скачать книгу бесплатно
– Вы хотите уйти? Я могу провести Вас…
– Это исключено, – оборвала её Марта. – Имперский пропуск является действительным только для родственников Ноули Виллимони, а я не вхожу в их число.
– Но я хотела бы…
– Не только в этом дело, Байна, – покровительственно улыбнулась Марта. – Кеблоно – моя родина, я не брошу её, что бы ни случилось с нею. Я буду стоять на страже Дебллских ворот! Я слишком люблю свой дом. За эти годы Кеблоно сделался частью меня самой. Потеряв его, я потеряю себя. Я благодарю тебя за твоё предложение, но я вынуждена отказаться. Я не предательница, я не слабая. Я не дрогну.
Таинственный золотистый свет неба, на востоке которого медленно начинало подниматься солнце, на секунду озарил их лица. Решительная Марта смело глядела на растерянную Байну Санну, и в глазах у обеих горело пламя любви. У одной: к погибающему городу, у другой – к потерянному навсегда брату. Как бы ни разнились эти чувства, суть они имели общую, и эта суть объединяла их. Поэтому Марта не испытала презрения к уходящей Байне. У неё был шанс начать жизнь сначала. Она знала, что в жизни ей открыто ещё множество разных дорог. А Марта жила и дышала лишь одним – не увядающей мечтой о мести.
– Прощай, Байна Санна, – улыбнувшись, сказала она на прощанье.
– Прощайте, госпожа, – с робким почтением ответила девушка и медленно пошла вниз по крыльцу.
Марта окликнула её тогда, когда она уже торопливо засеменила по улочке, пересечённой первыми золотистыми полосами восходящего солнца.
– Постой!
Санна покорно обернулась, сунув руки в глубокие карманы своего платья.
– Что, госпожа? – с непередаваемой детской наивностью спросила она.
– Неужели ты пойдёшь так? Налегке?.. – удивилась Марта.
– Мне нечего брать с собой, госпожа, – тень полуулыбки осветила личико девушки. – Всё, что мне нужно – имперский пропуск и память о брате. Одно, – она похлопала себя по карману, – я несу здесь. Другое, – она нежно дотронулась до фиолетового шнурка у себя на шее, – хранится и вне моего сердца, и в нём самом. Для меня Ноули жив, пока жива я. Я никогда не забуду его.
– Прощай, – повторила растерянная Марта.
– Прощайте, госпожа, – тем же тоном, что и в прошлый раз, отвечала Байна Санна.
Хрупкая фигурка девушки стремительно удалялась, а Сауновски, как загипнотизированная, ещё смотрела ей вслед. Вот сестра офицера Виллимони скрылась за поворотом извилистой улочки, незаметная, как призрак. Хотя её давно не было рядом, Марта неустанно слышала в своих ушах отзвук её слов:
«Для меня Ноули жив, пока жива я».
«Значит, моя семья тоже здесь, рядом, ведь я ещё стою на земле и помню о них», – осознала Марта. Жаль, что эта истина открылась ей чересчур поздно: ведь уже через пару ничтожных часов грядет её последний бой.
– Я иду туда, где сейчас я нужнее всего, – твёрдо улыбнувшись, Марта надела шлем и рысью припустила к Дебллским воротам.
* * *
Ноули Виллимони, старший офицер пятого королевского полка, с видом мрачного торжества изучал сырую тюремную стену напротив себя. На самом деле он чувствовал себя вовсе не так уверенно и непоколебимо, как вам могло бы показаться. Когда мысль о сестре: беспомощной наивной глупышке, застрявшей в стане у врага – касалась его памяти, ему казалось, что в приступе гнева он способен разбить унижающие его кандалы вдребезги!
Но это было не так. Закалённая сталь была во много раз сильнее него. Как бы он ни ёрзал и ни извивался, как бы он ни колотил оковами о покрытые плесенью кирпичи, ему не удалось добиться иного эффекта, кроме ноющей боли в сломанных запястьях. Почему он был так жалок и бессилен? Почему?! Ведь он – лучший воин на передовой, в полку о нём ходили легенды! И что толку от его талантов? Его схватили какие-то грязные простолюдины – его, аристократа и доверенного человека Королевских особ!
Но сегодняшний кошмарный день нёс в себе ещё немало новых неприятностей.
