скачать книгу бесплатно
Хирурги человеческих душ Книга третья Вперёд в прошлое Часть первая На переломе
Олег Владимирович Фурашов
Властители стран и народов, как правило, являются и властителями дум. И нещадно навязывают собственное видение мира. Мало того – требуют следовать ему. И терзают души и судьбы людей, хотя вскоре их догмы оказываются не просто ложными, а и вредоносными, и даже подлыми. Конечно, можно подобно Премудрому пискарю засунуть голову в ил. Тогда вселенские бури минуют, а серенькая жизнь сложится благополучно. Однако, не таков главный герой романа – Подлужный. И будучи следователем, прокурором, главой района, он всегда оставался самим собой, чтобы прожить собственную, а не навязанную стезю. Потому он отстаивал справедливость и законность, так как был убеждён: главный человеческий принцип во все времена – кто лучше работает для людей, тот и достоин лучшей участи. Его кредо не равнозначно счастью. Далеко не всегда эти два устремления совместимы. Зато выбор всегда остаётся за человеком – хозяином своей судьбы. Утешение слабое. Но Подлужному иного не дано.
Олег Фурашов
Хирурги человеческих душ Книга третья Вперёд в прошлое Часть первая На переломе
Все события и действующие лица романа выдуманы, все совпадения случайны.
Автор
Глава первая
1
Начало и середина последнего месяца лета 1991 года в Среднегорске выдались дождливыми. Зато утро понедельника, 19 августа, выдалось тёплым и солнечным. И Подлужные, проводившие часть отпуска в областном центре и, разумеется, остановившиеся в просторной квартире Серебряковых, обрадовались такой перемене погоды.
Они проснулись поздно и не спеша, вшестером, устроились завтракать на кухне, строя планы на день. Довольные Людмила Михайловна и Владимир Арсентьевич обещали внукам сводить их в зоопарк, а потом просто покатать на «Волге» по городу. А Татьяна и Алексей, помирившиеся после ссоры из-за «допросов с пристрастием», устроенных им Царёвой, намеревались сходить в кино, а потом просто посидеть в кафешке.
Но тут тестя угораздило включить телевизор…
По Центральному телевидению СССР диктор зачитывал «Заявление советского руководства». Это было равносильно ушату холодной воды, вылитому на голову советского человека, который после слякотных выходных должен был «принять вэнну, выпить чашечку кофэ…»
Внимая диктору, Подлужный поймал себя на странной для сложившейся диспозиции мысли. Он подумал о том, что, пожалуй, никакого распоряжения о направлении войсковой бригады на Сылку премьер Павлов не подписал. А если всё же и подписал, то судьба этого документа весьма и весьма проблематична.
Из «Заявления советского руководства» следовало, что вице-президент СССР Геннадий Янаев подписал указ о возложении на себя полномочий президента СССР в связи с невозможностью их исполнения Горбачевым, находившимся на отдыхе в Крыму, по состоянию его здоровья. Был создан ГКЧП , в который, помимо Янаева, вошли: премьер Павлов, министр обороны Советского Союза Дмитрий Язов, глава МВД СССР Борис Пуго, председатель КГБ СССР Владимир Крючков и некоторые другие лица.
Тут же было оглашено «Обращение к советскому народу», в котором говорилось, что начатая по инициативе Горбачева политика реформ зашла в тупик, а верх берут экстремистские силы, растоптавшие результаты общенационального референдума о единстве Отечества и взявшие курс на ликвидацию Советского Союза. ГКЧП подтверждал приверженность истинно демократическим процессам, политике реформ и призывал всех истинных патриотов, людей доброй воли положить конец нынешнему смутному времени.
