скачать книгу бесплатно
Итак, наступила среда, за ней четверг, а потом пятница. Надежда не появилась. Не было от нее звонка и в субботу. Только в понедельник днем она звонит и, как ни в чем не бывало, говорит:
– Володя, привет, я вернулась. Вы готовы торговать со мной акциями Газпрома?
– Готов, но хотелось бы получить деньги.
Она отвечает с явно заметным раздражением:
– Сколько я вам должна?
Я реагирую быстро:
– Четвертая часть от сорока тысяч долларов, минус комиссия… Восемь тысяч девятьсот долларов.
Она говорит через паузу:
– Наверное, где-то так… Но в настоящее время у меня таких денег нет, – после этих слов в трубке наступает неприятная тишина. – У меня есть четыре тысячи долларов. Эта сумма вас устроит? Хотя бы на первое время?
– Да, устроит. Снимите ее со счета.
– А вот этого мне бы делать не хотелось. Денежную массу надо ведь увеличивать, не так ли? Чем больше денег на счете, тем больше можно купить акций. Вы же сами меня так учили…
Я закипел и еле-еле сдержался от того, чтобы не нагрубить:
– Ладно, давайте решим этот вопрос завтра.
– Завтра я не могу, давайте послезавтра. Я буду на Новой Басманной, с трех до четырех часов, у дома номер двадцать пять. Послезавтра созвонимся. Да, кстати говоря, а не пора ли снова купить Газку?
– Не пора, – и я нажал на кнопку сброса.
«Во дает! – закрутилось в голове. – Как деньги зарабатывать, так сю-сю-му-сю, а как отдавать, то хрена лысого».
Конечно, через день, мы с ней не встретились, она «не смогла», и только через три дня, в воскресенье, она звонит:
– Приезжайте на Басманную улицу, дом двадцать пять к двум часам.
Я ей говорю:
– Хорошо, приеду.
И тут же ко мне обращается жена:
– Давай сгоняем на ВДНХ, там выставка цветов.
Я ей отвечаю:
– У меня сегодня встреча с учеником.
– В воскресенье?
В ответ я пробурчал что-то невнятное. В результате жена с сыном уехали на выставку без меня. На улице слякотно, повалил снег. «Вот погода, – думал я. – Вроде по календарю весна, а снегу на дворе, как в январе». В час звоню Надежде. Ее телефон отключен. Звоню ей в два часа – то же самое. Начинаю злиться: «На выставку с женой не поехал, и денег не получил».
Только в четыре часа от нее звонок:
– Володя, я на Басманной, а где вы?
«Вот здорово, а где я? – думаю я про себя. – А где мне быть? Конечно, дома». И я в ответ выдаю:
– Надежда, мы с вами договорились встретиться в два часа на Басманной, а сейчас уже четыре часа, поэтому я дома, и, видимо мы с вами сегодня не встретимся, опять-таки по вашей вине.
– Володя, ну не надо так, я просто забыла включить телефон. Ну что вы так разнервничались? Я сейчас на Басманной, однако, через двадцать минут уезжаю к своим знакомым за город.
– Я вижу, что сегодня наша встреча не состоится, – вывожу я упавшим голосом.
– Я поеду через Каширское шоссе, если хотите, мы можем встретиться на пересечении Каширки и МКАДа.
– Хорошо, а через какое время вы там будете?
– Я буду там через час, если, конечно, на дороге не будет пробок.
А снег идет и идет, превращаясь в кашу из грязи и воды. Завожу автомобиль. Поехал. Через сорок минут прибыл на условленное место. Надежды, конечно, нет. Набираю ее номер:
– Вы где?
Она отвечает:
– Еще еду. Страшные пробки. Как приеду, позвоню.
Ее нет через десять и через пятнадцать минут… Нет ее и через полчаса. Мимо идут машины, обдавая меня грязью. Аварийные огни моего автомобиля едва видны в надвигающейся ночи. Я опять набираю ее номер:
– Надежда, вы где?
– Подъезжаю. А вы где?
– Стою на МКАДе, там, где выезд на Каширское шоссе в сторону области.
