скачать книгу бесплатно
Дни летели. Олега выписали из больницы, и он теперь был дома. Мы с семьей старались планировать время так, чтоб рядом с ним кто-то всегда находился. Я научилась справляться с клизмами и утками, менять постель под лежачим больным. Я кормила его с ложечки, а потом он и сам уже стал лежа управляться с тарелкой и приборами. Спали на деревянной доске – чтоб не гнулась спина. В общем, привыкали к новым правилам.
Сессию я сдала легко – хорошо, что успела почти все подготовить заранее. Теперь наступал новый этап – пришла пора принимать решение, как дальше лечить Олега. Нужно было вместо тех клепок, что поставили ему в позвонки, вставить новые пластины или делать операцию на позвонки и ставить другие пластины и сшивать поврежденные нервы. Вопрос был только в том, что в первом варианте он остается инвалидом, во втором – есть шанс поставить его на ноги. Но эти операции делают только в Новосибирске и запись туда, понятно, за год, а то и больше, да и денег стоит немыслимых.
Брать штурмом наше здравоохранение – дело заведомо пропащее. Каждый, кто хоть раз обращался к государственным учреждениям с подобным вопросом, думаю, понимает. Меня даже не стали слушать. Направление даёт одно учреждение, оплачивает операцию другое, оплачивает билеты на операцию – третье, а оплачивает и дает разрешение на сопровождающего – четвертое. И сроки и порядки у них – всё разное. Сколько сил и нервов потрачено, сколько слез пролито – не сосчитать. Приходилось умолять, угрожать. Сколько нервных срывов было, сколько отчаяния. Опускались руки.
Один раз я даже легла на пороге и сказала, что не уйду и вызову телевидение, пусть знают, до чего довели человека. Они посмеялись. Но когда я легла на пол и пролежала на полу часа четыре, а был уже вечер – они притихли и пригласили на беседу. После нескольких месяцев борьбы за право на операцию, нам назначили дату и выдали долгожданные билеты. Произошло это быстро: днем сказали зайти в пять часов, а когда я пришла, дали в руки билет и сказали, что вылет утром. Если не могу – пишите отказ. Вариантов нет!
Вечером, когда я примчалась домой счастливая, с направлением на операцию я оттараторила все домашним, они поздравили и даже не поняли, что я уезжаю. Когда я ринулась собирать чемодан, они стали присматриваться к происходящему. И только рано утром, когда за нами приехала скорая, чтобы доставить на самолет, мама вышла провожать меня и расплакалась. И тут я тоже поняла – я уезжаю навсегда! Уезжаю из дома! Где я росла и жила всё это время, всю свою жизнь. Тут, в Магадане вся моя жизнь, мои друзья, мои воспоминания. Тут остается вся моя семья – а я еду одна, на последние деньги неведомо куда и насколько и непонятно чем всё закончится и закончится ли вообще! Это был конец, конец моей старой жизни.
Тысячи километров дороги, тюки, носилки с мужем, бессонные ночи и ненавистный доширак вместо еды – эта каторга продолжалась несколько месяцев. В Академгородке мы встретили праздник. Операция была назначена на 8 марта. Так праздник я ещё никогда не отмечала. Проснувшись с утра, я помчалась в клинику, чтоб сказать пару слов мужу перед такой важной операцией. Оказалось, что я опоздала, и его уже отвезли готовиться.
Побродив по холлу, дергая всех проходящих врачей, я наткнулась на нашего доктора, который в приказном порядке отправил меня домой.
– Операция будет идти часов 9-10, ни меньше. Да и потом его в палату не сразу привезут, так что делать тут нечего!
Прямой дорогой я отправилась в храм, попросила Бога об удачной операции, помолилась и отправилась домой.
Ни есть, ни спать, ни разговаривать я, конечно, в этот день не могла. Кое-как пережив ночь, я встала пораньше, и уже к 7 утра была в больнице.
