скачать книгу бесплатно
Щеки Ирины вспыхнули, и она быстро стала объяснять, что после приезда из-за границы муж зазнался, стал хамить, грубить, пить водку, ну, ей и пришлось развестись с ним и поменять квартиру.
– Ладно, не расстраивайся, – чтобы загладить дурацкий вопрос Димы, начал утешать Ирину Власов, – всё у тебя будет хорошо. Посмотри на себя: красивая, стильная, молодая, сексуальная женщина расстраивается из-за какого-то мужика…
– Олег, я не расстраиваюсь… Давайте лучше садиться за стол.
– Давайте, – подхватил Власов, – только закусочку приготовим и вперед. Дим, ты что, не порезал до сих пор сало и соленые огурчики? Давай режь, а я капусточку пока достану…
Ирина отошла куда-то в угол комнаты и позвала оттуда ребят.
– Мальчики, кто-нибудь, помогите мне, пожалуйста, а то тяжело ящик поднять…
Власов мгновенно бросил капусту и оказался рядом с Ириной, причем одной рукой он слегка обнимал её за талию, а другой пытался вытащить картонный ящик из-за шкафа. Ящик его усилиям не подавался, и ему пришлось оставить талию Ирины и двумя руками вытаскивать сей предмет. Ура, получилось! На столе появилась внушительная бутылка питьевого спирта.
– Ирина, надо ещё воды принести… – сказал Олег.
– Какой воды? – не поняла его хозяйка.
– Простой воды, из-под крана, – начал объяснять Ирине Власов. – Спирт надо разбавлять водой, а то очень крепко получится…
– Да можно «напрямую» пить, – внёс свою лепту Дима, – а водой запивать.
– Вот и пей так, а мы с Ириной будем разбавлять спирт водой, – ответил Власов.
– Нет, мальчики, меня за границей учили разбавлять спирт кипяченой водой, а не водой из-под крана, – и она ушла на кухню, принеся через пару минут кипяченую воду, налитую в прозрачный стеклянный кувшин.
Затем Ирина взяла со стола бутылку спирта и передала ее Власову:
– Наливай, Олег.
На столе стояли три небольшие рюмки и три фужера для воды. Олег налил спирт в фужеры на треть их объема:
– А почему не в рюмки? – спросила Ирина.
– В рюмки мы будем наливать воду для смешивания со спиртом. И он налил ещё спирта в фужер Ирине и себе воды из кувшина.
– Ах, да. Конечно! Но какая же я бестолковая! Кто же спирт рюмками пьет? Давайте, мальчики, я стаканы принесу.
– Ирина, хватит суетиться, пора твой спирт пробовать. Давай, Ирина, за тебя, за твой спирт, одним словом, за всё хорошее, – сказал Власов и чокнулся своим фужером с Ириной и Димой.
Все выпили. Дима с шумом выдохнул воздух из лёгких и быстро запил спирт водой. Через минуту ему стало хорошо. Он посмотрел на приятеля и на Ирину. Их лица одновременно сделались красными. «Наверное, и моя рожа тоже красная», – только и успел подумать он, как Власов уже наливал спирт по второй пайке:
– Отменный спирт, однако.
Выпили ещё, закусив огурцами и салом с чёрным хлебом.
– И у тебя, Ирина, ты говоришь, такого богатства двадцать коробок? – спросил Власов.
– Двадцать одна.
– Супер, это можно прожить всю жизнь и водку больше не покупать в магазинах, потому что, это… Это… – Власов считал в уме, сколько же это будет бутылок водки, – Это… Шестьсот тридцать бутылок отменной водки, во как!
