Привет, моя сильная

София Галлямова

Привет, моя сильная

– Привет.

– Привет, моя сильная.

Вокруг – пустота и тьма. Холодная комната, в которую не проникает ни один внешний лучик света. Лишь на маленьком, круглом столе стоит плоский подсвечник, блестящий в сиянии пяти длинных свечей.

– Почему ты называешь меня… вот так?

– А я не прав?

Напротив друг друга сидят двое. Красивая, статная женщина и молодой мужчина с приятным голосом. Женщина выглядит очень ухоженно, её светлые локоны завиты в идеальные волны, руки в белоснежных перчатках элегантно сложены на коленях. Свет от огня, горящего спокойно и неназойливо, падает на её красный деловой костюм. Мужчину во тьме комнаты практически не видно – лицо его спрятано во мраке, а чёрный костюм теряется на фоне таких же чёрных стен.  Лишь блестят голубые, проницательные глаза, а руки в белых, будто светящихся перчатках лежат на столе у подсвечника.

Девушка протяжно вздыхает. В её вздохе нет никаких эмоций, но правая нога словно сама ложится на левую. Пальцы рук красавицы тянутся друг к другу и начинают пощипывать кончики. Голова склоняется на бок, взгляд опускается к рукам.

Мужчина молча поднимается из-за стола. Он уходит в тень, совсем скрывшись из виду. Девушка пытается выпрямить спину и расправить плечи, но из-за скривившейся позы выходит плохо и нелепо.

– Расслабься.

Девушка усмехается голосу из темноты. Ещё остаётся едва слышным глухой стук каблуков ботинок, но самого мужчину в комнате не видно. В ответ на свою просьбу он больше ничего не получает. Красавица не поднимает глаз, смотрит вниз – на руки, на стол, на свой яркий, красный пиджак. Ей кажется, что он неопрятно помят, и она пытается красиво выпрямить его. В движениях девушки начинает проглядываться напряжение.

Мужчина выходит из темноты за её спиной. Не спеша выходит к девушке сбоку, ставит перед ней хрустальный бокал без ножки и прозрачный графин.

– Горячая вода, мёд, чёрная смородина, – поясняет он.

– Смородина… – повторяет девушка, – интересное дополнение. Как всегда позитивно с твоей стороны.

– Просто верю в тебя.

Девушка снова усмехается, но на этот раз – тяжело и как-то горько. Она изящно крутит бокал, не отрывая его от стола, и наблюдает за ним так, словно пришла сюда лишь за этим. Когда она, двигаясь как можно медленнее, убирает руки в белых перчатках со стола на колени, мужчина поднимает графин и наливает морс в хрустальный сосуд перед девушкой. Она молча смотрит на то, как бокал наполняется ароматным напитком тёмного цвета.

– Он похож на ночь в стакане… С последними, предрассветными огнями фонарей… – говорит красавица, пока мужчина относит графин обратно во тьму комнаты.

– Верно. Кому, как не тебе, знать, как выглядит самая поздняя ночь. Ты ведь никогда не спишь.

– Это миф.

– Все, кто хотя бы знаком с тобой, признают, что это правда. Правда, не миф.

– Попробуй тут поспать… Когда со всех сторон ловишь неприязненные взгляды, тяжело найти безопасную постель и хоть минуту спокойствия.

Рядом со свечами бокал действительно выглядит так, словно в нём собрались все краски холодной, зимней столичной ночи. На круглый стол от напитка в хрустале падают синие тени и светлые блики. Стук каблуков за спиной девушки на мгновение затихает, а затем вновь становится слышным: мужчина возвращается к своему креслу и садится напротив светловолосой красавицы.

– Откройся мне, Мась, – просит мужчина. Он снимает со своих ладоней белые перчатки и кладёт их на стол. Потом протягивает правую руку к девушке, призывая её к тому же действию.

Она молча сопровождает его движения взглядом. В глазах красавицы затаилась печаль и усталость. Облокотившись на спинку своего кресла, изящная девушка начинает стягивать свои перчатки. Открывая пред собеседником свои ладони, она обещает быть честной и откровенной. Мужчина убирает единственные белоснежные элементы их костюмов в сторону, на край деревянного стола. Свет огня от свечей ещё достаёт до перчаток, и они продолжают отражать его, создавая иллюзию собственного свечения.

– Почему здесь пять свечей? – спрашивает девушка, переключив своё внимание на подсвечник.

Мужчина берёт её за руку.

– Я хотел напомнить тебе о твоих победах.

– Господи, о каких? – красавица невесело смеётся, отводя взгляд к полу. – Я вижу в этих свечах не победы, а нападения. Пять, шесть нападений. И от кого же…

– Нападения были бы на этом столе ножами. А свечи… Свечи – это память. Вечная, историческая. Долгая. Такая же, как твоя жизнь. Нападений ведь было больше?

Девушка на мгновение отводит взгляд.

– Намного.

Её голос становится более хриплым и тихим. Она задумывается, но рук со стола не спускает, по-прежнему держась одной за ладонь мужчины.

Затягивается пауза. Неизвестный, лица которого всё ещё не видно, не торопит красавицу. Он ждёт её слов и едва заметно поглаживает пальцами тыльную сторону её ладони.

– У тебя такие тёплые руки… – говорит девушка.

– Я знаю, что и у тебя они живые.

– Во мне никто не видит жизнь. Я – место. Я – бизнес и деньги. Я – остутствие свежего воздуха, пыльное подземелье, холодный бездушный ветер…

– И ты – вечный трофей. Так?

– Да. Далёкая-далёкая мишень. Цель, к которой стремятся подойти поближе.

– Награда, которую пытаются забрать не первый век.

– Цель, в которой уже немало тренировочных дротиков, ножей и царапин.

– Мечта исследователей и захватчиков.

– Пустое место, завоевание которого подарит остальным неописуемые возможности.

– Мать сильнейших, приют величайших, несверженных.

– О чём ты…?

Мужчина по-доброму смеётся, слегка закидывая голову. Девушка поднимает глаза и наблюдает за ним с неподдельным интересом.

– Милая моя, – он целует её руку и продолжает, –  прошу тебя, не забывай о своих людях. Ты видишь то, как смотрят на тебя чужие и прохожие, ты слышишь их гневные пожелания тебе провалиться и наблюдаешь за тем, как точат ножи очередные недруги. Но если ты посмотришь немного ближе… если ты обратишь наконец внимание на тех, кто любит тебя, то увидишь в их глазах бесконечную веру и признательность. Они говорят с тобой в сумраке, когда зажигаются ночные огни, и просят тебя не сдаваться. Они верят в тебя так же, как верю в тебя я.

– Я не Бог, – отрицает девушка.

– Не Бог, – соглашается мужчина, склоняя голову к плечу. – Но ты – единственное, что у них осталось. И ты – единственное, что у них так и не смогли отнять.

– Я горела. Заживо.

– Они не могли отдать тебя им.

– И поэтому они меня сожгли. И всё равно отдали.

– Но вернулись. И построили заново.

Глаза девушки блестят на скудном свету. Ресницы намокли и почернели, нижняя губа дёрнулась.

– Они не могли отдать тебя им, – повторяет мужчина. – И всё, что им оставалось, это бежать, не оглядываясь. Люди безрассудны, когда прощаются с последней надеждой.