скачать книгу бесплатно
– Ты что, не видела? Я только что принял душ. Откуда взяться запаху?
Она ответила искренне:
– …Из каждой поры, откуда выходит пот.
Иногда меня посещали мрачные мысли. А если она находится на первой стадии безумия? Ведь такое поведение может оказаться началом болезни, связанной с какой-нибудь паранойей, или бредовой идеей, или неврастенией. Я только слышал о них.
Однако было бы трудно утверждать, что ее охватило какое-то сумасшествие. Как и прежде, она говорила мало и дом содержала в порядке. В воскресенье делала два салата из зелени, готовила лапшу из картофельной муки с жареными овощами и вместо положенного мяса добавляла туда грибы. Учитывая, что в наши дни вегетарианские блюда пользуются популярностью, никто не усмотрел бы в этом ничего странного. Вот только спать она не могла, и когда утром я спрашивал, почему она так выглядит – подавленной, с отсутствующим взглядом, словно что-то сильно гнетет ее, – отвечала лишь одно: «Видела сон». Я не интересовался, что это за сон. Желания выслушивать еще раз о каком-то сарае в темном лесу, о кровавой луже, где отразилось лицо, не возникало.
Она загнала себя в этот закрытый для меня сон, куда не было пути и о котором я и знать не хотел, и, мучаясь там, продолжала сохнуть. Сначала казалось, она станет худенькой, как балерина, но дело кончилось тем, что от нее остались только кожа да кости, как у больного человека. Каждый раз, когда в голове появлялись нехорошие мысли, я начинал размышлять. Если посмотреть на моего тестя – он живет в маленьком городке, где держит лесопилку и продуктовую лавку, а также на его старшую дочь и сына, людей с хорошим характером, то никогда не придет в голову, что в их роду у кого-то может быть психическое отклонение.
Стоит вспомнить родственников жены – и в памяти сразу всплывает их дом, где витает вкусный дымок, приправленный запахом подгорающего чеснока. Пока мужчины пьют сочжу, закусывая тонкими ломтиками мяса, капли жира с которого падают с треском на жаровню, женщины на кухне громко обсуждают новости. Все члены семьи, особенно тесть, любили сырое мясо под острым маринадом, теща сама умело разделывала живую рыбу, а их дочери, орудуя большим, как у мясников, тесаком, легко резали на кусочки курицу. Мне нравилась жизненная сила жены, которая ладонью могла прихлопнуть сразу несколько ползающих тараканов. Я долго искал себе пару, и разве мой выбор пал не на самую обычную женщину на свете?
Даже если ее здоровье и вправду вызывало опасения, я не собирался обращаться за помощью к консультантам или начинать лечение, как это делают все. Случись такая напасть с кем-то из знакомых, я мог бы утешить его словами: «Это всего лишь болезнь, и стыдиться тут нечего», поскольку сам был уверен, что с моей женой ничего подобного произойти не может. Однако сейчас у меня язык не повернулся бы такое говорить. Честное слово, я совсем не был готов к этим ее странностям.
* * *
За день до того, как мне приснился этот сон, утром я отреза?ла тонкие ломтики от замороженного куска мяса. Ты сердито подгонял меня:
– Твою мать, долго еще будешь копаться?
Ты ведь знаешь, что если меня торопить, я теряюсь. Становлюсь как будто сама не своя, все валится из рук, и, наоборот, получается только хуже.
– Быстрей, давай быстрей!
Руки двигались так быстро, что шея стала горячей. Вдруг разделочная доска скользнула вперед. Тогда-то я и порезала палец, а на лезвии ножа появилась зазубрина. Я подняла указательный палец вверх, на нем быстро растекалась красная капля крови. Круглее, еще круглее. Положила палец в рот и успокоилась. Кажется, алый цвет и, как ни странно, сладковатый вкус крови заставили прийти в себя.
