скачать книгу бесплатно
Наша изба, точнее Юрина, стояла поодаль от бывшей деревни, на высоком берегу.
Сюда мы добрались на моторной лодке, оставив машины на берегу напротив Бугаево (километров за пять от избы). Там уже стояло около пятнадцати–двадцати машин: как переедешь в деревню? – ни моста, ни парома…
Мы тоже примостились невдалеке, перегрузились в лодку (мотор Юра привёз с собой) и спустя полчаса, чуть больше может быть, были на месте…
Печора здесь была разделена на две части довольно большим, заросшим лесом островом. Каждая из частей реки была куда больше, чем Вашка, раза в три-четыре, может быть…
Вообще Печора в этих местах уже внушает некий трепет душе, выросшей отнюдь не на таких речных просторах, где, говорят, волна поднимается такая, что может запросто переворачивать даже небольшие катера!..
Слава богу, мы приехали по маленькой волне. И погода стояла замечательная!
Одним словом, мы, почти счастливые, что выбрались из своих городов (я из Сыктывкара, а мои друзья из Ухты), потихоньку обживали своё новое жизненное пространство…
Избушка (Юрина!) была рассчитана на человек пять–шесть (а то и на все десять…). С печкой, с газовой плитой, сзади избы хозяин даже баню собирается пристроить…
Юра с товарищем всю ночь где-то рыбачили, а мы, поужинав, устроились на ночлег. Люба с Центом – на широкой лавке, я – на узенькой, завернувшись в свой спальный мешок…
В избе было тепло. И слегка дымно – от антикомарина. Зато без этих кровопийцев!
* * *
Утром нас отвезли на каменистый мыс Печоры с другой стороны острова, который можно было принять из окошка нашей избы за берег. Но настоящий берег был за островом. Там уже кто-то рыбачил. Нас оставили между теми, кто был выше по реке и кто ниже…
Юра поехал с другом испытать удачу на другом месте. А мы с Любой и Центом остались на мыске, присматриваясь к соперникам слева и справа. Но они держали дистанцию, не подходили к нам. Было где развернуться на просторах Печоры… И нам, и им тоже, думаю, места хватало сполна. Ох и накидались за день–то… Хариуса не было. Сёмги тоже. Зато шла довольно крупная другая рыба – и щука, и окунь, и сорога, и язь. Ничего, тоже рыба… Мы не гордые, и эта сойдёт.
День выдался по–летнему солнечный и даже жаркий. Люба с Центом разделись и загорали, я, известная мерзлячка, только скинула тёплую куртку и свитер.
Накидавшись, наловившись, я решила перекусить. А мои друзья, казалось, и не вспоминали об отдыхе и еде.
Облюбовала большой плоский камень и устроилась пообедать, но одной было скучно, поэтому ограничилась бутербродом с колбасой и запила вкуснейшим киселём, который Люба привезла аж из Ухты…
Кидать спиннинг, кажется, уже не было сил, разболелось плечо и спина заныла (как она болела на Мыдм?се! – я буквально стиснув зубы справлялась с веслом и спиннингом…), поэтому решила побездельничать, благо погода к тому располагала. Взяла Любину свободную удочку (червей она унесла с собой, а до неё, ушедшей почти до двух соседок-рыбачек, идти, конечно, не хотелось…), кусок мягкого усть–цилемского белого хлеба (о-о-очень вкусного!) и устроилась на большом валуне у самой воды. И что вы думаете? В этот день клевало, кажется, на всё! На хлеб я поймала столько рыбы, что уже и засомневалась: а нужно ли нам столько?