– Хорош тебе подсчетами заниматься, – вступил в разговор Дима, – видишь, Ирина и я хотим ещё выпить, а ты говоришь, сколько это бутылок будет… На сколько лет хватит… Это, я скажу, смотря как пить. Если агрессивно, в пересчете на водку, то бутылка спирта, а в ней целый литр, хватит на… на… Где-то дней на десять, а если умеренно, то бутылки спирта хватит на месяц. Отсюда делаем вывод, что при агрессивном потреблении спирта иринины запасы закончатся через три с половиной года, а при умеренном потреблении – через десять лет. На всю жизнь, как видите, не хватит. Поэтому лучше наливай, друган, спирта, уж больно он хорошо идёт.
– И сальце, сальце вы, мальчики, удачно купили, – пропела нежным голоском Ирина.
«Всё, уже пьяная делается», – отметил про себя Дима и вышел в туалет. Вернувшись, он обнаружил, что хозяйка, распустив волосы, сидит на коленях у Власова, обняв его своими руками за шею. А Власов, ухмыляясь своей сладострастной улыбкой, что-то нашептывает Ирине на ушко, и его левая рука (Дима это отчетливо видел), его левая рука, задрав тёмно-зеленое платье, уже гуляет по бедрам «хозяйки бала». «Ну, блин, не успеешь отлучиться по нужде, уже всё готово, – сокрушался Дима. – Власов захватил всю позицию. И так всегда, сколько я его знаю… В колхозе, на овощной базе, на вечеринках, или вот, ездили тут на днях от института в Таллин на экскурсию. Так он прямо в купе у меня на глазах совратил попутчицу…»
– Эй, ребята! Я вернулся. Нехорошо так себя вести, я тоже живой человек.
С этими словами Дима налил себе ещё спирта, и не на одну треть от объема фужера, а на две трети, и резко выпил. Власов тискал Ирину уже открыто и не обращал внимания на Диму. Его руки ушли глубоко под платье Иры, и что они там находили, Дима не видел. Но зато он видел, что Ирина стала порывисто дышать, а также постанывать. Её левая рука продолжала держать Олега за шею, а правая через расстегнутую рубашку и брюки, видимо, сжимала мужское достоинство Власова. Поэтому он тоже тяжело задышал, и ноздри его орлиного носа стали раздуваться.
– Ребята! Вы обнаглели в-в-в конец! Я же всё ви-жуу, так не-е-льзя… – сказал Дима.
И он опять налил себе спирта в фужер, но теперь до краёв, а затем выпил и через минуту только издавал шипящие звуки и пускал слюнявые пузыри. А перед его глазами разворачивалось новое действо: Ирина вдруг спрыгнула с колен Власова и двумя руками резко рванула вниз с него брюки вместе с трусами, затем задрала своё платье до самых бедер и опять уселась на колени Олега, но теперь лицом к его лицу, потом обняла его крепко за шею, и её губы слились с его губами в диком поцелуе. Раздались стоны… И они задвигались своими телами в такт этим стонам. Дальше Дима ничего не видел, потому что уронил свою голову в квашеную капусту и захрапел.
Очнулся он ранним утром, лежащим в одежде на одной кровати с Ириной. Она лежала с Димой рядом, совершена голая, повернувшись лицом к стене и выставив свою вздёрнутую попку, которая была едва прикрыта одеялом. Дима почти протрезвел. И его правя рука пошла гулять по округлым частям тела Ирины. Она спала. Этот фактор, прибавил руке Димы уверенность и наглость. Вот его рука трогает бедро, вот пошла вверх по спине, вот плечики, здесь Дима подключает левую руку, и его руки устремляются вниз к бедрам, и вот он уже начинают… Да, дорогой читатель, начинают искать вход в «нефритовую пещеру». Очень нежно, постепенно, миллиметр за миллиметром пальцы Димы трепетно, терпеливо ищут скрытый «сезам» и не могут его найти, потому что он не хочет нарушать сон спящей девы. И вот, наконец, его большой палец коснулся розовой улитки. Ещё миг… По телу девы проходит нервный импульс. Её попка ещё больше выгибается в сторону искателя, и в это время палец Димы входит во «врата рая»… И тут он окончательно трезвеет, и перед его глазами медленно проплывает сцена, в которой Ирина со стонами отдается Власову. Его рука мгновенно возвращена обратно, в исходное положение, и он резко встает с постели. Его голова кружиться, ноги трясутся, но он делает над собой усилие, доходит до стола, наливает в тот самый заляпанный сальными руками фужер ещё спирта, но совсем немного, вперемешку с водой. Выпивает и закусывает бутербродом. Начинает собираться, хотя ноги не слушаются, и хотя на улице только слегка брезжит рассвет.
