Там, за поворотом…

скачать книгу бесплатно

– Ну, вот, а вы говорите, конь не сноровистый, – проговорил Гаврил, выезжая со вспаханного участка на луговину. – Пахать надо умеючи, не задёргивать коня и самому быть спокойным, уверенным в своём мастерстве. Вот сейчас надо коню отдохнуть минут тридцать, потом дать овса или хлеба, одним словом, подкормить – и вновь в борозду. Василий, ты сейчас попробуешь при мне пахать.

Отдохнувшего коня вновь поставили в борозду, и теперь уже Василий Афанасьевич, по научению Гаврила, пахал свою землю строптивым Воронком.

Вечером, после посадки у Пешковых, измученная Галинка спала крепким детским сном, изредка постанывая во сне, наверное, болело пораненное плечо. В дверь тихонько постучали. Мать Галины вышла на крыльцо узнать, кто пришёл. Там стоял Василий Афанасьевич.

– Где Галина?

– Спит. Видно, сильно устала.

– На плечо не жаловалась?

– Болит. Во сне и то стонет.

– Я вот тут снадобье принёс, бабка моя дала, ты, Марфа Павловна, помажь ей, полегчает. А вот ещё мясца вам на супец и молока бидончик, уж больно девчонка у тебя терпеливая и выносливая. Ведь вспахали весь огород. И загоны отпахали, и оторы[28 - Отор – отдаленное пастбище.] сделали, вижу, что уморилась, а коня не покидает…

Назавтра по деревне ходил слух, что Воронко пашет только с Галькой Марфиной. Народ начал занимать очередь на Воронка и на Галину тоже. Девчушку спас опять Гаврил. Пришёл на бригаду и при всех заявил:

– Полно, мужики, дурью-то маяться! Ведь заездите не только коня, а и девку.

– Тебе хорошо, вспахал да посадил огород, а мы как хошь! – заорали мужики наперебой.

– А я для вас старался!

– Как бы не так! Личный огород пахал!

– Пахал, и Галинка мне очень помогла, но если каждому так, по целому дню пахать, то ведь она не железная. Но дело сделано великое! Мы вдвоём с ней объездили норовистого молодого коня. И теперь я бьюсь об заклад, что и без Галины Воронко будет пахать, только не загоните, давайте ему отдых и кормите получше.

– Да не будет он ходить! Нет, не будет.

– А давай на спор! – вдруг решительно заявил Гаврил. – Ну, кто там на очереди пахать?

Сбились, хлопнули по рукам. При всей бригаде Гаврил обещал вспахать на Воронке без Галины участок в тридцать соток у деда Панкрата. Тот заплатит Гаврилу пять рублей за пахоту. Все были довольны спором. С бригады повалили гурьбой к деду Панкрату. Два молодых парня привели Воронка. Гаврил запряг, изладил плуг, постромки, подошёл к Воронку и зашептал что-то на ухо коню, привязал платочек к уздечке слева, поставил коня прямо и скомандовал:

– Прямо, Воронушко… Но! Прямо!

Но! Пошёл! Воронушко потянул плуг на другой конец поля. Выиграл в тот день Гаврил спор и пять рублей получил. А вечером принёс эти пять рублей Марфе Павловне и вручил, как премию, Галине за объездку молодого коня.

Галине было немного обидно, что Воронко без неё пашет огороды, что кончилась такая тяжёлая слава, а главное, дружба. Но, поняв грусть Гали, мать посоветовала навещать после работы Воронка и дружбу не терять. Она уверяла, что Воронко не забыл её и пашет только с её платочком, привязанным на уздечку.

На попутных

В двухтысячном году я завершил одиннадцать классов сельской школы. Решил поступать в областном центре в институт на экономический. Годы были безденежные и безработные. Родители кое-как зарабатывали на личном подворье: то молоко, то мясо возили в район на сороковочке и продавали с телеги. Деньги почти сразу же уходили на содержание скота. Из трёх братьев я был средним, твёрдо решившим стать экономистом. Родители радовались и переживали: «Как собрать сумму денег для поездки на экзамен, а потом на учёбу, на покупку всего, что потребуется в учебном процессе?» Определили жертву в животноводстве, которая должна покрыть, затянуть дыру расходов на учёбу в институте.