Взлетев по ступеням, я ворвалась в палату и увидела его. Олег спал. Он был такой бледный и худой, как загнанный зверек. Подойдя к кровати, я тихонько поцеловала его, взяла его руку и не отпускала её больше до вечера.
Надо сказать, что именно в этом месте, глядя на парализованных людей, на всю безысходность ситуаций, когда в один момент ломается вся жизнь и судьба человека, выслушав тысячи историй о трагедиях – я переоценила и свою жизнь. У меня в один момент поменялись приоритеты и я поняла, что нет ничего ценнее, чем человеческая жизнь. Такая хрупкая, нестабильная, которая может закончиться совершенно внезапно – из-за упавшего дерева, или перебегающей дорогу собаки, или ещё из-за какой-нибудь ерунды. И только близкие будут с нами рядом, только любовь может помочь выдержать все эти испытания, дать сил пережить, выжить, встать на ноги после случившегося.
Расскажу один случай. Уж очень он мне запомнился и по прошествии многих лет так и не выходит из моей головы. В этом самом Академгородке я познакомилась с одним мужчиной, он лежал в одной палате с моим мужем. Николай был неходячим после автоаварии. Он стал говорить мне о смерти. Спокойно так, без истерик и всхлипываний. Как будто это для него была мечта. Он ждал и хотел её.
Несколько лет до того он работал на севере – валил лес. Одно бревно упало ему на спину и полностью перебило позвоночник. Взрослый красивый и сильный мужик лежал на постели и не мог пошевелиться. Жена постоянно была с ним. Несколько лет она таскала его по врачам, выносила из-под него утки и тихо плакала, надеясь, что он когда-нибудь вылечится. Он знал, что этого не случится. Ему было тяжело смотреть на её муки, а иногда он и сам срывался, слезы жалости к себе накатывались на глаза. Он сглатывал и начинал неистово кричать на нее матом, да таким отборным, как будто во всем, что случилось с ним, виновата она и никто больше. В такие моменты все кто лежал в палате – а это человек 10-12 не меньше – старались отвернуться к стене и сделать вид, что они спят. Те, кто мог хоть как–то передвигаться, быстро выходили в коридор, и только я, опешивши, сидела и смотрела на него во все глаза. Пару раз досталось и мне, но я понимала, что это не со зла – это крик, душевная боль человека, и совсем не обижалась на него. Так мы и подружились.
С того разговора прошло уже много лет. А я всё еще помню его глаза – такие странные и страшные. Человек, который видел смерть и который не хочет больше жить.
– А зачем? – сказал он тогда, – всё я видел, вряд ли что-нибудь меня теперь удивит на свете белом. Так чего мучиться?
– А о жене вы подумали? – спросила я, – как же она?
– Ей только лучше. Таскается со мной, мучается. Погорюет немного, найдет другого и заживет спокойно. Женщины больше любят сострадание в себе, а не того, к кому сострадают.
Серьезная мысль для девушки в двадцать три года.
– Что мы любим? Идеализируем себя в своих же глазах? Ждем восхищения за то, что сами выбрали себе каторгу? Может, нужно быть эгоистами? Нужно любить только себя, жить только для себя, а все остальные пусть сами за себя отвечают?
Быть может, его жене и в правду было бы лучше уйти от него. Я думаю, он бы её не осудил. И она бы не мучилась столько лет. А может, надо было дать человеку умереть. Ведь он страдает, он мучается. Он не хочет жить, а его насильно заставляют, упрашивают, вытягивают. Но у него нет сил, он не видит смысла. Кем он останется потом, когда вылечится? Если вылечится! Калекой инвалидом, в лучшем случае. ЕМУ БОЛЬНО, СТРАШНО, НЕВОЗМОЖНО больше так жить. Так зачем мучать его??? И себя??? Ведь смерть – это его выбор. Да и она поплакала бы, погоревала – и стала жить дальше. Жить – не страдать. Быть может нашла бы себе другого мужчину, родила ребенка…
Сложно было думать в тот момент о смерти. У меня самой был больной муж на руках, и я не смела думать так о нем. Я не смела думать о том, чтобы бросить его. Но когда ситуация не твоя, и ты в ней не участвуешь – видишь все несколько иначе.