– Куда ты, Дима? – тихо подаёт голос «проснувшаяся» Ирина, – ещё рано, транспорт не ходит… Иди ко мне, мне холодно и одиноко… Не уходи, лучше согрей меня…
У Димы дрогнуло сердце, но ровно на одну минуту. «Ей холодно, – жестко подумал он, – а когда с Власовым трахалась, то было жарко».
– Останься, Дим… Ну куда ты… Прошу тебя, останься, – с каждым произнесенным словом её голос потихоньку затихал.
Дима ушёл в едва обозначившееся утро. Ушёл легко. Он очень хорошо понимал состояние Ирины. Отдалась спьяна Власову, отдалась, может быть, не ведая, что вообще произошло, а Власов воспользовался ситуацией. «А что его винить? Природа-мать заиграла в его теле, и вот результат… Да и Ирину винить не за что, тоже природа. Живёт красивая девка одна, без мужика, хочет любви, хочет секса, а тут Олег подвернулся, очень симпатичный малый… Если не Олег ей подвернулся бы, а ты, то наверняка ты, Димка, поступил бы так же, – так размышлял наш герой, быстро двигаясь к станции ближайшего метро. – Оттрахал бы девку со страшной силой и забыл бы про Лялю, про Галину Ивановну… Мы, мужики, очень любим в таких ситуациях осуждать других, но коснись нас, так сразу о матери-природе вспоминаем».
Метро уже было открыто, и Дима быстро доехал до Кантемировской улицы. Уже находясь в квартире, он опять прокрутил в голове прошедший вечер, и подумал, что «не дал» Иринке правильно. Во-первых, сохранил свое мужское достоинство, во-вторых… Честно говоря, он не знал, что «во-вторых», потому что голова спьяну болела и ничего не соображала. И он, приняв душ, рухнул в кровать. Но заснуть ему не удалось: буквально через двадцать минут зазвонил телефон.
– Дмитрий, куда ты пропал? – раздался в телефонной трубке голос Андрея, – я уже ненароком подумал, не случилось ли с тобой чего. Звоню, звоню, а тебя, видимо, нет дома.
– Андрей! Давай короче, я очень хочу спать, только пришел…
– Короче… Хорошо. Груз, который ты привез, оказался подпорченный, поэтому я с тебя спишу деньги в размере двадцати рублей. Я тебя предупреждал, у нас в епархии правила очень строгие. Это раз. А во-вторых, ты был мне очень нужен вчера вечером, а тебя не было дома. Это, Дима, минус. Одним словом, старик, когда проснёшься, позвони мне.
Дима нервно завозился в постели. Ложась то на правый бок, то на левый, то яростно взбивая подушку руками и закрывая голову одеялом – но всё оказалось напрасным: сон был испорчен. Мозги включились и начали свою работу: «Ты звонил, блин… А на хрена ты звонил? Оказывается, я был нужен… А хрен ли ты накануне мне не сообщил? Спишет он с меня двадцать рублей… Давай, списывай… У меня нет ни шиша. Поэтому списать тебе ничего не удастся… Андрей… Это тот ещё перец». И Дмитрий захрапел – усталость и пьяная ночь всё-таки взяли своё.
Ближе к вечеру он позвонил Андрею. Андрей сказал вот что:
– Старик, хорошо, что ты позвонил. Нужна твоя помощь! Быстро бери такси и приезжай ко мне.
