скачать книгу бесплатно
Красная зона P. S. Из дневника доктора Рыбалкина
Игорь Галилеев
Пандемия забрала тысячи жизней. Писать об этом больно и горько. И, возможно, я никогда не решился бы на такой шаг, но знакомство с замечательным профессионалом, к. м. н. Сергеем Рыбалкиным, погружение в глубины страниц его дневника, заставили меня задуматься о необходимости говорить о недавних событиях, о беспрецедентной самоотверженности врачей, которые стояли на нашей защите от вируса и от нас самих. Жертвуя собой.А также о «красной зоне», ставшей таковой отцвета невидимой глазом крови…
Красная зона P. S.
Из дневника доктора Рыбалкина
Игорь Галилеев
© Игорь Галилеев, 2024
ISBN 978-5-0062-9340-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Игорь Галилеев
КРАСНАЯ ЗОНА
P. S. (из дневника доктора Рыбалкина)
«Плохо, если у человека нет чего-нибудь такого,
за что он готов умереть».
(Лев Толстой)
«Быть счастливым счастьем других —
вот настоящее счастье и земной идеал
жизни всякого, кто избирает
врачебную профессию».
(Гиппократ)
«Говори, что знаешь, делай, что обязан,
будь, чему быть».
(Софья Михайловна Ковалевская)
Об авторе:
Игорь Владимирович Галилеев родился в Пензе 3 мая 1972 года. Рассказы начал писать с юного возраста, первая публикация одного из них – в 1986 году. С 1989 года работал корреспондентом в пензенской областной молодёжной газете. С 1990 по 1992 год проходил срочную службу в рядах Воздушно-десантных войск. Вернувшись из армии, возобновил работу в СМИ. В 2021 году вошёл в десятку лучших региональных журналистов России.
Победитель и лауреат международных литературных конкурсов, среди которых V Международный Литературный конкурс «Хижицы-2021», премия «ДИАС-2022», «Крымское приключение-2021, 2022», «В каждом человеке солнце» (I место, организован Международным Детским Фондом при поддержке Правительства Московской области), и других. Международным Союзом русскоязычных писателей в 2022 году был назван «Автором года». Публикации в журналах «Нева», «Чайка» (США), «Четверговая соль», «Сура», «Север», «Пашня», «Вторник», «Рассказки», «Литра» и других.
Автор двух сборников рассказов «На струнах души» и «По радуге любви».
Живёт и работает в Пензе.
От автора:
Пандемия забрала сотни, тысячи жизней. И изменила миллионы судеб, пройдясь по ним трагедиями потерь. И у меня, автора этих и следующих строк, коронавирус забрал маму. Писать об этом, разумеется, больно и горько. И, возможно, я никогда не решился бы на такой шаг, но знакомство с замечательным человеком и профессионалом, спасшим многие-многие жизни, кандидатом медицинских наук, главным врачом «Пензенского областного клинического центра специализированных видов медицинской помощи» Сергеем Рыбалкиным, беседы с ним, и погружение в глубины страниц его дневника, которые станут связующей нитью рассказанных здесь историй, заставили меня задуматься о необходимости говорить о недавних событиях, о беспрецедентной смелости и самоотверженности врачей, которые без сна и покоя стояли на нашей защите от вируса и от нас самих. Жертвуя собой.
А также о «красной зоне», ставшей таковой от цвета невидимой глазом крови…
Пролог
Для самого обычного человека, пожалуй, нет ничего хуже больничного коридора. Какая-то здесь другая жизнь что ли. Жизнь, в которой, как ни верти, есть проблемы со здоровьем, а иногда – даже и горе. В народе от врачей почему-то принято открещиваться, мол, меньше знаешь – лучше спишь. А то, говорят, придёшь к ним только с насморком, а уйдёшь с целым букетом болячек.
Собственно, и я такой же – докторов полжизни стороной обходил. Ведь руки-ноги целы, сплю вроде бы ничего, то есть, нормально, голова, как и другие части тела, работают пока не плохо. Так что идти в больницу незачем. Вот когда приспичит… Тогда уж да, деваться будет некуда. Но, думалось, далеко это всё, где-то там, на самом горизонте ожидается. В старости. Только вот кто скажет: когда именно она, эта старость, приходит. Не сами ли мы её своими пока ещё работающими руками-ногами в свою сторону подталкиваем? Так как любая более-менее серьёзная болезнь – независимо от того, в каком возрасте она прилипла – это и есть тот самый путь к финишу.