Прошли годы. А я так и не ответила себе на эти вопросы. Незнаю, чем закончилась та история с Николаем. Сердце надеется, что все обошлось, но разум твердит обратное…
Через четыре дня наступил мой день Рождения. Этот подарок я не забуду никогда. Приехав в больницу с утра, я помогла Олегу покушать. Надо сказать, что кормили в больнице очень неплохо и порции были большие, так что, кормя мужа, я и сама с удовольствием перехватывала у него пару ложек.
Вошел доктор. Подошел к нам, согнал меня с кровати и начал ругаться на Олега:
– И чего лежим? Жена с ложечки кормит амбала такого. Не стыдно?
Мы, конечно, опешили. Доктор не унимался:
– Ты зарядку делал?
– Неееаааа, – ответил Олег.
– Значит будем делать вместе! Так руки поднял, развел. Молодец! Ногами пошевели. Давай, веселей! Шевели, говорю!
Мы даже не поняли, как это произошло, но Олег пошевелил ногами. Мы были в шоке! Не давая нам опомниться, доктор сказал:
– А теперь давай, дружок, пройдемся, есть разговор!
Он моментально скинул с мужа одеяло и начал его поднимать. Я не знала, что делать. Мне казалось, что доктор хочет его убить!
– Костыли тащи, чего сидишь! – прикрикнул на меня врач.
Я схватила костыли и вручила ему, и, уже в следующее мгновение, Олег подтянулся руками на костыли, и встал на ноги!!!
Мне трудно передать, что происходило тогда! Перевернулся весь мир. Я увидела ЧУДО! Мой муж ПОШЕЛ! САМ! Я не могла поверить!!! Прошло уже много лет с того момента, но и сейчас я вспоминаю этот первый шаг, и на глазах моих выступают слезы радости.
Через неделю мы с Олегом уже спокойно гуляли по коридорам больницы, каждый день понемногу увеличивая дистанцию. Все шло как нельзя лучше и нас выписывали домой.
Домой! Понятие Дома как такового в моей жизни не было вообще. Дом – это место где тебе хорошо, где тебя понимают и поддерживают. Где ты чувствуешь себя защищенным. Все это не про меня. Отношения с родителями у меня не складывались никогда. Вроде я и не была очень плохим ребенком. Ходила в кружки, на репетициях задерживалась, училась неплохо – но, несмотря на все это меня постоянно ругали. Отец частенько меня бил и постоянно орал на всех матом, так что о чувстве защищенности и речи быть не могло. Я рано начала уходить из дома. То у подружки заночую, то в поход с палатками уйду – тоже с ночевками, в общем, я искала любые поводы, чтобы не быть дома. При первой возможности я сняла себе квартиру, сразу ко мне переехала сестра Танюшка и только тогда я смогла немного успокоиться.
– Уважаемые пассажиры, наш самолет совершает посадку в международном аэропорту города Анадырь. Просьба пристегнуть ремни и привести спинки кресел в вертикальное положение.
Я никогда не видела родителей Олега. Даже на фото. Один раз я говорила с его мамой по телефону, да и то мы прорыдали в трубку минут 15, и на этом разговор закончился.