Посуда, которую мы взяли, быстро наполнилась, а вскоре уже и некуда стало заталкивать жирных печорских окуней и сорог, столь крупных, каких я ещё и не видывала ни на Нившере, ни на Мыдм?се. Только, помнится, на Тобыше, в устье какой-то маленькой речушки, мы однажды ловили на спиннинг таких же окуней… У меня даже фотография где-то должна быть. Женя Пендо держит в руках красавца–окуня, а на его фоне – спичечный коробок… Малюсенький… Печорские были, кажется, даже покрупнее. Но вскоре и удочка мне уже показалась непосильно тяжёлой, и я тоже отложила её в сторонку. Пошла фотографировать прибрежные камни…
В этот день мы наловили всего и вдоволь! Кажется, даже Люба была готова уже вернуться в избушку. Обычно это проблема – оттащить её от реки…
А вот Юра вернулся огорчённый. Не поймав нормальной рыбы (нашу он явно к этой категории не относил…), решил вернуться в Усть-Цильму, что время зря терять. Поэтому наш Виталий Филиппович поплыл с ним – ведь надо было вернуть лодку, куда мы без лодки?
* * *
Весь вечер прошёл за чисткой рыбы, засолкой, готовкой ужина, самим ужином… И спать мы легли уже ближе к двенадцати ночи, наверное…
А с утра снова в лодку и снова на свой, уже такой родной мысок!
Но второй день уже разительно отличался от первого. Да, клевало, да, ловилось, но не как вчера!.. К тому же дождичек время от времени брызгал… Недолго нас баловала Печора…
Вечером, когда наши соседки слева поплыли домой, они пристали к нашему мыску. Мы познакомились. Все четверо были из Бугаево (там, где мы оставили машину). Сюда приезжают за морошкой. Двое идут по ягоды, а двое остаются у лодки – рыбачат.
Мы договорились, что завтра они нам купят в магазине вёдра и привезут морошку, по ведру, а заодно и сахарный песок, чтобы уже здесь нам посыпать ягоды сверху для пущей сохранности (как будем таскать вёдра с морошкой и рыбой от лодки до машины почти метров 300, а то и больше, по пескам… мы тогда не подумали, конечно…).
На третий день погода и вовсе испортилась, и дождь уже не просто побрызгает и перестанет, а почти льёт, и ветер набирает силу… И сидим мы, завтракаем и решаем, плыть или не плыть на наш мысок. А если наши бугаевцы привезут морошку, а нас не будет? – нехорошо ведь получится…
Одним словом, мы гадали недолго, поплыли, и правильно сделали, потому что бугаевцы (тоже, кстати, посомневавшись) приплыли и морошку нам привезли…
В этот день рыба уже и вовсе на нас чихать хотела… Можно сказать, почти ничего не поймали.
Люба пошла выше (оттуда рыбаки уехали), где когда-то было устье какой-то речушки, ныне почти высохшей… Цент ушёл ниже. Я одна осталась на нашем месте. Ловила. Фотографировала камни, которые под дождём стали особенно красивыми (как мне показалось), опять ловила что-то время от времени.
Стою в воде на камнях, забрасываю спиннинг, но блёсны (как всегда! – конечно, не те взяла…) летят недалеко, а мне кажется, что если бы половить с лодки… Но Цент уплыл на ней. Лодки нет. Ну и ладно. Бросаю спиннинг уже, кажется, машинально, без азарта – рыба–то где?!. Нет рыбы! Не нравится ей погода, вот и всё…
И вдруг!
Я даже вскрикнула: «Ой!»