Да, всё плохое неожиданно случается – утром, как всегда, на работу встал, потянулся, к ещё темнеющему окну подошёл, занавески расшторил, а тут: «здрасьте вам!» – с улицы, через стекло на тебя сморщенное, с мешками под глазами, уставшее лицо смотрит.
Ещё и вирус этот непонятный! Все уши за неделю про него прожужжали! И вдруг осознаёшь, что почему-то в носу свербит, да и горло першить начинает – градусник с того ни с сего тридцать семь показывает, и так далее… Само собой, вначале всё это на свою впечатлительность списываешь, но жена – гораздо более сознательный, чем я, человек – убеждает:
– Игорь, в больницу надо идти – там посмотрят, проверят, и спасут, если надо будет.
– От чего меня спасать-то? – возмущаюсь. – На мне пахать можно! Вон, смотри…
И градусник, который подмышку даже не засовывал, показываю:
– Температура спала совсем.
– Ага, совсем. До комнатной. Не спорь, завтра же в поликлинику идём…
Это вот как раз тот самый случай, когда никуда не денешься. В общем, согласился. Ведь мало ли на самом-то деле…
Надо сказать, что, к моему удивлению, больничные коридоры оказались почти пустыми – так, несколько пенсионеров – кто по одиночке, кто парами – на стульях рядом с кабинетами сидели. Совсем молодых или моего, чуть выше среднего возраста, не было. Разве что совсем маленькая – лет пяти – девочка суету наводила: то на стул рядом со своей бабушкой залезет, то спрыгнет, то, вдруг увидев чего-то в разноцветной книжке, засмеётся громко, то к другим посетителям с чем-нибудь приставать начнёт.
Вот и к нам подошла, вначале на меня серьёзно так посмотрела, затем – на мою супругу.
– А вы чего, – спрашивает, – болеете?
В виду того, что с детьми я не очень, жена ответила:
– Нет, моя хорошая. Вроде бы нет, пока врачи не сказали, – уточнила зачем-то.
Потом на пожилую женщину, которая в это время за нами с улыбкой следила, кивнула:
– А ты что же, бабушку, значит, сопровождаешь?
Девочка в ответ звонко рассмеялась:
– Да нет же! Мы с бабулей к моей мамочке пришли! Она прямо вот здесь, в этом вот кабинете, врачом работает. Мы ей обед принесли, а то, сидит здесь одна, даже покушать некогда…
В это время дверь открылась – вначале из неё вышел опирающийся на палочку старикашка, затем – молодая, тридцати ещё нет, – женщина в белом халате. Увидев дочку с мамой, её приятное лицо расцвело улыбкой. Затем спохватилась и уже ко мне:
– Извините, пожалуйста, вы пару минут не подождёте, пока я с мамой поговорю?
Жена меня снова опередила:
– Говорите сколько угодно. И перекусить, если хотите, можете – нам всё равно сегодня уже торопиться некуда.
Докторша покраснела:
– Эх, Анютка, всё, значит, рассказать успела, – женщина вздохнула. – Нет, вначале давайте я вас приму. Тем более что вы у меня последние по записи…
Спустя пятнадцать минут мы вышли из поликлиники и я, наконец, улыбнулся.
– Зря ты, оказывается, переживала, – говорю супруге, – видишь, здоров как бык, даже давление почти в норме! Теперь уж точно не скоро в больницу пойду. Да и людей там практически нет. Знаешь, что это значит?