Мы нашли друг друга, когда уже стемнело. Я – на своем стареньком серебристом «Форде», и она – на новеньком «Лексусе» черного цвета. Я перешел в ее машину. Хороша! Не Надька, а ее машина. Внутри кондиционер, играет приятная музыка, сиденья теплые, одним словом, класс! Перекинулись двумя-тремя фразами. Она спрашивает:
– Как рынок?
Я ей отвечаю:
– Нормально, но пока ничего покупать не надо.
– Что это так?
– Да так, какой-то стояк.
– Стояк, это хорошо.
– Это хорошо в постели, а на фондовом рынке это плохо.
Мы помолчали несколько секунд.
– Ну, что у нас с деньгами? – начал я.
– У меня с собой только полторы тысячи долларов, – обрадовала она меня.
– Как? – я вытаращил на нее глаза. – Вы же должны были привезти четыре тысячи, где они?
Глядя в зеркало заднего вида, Надежда начала поправлять прическу:
– Володя, прошу меня извинить. Я зашла в магазин и увидела классную вещь за две тысячи пятьсот долларов. Не утерпела, купила. Вы же знаете, какие мы женщины транжирки… Я прекрасно помню, что я вам должна еще около трех тысяч долларов. Все отдам на днях.
Я почти закричал, а потом зашипел, как ядовитая змея:
– Вы мне должны не три тысячи, а четыре тысячи девятьсот шестьдесят один доллар плюс две тысячи пятьсот, которые не донесли сегодня и того, – я готов был ее искусать, – семь тысяч четыреста шестьдесят один доллар США.
Надежда начала копаться в своей сумочке. Сначала достала ключи, потом одноразовые салфетки, затем появились замурзанные грины. Начала считать вслух:
– Одна, две, три, десять, двенадцать, тринадцать, ой, только одна тысяча триста долларов. Ну, не расстраивайтесь, я вам все отдам на следующей неделе.
Взяв деньги, я резко вышел из машины. Даже не попрощался. По дороге домой у меня в голове свербела следующая мысль:
«Вот тебе и миллионеры, вот тебе партнерство… У самой денег, как грязи. А со своим компаньоном не может рассчитаться. Пока она со мной до конца не расплатится, торговать с ней не буду».
В понедельник Надежда звонит и спрашивает у меня, как ни в чем не бывало.
– Я тут смотрю, Газ торгуется по низкой цене. Может, его прикупить?
– Нет, сейчас мы покупать его не будем.
– А мне все же хочется его купить. Он торгуется ниже той цены, по которой мы покупали месяц назад.
– Да, цена на Газ сейчас – двести двадцать восемь рублей за акцию, но это еще не означает, что его надо покупать. Тенденции на повышение пока нет.
– Но я хочу купить его, – шепчет она. – Ну, пожалуйста, Володечка, разреши мне купить Газпрома.
– Нет, не разрешаю, – твердо говорю я.
– Ну, хоть немного, тысяч десять, – капризно продолжает Надежда.
– Брать не будем, потому что условия для роста еще не созрели.
– А я все равно возьму, потому что чувствую, Газ уйдет вверх.
– Если возьмете, то за эту сделку я никакой ответственности не несу. Понятно?
Она вешает трубку. Через двадцать минут акции Газпрома стоят двести тридцать один рубль. И тут же Надькин звонок:
– Володя, ты видишь, какие цены? А я успела купить по двести двадцать восемь рублей и тридцать копеек. Причем те самые десять тысяч акций. Ах, какая я молодец!
После чего она отключает связь.
На следующий день «Газ» торгуется по двести тридцать пять рублей. Во как! Надька опять звонит и говорит веселым голосом:
– А я еще Газку прикупила, ха-ха, по двести тридцать три рублика!
– Сколько? – спрашиваю я мрачным голосом.
– Сколько, сколько… Сорок тысяч акций, во сколько!
Я все внимание сосредоточил на движении акций Газпрома. Думаю про себя: «Хоть бы ты упал, хоть бы ты упал, засранец, ну, дай вниз, ну дай, что тебе стоит упасть рубликов на пять, на семь, чтобы эта дура получила, наконец, убыток». Никогда в жизни я не мечтал о мщении с такой силой. Но «Газ» рванул вверх, и к вечеру цена была двести сорок пять рублей за акцию. А закрытие прошло на уровне двести сорок девять рублей.