Буквально передо мной, правда на довольно большом расстоянии, я увидела горбатую спину огромной печорской сёмги! На вид, как я теперь думаю, килограммов так на тридцать-сорок… Показалась голубушка, и всё! Ушла куда-то в верховья…
Я много раз видела и на Вашке, и на Мезени, как прыгает сёмга, как резвится на перекатах, но такую большую – впервые в жизни…
Надолго мне хватило этого чудного мгновенья – всё переживала, что только я это видела: ни Любы, ни Цента не было рядом…
Не дай бог, такая взяла бы мою блесну – и меня бы за собой утащила… вот если хотя бы килограммов так на десять, ну пятнадцать… Может, и вытащила бы…
А эту… Не-ет, не надо. С этой можно инфаркт получить – от расстройства, когда уйдёт, всё переломав…
Когда мои друзья вернулись, я почти взахлёб долго описывала явление мне сёмги…
* * *
Утром следующего дня разыгралась настоящая буря! Берёзки, которые росли перед нашей избушкой, буквально прибило к земле. Печора потемнела, недобрая сразу стала, неприветливая…
Опять пришлось голову поломать – плыть или не плыть? Не на рыбалку, конечно, куда там!.. Какая может быть рыбалка в такой почти шторм…
А домой?! – если погода будет ещё хуже и будет это надолго, мы тут и застрянем…
Думали-думали и решили плыть. Домой! Собрали вещи, загрузили всё в лодку, закрыли избушку, и… вот наша «казанка» уже на печорской волне… Нам надо было обогнуть песчаный зыбучий полуостров перед избой и выйти к берегу другого полуострова, под которым, наверное, сумеем спокойнее выбраться на фарватер…
Я сидела спиной к носу, передо мной Любина спина, за ней, у мотора, – Виталий Филиппович…
Плывём. Я на всякий случай посматриваю на берег: если перевернёмся, найду ли за что зацепиться…
А Люба, оказывается, даже сапоги поснимала, чтобы в случае чего легче было выбраться из воды. В её большой рыбацкой биографии уже было несколько серьёзных происшествий. Об одном мы даже писали в нашем журнале «Арт» в пересказе ухтинского литератора Дмитрия Кривцова.
Я читала про себя «Отче наш».
Люба тоже молилась. И даже плакала! – оказывается…
Потихоньку, потихоньку наша лодка выбиралась из хаоса, который бурлил вокруг нас. Взбаламученное штормом побережье осталось позади, мы прибились к другому, более спокойному берегу, и лодка сразу пошла и легче, и быстрее…
Слава богу, плыть нам надо было не очень далеко. А вскоре и вовсе показалась стрела крана на левом от нас берегу Печоры: здесь кто-то заготавливал лес, видимо. Рядом стояли лесовозы. Чуть поодаль – пока полупустая баржа…
* * *
А теперь предстояло всё, что наловили и «насобирали» (бачки с рыбой и два десятикилограммовых ведра морошки плюс два килограмма сахара), перетащить из лодки до машины по зыбучим пескам всего «чуть–чуть» – так с полкилометра, наверное…
А ведь ещё был мотор, который весил более сорока килограммов…
Погрузили его на носилки, и Люба с Центом пошли… Я честно предлагала свою помощь, чтобы сзади вместе с Любой бы мы несли, но зря… не допустили. Картина – даже не подберу названия…
Что–то из жизни рабов… Рабов своих страстей… Когда я тащила ведро с морошкой, увязая в песке, – в который раз! – я думала: «Тебе это надо?!.»
А надо! Это вот и называется, когда «охота пуще неволи…». Ведь как стремится душа в такую вот «дикую» поездку, ну да, жалеет потом и всё проклинает, и так бывает. Но пройдёт какое-то время, и душа опять соблазнится, обязательно соблазнится, когда кто-нибудь позовёт куда–нибудь на Печору, или на Мезень, или Мыдм?с, или Й?вву…
Вот на днях заехал двоюродный брат в гости, рассказал, как рыбачили на Й?вве (приток Вашки), и мне так захотелось на Й?вву… Тем более что однажды мы уже сделали попытку попасть туда с Мезени… не получилось. Надо, чтоб получилось!
* * *
Вернувшись из Якшино, мы переночевали в Усть-Цильме. Наш хозяин Юра затопил баню. А мы с Любой пошли на Печору, благо она тут рядом. Не сидеть же без дела…
У реки уже стояли несколько рыбаков. Среди них я разглядела двух женщин, которые уютно расположились на небольшом каменистом мыске. Приди мы раньше, тоже бы выбрали это место…
Дело шло к закату. Но у нас пока не ловилось. У наших соседей, кажется, тоже.
