из добрых.
Нари ядовито фыркнула:
– А когда судьи были из злых, Ямато?
Тот нахмурился, потом поднял уголок рта, видимо, признавая ее правоту:
– В принципе, никогда. Ну хорошо, я не об этом спрашивал.
– Спецэффектов у него не хватает, вот и не рассказал.
– А мне показалось, – начал Ямато задумчиво, – что тебе, моя госпожа, как раз хватает его спецэффектов.
Нари повела плечом и посмотрела на него так, что во всем ресторане воцарилась тишина, и откуда-то прилетел лютый сквозняк.
– Больно же, – возмутился Ямато и поднес руку к лицу.
Судя по царапинам на коже, Нари и вцепилась в него как следует, я просто не успела зафиксировать.
– В общем, дитя мое, чтобы тебя не задерживать. В Москве обитают исключительно восточные кланы. Мой клан кумихо и клан ёкаев, которым руководит Ямато, на данный момент самые сильные. Как ты сама понимаешь, – в этот момент я наконец-то отлипла от точеных запястий, надо все-таки будет приехать домой и нагуглить, что он за напасть такая, – вся наша деятельность строго регламентирована. Мы не попадаемся никогда, а если попадаемся – это форс-мажор городского масштаба. Так вот, до поры до времени мы с Ямато справлялись со всем городом сами. Но сейчас голову подняли китайские кланы, да и у нас есть некоторые разногласия.
– Мафия, – буднично констатировала я. – Все-таки мафия.
– Дослушай, пожалуйста. В таких случаях мы завели правило, взять человека со стороны, наименее заинтересованного во всем происходящем, местного, достаточно умного и здравого, чтобы он решал наши споры. Выбор пал на тебя, мы посовещались, согласились, так что деваться некуда.
Я вытаращила глаза, потому что ожидала чего угодно, но не этого.
– Нари говорит неправду, ты всегда можешь отказаться, – процедил Ямато в уже привычной высокомерной манере. – Но я бы не стал этого делать. Ты будешь находиться на полном обеспечении, машина, квартира, дома по миру, что захочешь. Ты будешь неприкосновенна. И сможешь назначить круг неприкосновенных. Можешь не работать, можешь работать. Только решай наши споры время от времени. А что, я бы сам согласился.
– Я тебя умоляю, – закатила глаза Нари. – Надоел. Нина, что скажешь?
…– И что ты сказала? – поинтересовался Чжаён.
Я вздохнула. Кофе в стаканчике кончился, идти за другим не было настроения.
– Сказала, что хочу поговорить с тобой.
Чжаён забавно поменялся в лице. В отличие от Ямато, он был искренним и хорошим мальчишкой. Я даже почувствовала, как ему приятно.
– Но я же не могу повлиять на твое решение. И не должен.
– Я так и не поняла, Чжаён, – произнесла я. – Ведь так не бывает, жизнь как сказка за честные и неподкупные решения. Нет, нет, я знакома с судебными системами и знаю, что это как раз нормально. Но в чем подвох?
Чжаён наморщился и сказал тихо:
– Ну а в чем подвох у судей?
– Слушай, я думала об этом. Но я же ведь не судьей буду в прямом смысле слова, правда? Я буду мировым. Причем мировым на побегушках у мафии. Они людей убивают и не скрывают этого.
– Твоя правда, – отозвался Чжаён, и я вдруг резко поняла, что по-прежнему лежу у него на плече и смотрю снизу вверх, будто вычитать что-то хочу. – Но хорошие кланы тоже есть, и мы стараемся поддерживать баланс. Это лучше, чем хаотичное кровопролитие. И нам ты тоже нужна, потому что судью слушаются все. Как он сказал, так и будет. Никто же не обещал тебе сказку, верно?
Я помолчала.
– Ответ надо дать до завтра, у них есть какой-то запасной кандидат.
– Знаешь, я бы согласился на твоем месте. Это не самая чистая в мире работа, но на ней можно стараться делать хорошее. Да и потом, когда еще с Мидзуно будешь так часто сталкиваться. Ты чего вздрагиваешь, Нин?
