скачать книгу бесплатно
– Ты видел? Он загорелся на солнце. – послышался, от куда-то, мужской голос.
– Да, это явно тот, кого мы ищем. – согласился второй. – Хома явно будет доволен. Вперёд ребята.
Не успел Михаил вскочить на ноги как на него уже упала тяжёлая сеть, сильный рывок повалил его обратно на землю и уже через секунду, скрученного и связанного, его тащили неизвестные в глубь каменного строения.
***
Густой бор был наполнен жизнью, в его дыханье смешивалось всё, звуки, цвете и ароматы. Под кронами массивных деревьев скрывалась узкая дорога, извиваясь словно огромный серый полоз. Послышался топот копыт и лес мгновенно отреагировал притворной тишиной. Четверо всадников двигались друг за другом по двое, лениво пиная лошадей в бока. За очередным изгибом дороги, около пышного куста боярышника, они узрели лежащего в траве человека, который явно не вписывался в привычную, глазу, картину. Всадники остановились и один из них, оказавшийся девушкой, спешился. Она подошла к Андрею и с интересом рассматривала его одежду. Он лежал без сознания, и девушка разбудила его не сильным пинком. Голова его болела словно с похмелья, и глаза не могли сфокусироваться на одной точке. Он прищурился, пытаясь разглядеть незнакомку.
– Кто ты? – спросила она, спокойным тихим голосом.
Андрей не ответил, он хотел подняться, но девушка тут же наступила ему на грудь, а около его шеи застыло острие блестящей как зеркало сабли.
– Я последний раз спрашиваю, кто ты таков? – повысила тон незнакомка.
– Я Андрей. – достаточно спокойно, как для такой ситуации, ответил он. – И, честно говоря, понятия не имею, где я, и как здесь очутился.
– Хм. Весьма… интересно. – заинтересовавшись говорила она, проводя тупой стороной сабли по горлу антиквара. – Ты ранен?
– Возможно, я…
– Я взгляну. – перебила всадница парня и присела на колено. Она подкатила штанину так чтоб было видно рану. – Сейчас я всё исправлю.
Парень с интересом наблюдал как девушка шептала себе под нос слова на неведомом ему языке и водила руками около разорванной плоти. Закончив читать некое, молитво-подобное, собрание слов и убрав руки, она удивлённо произнесла:
– Как? Как это возможно? Ты не излечился.
– Так, краса длинная коса. – ответил парень. – Я не знаю, что здесь происходит, что за костюмированная реконструкция у вас здесь, могу только предположить, что неподалёку лагерь Толкиенистов. Так вот я не из ваших, ну я не в теме, понимаешь? – Парень извлёк из кармана мобильный, но тот его разочаровал, сеть была недоступна. – Блин, как на зло связи нет. Ладно, подскажи мне, где ближайшая трасса и где я нахожусь, и более я не смею вас задерживать.
– Последнее что ты помнишь?! – громко спросила она.
– Не знаю, я был в доме. – Подробности своего пребывания там он ре шил упустить. – Потом яркий свет, головная боль и ты, преумножающая эту боль.
– Свет? Знаки? Ты видел знаки?! Символы, руны, что угодно.
– Да нет. Не помню.
Она была явно недовольна таким ответом, а потому вновь приставила саблю к горлу, дав понять, чтобы он не сопротивлялся. Схватив его за волосы, она повернула его лицом к солнцу, слепящие лучи заставили веки сомкнуться, но она заорала:
– Глаза! Открой глаза! Терпи.
Собравшись, парень выполнил её требование и яркие лучи ослепили его.
– На солнце. Смотри на солнце.
Зрачки Андрея повернулись и слёзы сразу же заблестели на его ресницах. Вдруг она обхватила его голову зажимая глаза ладонями.
– Что? Что ты видишь?
– Ничего. Хотя нет. Это… Это круг с ромбом, внутри разбитым на четыре части крестом.
– Не может быть. – Ослабила хватку она. – Он был прав. Всё происходит уже сейчас. Эй ты. – обратилась она к одному из всадников, которые всё это время молча наблюдали за ними. – До лагеря пойдёшь пешком, или раздобудь коня, мне всё равно.
***
В просторном тронном зале царила тишина, сквозь цветные стёкла витражных окон лился тёплый свет, а за открытой дверью, ведущей на большой ступенчатый балкон, слышалось бряканье металлических пластин, составляющих броню караульного. На деревянном троне, облокотившись на правую руку, сидел король. Высокий, молодой, с длинными чёрными волосами и глубоким вдумчивым взглядом. Он любил вот так вот посидеть, наедине с самим собой и поразмышлять обо всём, о течении жизни, времени, о переменчивости клятв и чувств, о том, что может быть самым ценным сокровищем в этой жизни и о том, что сокровище у каждого своё. Он знал, в размышлениях рождается мудрость, и он стремился приблизится к ней. Но увы, сегодня был явно не тот день, когда небеса могли ему это дозволить. Спокойствие тронного зала разорвал тройной стук по дубовым, центральным вратам. Они приотворились и в них вбежал лет сорока воин, спотыкаясь и дыша словно загнанная лошадь.