Решётка, закрывавшая выход из его камеры, поднялась вверх, и в проходе в качестве нового препятствия возник палач. Как внимательный Ноули выяснил из подслушанных разговоров своих тюремщиков, этого его мучителя звали Вест Айрен. Из всей четвёрки наглых повстанцев он был самым нетерпеливым и самым кровожадным. Казалось, ему доставлял удовольствие процесс пытки как таковой. Потоки льющейся крови, ругань и крики жертвы только подбрасывали дров в костёр его пылкой радости. Ноули сумел выбрать правильную стратегию: во время истязаний он стоически молчал, даже если причиняемая ему боль казалась невыносимой. Вест был бы безмерно счастлив, если услышал от строптивого пленника хоть звук, а в планы последнего не входило исполнять вражеские желания. Поэтому, едва взор Виллимони остановился на массивной фигуре Айрена, губы его выработанным рефлексом крепко сжались, а каждая клеточка тела внутренне напряглась, готовясь к боли.
Палач-великан с неторопливой грацией пустынного льва подступил к Ноули ближе. Неровный свет факела, который здоровяк сжимал в мясистой руке, разгонял жирных тюремных крыс по тёмным уголкам камеры. Шурша голыми хвостами, гадкие твари поспешно прятались, но иногда Виллимони успевал различить их уродливые тени и даже очертания их тел. Вспомнив, что голодные крысы могут за несколько часов обглодать человеческое тело до костей, Ноули непроизвольно вздрогнул, и кандалы незамедлительно отозвались эхом его движения.
– Ну, молчишь? – грозно спросил Айрен.
Виллимони предпочёл даже не смотреть на палача: это гарантированно вывело бы того из себя.
На удивление, Вест остался тих и спокоен. Некое подобие мрачной ухмылки пробежало у него по губам, спрятавшись в густой белокурой бороде.
– А я на твоём месте заговорил бы, парень, – пророкотал он.
«Да как этот вшивый деревенщина смеет воображать себя на моём месте?»
– Ты заговорил бы потому, что у тебя душа такая же продажная и слабая, как и у отверженных![1 - Отверженными в период 3000 – 3170 гг. авалорийской эры назывались представители иных разумных рас: Дарихаки, гибриды, демоны, оборотни, ищейки и проч. (П. – П.)] А я верен своим милостивым правителям, и я не скажу тебе ни слова о формуле, даже если ты попытаешься вытянуть из меня информацию раскалёнными клещами!
Окончив свою страстную обличительную речь, Ноули поднял голову и с искренней радостью победителя оглядел свою жертву. Его не смущало, что на самом деле он – пленник, а Вест – триумфатор, ведь это было несущественно и являлось действительным лишь в физическом плане. В плане же моральном Виллимони считал себя много выше своего палача, о чём он не преминул сообщить в гулкой тишине тюрьмы.
По губам Веста, теряющимся среди густой растительности, как человеческая дорога – в диких джунглях – вновь скакнула улыбка. Но на сей раз она дышала мерзостью и подлостью. Ноули настороженно вгляделся в громадный, громоздкий тёмный силуэт своего мучителя.
– Как ты смеешь смеяться надо мной? – гневно спросил он. – Надо мной, над Ноули Виллимони? Тебе известно, кто я и кто – ты?!
– Ага, – грубо и просто подтвердил Вест. – Ты – подлый душепродавец, а я – верный защитник своего города. Будешь ещё хамить?
– Буду, – с вызовом ответил Ноули.
Отчаянная уверенность в том, что он уже потерял всё, отключила в его душе сигнал самосохранения. Его не волновало, на сколько лишних секунд продлится его жизнь.
Тюремщики не намерены были церемониться с ним. Они убьют его при любом раскладе. Это значило, что перед смертью он должен максимально насолить им, сделать так, чтобы впоследствии в своих беседах они ещё не раз вспомнили о нём! Надо было делать хоть что-то, пусть даже такое ничтожное, если выполнить свою главную миссию – освободить Байну – он не мог! Ноули сердито прикусил губу. Внутри его сердца ещё жила слабая надежда на то, что эта девушка, Марта Сауновски, выполнит его предсмертную просьбу… Она казалась справедливой и честной. Впрочем, кому, как не ему, знать, насколько обманчиво порой бывает первое впечатление, что мы составляем по чужой внешности!