Я замерла, как провинившаяся школьница. Сталкиваться с Ямато действительно хотелось почаще.
– Я шутил, вообще. А он что, сильно мерцал волосами и был излишне волоок?
Я прыснула и стукнула Чжаёна локтем. Из аудитории напротив появился Алексей Михайлович, и только тут я вспомнила о времени.
– Нина Даниловна, – резко проговорил он. – Может быть, у вас любовь с господином Кимом, но вы бы хоть не напротив нас стояли, пара уже пять минут, как началась.
Я ошалело выпрямилась, хлопнула Чжаёна по руке и рванула в аудиторию. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, лучше бы в Старбакс сходила, а об этой мути и не вспоминала вовсе.
Дверь захлопнулась за моей спиной. Вся красная, я упала на свободное место во втором ряду и увлеченно стала рыться в сумке.
– Так вот, пока мы тут с божьей помощью выясняли английских королей, Нина Даниловна устраивала свою личную жизнь, можете себе представить, и ничто ее не могло остановить. Нина Даниловна, может быть, вы на английском – чистейшем – поделитесь с нами своей историей? Да вы не стесняйтесь, выходите к доске.
Я с тяжелым вздохом встала на ноги. Начиналась самая настоящая экзекуция.
6
Определенно, этот день был еще хуже вчерашнего дебоша. После пары по английскому меня откачивали ввосьмером: почти оттащили на лестницу, уходящую с пятого этажа на крышу, поили минералкой, какими-то таблетками и обмахивали сразу тремя учебниками корейского.
– Нинка, ну ты что, – на разные голоса причитала группа, а я даже сформулировать не могла; кто-то, кажется, Катька, хлопнул себя по лбу и унесся в Старбакс за нормальным кофе “для нашей героини”.
– Слушай, Нин, – растерянно проговорил Костик, – ну ты же Белова сделала, просто вчистую, чего теперь в обмороки падать.
Белова, то есть, Алексея Михайловича, я, может, и сделала, но какой ценой. Он всю пару надо мной измывался, гоняя по грамматике, лексике, орфоэпии, начиная временами и заканчивая артиклями. Расспрашивал на житейские темы, заставил рассказывать про школу, самое несчастливое воспоминание, потом перескочил на кризис и мировую политику. Я не молчала ни секунды, и где-то через полчаса возроптала даже Юлька, не слишком-то меня жаловавшая. Алексей Михайлович, впрочем, только цыкнул и продолжил наказание.
Маринка вылила воды на дорогущий платок и протерла мне лоб. Лучше не становилось, по телу будто вчерашний лимузин проехал.
– Ну перестань дурить, – попросил Костик совсем жалобно, и тут на него сорвались со всех сторон.
Пришлось брать себя в руки, преодолевать слабость и выпивать залпом остатки минералки:
– Прекратите гомонить, а. Перенервничала. С кем не бывает. А ты вот, Кость, что бы сделал, устрой тебе Белов подобный разнос? Сомневаюсь, что притворялся бы огурчиком.
– Нин, он тебе зачет поставил и сказал, что вы с ним теперь увидитесь на госе. Зачет получила, второго сентября. Можешь на пары не ходить.
– Ну и балда ты, Коштоянц, – протянула Женька манерно и села на ступеньку пониже меня, потрепала по ноге.
Смешная она девчонка, из богатой семьи, с дорогими сумками, а отзывчивая и славная. Вот кто мамочка у группы. Точно не я.
– Сам как будто не понимаешь.
– Нет, не понимаю, – взвился Костик. – Что сразу балда-то?
– Я и говорю, балда, – заключила Женька. – Кто в кого был влюблен половину бакалавриата?
Я застонала в голос:
– Жень, может, не надо?
– Да все знают, за исключением вот этого вот. Правильно, Алексей Михайлович в Нину, а Нина в Алексея Михайловича, только они друг друга по-взрослому решили ненавидеть. Ну, чтобы не дай бог, не жениться и не родить детей.
– Да ладно! – Костик аж закашлялся. – Тогда понятно, чего он так набросился, Нинка же с корейцем новым стояла и на пару не шла. Я бы тоже что плохое подумал.