– А в чем дело?
– Ещё раз тебе говорю, бери такси и быстро двигай ко мне, ты мне нужен.
– Но у меня…
– Как всегда, нет денег?.. Приедешь ко мне во двор и скажешь таксисту, чтобы подождал. Я выйду и расплачусь.
Через двадцать минут Дмитрий ехал на такси к Андрею. Было восемь часов вечера, но темнота на улице и непрекращающийся дождь – холодный, противный осенний дождь – угнетающе действовали на Димину психику. «Стая воробушек к югу помчалась, – вспомнил он неприличное стихотворение Баркова, – знать, надоело говно им клевать, а на осине ворона усралась, ну и погода же е..твою мать…»
Подъехав к дому Андрея в Павловском переулке, Дима побежал к нему на третий этаж, оставив таксиста ждать внизу, в машине. Таксист этой ситуацией оказался чрезвычайно недоволен и матерно ругнулся себе под нос. При виде Димы Андрей, как всегда, покопался в своих карманах и, не обнаружив мелких денег, сказал:
– Мелких денег нет, что будем делать?
– Я не знаю, ты же сказал…
– Что я оплачу такси? Я готов оплатить, но у меня в кармане самая мелкая купюра – десять рублей. Что будем делать, Дима?
– Я приехал к тебе по твоей просьбе, – начал заводиться Дима, – ты обещал, таксист ждет…
– Ладно, пойдем к твоему таксисту. Может, у него сдача есть… Хотя я сильно сомневаюсь.
При появлении Димы таксист выскочил из машины и закричал на картавом русском языке, что он целых двадцать минут ждет деньги, не работает, и куда это всё годится… Андрей сунул ему десять рублей. Таксист сразу замолчал, и начал отсчитывать сдачу рублями. На отметке в пять рублей он прекратил считать и сказал:
– Стою долго, не работаю, ехал сюда за два рубля пятьдесят копеек, теперь пять рублей, долго стою, не работаю…
Андрей тут же схватил его за ворот куртки и страшно заорал:
– Быстро, козел, гони еще два пятьдесят, а то я из тебя сейчас, сука, шашлыки настрогаю!
Таксист опешил и попытался сесть в автомобиль. Но разъяренный молодой парень не шутил: он так тряханул водителя, что тот упал на капот своего автомобиля, потом вскочил на ноги и тут же отдал Андрею два рубля пятьдесят копеек.
Потом, когда приятели шли обратно в квартиру, Андрей удовлетворенно сказал Диме:
– Таких уродов целая Москва… Дай им палец – руку откусят. Сколько этот хрен нас ждал? Не больше пяти минут… А вопил, что стоит целых двадцать! Терпеть не могу эту публику.
В квартире Андрей тут же кому-то позвонил по телефону. Дима только услышал: «Да, едем… Едем… Хорошо, сейчас будем». После звонка Андрей озабоченно сказал:
– Старик, чаем угощать не буду, времени нет… Сейчас мы с тобой сгоняем на Профсоюзную улицу, возьмем там журнальный столик и несколько коробок с барахлом для моей матери. А туда отвезём вот эти коробки, – и он указал на пять больших картонных коробок, перевязанных тугой бечёвкой. – Давай, Дим, бери вот эти две и тащи к моей машине. Она, как выйдешь из подъезда, справа стоит.
Дима схватил две коробки (они были очень тяжелые) и потащил их во двор к машине. За ним вышел Андрей, держа в руках одну коробку. Груз был положен в багажник, и ребята отправились за оставшимися коробками, которые были принесены и размещены уже в салоне.