У меня обычно при таком исходе дела терпения хватает ненадолго, и я начинаю скучать. Накидавшись досыта, насидевшись, настоявшись, я решила сходить к соседкам, узнать, как у них дела… Обычно я это никогда не делаю, а тут почему–то пошла.
Женщины ждали клёва и присели на камни перекусить. У них тоже не ловилось, оказывается. Я уже хотела вернуться, но тут одна из женщин узнала меня.
– Слышу,– говорит,– голос знакомый…
Мы разговорились. О том о сём.
Видно, вторая рыбачка не сразу догадалась, кого узнала её подруга, вступила в наш разговор позже.
– А, так это вы вчера в Якшино купили два ведра морошки?
– Да-а! А как вы об этом узнали?
– По телефону! С одной из этих женщин разговаривали, вот она и рассказала про вас…
Действительно, всё так просто! Ну и что, что Бугаево отсюда почти за 100 километров… в Усть-Цильме уже наслышаны о городских рыбачках… «Цивилизация!» – как говаривала мама Тани Васильевой.
* * *
В Усть-Цильму, я уже писала, летела на Ан-24, а вот в обратную дорогу я решила отправиться на машине. Уж больно живо описывали свой путь в Усть-Цильму Люба с Виталием Филипповичем. Кроме того, я уже наслышана была, какие приходится преодолевать на этом пути испытания тем, кто рискует отправиться на машине. Летом! Не зимой… По зимнику (если не забудут пройтись грейдером) можно как по асфальту прокатиться. А вот с весны до осени, особенно после дождей, дорога превращается в сплошное месиво глины, попробуй нащупай, где проехали до тебя…
Нам, можно сказать, крупно повезло, в первую очередь с погодой. Дождей, видимо, в здешних местах в последнее время не было, ехали без особых приключений.
Где–то дорога превращалась в «стиральную доску», с той лишь разницей, что «валы» поднимались куда выше, чем «лежачие полицейские» на городском асфальте, так нелюбимые автовладельцами… Наш «кореец» довольно легко преодолевал их, вскарабкиваясь наверх и ныряя вниз…
Где–то дорога чётко делилась на две половины: на более проходимую и совсем не проходимую… Можно было представить, как здесь чешут репу горе-водители, когда всё заливает дождями. Что там, под водой, поди разберись. Залезет какая–нибудь «Лада» с той стороны, где нынче сухие полуметровой глубины траншеи, и каюк будет «Ладе»… И даже не каждый грузовик проползёт, наверное…
«Серпантин», «Мёртвая колея», «Направление» – какие только названия не дают водители этой дороге Ухта – Усть-Цильма, вся длина которой около четырёхсот километров. Но самые «весёлые» из них – семьдесят три километра, между Ухтой и Малой Перой, конечно…
Но, я уже говорила, нам повезло. И мы «допрыгали» до Ухты без осложнений. Только однажды наш джип побуксовал в песке. Но «кореец» довольно легко справился и с этим участком…
Слава богу!.. И слава нашему водителю, Виталию Филипповичу!
Мне можно было и обратно в Сыктывкар улететь на самолёте, но благодаря чувству солидарности, с одной стороны, и любопытству (наверное, журналистскому), с другой, я преодолевала трассу Усть-Цильма – Ухта вместе с друзьями… И не жалею. Тем более что проехали мы все четыреста километров (и даже семьдесят км «мёртвой петли») без особых приключений… Зато теперь я знаю, что такое наш знаменитый уже на всю Россию «серпантин от Малой Перы до Ухты»…
Кстати, перед самой Ухтой несколько километров такой проложили асфальт, какой я и не припомню, где видела в последний раз. Чёрный, чуть не до зеркального блеска, ровный–ровный… Просто автобан! У «корейца», после четырёхсот километров «сафари», на этом асфальте, кажется, крылья появились, он почти летел… ведь могут же, если захотят, и наши хорошие дороги строить… Жаль, что только несколько километров продолжался этот праздник…
2011 г.