Для реализации режима чрезвычайного положения в Москву, окрестности Ленинграда, Таллина, Тбилиси и Риги были введены войска. Помимо этого ГКЧП постановил незамедлительно расформировать все неконституционные структуры власти и управления, военизированные формирования. Объявлялись недействительными законы и постановления, противоречащие Конституции СССР. Также приостанавливалась деятельность политических партий, общественных организаций и массовых движений. Было запрещено проведение митингов, демонстраций и забастовок. Возвращался госконтроль над СМИ. Намечались меры, направленные на стабилизацию потребительского рынка.
Горбачёв, что вытекало из смысла сообщений, фактически самоустранился от исполнения президентских обязанностей и самоизолировался на президентской даче в Форосе.
И…«Всё смешалось в доме Облонских». Людмила Михайловна неистово орала, что «так и надо этому импотенту Горбачу», что давно пора это было сделать. И обзывала президента СССР предателем партии. Она аплодировала диктору телевидения, излагавшего лозунги ГКЧП. А периодически даже подпрыгивала, подобно неполовозрелой козочке. Внуки взирали на неё, не только распахнув глаза, но и широко разинув рты. Алексей тоже пришёл в лёгкое замешательство, ибо не подозревал, что его тёща способна на столь экспрессивное поведение. И даже Татьяна, знавшая свою мамочку почти во всей её подноготной, была чрезвычайно смущена.
Лишь флегматичного Владимира Арсентьевича, «имевшего иммунитет» от заскоков своей супруги, не удалось сбить с толку. Впрочем, от его профессорской невозмутимости и бесстрастности вскоре тоже не осталось и следа. И он довольно бурно принялся выкрикивать, что Янаева, его пособников и всех, кто на их стороне, надо посадить в тюрьму.
– Ах, так! И меня в тюрьму? – возмутилась Людмила Михайловна.
– Те…Те-бя?…Тебя? – поначалу точно поперхнулся собственным языком один из руководителей облисполкома. – Я так скажу: если кто не отойдёт в сторону от ГКЧП, то и их всех в тюрьму! – в итоге нашёлся, что сказать, Владимир Арсентьевич.
– И ты, Алексей, считаешь, что меня – в каталажку? – в запале и отчаянии напала на «новую жертву» зав орготделом Среднегорского горкома КПСС.
– Я считаю, что не вас, а Ельцина и Горбачёва надо отрешить от должности и привлечь к уголовной ответственности, – спокойно ответил ей Подлужный. – Они, а не вы, предают Родину.
– То есть, и ты, Алексей, за…этих? – возмутился тесть. – За эту клику?
– Отнюдь, – возразил зять. – Не мошеннику Павлову и иже с ним ЧП вводить. Как пел Высоцкий: «Мы не сделали скандала – нам вождя недоставало…». Глубоко сомневаюсь, что народ ринется за обманщиками, которые, как и Ельцин, тащат страну на край гибели. Но Родину надо спасать. Кстати, Владимир Арсентьевич, помните, я вам рассказывал, что Горбачёв на заседании союзного правительства в начале августа сам признал необходимость введения чрезвычайного положения?
– А-а-а…Это когда тебе какая-то ОБэЭс на ушко шепнула, – почти по-базарному парировал довод зятя обычно такой корректный профессор.
– Не ОБэЭс, а руководитель межотраслевого государственного объединения Холмский, – веско обосновал свой довод Алексей. – А он, что называется, на короткой ноге с зампредом союзного правительства Белоусовым.
– Даже если и так, ты, Алексей, не смей трогать избранного народом Ельцина! – предостерёг тесть зятя. – Пролетишь, как с вопросом о независимом бюджете Сылки…А я ведь тебя и тогда по-семейному предупреждал.
– Ельцин и Горбачёв предают Союз, – продолжал упорствовать Подлужный. – Ельцин в конце июля отказался парафировать напрочь хлипкий проект договора о Союзе Суверенных Государств. А что такое ССГ? Да ещё более рыхлое объединение, чем ООН. Говорильня! Не-е-ет…Он – предатель Родины! Наравне с Горбачёвым.