На Профсоюзную улицу приехали к десяти часам. Андрей вёл машину не совсем уверенно, и Диме показалось, что по этому адресу его товарищ едет в первый раз. У старого, грязного пятиэтажного дома он остановил машину, и приятели стали кого-то или чего-то ждать. Прошло минут пятнадцать (мобильников, как вы понимаете, в те времена не было), после чего с другой стороны дома подъехала «Волга». Андрей несколько раз мигнул фарами, и из автомобиля вышли два человека. Они подошли к машине Андрея. Он сразу же вышел и пошёл с ними к «Волге». Потом все трое остановились и начали что-то оживленно обсуждать. Дима ничего не слышал, но по их жестам и маханию рук понимал, что разговор складывается непростой. По прошествии десяти минут они, как показалось Диме, наконец, договорились. Андрей вернулся к своей машине, достал одну коробку и отнёс к «Волге». Эта коробка сразу исчезла внутри автомобиля. Дима смотрел на всё это, и в его голове зашевелились какие-то подозрительные мысли. Андрей продолжал стоять рядом с «Волгой», и со стороны казалось, что те двое внимательно изучают содержимое коробки. Минут через семь Андрей отнёс ещё одну коробку, минут через десять – третью, затем четвертую, и здесь он сказал Диме: «Выйди из машины и стой рядом. Если понадобишься, то я тебя позову». И затем он потащил пятую, самую тяжелую коробку. Она всё время норовила вырваться из рук Андрея. «Давай помогу», – выкрикнул Дима вдогонку. «Стой спокойно, я сам справлюсь», – услышал он в ответ.
Потом Дима увидел, что Андрей начал яростно жестикулировать руками и мотать головой. Прежде, чем Андрей вернулся к своей машине, прошло минут пятнадцать. Он сказал: «Пойдём, столик заберём». Дима пошел за Андреем к «Волге». В ней сидели два мрачных мужика и нервно курили. При виде Димы один из них молча достал из салона и дал ему в руки что-то большое и тяжелое. «Это» было завернуто в простыню и перевязано веревкой. «Тащи к машине, я сейчас подойду», – сказал Андрей и сел в «Волгу». Когда Дима дотащил «это» до машины, Андрей уже нагнал его, держа в руках какой-то свёрток.
– Всё, грузим, – сказал Андрей.
Приятели засунули тяжёлый груз на заднее сиденье автомобиля; туда же Андрей бросил свёрток:
– Так, хорошо. Поехали обратно.
Садясь в машину, Дима заметил, что Андрей повеселел. В Павловском переулке они выгрузили всё из машины и разместили это в квартире Андрея. Время было уже двенадцать часов ночи.
– Ну, старик, мы с тобой сегодня сделали важное дело. Ты мне конкретно помог, а это стоит денег. Я тебе за сегодня плачу двадцать пять рублей.
Дима раскатал губу от удовольствия, приготовившись получить свой четвертак.
– Но, как ты помнишь, ты меня подвел с пакетом, который ты намочил, и у тебя штраф в двадцать рублей. Делаем небольшое арифметическое действие, и получаем, что я тебе должен пять рублей.
Андрей покопался в карманах.
– Пятерки нет. Извини, старик. Будет за мной. Всё, пока! Дуй домой, завтра вечером позвони.
Дима вышел на улицу, как будто стукнутый пыльным мешком по голове: «Ну дела, ну партнер! Как же его жаба душит насчет денег! Просто фантастика!». Двигаясь к станции метро по темной, грязной улице, Дима начал прокручивать в уме подозрения насчет работы Андрея в церкви: «Разве может так быть? – он задавал сам себе этот вопрос, – что человек служит в епархии, а в нём прослеживается такая духовная безнравственность?». Диму так захватила эта мысль, что когда к нему навстречу из ближайшей подворотни двинулись три косых фигуры со словами «Эй, пацан, дай закурить», то он просто их не заметил, пройдя сквозь них, как привидение. «Косые фигуры» так и остались стоять, открыв рот. «Работает у Питирима, – продолжал размышлять наш герой, – а сам сидит дома с утра до вечера. И иногда вечерами срывается на своём автомобиле по каким-то делам… Якобы, по церковным… Ну да ладно, Бог с ним».