Записки о чёрной бане
По поверьям, наши предки считали баню особенным местом – якобы там сходились два мира: этот и потусторонний. Поэтому в бане не только парились, но и рожали детей и лечились от разных болезней и т.п.
Я сама помню из детства, как меня, ещё маленькую, тётя Мария ставила под матицу и выжимала над моей головой мою рубашку, приговаривая что-то при этом… Чтобы не болела…
К сожалению, я не запомнила, что конкретно она говорила при этом. Уже гораздо позже прочитала у Ирины Ильиной некоторые заговоры, которые я бы, скорее, назвала народными молитвами.
Обычно детей в бане парили бабушки. Каждая – кладезь таких заговоров. Самый, пожа-луй, по–моему, замечательный заговор я впервые прочитала в антологии коми поэзии. Приведу только подстрочный перевод: «Будь чистым, как рябина, цвети, как купальница, ширься, как берёзовый лист… Пусть белым станет тело твоё, пусть светлой станет кровь твоя… Ножки, ножки, бегайте, книзу корни пустите, кверху листья распушите… Чесотку – свиньям, кашель – овцам, болезни – медведям…» И т.д. Поверьте, по–коми это звучит как самое что ни на есть высокохудожественное поэтическое произведение. И таких примеров множество!
Строили у нас бани прежде из нескольких видов деревьев. Фундамент – из лиственницы, стены – из ели, а уж скамейки, полки – из не очень смолистого материала…
Почему лиственница – понятно. Она не гниёт. А вот ель – для лёгкого духа! У неё запах замечательно -вкусный, а может, правильнее будет сказать – здоровый?
К сожалению, нынче уже, наверное, мало кто строит бани по старинной технологии, а жаль…
* * *
Где-то в конце семидесятых – начале восьмидесятых годов прошлого столетия мы с друзьями–коллегами купили дом в селе Иб (точнее, взяли в аренду). И баню в придачу… Она стояла чуть в стороне, маленькая, неказистая, одним боком уже немножко ушедшая в землю… А внутри и вовсе был полный раздрай! Печка-каменка разрушена, котла не было, полки тоже кто-то растащил… Но тем не менее мы решили баню привести в порядок, а то живём в деревне (жили, правда, только по выходным…), а попариться и негде.
И ведь мы, три женщины! – Марина Филатова, сестра Клары Пыстиной, Нина, и я – за пару дней нашу баньку довели-таки до ума!.. И затопили (кстати, и котёл нам удалось приобрести где-то!..). Я росла в деревне, но никогда до этого чёрную баню не топила…
Дым спустился чуть ли не до полу – сизый, густой, едкий… Чтобы подбросить дрова в каменку, надо было буквально ложиться на живот и подползать к печке…
Через несколько часов от дыма ничего не осталось и мы рискнули пойти попариться… И ведь никто не угорел! Камни в печке были горячие, и мы, подкидывая на них воду, вдоволь нахлестались свежими берёзовыми вениками. Какая же это когда-то была баня, если даже после стольких лет смогла несказанно порадовать нас вкусным сухим жаром!.. Уж точно её строили по старинке ещё…
Разморённые, сколько раз мы тогда (и после!..) выходили в сени, где на полках устроили лежанки, и сквозь огромные щели любовались открывающимися в них далями: пейзаж был потрясающий – зелёные гороховые поля, холмы за дорогой, деревянная часовня на одном из холмов…
Столько лет прошло, а душа и сегодня отзывается на ту красоту.
* * *
Где впервые появилась баня в том виде, какой дошла до нас, спорить можно долго. Ясно одно, что где-то на Севере, там, где хо-олодно…
Ведь как же приятно после мороза отходить на горячих деревянных полках! Или, помахав горячим берёзовым веником, выбежать на снег и, окунувшись в мягкий сугроб, снова забраться на полки… Это кто сможет, конечно.