– Алексий. Мой повелитель. – проговорил он и свалился, не добежав до трона каких-то пару метров. – Беда. Ваш отец при смерти.
– Как?.. – тихо протянул король, словно не понимая смысл услышанного, и поднялся с пьедестала. Право если снять с него корону и семь перстней, он бы, одеянием своим, мало чем отличался от обычного солдата, воина, который носит удобную и практичную одежду. Ещё несколько секунд он простоял неподвижно, после чего смахнув с себя корону бросился к выходу. Принесший горестную новость воин не успел сказать более ни слова, он слышал лишь быстрые, тяжёлые шаги и звон короны, покатившейся по каменному полу. Король в мгновение ока оказался около конюшен и взлетев на первого попавшегося, осёдланного, коня, бросил его в галоп, не услышав, как ему вслед кричит дюжий бородатый воин, пытавшийся догнать правителя. Добежав до конюшен, воин заорал:
– Ветер, мне! Быстро! – его глубокий взволнованный голос лёг на эту часть города словно гром и уже через пару мгновений перед ним стоял серый конь, на которого спешно накидывали седло.
– Ренестон, господин. – обратился один из конюхов к воину. – Что произошло?
– Не знаю. Почему ножны пусты? – взлетев в седло, крикнул Ренестон.
Дело в том, что к седлу были приспособлены ножны, но мечей в них не было.
– Так жиром же, железо. – начал оправдываться второй конюх, который был раза в три старше первого, но поняв, что может схлопотать, по-молодецки скрылся за дверью сарая, вернулся он с двумя мечами, один поменьше, второй он с трудом смог поднять в верх, в силу своих лет. Как только металл занял своё место, воин помчался в след за королём.
***
В старой роще, под вековыми дубами да осинами, затаился обветшавший деревянный дом с черепичной крышей. Неподалёку от него, виднелись небольшие ворота, врезанные в холм. Пройдя сквозь них, попадаешь в коридор, который пологим уклоном спускался в погреб. Это был весьма большой погреб, туда спокойно можно было заехать на телеге, а если убрать весь тот хлам, скопившийся внутри, то телега спокойно могла развернуться. В уютном, но запущенном дворе было несколько построек – сарай, амбар, некое подобие ветряной мельницы с тремя лопастями, четвёртая была отломана и аккуратно приставлена к стенке. Все постройки были хаотично разбросаны по двору и также, без всякого умысла, где попало, между зданиями росли фруктовые деревья. Под одной из слив, мощной, но совсем не высокой, ютился старенький колодец с воротом. В доме жили два, абсолютно разных человека, Ливадий и его ученик, и помощник Павел. Ливадий старый, Пашке же не многим за двадцать, учитель совсем не высокого роста, а ученик на голову выше, нет по сравнению с другими людьми Павел был далеко не гренадёр, просто Ливадий был уж больно низковат. Старец был размерен и не тороплив, как и полагалось в его годы, а юноша…
Жили они в доме, но всё своё время Павел проводил в погребе так как ни в одной из комнат и даже на чердаке у него не было личного места, всё было завалено книгами, травами, склянками пустыми и полными. Вокруг висели какие-то камни, щепки, перья, клыки, кости и бог его знает, что ещё. Здесь, кроме Ливадия, никому не хватало ни места, ни уюта. Сказать, что Пашка не интересовался магией или зелье варением конечно же нельзя, интересовался и даже очень. Да вот только имел он на всё свою, отличную ото всех, точку зрения. Все его считали чудаком, если не сказать дураком, за его безумные идеи, но он никогда не придавал этой болтовне никакого значения, и только старый маг видел в этом одарённом мальчишке не малый талант. Что правда, он никогда не говорил ему о том, что он в нём видел.
В сарае, периодически, жили ещё трое парней, они были не выдающихся умственных способностей и выполняли функции посыльных, подносчиков, носильщиков, и остальных дел в стиле принеси подай.
Раздался злобный, но обречённый рёв, его и не сразу отнесёшь к человеческому, лишь тогда, когда спустишься в погреб.