Ты принялся за второй кусок только что поджаренного мяса, но вдруг стал жевать все медленнее, а затем выплюнул все, что было во рту. Поковырявшись в этой массе, нашел что-то блестящее и завопил:
– Что это? Это же осколок ножа!
Я растерянно смотрела на тебя, на твое перекошенное от ярости лицо.
– А если бы я не заметил и проглотил, что было бы?! Я же мог умереть!
Почему я тогда не испугалась? Наоборот, стало еще спокойнее. Словно чья-то холодная рука легла на лоб. Неожиданно все вокруг отхлынуло от меня, как вода во время отлива. Стол, ты, кухонная мебель. Казалось, в бесконечном пространстве остались только я и стул подо мной.
Утро следующего дня. В сарае лужа крови. В нем я впервые увидела свое отраженное лицо.
* * *
– Ну и губы у тебя! Ты что, не накрасилась?
Я разулся, схватил стоящую в растерянности жену за рукав черного полупальто и потащил в спальню.
– Ты собралась идти в таком виде?
В зеркале над туалетным столиком отразились наши лица.
– Давай мажься.
Она осторожно высвободилась из моей руки. Открыла пудреницу и прошлась по лицу спонжем. Белая крем-пудра легла на кожу, и жена стала похожа на пыльную тряпичную куклу. Накрасив пепельные губы помадой яркого кораллового цвета – жена раньше всегда пользовалась ею, – она стерла с лица мертвенную бледность, свойственную больным людям. Я успокоился.
– Опаздываем. Поторопись.
Я вышел первым. Нажав на кнопку лифта, с нетерпением смотрел, как жена не спеша сует ноги в синие кроссовки. Спортивная обувь совсем не подходила к полупальто, но другой обуви не было. Она не носила сапоги или ботинки. Все вещи и предметы из кожи она выбросила.
Первым забравшись в машину, стоявшую с заведенным мотором, я услышал сводку о ситуации на трассах. Прислушался, чтобы узнать, сколько времени займет дорога до центра, где в ресторане традиционной корейской кухни директором фирмы был заказан банкет, затем пристегнулся и опустил рычаг ручного тормоза. Через несколько секунд жена, обдав меня струей холодного воздуха, который исходил от ее пальто, уселась рядом и, повозившись с ремнем безопасности, защелкнула замок.
– Сегодня ты должна показать себя с лучшей стороны. Директор впервые позвал меня, менеджера, на такой ужин, где собирается только высшее руководство фирмы и их жены. Вот как он ценит меня.
Благодаря тому, что я выбрал маршрут по новой дороге и мчался с максимально дозволенной скоростью, мы смогли доехать впритык к назначенному времени. Сразу стало понятно, что этот двухэтажный ресторан с довольно широкой парковкой – весьма шикарное заведение.
Последние холода не сдавались. Жена в тонком осеннем пальтишке стояла у машины и зябла на ветру. Всю дорогу она молчала, но я уже привык к этому и ни о чем не беспокоился. Это хорошо, что много не болтает, и вообще, людям в возрасте нравятся такие женщины. Эти мысли легко сняли некоторую напряженность, сковывавшую меня.
Директор фирмы, исполнительный директор, коммерческий директор с супругами уже были на месте. Начальник моего отдела со своей половиной прибыли сразу вслед за нами. Обменявшись с ними приветствиями и шутками, я разделся, взял пальто у жены и повесил одежду на вешалку. По указанию супруги директора, дамы с тонко выщипанными бровями, обвешанной бусами из огромных нефритовых камней, мы встали у длинного стола, накрытого для банкета. Все вели себя непринужденно, словно не раз бывали в этом ресторане. Рассматривая потолок, стилизованный под крышу традиционного дома с коньками по четырем сторонам, и краем глаза поглядывая на сделанный из камня аквариум с золотыми рыбками, я сел на свое место. В тот момент, когда я без всякой мысли повернулся к жене, в глаза бросилась ее грудь.