* * *
Так прошло несколько дней. Андрей Диму больше ни о чем не просил, и наш герой потихоньку занялся диссертацией, которая писалась у него очень плохо. «Вот, водка пьётся, а диссертация совершенно не пишется. Интересно, почему?» – размышляя таким образом, Дима сидя с Галиной Ивановной, с Власовым и с Ириной в маленьком подсобном помещении института. Рабочий день уже закончился. Хотя на импровизированном столе стояла бутылка водки (для мальчиков) и бутылка крымского портвейна (для девочек), и закуска в виде сыра «Дружба», в виде яблок, хлеба и баночки аджики, и всё было, вроде бы, «в норме», как любила говорить молодежь того времени, но веселья не было.
То ли от осенней погоды, то ли от полного отсутствия денег (у мальчиков), то ли от «регула» (у девочек) разговор не клеился, и анекдоты не рассказывались. Ирина сидела с сигаретой в руке, стряхивала нервно пепел на пол и о чём-то напряжённо думала. Галина Ивановна мечтательно смотрела в окно, за которым были московские сумерки. В окне была также видна обшарпанная стена соседнего дома. Власов тоже молчал, держа стакан с недопитой водкой. Диме эта ситуация не нравилась. Он хотел потихоньку улизнуть с этого «сейшна». Но Ирина внезапно обернулась к нему и спросила:
– Дим, ты спиртом заниматься будешь, или мне других ребят подключать к этому делу?
От этого вопроса Дима немного смутился. Он не хотел, чтобы Галина Ивановна знала, что он, Дима, спекулирует спиртом. Однако он ответил:
– А ты определилась, сколько ты хочешь за бутылку?
– Но вы мне сказали, что из бутылки спирта получается пять бутылок водки, не так ли?
– Да, получается.
– Значит, пять надо умножить на… А сколько стоит бутылка водки?
– Такой, – включился в разговор Власов, показывая на бутылку «коленвала», – три рубля шестьдесят две копейки.
– Умножаем три шестьдесят две на пять… Вот сколько я хочу за одну бутылку спирта.
«Так, ещё одна… Наши товарищи все сошли с ума», – отметил Дима, усмехнувшись расчетам Ирины.
– А наша доля? – наивно задал вопрос Власов. – Кто будет покупать твой спирт, если по твоей цене водку можно купить в любом магазине?
Галина Ивановна очнулась от своих мыслей и хитро посмотрела на Диму:
– Наверное, ты спирт Андрею предложить хочешь? Тогда я тоже в доле. Потому что я и Андрей – одно и то же!
У Димы от этих слов закружилась голова: «Вот как! Андрей и Галка – это уже одно и то же».
– Если ты и Андрей это одно и то же, – жёстко сказал он, – тогда сама покупай этот спирт. Зачем Андрею голову морочить? Ему некогда, он в епархии у нас работает.
– А чем ты недоволен, Глинский? – сорвалась Галина Ивановна, – Потому что тебе никто не даёт, поэтому ты так себя ведешь, да?
«Так, это удар ниже пояса, и, по-видимому, разговор, уходит в другое русло», – Дмитрий резко встал с картонного ящика, который служил стулом, и по-английски, не прощаясь, вышел из подсобки на улицу.
«Что за фигня у баб в голове? Даёт, не даёт… Тебе-то что, Галина Ивановна, кто мне даёт, кто не даёт? Лучше смотри на того, кто тебе даёт», – раздраженный Дима приехал на Кантемировскую и разделся. Потом пошёл принимать душ. В это время позвонили в дверь. Дима, как был голый, только закрученный полотенцем на бедрах, открыл входную дверь. На пороге стоял сухонький старичок с козлиной бородкой. В руке он держал авоську с бутылкой кефира.
– А где Андрей? – не утомляя Диму обычными приветствиями, нервно спросил старичок.
– А его нет, – ответил Дима и плотней закрепил полотенце на теле.