скачать книгу бесплатно
2008
ПОЭТ
Он жил в селеньи горном
в Карпатской стороне.
Писал о горе чёрном,
о лете, о весне.
Текли стихи о боге,
о счастье, о земле.
Легли тома – в итоге —
в поэтовом столе.
Писал он дни и ночки —
талантлив на беду.
Но не «кормили» строчки:
батрачил за еду…
Просил он средств на книги:
прекрасны ведь стихи.
В ответ крутили фиги
чиновные верхи.
(Страна моя такая.
На паперти – и я.
Смирился. Привыкаю,
обиды затая…)
Невзгоды подточили
здоровье паренька.
Нет денег – не лечили:
до жути явь дика.
…Он умер на излёте,
как свет звезды, угас,
томами в переплёте
не осчастливив нас.
Селом похоронили,
воздвигнув бугорок.
На память сохранили
немало ярких строк.
А мать… осиротела:
одна, как перст, в избе.
Такого ли хотела
и сыну, и себе…
Берёт стихи ночами —
читает (боль смотреть)
ослепшими очами.
Мечтает… умереть.
2004
ДОМОВОЙ
Вновь по крышам ночь порхает,
и луна взлетела.
Под бессонницу, вздыхает
домовой без тела.
В даль окошко слуховое
открывает виды.
Стонет призрак, волком воя,
от глухой обиды…
Окон дом прикрыл ресницы:
грёзы облепили.
Стынь могильная струится
меж чердачной пыли.
Сквозняка позволил шалость
ветер из-за леса.
Безысходности усталость
одолела беса.
Тяжки думы домового:
никому не нужен…
Корка хлеба дармового —
весь вчерашний ужин.
Дом большой – деревьев выше.
В нём – жильцы-улитки:
под своею каждый крышей
терпят жизни пытки.
На чердак рукой махнули:
безобиден бука,
пусть живёт себе дедуля,
против – нету звука.
…Забытья мелькнуло время.
Домовой очнулся —
над душой рассвета бремя —
разом в явь вернулся.
Той не вечно ночи длиться,
небеса бледнее.
Свет впустила черепица:
старика виднее…
Стрекотня извне сорочья —
суть схватили мудро:
Домовой он – ночью, ночью,
старый бомж – наутро.
2004
ЖИВАЯ БОЛЬ
Инвалидные коляски
покатили за окном…
Омрачились яви краски.
Душат мысли об одном:
кто те юноша безногий
и старик с ногой одной…
И за что озлились боги
вдруг на судьбы их… Виной
страшной небо прогневили,
или просто рок – страдать…
Прочь коляски укатили.
Вслед им впору мне рыдать…
2004
КАК УМИРАЛА ДИСКОТЕКА
Дождь. И грязь. Промокшее до корки,
в ночь село упрятало задворки.
Лишь у клуба светится кроваво.
Молодых в нём шумная орава.
Дискотека. Громыхает. Стонет.
Зал в дыму и перегаре тонет.
Уж чего, а выпить, если честно,
у села до чёрта повсеместно.
Не одна осушена баклага.
Этот хмель и музыка – все блага.
А какие танцы да без драки…
Горе чуя, воют в ночь собаки.
Поздно. Шум и не умолк нисколько.
Юн ди-джей – из школы только-только.
Он – искусства истинный ценитель
и культуры на селе вершитель.
Приговор судьбы ему за это.
Никого в дыму – от сельсовета.
И от взрослых нет опеки рьяной.
Участковый? Спит он дома – пьяный…
Клуб – что ад. И кто за них в ответе —
на погибель брошенные дети.
…Вот один, от браги соловея,
оком зло косит на диск-жокея.
Дискотеке смерть он уготовил:
это ж нож не зря весь день готовил.
«Муси-пуси… милый, джага, джага…»
Краток миг до рокового шага.
К пареньку подкравшись в суматохе,
ткнул ножом – «герой»: «Дрожите, лохи!»
Нож – под сердце, не моргнувши глазом.
Онемела дискотека разом…
Кто-то там звонить помчал куда-то,
зная – зря, всё ближе час утраты:
врач в село и днём не проникает.
С кровью жизнь по капле утекает.
Утро. Дождь. И грязь. И нет проезда.
Мальчик умер. А душе – нет места:
над селом рыдает колокольно.
Это ей за здесь живущих… больно.
2006
ХУДОЖНИЦА
Она жила убого,
крутилась как могла.
За труд брала немного.
Картины-«зеркала»
она писала маслом.
Игра цветов, теней…
Но жизнь её угасла
в один из горьких дней.
А дом… разворовали,
до нитки, до холста.
Деляги не зевали.
На людях нет креста.
Талантлива, без спору:
тащили кто что мог…
Недаром ведь так скоро
призвал её сам бог.
Скажу вам по секрету —
я тоже «согрешил»:
овал автопортрета
спасти тайком решил…
Храню на видном месте,
излишне говорить.
Творцы достойны чести,
чтоб их боготворить…
Никто уже не помнит
художницу давно.
От праздности трезвонит
теперь её окно…
Топчу к её могилке
тропу лишь я один.
Хожу молиться пылко,
доживший до седин.
2004
ХУДОЖНИК
Он рисовал свободу
углём на кирпичах.
Он грел на солнце воду:
был плох его очаг.
Он так берёг бумагу —
для лучших из картин…