«Марта, во имя Всесильной Магии, спаси мою сестру», – подумал Ноули и опасливо прикрыл глаза: мрачная фигура Веста очутилась рядом с ним.
– Говори то, что знаешь о формуле, – резко рыкнул он, и офицер даже сквозь темноту сырой темницы увидел, как в его глазах загорелось адское пламя.
Но никакие, даже самые злые взгляды и изощрённые пытки, не заставили бы его открыть доверенный ему секрет. Вскинув голову, Ноули дерзко бросил:
– Не скажу! Твой дружок, кажется, его звали Бирр, утверждал, что вы справитесь и без меня! Докажите же мне, что у вас имеются хоть зачатки разума!
Язвительная реплика Виллимони не пришлась великану по душе. С наслаждением затягивая кандалы у пленника на ногах, Вест с оттенком сумрачного удовлетворения прошипел:
– Ну, ну, кричи же! Я вижу, что тебе больно!
Да, Ноули действительно было больно, но он скорее бы умер, чем признался в этом врагу. Он должен терпеть, должен терпеть ради Короны и ради того доверия, которым его осчастливила венценосная чета! Ради Байны, ради своей незапятнанной чести!
Хруст! Омерзительный звук, похожий на резкий хлопок, разнёсся в мертвенной тишине темницы. Ноули уже было знакомо это отупляющее болевое ощущение – нечто подобное он испытывал тогда, когда ему ломали руки. Но в то трудное время рядом стояла Сауновски, он чувствовал её сострадание и переносил пыточные муки легче. Сейчас же её здесь не было. Только он, Ноули Виллимони, и этот простак, Вест Айрен. Это – испытание на мужество. Нельзя даже взглядом выдать свои чувства.
– Нравится, мальчишка? – злорадно осведомился палач.
Сквозь зубы офицер выдавил несколько отборных проклятий, которые берёг на худший случай в своей жизни. Он был уверен: сейчас настала пора употребить их.
Кустистые брови Айрена приподнялись в фальшивом подобии изумления:
– Я не представлял, что имперский офицеришка может знать такие выражения!
– Я – старший офицер пятого королевского полка, находящегося под личным командованием Гая Фолди, министра внутренних дел Авалории! – выкрикнул задетый его пренебрежением Ноули.
– Что-то это ничего мне не говорит, – хмыкнул Вест. – Может, отбросим формальности и побеседуем спокойно и по существу того вопроса, который меня интересует?
– Нет, – непреклонно ответил Виллимони и сдержанно фыркнул сквозь зубы от боли: блестящий кинжал, вдруг появившийся у Айрена в свободной руке, полоснул его по плечу. Кровь медленно закапала из глубокой раны.
– Неужели?
Вест склонился к Ноули так близко, что тот мог видеть остервенелую ненависть в его глазах, озарённых сумасшедшим светом неверного факела. Та фанатичная бездна, которая сквозила в узких чёрных зрачках палача, могла бы впечатлить кого угодно, но только не Виллимони. Он равнодушно хмыкнул:
– Можешь угрожать мне, можешь пытать, можешь убить меня, но я ни слова не скажу о формуле.
– Ты не знаешь, что я – прирождённый палач, – похвастался Вест. – Я ещё не пытал тебя со знанием дела. Я могу жечь тебя вот этим огнём, – он махнул факелом у Ноули перед носом, – я могу делать глубокие надрезы у тебя на коже и потом заливать туда кипящую смолу… Могу бросить тебя вариться в чан с обжигающе горячим маслом… Или… ты не слышал о старинной пытке «уголёк в ухо»? Всё это и не только я могу пустить в ход… Неужели ты не боишься?
Ноули презрительно смотрел в безумное лицо Айрена. Нет, ему не было страшно, ведь он знал, ради чего умирает в медленных дьявольских муках. Сердце офицера грела надежда на то, что однажды Их Величества удостоят его посмертного ордена мужества, и имя его будет вписано на страницы истории Авалории…
Мечтательная улыбка, тронувшая его губы, рассердила Веста Айрена.
– Ах, ты ещё смеешь ухмыляться! – взревев, как раненый зверь, палач замахнулся своим кинжалом…
– Отойди, Вест, – твёрдо приказал знакомый Ноули голос.