На следующий день Газпром торговался по двести пятьдесят четыре рубля. Я весь синий, потому что отвратительно спал. Я мрачно смотрю на стремительный рост «Газа». С ростом цен таял мой ореол великого трейдера в глазах Надежды. Мои невеселые мысли прерывает звонок с мобильного.
– Володя, привет, видите, что с Газом делается?
– Вижу, ну и что?
– Как, ну и что? Это я его с утра толкнула вверх, купила по открытию почти на все деньги, которые у меня были.
Мое горло схватил удушливый кашель и по лицу полились слезы. Надежда продолжала:
– С утра я сразу купила тридцать с лишним тысяч акций по двести пятьдесят три рубля, а вы мне говорили, что покупать нельзя… Кстати, я докупалась по вашей тактике. Растет – докупаемся. Вот так, Володечка.
И, не прощаясь, отключилась.
В течение торговой сессии я мечтал, чтобы цена акций «Газпрома» пошла вниз, но этого не произошло. Наоборот цена дошла до двухсот шестидесяти пяти рублей. После закрытия сессии я взял калькулятор и посчитал, сколько же денег заработала Надька. О, ужас! Более двух миллионов рублей! Или семьдесят восемь тысяч американских долларов! И все без меня… Я оказался за бортом этой операции. Моих денег здесь нет. Вдобавок, я еще и посрамлен. Правда, она не зафиксировала прибыль,[11 - Зафиксировать прибыль означает продать ранее купленные акции.] а деньги на счете появится только после того, как она эти акции продаст.
Утро следующего дня. Картина та же, цена акций «Газа» уверенно растет. А я мечтаю, чтобы рынок у Надьки отнял хотя бы половину ее прибыли, но цена по «Газпрому» падать не собирается. Она идет вверх, и только вверх. На уровне двухсот семидесяти трех рублей цена дернулась вниз, затем вверх, потом пошла вбок и затем внезапно начала заваливаться. Я радостно закричал: «Давай, давай», как будто стоял в продаже[12 - «Стоять в продаже» означает взять взаймы у брокерской фирмы акции и продать их с обязательством обратного выкупа, рассчитывая на падение цен.] и хотел, чтобы цена акций рухнула до ста рублей. Через некоторое время я посмотрел в зеркало и, увидев свое отражение, подумал: «Ну, и рожа у тебя, Шацкий! Гримаса иезуита».
Смотрю в монитор компьютера и бормочу про себя какие-то заклинания. Цена акций уходит вниз. Двести семьдесят, двести шестьдесят восемь, двести шестьдесят семь. Я про себя говорю: «Хорошо, хорошо, давай вниз, вот получи, получи». Со стороны, наверное, я был похож на мелкого психа, который сам с собой играет в морской бой. Продолжаю говорить про себя: «Сегодня рынок, наконец, тебя порвет». Но закрытие прошло по цене двести шестьдесят пять рублей и никакого разорения Надьки не произошло.
Через два дня цена акций «Газпрома» достигла отметки двести девяносто пять рублей. Я был в шоке. Надька мне не звонила, и я ее тоже не беспокоил. Настроение у меня было такое, что хотелось утопиться. «Пропустил такой сильный рост, – корил я себя. – Обиделся на Надьку, а что добился? Решил ее воспитывать, пока денег не отдаст, не стал с ней торговать, ну и что? Надька без меня вон, сколько денег нарезала».
Потом наступило первое апреля, и российский фондовый рынок рухнул вниз, видимо, решив отметить день дурака. Цена закрытия акций «Газпрома» – двести восемьдесят один рубль. Я злорадно подумал: «Закрыла Надька свою позицию или нет?». Через десять минут раздается ее звонок, прямо телепатия какая-то:
– Володя, привет, я сегодня продала весь Газ.
У меня вырывается с хрипом:
– По какой цене?
– По двести девяносто четыре. Правда, классно? В одиночку я заработала больше, чем мы в прошлый раз вдвоем, а вы меня не поздравляете? Ведь я ваша лучшая ученица. Знаете, сколько я нарезала?
– Сколько? – бестактно вырвалось у меня.
– Более четырех миллионов рублей или сто семьдесят тысяч долларов! Вот так, господин учитель.