И тут случилось невероятное: Людмила Михайловна, даже на бракосочетании дочери всего лишь обозначившая прикосновение губами к щеке зятя, вдруг подошла к нему и поцеловала. А на мужа она и не взглянула. Но развила бурную деятельность. Стала звонить в горком партии, заявляя, что выходит из отпуска, и по-ленински безапелляционно потребовала незамедлительно организовать демонстрацию в поддержку ГКЧП. Через пять минут в квартире её и след простыл.
Почерневший лицом Владимир Арсентьевич, ради внуков взявший отгулы, собрался молчком и ушёл. Только напоследок он буркнул дочери, что поехал в облисполком.
Пришёл черёд и Алексея. Он сказал жене, что поехал в аэропорт местных авиалиний Знахаревку, чтобы улететь в Красносыльск.
Так всего за полчаса уклад в серебряковском пристанище в корне преобразился. И Татьяна осталась в наполовину опустевшем профессорском жилище с сыновьями, предоставленная сама себе.
2
На Сылку Алексей смог вылететь лишь последним рейсом. До дома он добрался в девятом часу вечера. Но, несмотря на неурочный час, открывая ключом дверь в квартиру, он услышал, как «надрывается», беспрестанно трезвоня, телефон.
– Да, – подняв трубку, бросил Подлужный.
– Алексей Николаевич? А все говорят, что вы в отпуске. Извиняюсь, Медовухин беспокоит.
– Добрый веч…Здравствуйте, Александр Васильевич, – поприветствовал главного редактора газеты «Красная Сылка» председатель райсовета. – Только что прилетел в столь недобрый вечер.
– Алексей Николаевич, я до сих пор на работе, – пожаловался Медовухин.
– Похвально, – невольно улыбнулся собеседник.
– Так ведь не только я, – разъяснил суть ситуации издатель. – Вынужденно и типографию просил задержаться.
– А что такое?
– Так Душма…Эта…Сырвачев, Валюшкин и ваш обожаемый зам Батраков одолели. Требуют, чтобы я снял с газетной полосы материалы по ГКЧП. Якобы это антиконституционно.
– А вы?
– А я…А что я? Газета же – орган райкома партии и райсовета. Разговаривал с Майоровым и Сигелем…Они – ни бэ, ни мэ, ни кукареку. Вот, вам звоню.
– Александр Васильевич, власть же прессой ныне не командует. Решайте сами.
– Но «Красная Сылка» – орган райсовета.
– Так ведь не я вас единолично назначал.
– Стало быть, уважаемый председатель райсовета тоже не мычит, не телится? – вздохнул журналист.
– Александр Васильевич, – рассердился Подлужный, – вы что, хотите, чтобы я вами командовал, как Гайда? Сами же ратовали за независимость. Если вы хотите знать моё мнение – это другой вопрос. Я считаю, что пресса должна быть объективной и отражать все точки зрения на происходящее. В том числе и позицию ГКЧП.
– То есть, я могу на вас сослаться? – облегчённо выдохнул главный редактор.
– На меня не надо ссылаться. Я – не Большая советская энциклопедия, – раздражённо ответил Алексей. – Но я никогда и нигде не откажусь от своего взгляда на происходящее: подлежат отражению разные оценки на судьбу страны. В том числе и ГКЧП.
– Понял, – повеселел газетчик. – Даю команду: материалы ГКЧП – срочно в номер.
По окончании разговора с главным редактором, Подлужный созвонился с Батраковым, Майоровым и Сигелем. И они условились, чтобы завтра с утра встретиться для выработки единой линии поведения власти в масштабах района. Ведь на тот момент уже было известно, что проельцинские силы мобилизовались и выступили против ГКЧП. Это грозило обострением обстановки и силовым противостоянием.
3
Назавтра Алексей пришёл на работу раньше обычного. Август – горячая производственная и отпускная пора. Многие депутаты выехали за пределы Сылки. Поэтому необходимо было срочно выяснить возможность созыва сессии райсовета в экстренном порядке.