Она надела слегка облегающую черную блузку, и через ткань четко вырисовывались очертания сосков. Сомнений быть не могло, она пришла сюда без бюстгальтера. Быстро оглядывая сидящих – заметил кто или нет, – я встретил взгляд супруги директора. Она притворялась невозмутимой, но в ее глазах светились изумление, любопытство, и сомнение, стоит ли выказывать презрение. Все это я понял в один миг.
Я почувствовал, как по щекам разлился румянец. Осознав, что именно кроется во взглядах, искоса бросаемых женщинами на мою жену, которая сидела с безразличным видом, не участвуя в их светской беседе, я сделал единственно правильный выбор – повел себя естественно.
– Вы без проблем нашли это место? – спросила жена директора.
– Да. Как-то проезжал мимо этого заведения. Двор перед рестораном так хорош, что захотелось побывать здесь.
– А, вот как… Согласна, сад они красиво оформили. Днем здесь еще лучше. А из того окна видна клумба.
Однако когда начали подавать кушанья, туго натянутая нить усилий, едва удерживаемая мной, оборвалась.
Первым подали блюдо, изготовленное по старинному рецепту. Оно состояло из нарезанных соломкой гречишного желе, трав, грибов и жареной говядины. Жена, до сих пор не проронившая ни слова, остановила официанта, занесшего над ее тарелкой маленький половник:
– Я не буду это есть.
Голос прозвучал очень тихо, но движение за столом прекратилось. Поймав на себе удивленные взгляды всех присутствующих, она повторила немного громче:
– Я не ем мясо.
– Так вы вегетарианка? – радостно воскликнул директор. – За границей кое-где встречаются строгие вегетарианцы. И в нашей стране, кажется, они начали появляться. В печати, особенно в последнее время, стали часто нападать на тех, кто питается мясом… Иногда думаешь: может стоит отказаться от животной пищи ради долгих лет жизни? Мне кажется, есть в этом разумное зерно.
– Но разве можно жить, совсем отказавшись от мяса? – сказала супруга директора, надев на лицо улыбку.
Тарелка жены оставалась на столе единственным белым пятном. Официант собрал остальные девять и исчез. Разговор, конечно, перешел к вегетарианству.
– Недавно нашли мумию человека, жившего пятьсот тысяч лет назад? Слышал об этом? Подумать только – рядом с ней обнаружили следы каких-то приспособлений для охоты. Поедание мяса – человеческий инстинкт. А то, что называют вегетарианством, противоречит этому инстинкту. И поэтому оно противоестественно.
– В наши дни можно встретить и тех, кто питается одной растительной пищей, руководствуясь принципами натурфилософии… Чтобы узнать, какой у меня конституционный тип телосложения, разобраться, к какой пище предрасположен мой организм, я посетила несколько заведений, и, куда бы ни пришла, везде говорили по-разному. И каждый раз я пробовала изменить свое меню, но все время на душе было как-то неспокойно… Вот я и подумала, а не лучше ли просто есть всего понемногу.
– Как не быть здоровым, если есть всего понемногу и все, что хочется? Это и есть доказательство благополучия человека, будь оно физическое или психологическое.
Это сказала супруга исполнительного директора, украдкой бросавшая взгляды на торчащие соски жены. Наконец стрела этой дамы полетела прямо к цели.
– А по какой причине вы стали вегетарианкой?… Или дело в религиозных принципах?
– Нет.
Словно совсем не осознавая, сколько сил мне пришлось потратить, чтобы оказаться здесь, среди этих людей, жена тихо и невозмутимо разжала губы. Вдруг я почувствовал, как по спине побежали мурашки: я знал наверняка, что она собирается сказать.
– …Я видела сон.
Не успела она произнести эти слова, как влез я:
– Жена долгое время страдала болезнью желудка. Из-за этого даже спать по ночам не могла. По совету врача восточной медицины она перестала есть мясо, и ей сделалось намного лучше.
Только после этого объяснения все закивали головами.