– Я знал, знал! – повторил Пашка сам себе. – Теперь этот старый пень признает, что я тоже был прав. Но как мне тебя сохранить? Ах, если бы вернуть тебе разум…
Чародей взял себя за клок волос, свисающих чуть ниже виска, и приложив кулак к щеке, присел около, закованного в кандалы, Михаила, тот попытался потянуться к нему, но толстые цепи сдержали его.
– Не обращай внимания, это предосторожность. Я когда-то оживил мышь, так она мне палец чуть не отгрызла, представляешь? Да, а ты по более будешь, здесь пальцем можно не отделаться. Кстати, с того времени я оживляю лишь лягушек, да. Ну, у них по крайней мере зубов нет. Но все они закончили одинаково. Хотя, что я распинаюсь, ты всё равно ни черта не понимаешь.
– Боль… – еле слышно, протянул невольник, сдерживая свой гнев.
– Что? – взволнованно спросил Павел. – Что? Что ты сказал?
– Боль…
– Что? Что болит? – промолвил он, упав на четыре кости.
– Всё… Всё!!! – уже не сдерживаясь заорал Михаил и со всех сил дёрнул цепь, это был резкий и внезапный выпад, но хозяин подземелья даже не дёрнулся.
– Боль. Это что-то новенькое. Лягушки не чувствовали боли… А если ты…
Это прекрасно. Ужасно, страшно, но здорово. Я… Никуда не уходи.
Павел словно пуля вылетел, но скоро вернулся назад с несколькими склянками, позаимствованными со шкафа, Ливадия.
– Ты не подумай, – словно оправдываясь говорил он, впрочем, это так и было. – я и сам мог бы сварить это зелье, но это так просто, не интересно. И к тому же это время! Драгоценное время, которого у нас нет.
Он взял один флакон, в котором было, наверное, грамм двести, мутной, словно молоко разбавили водой, жидкости, и поднес его к губам. Закрыв глаза, он что-то прошептал от чего жидкость помутнела ещё сильнее.
– Пей. – произнёс он и, вытащив крышку с флакона, протянул его узнику.
Человек в плаще, не раздумывая, опустошил ёмкость. Ему было плевать что было внутри, он просто хотел, чтобы то, что с ним происходило, закончилось. Он почувствовал лёгкое облегчение и протянул:
– Спас… – но резкий болевой шок, не дав ему договорить, отправил его в нокаут.
– Что же, отдохни. А мне пока нужно кое кого проведать.
***
– Всё то, что ты говоришь, в это сложно поверить. – произнёс Андрей, пытаясь удержаться в седле. – Кстати, ты так и не назвала своего имени.
– Дария. – тихо ответила девушка.
– И куда мы направляемся, Дария?
– В лагерь. Скоро ты встретишься с тем, кто, несомненно, сможет тебе помочь. Завтра я отведу тебя в замок.
– У него свой замок?
– Можно и, так сказать.
– Значит я встречусь с королём?
– Он не король. – ухмыльнулась всадница, она явно не хотела ему что-либо рассказывать и просто добавила: – Но он, несомненно, им станет.
Неспешно они двигались вперёд и весь их путь составил не многим более трёх часов. Они, в основном, молчали несмотря на то, что океан вопросов бушевал в их головах. Дария перебирала в голове прочитанные когда-либо книги, свитки и предсказания, пытаясь найти объяснение происходящему, а Андрей просто не решался открыть рот.
Лагерь представлял из себя скопление шатров и палаток, спрятанных в глухой чаще, под сводами деревьев, скрываясь от взора не только людей, но и птиц. На встречу им выбежал среднего роста парень с длинными, чёрными как уголь волосами. На худощавом лице были видны редкие усы и небольшая бородка. Одет он был в чёрные одежды, а в левом ухе блестело золотое кольцо. Взглянув на его правую руку, которой он вытер лоб, Андрей увидел три перстня с мордами вместо камней. Их серебряный отблеск заставил обратить на них внимание, и в грубой работе он разглядел волка, змею и дракона.
– Кто это? – спросил парень в чёрном указывая на Андрея.
– Ворон, – обратилась девушка, не слезая с коня. – это наш гость, завтра на закате у него встреча с повелителем, и он должен явиться на неё целым и невредимым. Не спрашивай ничего, я не знаю.
– Побудет у кольчужника. – ответил ворон слегка раздражённо.
– Хорошо, заодно пусть подберёт ему что ни будь, война всё-таки. Пойдёшь с ним. – обратилась она уже к Андрею, молча наблюдавшему за происходящим вокруг. – И в твоих интересах, оставайся там, где велено, я не хочу, по утру, узнать, что тебе выпустили кишки.
Девушка потянула уздечку и направилась в сторону, всадники как верные псы, последовали за ней.