И когда в оговорённый срок в кабинете председателя райсовета собралось ядро райсовета, Подлужный, прежде всего, обстоятельно доложил Батракову, Сигелю и Майорову о реальности явки каждого из депутатов.
– Иначе говоря, – подытожил Майоров, выслушав председателя и проанализировав аналитическую записку, – ближайший срок сбора – 22 августа.
– Да, – подтвердил Алексей. – Раньше нам кворума не собрать.
– О чём будем говорить? – осведомился практичный Сигель.
– Представляется, что главных тезиса три, – сказал Подлужный. – Первый. Призвать жителей района к спокойствию и выдержке. К соблюдению правопорядка. К созидательному труду. Чтобы не было никаких экстремистских выступлений. Второе. Обратиться к Съездам народных депутатов СССР и РСФСР с призывом разрешить политический кризис переговорным путём, а также отрешить Горбачёва и Ельцина от власти, так как именно из-за их неконструктивного поведения разваливается страна. Третье. Принять меры к незамедлительному заключению нового союзного договора на федеративной основе.
– Опля! – воскликнул Майоров, едва Алексей замолчал. – Если по первому моменту нет вопросов. То остальное – очень спорно. А что делать с ГКЧП? А как собрать Съезды, если ГКЧП всё запретил? А каким образом, как вы выражаетесь, отрешить? Ну, положим, с Горбачёвым более или менее понятно. Съезд народных депутатов СССР его избрал, Съезд и прокатит. А как быть с Ельциным? Он же избранник народа России…
– Позвольте обратить ваше внимание, – напомнил Подлужный собеседникам, – что в документах ГКЧП ни слова даже об умалении прав Съездов. Не говоря о запрете их деятельности. Потому это – способ без крови вывести ГКЧП из игры, а его членов отправить на пенсию. Что до Ельцина, то, пока, у нас Конституция СССР имеет приоритет перед всеми остальными нормативными актами. И тот, кто покушается на страну, сам ставит себя вне закона.
– Не знаю, не знаю, – с сомнением покрутил головой Майоров. – А вы что скажете, Иона Абрамович.
– Я?… – с неохотой отозвался Сигель. – Надо подождать. Пусть Москва решает. Нам же надо ограничиться призывом к гражданскому миру.
– А вы что молчите, Леонтий Максимович? – обратился председатель райсовета к своему заместителю.
– Ко мне должны подойти члены нашей фракции – Сырвачев, Валюшкин, Зяблинцев, – пояснил тот. – Сначала я перетолкую с ними. А потом мы зайдём к вам.
– Странный…пассаж, – пожал плечами Алексей. – Что ж, как знаете.
Посудив и порядив ещё с четверть часа, актив районного органа власти так и не пришёл к общему знаменателю.
– Видимо, противоречия придётся разрешать на сессии, – резюмировал Майоров. – Ситуация-то очень непростая.
– Может, вам и выступить с докладом, Валентин Николаевич? – предложил ему Подлужный.
– Нет-нет, что вы! – решительно открестился тот. – Я же – первый секретарь райкома партии. А ГКЧП народ однозначно отождествляет с КПСС. Давайте как-нибудь, Алексей Николаевич, вы уж сами.
4
Сырвачев с двадцать первой попытки дозвонился до Башмачникова. Тот бросил в трубку: «Минутку», а сам, по-видимому, продолжил разговор с визави, поскольку до Геннадия доносились невнятные обрывки фраз. Превысив обещанный лимит втрое, неформальный лидер среднегорской оппозиции, наконец-то, отозвался вновь, осторожно проронив в эфир: «Слушаю вас».
– Евгений, это Геннадий. Красносыльск, – завязал диалог Сырвачев. – Мы договорились, что вечером я позвоню.
– А-а-а…Геноссе…, – перестраиваясь на нового собеседника, проговорил тот. – Значит, так…Ельцин днём с танка у Белого дома выступил с обращением к гражданам России и призвал бороться с путчистами. Он назвал ГКЧП антиконституционным переворотом. А только что Борис Николаевич издал указ, которым все силовые структуры переподчинил себе.