– Какое счастье, что диета помогла. Я на самом деле никогда не сидела за одним столом с вегетарианцем. Как это должно быть неприятно – делить трапезу с тем, кто может с отвращением думать о тебе, глядя, как ты ешь мясо. Мне кажется, питание только растительной пищей по психологическим причинам может вызвать ненависть к плотоядным. А что вы думаете по этому поводу?
– Наверное, такое настроение овладевает тобой, и когда ты с аппетитом поедаешь маленьких осьминогов, а сидящая рядом женщина смотрит на тебя зверем, глядя, как они цепляются щупальцами за палочки, которые ты подносишь ко рту.
Вспыхнул смех. Я тоже присоединился к общему веселью, но хорошо осознавал все. Осознавал, что жена не смеется вместе со всеми. Что она, не слушая, о чем говорят окружающие, смотрит на их губы, блестящие от кунжутного масла. Что каждый за этим столом чувствует себя неловко от ее взгляда.
Подали жаренные в кляре кусочки цыпленка в пикантном остром соусе. Потом принесли сырого тунца. Пока все наслаждались вкусом деликатеса, жена не шевельнула даже мизинцем. Демонстрируя сквозь блузку четкие формы сосков, похожих на маленькие желуди, она внимательно, словно впитывая в себя все происходящее, наблюдала за губами собравшихся людей: как они ими двигают, как раскрывают их, сжимают, облизывают.
Около десяти великолепных блюд подали на этом банкете, и из всего предложенного жена позволила себе только овощной салат, кимчхи и суп-пюре из тыквы. Даже жидкую кашу оригинального вкуса из клейкого риса особого сорта она есть не стала, потому что зерна до варки выдерживали в мясном бульоне. А собравшиеся между тем продолжили разговор так, словно и не было ее рядом с ними. Лишь ко мне снисходительно, словно из жалости, кто-то изредка обращался, но в душе я чувствовал, что тоже вызываю у них презрение.
На десерт принесли фрукты, и жена взяла кусочек яблока и дольку апельсина.
– Вы не голодны? Ведь ничего почти не ели.
Так супруга директора великолепно поставленным светским голосом выразила беспокойство. Жена в ответ не улыбнулась, не покраснела, не растерялась, а только молча посмотрела прямо в ухоженное лицо этой благородной дамы. Потекли секунды, за столом воцарилась тяжелая атмосфера. Знала ли жена, куда она попала? Знала ли, кто эта немолодая женщина? Мысли жены, ее внутренний мир, куда мне ни разу не довелось заглянуть, я ощутил как бесконечно глубокую яму, ловушку для себя.
* * *
Надо было что-то делать.
Тем вечером, чувствуя, что все пошло прахом, я вел машину и всю дорогу думал. Жена казалась спокойной. Кажется, она вообще не понимала, что натворила. То ли ей хотелось спать, то ли она устала, но она сидела, прислонив голову к окну. Случись такое раньше, я бы по обыкновению наорал на нее: «Ты что, хочешь увидеть, как мужа выгонят с работы? Что ты вообще себе позволяешь?»
Но сейчас интуиция мне подсказывала: все мои слова бесполезны. Я мог негодовать, пытаться убедить, но ничто не заставило бы ее измениться. Наши отношения уже прошли ту стадию, когда я мог своими руками исправить ситуацию.
Жена приняла душ, надела ночную сорочку и вместо спальни направилась в свою комнату, а я в гостиной походил из угла в угол и остановился у телефона. В далеком маленьком городке трубку подняла теща. Время было непозднее, но голос ее показался сонным:
– Вы там в порядке? Что-то давно от вас нет никаких вестей.
– Да, все нормально. Я сейчас очень занят, поэтому давно не звонил. А как вы, здоров ли отец?
– Мы-то что, у нас всё как всегда. А как твои дела на работе? Все хорошо?
Я немного замешкался, затем сказал:
– У меня все в порядке. Но с женой…
– А что с Ёнхе? Что-то случилось?