И вот экипированный под джентльмена, с набором трусов, носков и белых рубашек я пересёк первый раз границу деревенского государства. Меня передали городской тётушке. Жить я у неё не стал: далеко ездить, поэтому пришлось искать съёмную квартиру. Мать с деревни названивала, чтобы я ходил и на другие, идущие в это время экзамены, мол, куда-нибудь да сдашь, чтоб деньги были не напрасно потрачены. Я активно выкраивал время между консультациями, носился на все подвернувшиеся экзамены: на лесное дело, на инженера-механика и другие, лишь бы поступить не на коммерческой основе.

Вконец измотанный гонкой, ажиотажем битвы за место, я вернулся в родные пенаты. Долго ждали весточки-приглашения и надеялись на вызов в экономический. И вот долгожданное известие: ПОСТУПИЛ! Смеялись, радовались. Мать напекла пирогов, отец жал, как большому, руку, поздравлял!

А через два дня пришло письмо: НЕ ПОСТУПИЛ. Всё ошарашенно смотрели друг на друга, ничего не понимая. Мать плакала.

А через три дня пришла ещё одна бумага: ПОСТУПИЛ! В семье творился хаос, споры, предположения, куда поступил, а почему тут же отказ.

Решили с матерью ехать в областной центр выяснять. Денег в середине тёплого месяца августа нет. В такое тепло скотину не режут: мясо стухнет. На какие средства ехать? Неизвестно. Решили: на попутных! А путь неблизкий – триста с гаком километров. Спорили, что это не выход, никуда не уедем, но мы уже слыхали, что в других странах так путешествуют.

Мама у меня ещё та авантюристка. Вышли утром на дорогу, благо в двухстах метрах от дома шла трасса. Начали «голосовать», но никто не брал. Часа полтора простояли.

Вдруг на очередной настойчивый взмах руки остановился УАЗик-«буханка». Сразу водителю сообщили, что расплатиться нечем. Водитель сказал, что едет до Тотьмы. Потом всю дорогу поучал, выговаривал нам с мамой, что без денег нас никто не повезёт. У первого поворота на Тотьму остановился, высаживая нас, ещё в напутствие к вышесказанным гадостям за сто километров пути, добавил, что мы не найдём ни одного придурка, который бы бесплатно нас двоих повёз. Расстроенная от надоевших за стокилометровый путь нравоучений и гадостей, мать, закрывая дверь машины, быстро сказала:

– Вы первый!

Водитель не понял. Загремел на весь салон вопросом:

– Что ты сказала?!

Мать, открыв снова дверь в УАЗик, взглянув на водителя, смело спросила:

– Мы вам при посадке сообщили, что неплатёжеспособные? Вы знали, но нас довезли, а теперь таких бескорыстных, сочувствующих людей обзываете разными титулами.

Значит, вы и есть тот, первый, кем себя называли – придурок и лох. Сидящие в салоне рабочие грохнули хохотать, стукнула, закрывшись, дверь. Машина, постояв, злобно фыркнув, укатила в город.

Мы, выждав минуту, облегчённо вздохнули, стряхивая с души оскорбления, тихонько пересмеиваясь, побежали на второй выезд из тихого северного городка. Отмахав четыре километра пешком, уехали на первой машине, с прекрасной, доброй женщиной из редакции.

Через день, счастливые, что поступил на желаемый факультет, добирались обратно домой, на три часа застряли под Кадниковым до осенней ночи, пришлось ночевать в сельхозтехникуме. Комендант позвала наших земляков-студентов, те обеспечили по разрешению коменданта чаем и койко-местами. Вот тебе и первый автостоп!

Съездили ведь всё же!