– Что? – жена на меня с интересом посмотрела
– Это значит, что и вируса-то никакого нет! Просто раздули слона из мухи…
Но, как мне сейчас думается, сглазил я – уже через неделю буквально все больницы и другие медицинские учреждения моего города накрыло целое цунами из больных, на головы которых свалилась какая-то пока ещё не очень известная напасть под названием COVID-19. И если бы мне в тот момент кто-то сказал, что ту девочку – Анютку – спустя два года при новой встрече я не узнаю, я бы просто не поверил…
Из дневника доктора Рыбалкина (без даты)
Можно сколько угодно говорить о том, что коронавирус пришёл в нашу жизнь неожиданно, но, на самом деле, это не так. Последние два с небольшим десятилетия были, так сказать, разминкой перед самым серьёзным испытанием. Судите сами: эпидемия брюшного тифа, которым к двухтысячному году переболели более двадцати одного с половиной миллиона жителей планеты. Смертность составила 1%. Следом, в 2002 году, мир всколыхнула атипичная пневмония, появившаяся, кстати, всё в том же Китае – за год, когда царила эпидемия, в общей сложности заболели 8437 человек из 37 стран, смертельной инфекция стала для 813 человек. В 2009 году мир снова залихорадило: пошли новости о новом штамме вируса под названием «свиной грипп». Вспышка была зафиксирована в Мехико, дальше патология распространилась по Мексике и США. Вирус гриппа подтипа H1N1 остался у многих на слуху на долгие годы. После Америки случаи инфицирования вирусом отмечались в Европе, в частности, в Испании. А уже летом специалисты ВОЗ объявили о начале пандемии: она стала первой за последние 40 лет. Согласно статистике, в России данным штаммом вируса официально переболели 3122 человека, скончались – 14. В 2013 году к нам снова пришёл грипп. И снова «из мира животных», только теперь уже птичий. В 2013 году на территории Южной и Восточной Азии появился грипп, вызванный вирусами подтипов H5N1 и H7N9. Они передавались от домашней птицы к человеку. Для недопущения распространения эпидемии начали истреблять поголовье птицы: были данные об убое в Азии 140 миллионов кур.
Несмотря на то, что птичий грипп был замечен преимущественно в 2013 году, отдельные случаи отмечали и раньше: с 2003 года. Так, например, в России этот штамм гриппа был выявлен в июле 2005 года в Новосибирской области, затем его нашли в Томской, Омской, Тюменской, Курганской областях и в Алтайском крае. Причем все эти случаи инфицирования касались только птицы, в России за все время распространения птичьего гриппа случаев заражения людей не было.
После этого засветилась геморрагическая лихорадка Эбола – заболевание, которое для многих остается загадкой. Это вирусная высокозаразная патология, отмечается она редко, но, как говорится, метко. Последняя вспышка была зафиксирована в 2014 году в Западной Африке. Болезнь смертельно опасна: число летальных исходов в среднем около 50%.
На фоне всего вышеперечисленного рано или поздно должна была возникнуть куда более опасная, более людоедская эпидемия, бороться с которой – по крайней мере, на первых этапах её распространения – человечество будет не в силах…
Глава I. Первые жертвы
Хорошо помню, как сообщения о приближении пандемии пролетали мимо ушей – это где-то там, на Востоке происходит, и до нас, как бывало раньше, беда не доберётся. Мол, хрена с два ей Россию взять! А, тем более, известно же – граница под надёжной охраной, через которую не только несанкционированную граммульку золота в потаённых складках организма утаить сложно, но и какая-то бацилла прошмыгнёт вряд ли.
Поэтому спали спокойно. Нет, конечно же, в курилках и между собой вирус обсуждали, спорили о его смертоубийственной способности, но вы же помните: всё было что ли походя, лениво, без энтузиазма.
Моей компанией для таких дебатов стали собачники.
Французский бульдог появился в нашей семье благодаря дочери – именно она подарила супруге на день рождения это ушастое и любознательное двух месяцев отроду чудо, которое спустя очень короткое время стало полноценным членом нашей семьи. Мы живём в районе, где много природы – рядом замечательный огромный парк и сквер. Именно в нём мы совершаем прогулки с собакой. Во время этих променадов я познакомился с другими такими же, как и я, любителями четвероногих питомцев. Стали общаться, с некоторыми – даже дружить. Несмотря на разность возрастов, сфер деятельности и, собственно, самих наших любимцев.
Замечу, что ко времени описываемой истории в нашем регионе, впрочем, как и везде в России, уже было рекомендовано соблюдать масочный режим и социальную дистанцию в полтора метра. Однако думается, что последнее предписание в условиях толкотни в общественном транспорте, тесноты в большинстве магазинов и так далее, было невыполнимо в принципе. Но в тот момент растерянности от незнания и непонимания настоящего масштаба беды, любые действия хоть сколько-нибудь напоминающие некие противоэпидемиологические меры, казались по-настоящему действенными.
Возможно, в силу существенного процента нигилизма в характере русского человека, и в медицинские маски, как в панацею, поначалу мало кто верил.