Это был Бирр Кавер, один из друзей Марты Сауновски. Стоя на пороге камеры, он с неодобрением смотрел на палача и на его жертву. На невыразительном, как у многих потомков гибридов, лице молодого человека трудно было прочесть хоть какие-то эмоции, однако Виллимони чувствовал исходящий от него гнев.
Айрен медленно опустил нож, но его исказившиеся черты не разгладились, его дыхание не стало тише.
– Его надо убить, Бирр, – страстно заговорил он, указывая в сторону Ноули рукояткой кинжала. – Он – мерзкий, подлый, грубый скот. Он должен умереть!
«Куда больше это краткое, но информативное описание подходит к тебе», – злорадно подумал Ноули.
– Я согласен с тобой, дружище, – устало улыбнулся Бирр, – но мы, тем не менее, не имеем права кончать с офицером.
– Почему?! – яростно рыкнул Вест.
– Потому, что мы пообещали это Марте, – убеждённо произнёс Кавер и сложил руки на груди, точно пресекая все дальнейшие споры.
Но Вест Айрен проигнорировал и характерный жест, и запрещающие слова друга. Обретя волю в глубинах подземных уровней города, этот человек провозгласил сам себя законом, судьёй, Королём и божеством. Он не мог поверить, что на его территории кто-то смеет указывать ему, как следует поступать.
Смешно копируя Бирра, Айрен сложил могучие волосатые руки на груди и презрительно хохотнул:
– Пообещали? Я не помню об этом. Сауновски, наверное, уже тоже. Или ты, Кавер, грешным делом подумал, что нашей подруге есть дело до какого-то там имперского офицера?
– Да, я так думаю, – смело сказал Бирр. – Марта не пустоголовая дурочка; если она заступалась за эту скотину, – он пренебрежительно указал в сторону злобно фыркнувшего Ноули, – значит, она имела на то веские причины. Она ничего не забудет, Вест. Но, даже если ты оказался прав, и она уже ничего не помнит, мы-то знаем, что давали обещание.
– Обещание, обещание, – раздражённо протянул Вест. – Кому вообще нужны эти обещания? Мы уже не жильцы! Зачем нам нужно сохранять жизнь пленнику, который после нашей гибели будет вальяжно разъезжать по городским улицам в золотых каретах?
– Обещание, – железным голосом напомнил Бирр.
– Но ты хочешь убить его! – громовой призыв Веста, казалось, сотряс стены подземной тюрьмы. – Я знаю, ты хочешь!
– Хочу. Но не могу, – твёрдо отрезал Кавер. – Я не стану обманывать свою старинную подругу; это было бы неправильно.
– Никто не пытается склонить тебя к обману! – горячо заговорил Вест. Кажется, его пустую голову озарила некая идея. – Марта запретила НАМ убивать пленника, но она не говорила, что это не может сделать кто-нибудь другой…
Ноули прерывисто вздохнул: его палачи нашли-таки выход из создавшегося неудобного положения. Он не мог сказать, что счастлив встречать свою смерть, но в то же время погибнуть было лучше, чем терпеть череду бесконечных садистских пыток. «Байна, – с отчаянием подумал он, – вот и пришёл конец твоему брату! Хоть бы ты помнила обо мне! Хоть бы ты знала, что я умер так, как полагалось истинному подданному Короны!»
Он уже ничего не боялся – блаженная волна ледяного равнодушия нахлынула на него, утопив в себе и его душу, и его разум. Он с честью выполнил свой воинский долг – он не сказал врагам ни слова о формуле, несмотря на мучительнейшие пытки, которым его подвергали в этой крошечной камере. Кеблонские повстанцы лишают его жизни, не найдя иного способа сломить его дух. Один этот факт доказывает то, что Виллимони знал с первых минут своего заключения: он намного выше и сильнее столпившихся здесь мучителей.
Одаривая врагов последним взглядом, офицер постарался вложить в него всю ненависть и всё презрение, на которое только был способен. Он не ожидал, что Вест и Бирр ухмыльнутся ему в ответ.
– Думал, ты один умеешь корчить зверские рожи, да, мальчишка? – с радостной злобой спросил палач. – Мы тоже мастаки по этой части.
– Ты ожидал, что мы убьём тебя собственными руками? – задумчиво спросил Бирр Кавер. Его скользящий взгляд был обращён к стене, точно он разговаривал с нею, а не с Виллимони. – Ты обманулся.
– Тебя казнят крысы, – хрипло протянул Вест Айрен.
Тебя казнят крысы. Садизм этого выражения отозвался в душе Ноули мрачным холодным ветром. Он ничего не мог поделать с собой – его взгляд медленно выполз за пределы светового круга, в обитель мрака, где бойко шуршали в грязной соломе крысиные хвосты. Он вспомнил, насколько эти создания противны и кровожадны, во внезапной красной вспышке перед глазами увидел их острые зубы, круглые глаза и грязные когти, услышал, как издалека, сдавленное попискивание… Крысиная казнь считалась самой позорной в Авалории. Её применяли только к тем преступникам, злодеяния которых были столь ужасающи, что разумные создания не смели коснуться их. Теперь Ноули с готовностью признавал: Вест Айрен родился палачом.
– Что скажешь, парень? – кровожадно осведомился великан, с бесшабашной наглостью рассматривая поверженную жертву.
– Я так и знал, что у вас не хватит смелости казнить меня самим, – надменно заявил Ноули.
– Как бы то ни было, ты всё равно умрёшь, – вздохнув, произнёс Айрен. – Может, у тебя есть какие-то пожелания, которые мы с радостью передадим твоей семье или твоим товарищам, таким же свиньям, как и ты сам?
Ноули не ответил ничего: эти подлые люди не имели права знать о Байне. Он мог попросить спасти её только Марту Сауновски – ту самую бесстрашную девчонку, которая почему-то вызвала в нём уважение.
– Значит, ты будешь молчать, – угрюмо проговорил Бирр. – Что же, мы не заставляем тебя говорить. Думаю, крысы развяжут тебе язык.
– Идём, Кавер, – позвал его Айрен, отходя от пленника. – Если Сауновски узнает, что этого гада сгрызли крысы, мы скажем,… что забыли запереть камеру. Она не будет жалеть. О тебе никто, даже твои правители и твой командир, не пожалеют, парень, – насмешливо рассмеялся он Ноули в лицо.
– Зато я служил своей стране по мере своих сил, я ни на секунду не становился подлым предателем! – выкрикнул он. – Я умру с незапятнанной совестью!
– Поражаюсь этим имперцам, – в негромком голосе Бирра звучала потаённая горечь. – Они говорят, что не были предателями, хотя все эти месяцы воевали против своих же сограждан! Скажи, Ноули, неужели ты, запуская в наши стены гигантские булыжники, не думал, что они могут стать могильной плитой безвинному младенцу или немощному старику? Ты думаешь, они тоже бандиты и предатели?
Ноули молчал: он знал, что сейчас Бирр Кавер пытается обмануть его, сбить с правильного пути. На самом деле мирные жители Кеблоно давно эвакуированы в соседние с городом поселения по специально организованному гуманитарному коридору; об этом с каменной уверенностью докладывал господин Фолди на одном из раутов во дворце Их Величеств. Почему он не должен верить своему командиру?
Видимо, на его лице всё же отразились обуревавшие его чувства. Заметив их через плечо, Бирр вздохнул даже с какой-то горечью:
– Всё ясно. Ты не веришь нам. Я тоже не поверил бы, если бы не жил в осаде и не видел каждый день, как погибают мирные люди.
– Хватит болтать с ним, Бирр, – нетерпеливый Вест уже приплясывал на пороге камеры. – Он не раскается, он по природе своей – гадкий червь. Его исправят только крысы. Через пару недель от него не останется даже костей.
– Он заслуживает этой участи, – согласился Бирр и подошёл к Ноули ближе – проверить, надёжно ли тот скован.
Кандалы были крепки как никогда, и вырваться из их плена было не под силу даже двум таким, как Виллимони. Он и не пытался шевельнуться – каждое, пусть и мимолётное, движение вызывало режущую боль в сломанных костях. Ноули чувствовал себя таким слабым и ничтожным, точно он вчера появился на свет и может выражать своё настроение лишь при помощи звуков и взглядов. Звуки, как он успел заметить, больше не раздражают Кавера и Айрена. Посему ему оставалось лишь одно: с испепеляющей ненавистью всмотреться в эти лица.
– Ты можешь пялиться на нас хоть круглыми сутками, – подметил Вест, проверяя кандалы вместе со своим другом. – Но это не освободит тебя.
– Он скован, – заключил Бирр, отходя от пленника. – Теперь можно уходить.