Надо сказать, что мать Олега – Татьяна Георгиевна – очень меня удивила, в самом хорошем смысле этого слова. Будучи руководителем всю свою жизнь, она сохранила чуткость, такт и очень приятные манеры. Вообще, нашим чиновникам это не свойственно. Стоит отметит, что спустя годы после нашей разлуки с Олегом, я сохранила о ней самые добрые и приятные воспоминания и очень рада, что моей первой свекровью была именно она. Именно Татьяна Георгиевна помогла мне устроиться на работу в ДК, где я потом выполнила и перевыполнила все поставленные задачи. Именно она научила меня выдержке в общении с мужем и умением промолчать в накаленный момент, а не бросаться в драку, как я делала раньше. Что и говорить, она дала мне много. Эта умная, самостоятельная женщина была руководителем, матерью двоих детей, прекрасной хозяйкой и отличным другом и собеседником. НИЗКИЙ Вам поклон, Татьяна Георгиевна!
Чукотка! Сколько прекрасных мгновений связано с ней, сколько сказочных воспоминаний! Какая природа, какие виды, а самое главное, какие люди!
Жизнь на Севере имеет свои прелести. Люди здесь никуда не спешат, потому что все находится рядом, все так или иначе знают друг друга и всегда можно договорится. Живя в Анадыре, я ощутила себя взрослым и самостоятельным человеком.
Работа в ЧОДНТ (Чукотском окружном Доме народного творчества) дарила мне радость. Каждый день я бежала на работу, зная, что будет много интересного. Будут репетиции на сцене, которые я так люблю. Придут актеры – ученики старших классов – и мы будем смеяться, и как принято сейчас говорить, креативить. Вообще, надо сказать, что мне очень повезло и с наставником. Меня «посадили» в отдел по работе с молодежью, который возглавлял Женя Басов. Веселый, талантливый, открытый. Он не боялся самых сумасшедших идей и умел заражать ими окружающих. Мы «спелись» с первого дня и потом уже несколько лет не расставались с ним. Именно Женя сумел организовать тур по северу «Чукотка Молодая», где я смогла по-настоящему увидеть все красоты края: и плескающихся у кормы белух, и чистые как слеза воды «залива Креста», и острые как бритва хребты Эгвикинота и много-много ещё чего.
Я обожала свою работу, мой муж уже ходил без костылей и потихоньку начал садиться за руль. Денег нам хватало, так как мы жили с родителями, и основные расходы они брали на себя. На работе меня повысили до начальника Отдела Народного Творчества. Я обзавелась друзьями – романтиками, приехавшими на Чукотку с разных уголков нашей страны. Это было чудесное время!
Приближалось лето. Отпуск! Такой долгожданный и такой нужный мне. Прошлым летом я в отпуск не поехала. Дорогу на севере оплачивают раз в 2 года. Олегу сумели выбить путевку, так что он слетал один, а я в это время продолжала трудиться в ДК. Прямо перед самым отпуском меня назначили и.о. зам. директора. Это было хорошее повышение. По приезду все сулили мне кресло заместителя, и с этой радостной перспективой я улетала отдыхать.
Лето прошло чудесно! После такого красивого, но такого холодного севера Черное море кажется вершиной счастья, раем. Новость настигла нас уже перед самым отъездом. С Анадыря позвонили и сказали- что губернатор Чукотки подал в отставку.
В любом другом регионе, наверное, такие новости не имеют особого влияния на людей, но не там. Чукотка является дотационным регионом страны. Занимая огромную территорию по площади, практически никаких ресурсов она не имеет. Многие годы люди здесь жили без средств к существованию. Огромные долговые книги, отсутствие продуктов питания, одежды, сложность погодных и географических условий , возможности вылететь в любой момент – именно эти факторы делают Чукотку одним из самых дорогих по прожиточному минимуму и последним по уровню жизни людей. Нет, здесь есть, конечно, очень богатые люди, но их – единицы. Кто бы что ни говорил, но я лично видела, как из запустевшего умирающего городка вырос красивый и современный город, как приезжали специалисты, врачи, инженеры, привозили свои семьи. Как молодежь, приехавшая подзаработать, женилась, создавала семьи и оставалась в этой северной столице. Все это было сделано одним человеком – Романом Аркадьевичем Абрамовичем. И когда говорят, что на Чукотке на него люди молятся, я знаю, что он этого вполне заслужил.