2019 год

Школьная пора

Глава 1. Разговор

Работая в школе вахтёром, часто видела в холле или в коридорах школы учащихся, не ушедших на урок. Меня это страшно огорчало, заставляло задуматься, сопоставить со своим далёким детством и ставить вопрос: почему этот ребёнок не идёт на урок? То ли где-то не понял, упустил и теперь ему не интересно, либо с учителем война, душевный протест. Золотые дни учёбы улетают безвозвратно, а впереди экзамены…

Вижу: знакомый паренёк опять сидит в холле на диванчике, но идёт урок. Делает он это не первый раз. Постоянно без разрешения выходит на улицу то с товарищами, то один. Похоже, ходит курить.

Жалко, парень красивый, рослый, глаза умные, но вот где-то не дотянул или упустил в учении и, видимо, решил, что всё потеряно, не догнать. Только мы, теперь взрослые, знаем, что никогда не поздно оттолкнуть всё мешающее, отвлекающее и поставить себе цель добраться до высот и попробовать ухватить лучшую долю, подняться, выучиться для благополучной семейной жизни, для будущего своих детей, хотя бы ремесло стоящее ухватить, и то дело. Решила с ним поговорить.

Я: Что сидим? Ну, куришь, втянулся, так по-быстрому курнул – и на уроки. Учёбы не надо? А как дальше планируешь свою судьбу? Чем семью будущую будешь кормить?

Он: В слесарне буду работать.

Я: Кем?

Он: А я уже работал, мне нравится.

Я: Что ты там делал?

Он: Ну, разное: помогал мастерам.

Я: Дали зарплату? Много? А если бы ты был мастером? Сколько бы получил? Но для этого надо учиться.

Он: Я уже в девятом и дальше не буду учиться. Пойду работать.

Льется диалог с девятиклассником о пользе учения и о вреде курения. Вижу, заинтересованно со мной говорит.

Я: У кого, думаешь, зарплата выше? У простого работника или с квалификацией? То есть с дипломом по профессии?

Он: Конечно, с аттестатом?

Я: А почему? (Молчит парнишка, думает).

Я: Наверно, потому, что мастеру зарплата выше? Как руководителю. Мастер может по своей профессии ещё учиться и переаттестовываться, поднимать уровень наработанной грамотности. Понял что-нибудь из нашей беседы?

Он: Понял, что надо идти на экзамен. А он скоро у нас, через три дня. Я не хотел идти, не напишу ведь.

И тут я ему рассказала о своём старшем сыне, как трудно тот учился в сельской школе, как потом поступил в СПТУ. Как я убеждала учиться, а позже, на третьем курсе, просила сына не бросать, а доучиться и получить диплом сварщика. Рассказала, что жизнь нам диктует свои условия и может пригодиться нелюбимая профессия, чтобы прокормить, обеспечить свою семью.

Рассказала про нынешнее положение сыновней семьи, что поднимает, учит трёх детей, содержит свой дом и огород, построил баню, строит гараж, повысил водительское образование, получив категорию «Е». Ездит на лесовозе с прицепом.

Парень меня очень внимательно слушал. Беседа длилась минут восемь.

Через три дня у девятых классов ОГЭ. Я волновалась за него, как за самого родного. Видела, как прошёл на экзамен. Видела, что вышел рано. Позже я спросила у учителя, сдал ли. Слава Богу, экзамен сдал!

Так, может, бывшим двоечникам, а теперь крепким, надёжным работягам приходить и рассказывать нынешним хулиганам и прогульщикам, какова жизнь?

В нашей жизни, как выше сказала «нынешней», принято приглашать рассказывать только героев Афгана, Чечни или ещё героев трудовых будней. А многодетная благополучная семья – это не героизм?

Глава 2. Покаяние

Кладбище. Весенний денёк, но серый, промозглый, с пронизывающим, холодным ветром. У свежей, не в оградке, могилки высокий, худощавый паренёк. В руке два жёлтых тюльпана, несмело положил их к кресту. Сходил куда-то, принёс пол пластиковой бутылки воды. Поставил цветы в воду. Присел на грубо сколоченную скамью, втянул голову в воротник тонкой осенней куртёшки. Заговорил еле слышно:

– Я пришёл к тебе, мама. Прости, что раньше не дарил цветов.