***
Павел толкнул старую, покосившуюся калитку и она приоткрылась на треть, после чего упёрлась крайней доской в землю. Ученик мага, боком, прошёл в образовавшийся проход и первым делом поздоровался с ослом, лежащим во дворе.
– Здоров будь Стёпка. Что ж ты так-то, а? Калитка обветшала, скоро совсем перестанет открываться, а ты исправить не можешь. Или занят чем? Погоди не отвечай, сам догадаюсь, женился небось, свободного времени теперь совсем нет, детей видать строгаешь. Ну да ладно, не буду мешать. – хихикнул Пашка и направился к дому не услышав, как осёл поднялся на ноги.
Разогнавшись словно бык, животное влетело парню в спину. От удара чародей повалился на землю, содрав об неё довольную ухмылку. Подскочив словно рысь, парень помчался к двери и не постучавшись влетел в дом.
– Я всегда тебя недолюбливал, козёл! – крикнул он, закрывая дверь перед мордой обидчика. – Мария! Мария!
Со второго этажа, по ступеням, спустилась очаровательная девушка. Одета он была в серое, до колен, платье, которое бесцеремонно подпрыгивало при каждом шаге. Длинные, ровные волосы спадали на плечи пытаясь скрыть небольшой рваный шрам на её шее. Да, быть может, в её лице не было той утончённости, которую так любят воспевать поэты, но любой художник, увидев её, отдал бы пол жизни за право рисовать с неё портрет. Рисовать и убедиться, что ни на один холст в мире не удастся перенести её природную красоту и абсолютно неповторимые серые глаза с голубоватым отливом.
– Здравствуй Пашка – зазвучал её приятный голос, наполненный надеждой и безудержной печалью. – Чего пожаловал? Может Ливадий нашёл как всё исправить?
– Нет… – опустив глаза ответил парень, прогоняя нотки надежды с её ресниц.
А исправить она хотела следующее: будучи совсем ребёнком, она с родителями попала на праздничный рынок, где им встретилась, курящая вонючую трубку, цыганка. Как не отмахивался отец Машеньки от этой карги, но та успела предсказать, что девочка, когда вырастет, встретит свою любовь, но узнав об измене избранника обратит его в осла. Тогда, родители знать не знали о даре дочери и поплевавшись, скоро об этом забыли. Прошло время, Маша выросла и расцвела, она давно забыла о той встрече с цыганкой, она не догадывалась о своих силах, пока не случилось предсказанное.
– Ты поверь, – оправдывался гость. – он перепробовал всё, но ты ведь понимаешь, что это невозможно. Это проклятье.
– Никогда. Слышишь. Никогда не говори мне что вернуть его невозможно. – сделав короткую паузу он продолжила, но уже спокойным тоном. – За чем пожаловал?
– Мне нужно всё что у тебя есть чтоб остановить старение, вернуть молодость, остановить время, ну или разложение… – неуверенно проговорил парень. – Я-то больше изучал как это всё ускорить, но…
– Ты явно сам не знаешь, что тебе нужно. Ливадий один из лучших лекарей, если он не смог тебе помочь, то я и подавно не смогу.
– Старик в отъезде, его вызвали к королю, поэтому я и обращаюсь к тебе.
– Так скажи ясней что тебе нужно?
– Мне нужно излечить раны, снять боль, хотя с этим я, по-моему, справился, и остановить время для определённого существа.
– Ох уж эти тайны. Паоло… Ладно сейчас.
Девушка заметалась из комнаты в комнату и выносила то колбочки да бутылочки с различными зельями, то глиняные чашки с мазями, то мешочки с порошками. Всё это она раскладывала на столе разделяя примерно пополам.
– Смотри, вот это всё что бы растирать, вмазывать или посыпать. Остальное внутрь.
– Спасибо тебе Маш. – спешно сгребая в сумку предметы со стола, проговорил Павел. – И не мучь ты себя, знаешь ведь, сам виноват.
– Знаю.
– Ну вот и не убивайся. Ладно, пойду я, времени мало. Спасибо ещё раз.
***
В старой, истёртой почти до дыр, накидке, сгорбившись, шёл человек, опираясь на неровную палку. Под капюшоном не удавалось рассмотреть лицо, но было ясно, этот человек не молод. Он прошёл по улицам города, вымощенным черными и белыми камнями, словно шахматная доска, и подойдя к стражнику, стоявшему у невысоких дверей, произнёс:
– Я сердечно извиняюсь, но не мог бы ты поинтересоваться, окажет ли владыка Генрих мне честь своим вниманием.
Страж молча кивнул и, заскрипев кожаным обмундированием, скрылся за дверью. Вернулся он скоро и с его уст слетело всего одно слово:
