скачать книгу бесплатно
– Не пойду! С досады Анисья топнула босой ногой.
Лидия Сергеевна долго уговаривала, но на все доводы девочка твердила одно:
– Не пойду. – вконец измучившись с упрямой Анисьей, Лидия Сергеевна махнула на неё рукой.
– Поступай как хочешь, но ноги надо мыть каждый день. – без всякой связи выпалила Лидия Сергеевна.
– Зачем их мыть?
– Потому что они грязные, ты спишь на чистой постели.
– Лидия Сергеевна, они не грязные, а пыльные, что толку их мыть, если они завтра снова запылятся. А потом, я лежу на кровати и мои ноги торчат вот так – и Анисья показала, как. Я даже ногами не касаюсь простыни.
– Анисья! Ноги надо мыть каждый день. Это я тебе как медик говорю. И скажи мне, пожалуйста, почему ты не носишь ботинки. Почему ходишь босиком?
– Лидия Сергеевна, вот вы чудачка! Я ботинки жалею, они у меня одни, сношу их, в чём ходить буду? Мамка мне новые не купит.
Лидия Сергеевна улыбнулась:
– Эх, Аниська-воин! Нет на тебя управы. Дай мне слово, что ноги будешь перед сном мыть.
– Лидия Сергеевна, дел-то, рукой махну и всё в порядке!
Вроде беззаботно ответила Анисья Лидии Сергеевне, но на самом деле грустно стало у девочки на душе. Вспомнила она, как в послевоенные тяжёлые годы жили они с матерью так бедно, что и представить себе трудно. Вспомнила, как однажды утром, уходя на работу, обула Мавра на одну ногу резиновый сапог, а на другую кирзовый.
– Мамка, как же ты так пойдешь, в разных то сапогах? – спросила Нюра.
– А пусть знают, дочка, что у меня и такие и такие сапоги имеются. – улыбнулась Мавра.
Глава 4
Улица, где жила Лидия Сергеевна была тупиковой. Деревенская дорога обходила её стороной. Домов пятнадцать стояли вкруг, а в центре поляны молодецки красовался колодец. Он был точкой сбора не только хозяек, которые приходили за водой и обменивались последними новостями, смеялись, ругались, выясняли отношения, но и местной ребятни. На улице ещё были колодцы, на каждые три дома свой. Но за отсутствием какой-либо возможности узнавать новости не только деревенские, но всей страны, а иногда даже и мировые, стремились женщины к центральному колодцу и завидя, что там произошёл сбор из нескольких кумушек, хватали вёдра и устремлялись поближе к новостям. Трава вокруг колодца была так истоптана, будто за водой ходили не с десяток женщин, и не толкались там с утра до вечера ребятишки, а целое стадо коров приходило туда на водопой. Вокруг скамейки, установленной у колодца, трава была стёрта до самого песка.
Однажды под вечер Анисья и Нюня сидели на этой самой лавочке у того самого колодца. День выдался пасмурным и ветреным. Говорить было не о чём, поэтому молчали. Анисья загребала босыми ногами песок в горку, потом топтала его голой пяткой. Делала она это вяло, какое-никакое, а развлечение. Нюня смотрела за манипуляциями Анисьиных ног, но повторять не решалась, было жалко ботинки. Нюня – наилучшая подруга Анисьи, обладательница замечательной способности – она умела говорить впопад. Молчит, молчит, когда все спорят или ссорятся, а потом скажет словечко и всё станет по своим местам. Анисья в таких ситуациях всегда восхищалась: «Ну, Нюнька, ума у тебя – палата!» Но Нюня не гордилась, вела себя скромно и всегда как будто выглядывала из-за плеча Анисьи.
– Может за Танькой сходим, всё веселее будет. – обратилась Нюня к подруге.
Анисья пожала плечами, но со скамейки поднялась и направилась к Танькиному дому. Следом за ней пошла и Нюня, но сначала всё же топнула каблуком ботинка по собранной Анисьей кучке песка. Уж очень заманчиво забавлялась с ней подруга.
Дверь в Танькин дом была распахнута настежь. На пороге, согнувшись пополам, стояла на коленях тётка Феня, обратив свой широкий зад и грязные пятки в сторону улицы. Она с остервенением тёрла полы. На крыльце стояло большущее ведро, куда тётка Феня опускала здоровенную тёмного цвета тряпку. Вытащив её из ведра полную водой, с силой швыряла на пол и начинала тереть доски, разбрызгивая грязную воду вокруг себя. Тётка Феня, которую в деревне звали Колотихой, уже перевалила за порог и теперь тёрла пол крыльца.
– Тётя Феня, а Танька пойдет гулять? – спросила Анисья.
Женщина обернулась, поднялась с колен и скрипучим неприятным голосом ответила:
– Не пойдет! Всё бы вам кобылицам взлягивать! Заняться видно не чем.
– Тётя Феня, пустите Таньку погулять, мы не долго, – Анисья начала заводиться, – к чему вредничать.
– Не пойдёт. – отрезала женщина, она держала в руке тряпку, с которой уже натекла на пол небольшая лужица воды. – Не пойдёт.
Нюня тихо проговорила Анисье:
– Скажи, пусть отпустит, ничего с Танькиной целкой не случится.
– Тётя Феня, пусти Таньку на улицу, не беспокойся, мы последим, чтобы она целку не потеряла.
– Ах, ты мерзавка! – закричала тётка Феня. – Я тебе сейчас тряпкой по морде съезжу. А ну, пошли отсюда!
Анисья сунула руку в карман штопанной-перештопанной материнской кофты, сидящей мешком на её худеньком тельце. Сразу палец уткнулся в то место, где была когда-то дырка, с великим мастерством зашитая Анисьей так, что даже и следа не было заметно. Она нажала пальцем на шов и подумала: «Была бы дырка, и я могла что-нибудь потерять. Чем ругаться, лучше бы драные карманы у Таньки заштопала, тогда и терять бы не пришлось».
Мысль была правильная, потому что Танька была ещё та неряха. Она могла по несколько дней не чесать свои длинные волосы, и коса её имела вид растрёпанный и неопрятный. Бывало, что измазанное лицо сохраняло тёмные следы на Танькиных щеках, а особенно на курносом носе, не один день. К одежде Таньки тоже были претензии относительно чистоты, а то что карманы были дырявые Анисья знала точно, не раз и не два, суматошная Танька теряла разный мелкий хлам, набитый в карманы платья или кофты. Потом обнаружив пропажу, Танька начинала голосить, что потеряла самую нужную, какую только можно представить, вещь, и вся ватага ребятни начинала искать кусок верёвки, фантик от давно съеденной конфетки или ещё какую-нибудь ерунду.
Тётка Феня замахнулась на них дерюгой и ведь ударила бы, не будь девчонки от неё на безопасном расстоянии. Она погрозила им тряпкой, Анисья показала ей дулю, на этом и разошлись.
Вернулись к колодцу. Там подруг поджидали «друзья-товарищи и всякий разный сброд», как образно выражалась Нюня. Всем было скучно. Не могли придумать, чем бы заняться. Возбуждённая разговором с тёткой Феней, Анисья строила планы мести зловредной Колотихе.
– Петюня, – обратилась Анисья к самому первому в их компании отчаянному сорванцу, – давай Колотихе трубу закроем.
– Почему? – с живостью спросил мальчишка.
– Таньку гулять не пускает!
– За это можно, какое право имеет лишать нас её обчества.
Петька сдвинул брови и шмыгнул носом, что означало у него степень крайней задумчивости. Помолчал.
– Надо стекло. – авторитетно сказал и двинулся в сторону фермы. Вся компания заспешила за ним следом.
В высокой крапиве у стены телятника был сложен строительный мусор, там и нашли стекло, подходящее под размер трубы.
Когда стало темнеть пошли к Колотихиному дому, но не все, кто-то испугался и от греха подальше укрылся дома, кто-то решил подождать у колодца возвращение друзей с опасной операции.
Анисья же с Нюнькой и Петькой шли смело. Они твёрдо были уверены, что правда на их стороне.
– Сможешь? – спросил Петька Анисью, кивая на крышу Танькиного дома.
– Дел-то, рукой махну и всё в порядке – ответила девочка без тени сомнений.
Петька одобрительно хлопнул Анисью по плечу и хитро улыбнулся.
Сначала Петька, а следом за ним Анисья со стеклом в руках, залезли на крышу дровяника, пристроенного к задней стене дома, а оттуда перебрались на крышу дома. Гибкая и тонкая Анисья, тихо ступая по дранке, добралась до трубы и закрыла её стеклом. Также бесшумно спустилась потом вниз и уже на земле злорадно прошептала:
– Вот, затопишь теперь утром печку, понюхаешь дымка.
– Будет знать, как Таньку дома держать. – добавил Петька.
По домам расходились довольные. Шумно обсуждали приведённое в исполнение наказание для тётки Фени, смеялись. Одна только Нюнька не смеялась, и вдруг негромко сказала:
– А ведь Аниська и влетит тебе за зловредство, ой, влетит. Не зря же тётку Феню зовут в деревне Колотихой.
Анисья осеклась на полуслове, удивлённо уставилась на подругу, потом пожала плечами:
– Ну и влетит! Зато за Таньку заступились.
За Таньку заступались вроде бы всей компанией, но влетело одной Анисье. Вечером следующего дня дверь в комнату распахнулась и на пороге появилась Колотиха. Выражение лица у неё было такое, что Анисья сразу поняла – будет ей капитальная трепка.
–Ну что, Лидия Сергеевна, я к вам с жалобой.
– Что случилось? – испуганно спросила та, растерявшись от одного только вида воинственно настроенной Колотихи.
– Вот, мерзавка эта наделала мне дел! Печную трубу законопатила у меня в избе, так мы чуть не угорели. Я утром печку растопила, а из трубы-то чёрный дым в дом так и пустился. Пришлось дрова водой заливать. Пока разобралась, что к чему, страху-то натерпелась. Её за такое хулиганство надо в милицию сдать.
– Федосья Ивановна, как Анисья могла вам трубу закрыть? Может вы что-то путаете.
– А вы у неё спросите, как? Она, мерзавка, по крыше забралась и куском стекла трубу прикрыла, вот дым-то и пошёл в дом. – заскрипела Колотиха, не дав возможности Анисье и рта открыть. – Это же хулиганство!
– Анисья, это правда?
Выражение лица у Лидии Сергеевны было растерянное, она скомкала в руках кухонное полотенце и посмотрела на девочку так, будто надеялась, что та будет всё отрицать и окажется на самом деле не виновной.
– А почему она Таньку гулять не пускает? Это ведь тоже хулиганство.
– Да как я её с вами шантрапой гулять отпущу! Знаете, Лидия Сергеевна, что эта дрянь мне сказала?
И Колотиха слово в слово повторила угрозу Анисьи про возможную потерю.
– Анисья! – в ужасе ахнула Лидия Сергеевна разжала пальцы, и полотенце упало ей под ноги.
– Что я такого сказала! Что она пристала ко мне с этой целкой! Потерять-то каждый может, а она подозревает, что мы у Таньки её забрать можем. Всё твердит ей: «Не ходи Танька гулять, а то целку потеряешь». Я в жизни ни у какого ничего не брала без спросу, мне чужого не надо. Чтобы не потеряла её Танька – не давай на улицу, пусть дома прячет и карманы зашьёт, а то у неё там дырки.
Наступила тишина. Колотиха посмотрела на Лидию Сергеевну, та на Анисью и обе вдруг заулыбались.
– То ругаетесь, то смеётесь. – свирепо сказала Анисья. – Таньку не будете пускать гулять с нами, так я ещё что похуже придумаю.
– Угрожать она ещё мне будет! Моя Танька, хочу пускаю гулять, хочу не пускаю. – грубо оборвала девочку тётка Феня.
– Федосья Ивановна, вы простите Анисью, я обязательно с ней поговорю, она не будет больше безобразничать.
– Не будет! Да ей нахалке на всё наплевать. Я вот пойду в сельсовет и расскажу председателю, пусть её назад в Борки отправят. Там ей Щербаков быстро всё желание безобразничать отобьет.
Добрая Лидия Сергеевна уговорила Колотиху не жаловаться, а провинившуюся Анисью заставила извиниться и пообещать не приближаться близко к дому Федосьи Ивановны.
Колотиха успокоилась и в дверях уже более дружелюбно сказала Лидии Сергеевне:
– Вы извините, если что не так, Лидия Сергеевна. Может с горяча что-то лишнее сказала.
На Анисью же посмотрела строго и погрозила ей пальцем. После ухода тётки Фени в доме все притихли. Алёшка, испуганно смотрел то на мать, то на Анисью. Кошка, удивлённая поднятым шумом крикливой тётки, запрыгнула при появлении Колотихи на печку, теперь выглядывала из-за ситцевой занавески своими зелёными круглыми глазами. Анисья, с понуро опущенной головой, села на табуретку и скрестила босые ноги. Она захватила в пальцы клочок ткани на ситцевой юбке, смяла, скрутила в жгут и потом разгладила на коленке.
Лидия Сергеевна прошлась по комнате. Подошла к Алёшке, ласково погладила по голове сына, как бы успокаивая его. Женщина не смотрела на Анисью. Она села за стол, провела рукой по крышке стола. Вздохнула. Нахмурилась.
– Лидия Сергеевна, не справедливо всё это. Нас было много, а виновата я одна что ли?
– Виновата ты одна. – Лидия Сергеевна помолчала и добавила. – Я тоже виновата.
– Вы-то в чем?
– Я отвечаю за тебя. Значит, слежу за тобой плохо. Воли тебе много даю. Получается, воспитатель из меня плохой.
Чувство жалости к этой незлобной хорошей женщине захлестнуло Анисью. Она подошла к Лидии Сергеевне, положила на плечо ей руку и твердо сказала:
– Даю слово, что не буду хулиганить. Буду вас слушаться. Только не отправляйте меня домой. Слово моё крепко. А если только Танька эту чёртову целку потеряет, то я сама лично всю деревню перетрясу, но найду и верну ей её.