Помолчал. Вынул из-за пазухи файл с фотографией, начал пристраивать к кресту. Немного поусердствовав, закрепил фото в файле скотчем. Сел на лавчонку. На мутной фотографии была не старая ещё женщина в скромной блузочке. Парень вновь заговорил:

– Зачем я отца слушал, как он тебя обзывал? Терпел, когда он тебя бил. Надо было заступаться. А я! Все мои друзья из пьющих семей. Вот и безобразили, не учились, курили. Расстраивал тебя зазря[29 - Зазря – напрасно.]. Безвытные, наши соседи, всё пьют, дерутся. Колян ихний, мой дружбан[30 - Дружбан – друг.], сел в тюрьму за ерунду. Родичи даже на суд не ходили, как будто и не сын им вовсе. Только и говорят: «Что заработал, то и получи». Ничего заработать не успел, в семнадцать лет не берут никуда. Дома у них вечно еды не было, родители пьяные, бранятся, дерутся. Взял в магазине консервы и хлеб на своё восемнадцатилетие, вот и загребли под следствие. Попросил, пришлось мне сигареты передачей ему нести.

– Эх, мама, как ты была права, когда отговаривала меня не курить, а теперь на это надо деньги. Да, и учиться бы в школе надо было лучше. Мастер мой, в слесарне, отправляет меня в СПТУ, а я и школьное учение не помню. Много пропускал, не ходил на уроки. Но ты, мама, знай, я выучусь. Меня наша соседка, Наташка, по всем предметам взялась подтянуть. Постараюсь и сдам. Буду работать и учиться, а деньги – Наташе, она обо мне заботится. Моя девушка.

Парень, видимо, совсем замёрз, ежился в тонкой куртке, но не уходил, сидел и изливал осознанное. Потом встал, ещё раз разгладил фотографию, вытер отворотом куртки глаза.

Как же вы нам нужны милые, добрые женщины, и как мы вас не ценим, пока вы с нами.

Март 2020

Глава 3. Побеседовали

Расскажи мне, сын, чем занимается мой внук, твой сын, недавно демобилизовавшийся? На работу устроился?

Сын ответил:

– Нет. Считает, что долг Родине отдал и может сейчас отдыхать, делать то, что захочет. Год отслужил по срочке. Теперь взрослый! Девятнадцать лет! В советах взрослых не нуждается, сам всё знает. Взял «Жигулёнка» без спроса, поехал кататься, без прав. Полиция остановила, машину на штрафстоянку, самого в каталажку. Ночью ездили за ним, забирали. Машину выкупать надо со штрафстоянки, хорошо ещё, что машина наша.

Снова звоню:

– Ну, что, сын, как там наш крутой самостоятельный внук? Устроился на работу?

Снова ответ сына расстраивает:

– С двух уволили за неделю. Сказали, много курит, мало работает. Показали видео с его деятельностью.

– Чем сейчас занимается?

Опять отвечает:

– А он продолжает «рвать когти», а нам нервы. Взял у друга машину, за колку дров их семье, и поехал без прав в город к девушке. Мы, родители, как на пороховой бочке, каждый день ждём плохих вестей. Никаких наших слов не слышит.

А тут вдруг звонок от самого внука. Беру трубку. Ого! Удостоил звоночком за все годы. Внук начинает издалека и с хорошего. В душе моей сомнения и тревожные ожидания: жду главного. Сама поучаю:

– Так не надо делать, надо учиться, ведь тебе только экзамен сдать, хорошо знаешь сварное дело – отец научил. Вот и сдай, получи документ!

Внук соглашается со мной во всём. И, вот оно!

– Дай, бабушка, денег, я начну своё дело, буду разбирать машины и хорошие запчасти продавать.

Задаю ему вопрос:

– А ты работаешь?

– Нет. Я снял комнату и живу с девушкой.

– Кто заплатил за съём? – спрашиваю.