– Игорь, вот ты сам посуди, – внушал мне во время прогулки с псом пенсионер Валерий Иванович, который, по слухам, был отставным военным и что такое дисциплина, следовательно, знал не понаслышке, – нам из телевизора говорят, что надо эти чёртовы маски надевать, а сами-то что?
– Что? – не понял я.
– Без масок ходят! Я лично видел! Да и на заседаниях своих тоже без них сидят. А дикторы, глянь, тоже туда же. Получается как: им, значит, маски не нужны, а мы, обычные люди, эти намордники, значит, носить должны! Я вон даже на Петровича его не одеваю…
Пожилая лохматая дворняга, услышав свою кличку, повернулась и внимательно посмотрела на хозяина – мол, может, надо чего.
– Я тебе вот что скажу, – продолжил Валерий Иванович, – все эти маски – херня самая настоящая. Я в интернете какого-то профессора слушал – как там бишь его: то ли Шлихман, то ли Клячман, один хрен, в общем – так вот, он говорит, что вся эта эпидемия – фикция!
– Как это? – уточняю без интереса.
Мне эти разговоры хуже горькой редьки надоели – в то время я уже работал журналистом в одной из пензенских газет и находился, так сказать, на передовой слухов, расследований «заговоров» и в принципе обладал реальной картиной происходящих в мире событий.
– А вот так! Чтобы народ надурить!
– Так какая же от этого выгода, а, Валерий Иванович?
– Вот посмотришь: очень скоро ушлые дельцы цены на эти самые маски до небес поднимут, озолотятся они на них. Дальше – больше. Потом мелкий бизнес похоронят, только крупная рыба останется. Сам ведь знаешь, что во все времена на любом кипеже кто-то руки греет. Не даром говорят: кому война – кому мать родна.
Я задумался на секунду.
– А знаете что, Валерий Иванович, думаю, что здесь дело каждого – верить в рекомендации и, соответственно, придерживаться их, или не верить. Наверное, нельзя в данном случае своё мнение навязывать.
– Это не Бог, чтобы верить или не верить в него. Здесь всё совсем по-другому…
На том тогда и расстались.
Утро следующего дня конца марта выдалось морозным – снег еще не сошёл, и по ночам было хорошо за минус. Скорее всего, поэтому и моих «коллег» -собачников не наблюдалось. На том самом месте, где мы вчера прогуливались с Валерием Ивановичем, я заметил какое-то движение – это оказался его пёс Петрович. Однако почему-то он был один, без хозяина – забившись под лавку, собака буквально тряслась от холода, а в шерсти на лохматой морде от конденсата образовались сосульки. При этом показалось, что из глаз собаки не переставая текут слёзы…
Я присел перед Петровичем на колени:
– Ну, ты чего, собакин, потерялся? А хозяин твой где?
Затем повнимательнее посмотрел по сторонам и на всякий случай крикнул:
– Ау! Валерий Иванович!..
Дворняга, услышав хозяйское имя, жалобно заскулила и ткнулась холодным носом мне в щёку. Что-то поняв, мой бульдог пристроился рядом с Петровичем – может, чтобы согреть его, или пожалеть.
Из разговоров с пенсионером я знал, что живёт он в одиночестве в частном доме не далеко от сквера – жену похоронил несколько лет назад, а дети работают в столице. То есть, случись чего, помочь будет некому. Поэтому без особых раздумий решил, что надо сейчас же сходить и проверить – что там у него и как.
– Петрович, веди-ка ты меня домой, – пёс встрепенулся. – Ну, Петрович! Домой!
Собака поняла и, выбравшись из-под скамейки, оглядываясь, посеменила в сторону частных построек.
Дом Валерия Ивановича оказался небольшим, но ухоженным и, на вид, крепким – дорожка, ведущая от открытой настежь калитки, была расчищена от снега; в дальнем углу участка, возле деревянного строения с трубой, аккуратной стопочкой лежали дрова; сбоку слева, рядом с обвитой сухими стеблями плюща беседкой, виднелся хороший самодельный мангал; а около гаражных ворот справа стоял мотоцикл «Урал» с люлькой, которым пенсионер иногда пользовался даже зимой.
Подбежав к дому, Петрович снова заскулил и поскрёб лапой сколоченную из досок дверь, которая сама собой распахнулась, приглашая войти.
С порога я крикнул внутрь:
– Есть кто живой? – затем почему-то смутился и сам себя поправил: – Хозяин, вы здесь? Валерий Иванович, отзовитесь!