– Указ указом…А по сути-то что творится?
– Теперь, по сути. У меня прямая связь с Москвой. Если вчера и сегодня до обеда в республиках и на местах все выжидали, то потом начался перелом. Эти же бездари из ГКЧП и из КПСС ничего делать не умеют. Даже переворот. Короче, постепенно в Москве все начинают переходить на нашу сторону. Наши говорят, что и МВД, и армия – тоже. А как в Москве – так и везде. День-другой и от путчистов полетят клочки по закоулочкам.
– Этому можно доверять?
– Сто процентов! Сведения прямо от Белого Дома и из Белого Дома. Белый Дом окружён защитной цепью из людей и танков. Только что по телику показали президента США Буша и британского премьера Мейджора. Они тоже за нас!
– Ого!
– Да за нас ващще элита мира. Знаешь, кто защищает Белый Дом? По памяти говорю: Андрюша Макаревич, Костян Кинчев, Саня Городницкий… Потом…Маргарита Терехова…Таня Друбич, Борян Акунин…А! Шамилька Басаев, Минька Ходорковский…Этих я лично знаю. А ещё Мстислав Ростропович, вице-мэр Москвы Лужков и даже бывший министр иностранных дел СССР Шеварднадзе.
– Лихо!
– А ты смотрел пресс-конференцию гэкачепистов?
– Угу.
– Видел эту тварь дрожащую Янаева?
– Ещё бы!
– Это было начало конца. А сегодня их уже круто ломают. Им капец! Вот и вы на своей Сылке начинайте качать права. Сечёшь поляну?
– Секу. Но здесь кое-кто упирается. Бывший прокурор. Подлужный. Теперь он – глава района. И по-своему крутит. Мы ж с тобой, Евгений, его и выдвигали. Помнишь, ты мне говорил?
– Да помню-помню…Вот как выдвинули, так и задвинем. Берите власть в свои руки. Время «совка» кончилось. Наше пришло! Сечёшь?
– Секу.
– Давай, Геноссе, наяривай!
5
Подлужный работал допоздна. Кроме него и уборщиц, наводивших порядок в кабинетах и коридорах власти, в Доме Советов никого не осталось. И потому никто и ничто не могло помешать, практически вломиться в кабинет председателя райсовета Батракову с «бородатой фракцией», как в кулуарах язвительно именовали депутатов-хирургов. К Подлужному от этой группы, не здороваясь, приблизился Сырвачев и, молча, швырнул на стол свежий номер «Красной Сылки» с материалами ГКЧП на первой полосе. Да так запустил, что печатное издание проехало по столу целый метр.
– Что вы себе позволяете, Геннадий Антонович? – устремил на него пронзительный взгляд Алексей.
– А вы что позволяете? – с вызовом парировал тот прозвучавший вопрос. – Почему Медовухин пачкает народную газету гэкачепистской мазнёй? А вы его и путчистов покрываете! А где поддержка всенародно избранного президента Ельцина?
– Пока вы не поведёте себя достойно, я и не подумаю с вами разговаривать, – жёстко отбрил Подлужный горлохвата. – Не смею вас задерживать.
И глава района уставился в окно, рассматривая начинающие желтеть листья на деревьях. Наступила тягостная пауза, в ходе которой вошедшие скрытыми жестами показали Сырвачеву: «Мы же тебя предупреждали…». Длительную заминку прервал Батраков.
– Алексей Николаевич, – заговорил заместитель, – мы хотели бы уважительно выяснить, чью волю выражает недоумок Медовухин: райсовета или путчистов? И почему вы бездействуете?
– Присаживайтесь, Леонтий Максимович, – закончив рассматривать пейзаж, ответил ему тот. – Прошу покорнейше располагаться, товарищи депутаты, – повёл рукой в направлении стульев Подлужный.