В голосе тещи прозвучала тревога. Жена была ее второй дочерью, и я раньше не замечал, чтобы она особо заботилась о ней, но, должно быть, ребенок есть ребенок, никуда не денешься.
– Она не ест мясо.
– Что?
– Она совсем не ест ни мясо, ни рыбу, питается только травой. Вот уже несколько месяцев.
– Не пойму, о чем ты. Это не диета какая-нибудь?
– Трудно сказать. Как я ни отговаривал, не слушает. Из-за этого я сам уже давно дома не ем мясо.
Теща потеряла дар речи. Пока она пребывала в таком состоянии, я решил окончательно.
– Она похудела и ослабла. Не знаю даже, что и делать.
– Это никуда не годится. Если Ёнхе рядом, передай ей трубку.
– Она пошла спать. Завтра утром скажу ей, чтобы позвонила вам.
– Не надо, оставь. Завтра утром я сама ей позвоню. Что это она вдруг… Раньше такого за ней не водилось… Ты уж прости.
Закончив разговор, я полистал записную книжку и набрал номер старшей сестры моей жены. Трехлетний племянник поднял трубку и закричал: «Алло!»
– Маму позови, пожалуйста.
– Слушаю, – тут же ответила свояченица. Внешне сестры похожи, но у старшей глаза больше, поэтому она кажется симпатичнее, и к тому же ей не занимать женственности.
Ее голос, чуть-чуть гнусавый, во время наших телефонных разговоров всегда вызывал во мне некоторое сексуальное напряжение. Я рассказал ей о вегетарианстве жены теми же словами, что и несколько минут назад теще, и, выслушав такие же удивленные восклицания, извинения и обещания, положил трубку. Напоследок хотел позвонить шурину, брату жены, но раздумал. Третий звонок показался лишним.
* * *
Снова приснился сон.
Кто-то убил человека, кто-то другой незаметно спрятал труп, но когда я проснулась, я поняла, что забыла. Забыла, то ли я убила, то ли убили меня. Если я убила, то кого? Может, тебя? Это был какой-то очень близкий мне человек. Или нет, может, ты меня убил?.. Тогда кто спрятал труп? Ни я, ни ты, совершенно точно… Это была лопата. Я уверена. Острым краем огромной лопаты ударили по голове и убили. Гулкий отзвук. Растяжимое мгновение, когда металл обрушился на голову… Реальная картина падающего в темноту мертвого тела.
Этот сон я уже видела. Он приходил ко мне бесчисленное множество раз. А в нем – уже снившийся сон. Так бывает, когда под действием алкоголя вспоминаешь прошедшее опьянение. Много раз кто-то кого-то убивает. Смутное, неуловимое… но до ужаса определенное ощущение.
Ты не поймешь, наверное. С некоторых пор мне страшно смотреть на того, кто режет что-то ножом на доске. Хоть сестра, хоть мама. Не могу объяснить почему. Только чувствую, что не хочу смотреть на это, нет сил. Поэтому я и старалась обращаться с ними со всей нежностью. Но это вовсе не означает, что вчера во сне убили маму или сестру. Просто осталось похожее ощущение, лишь это ощущение, бросающее в дрожь, грязное, ужасное, жестокое ощущение, что я своими руками убила человека или что меня кто-то лишил жизни, и если бы я не испытала его, то вряд ли смогла бы ощутить… нечто категоричное, разочаровывающее, тепловатое, как неостывшая кровь.
Интересно, из-за чего все как будто мне незнакомо? Кажется, я вошла куда-то с заднего входа. Кажется, меня заперли за дверью, у которой нет ручки. Или нет, видимо, почему-то только сейчас мне вдруг стало известно, что я здесь с самого начала. Темно. Все расплющено в черное пятно.
* * *
Вопреки моим ожиданиям ни теща, ни свояченица не сумели убедить жену пересмотреть свои взгляды на вегетарианство. По выходным теща спрашивала по телефону:
