скачать книгу бесплатно
Затем Витторио собрал следующую версию маски и спустился в город, которому в своем роде покровительствовал, год за годом оставаясь инкогнито. В городок, где его знали как щедрого, но чуть безумного мецената, избравшего жизнь затворника, полную ловушек, неприступных стен и, конечно же, тайн…
Восстанавливать порушенное Катаклизмом, как стали величать случившееся ветреным августовским днем, пришлось трудно и неспешно. Уютный когда-то Сейдауркроукюр пострадал весьма крепко, а шейхи Рейкьявика не спешили делиться помощью. Пострадали фабрики по переработке водорослей и рыбы, уникальные гидротермальные электростанции пошли вразнос, досталось жилью и очистительным сооружениям. А еще – пристаням, более трети которых необычный верхолаз-отшельник выкупил для возведения собственных складов и корабельных ангаров.
Но главная сложность состояла в потере человеческого ресурса. Север острова, заселить который по-настоящему густо не помог даже смягчившийся за последние полвека климат, оставался непривлекательной местностью. Удар стихии проредил и без того худые ряды ее жителей.
Во время землетрясений, извержений и наводнений погибла почти половина горожан, в числе которых оказались и обслуга причалов Витторио, и его личная охрана. Основательно хлопнуло даже по небольшому частному аэродрому, построенному Гамбой к югу от населенного пункта.
И только когда над Исландией окончательно развеялся пепел, через томительные полгода, проведенные в одиночестве и тяжких раздумьях, финансовый покровитель Сейдауркроукюра смог вырваться с острова. Навсегда, как подумали многие. Ну кому захочется возвращаться в суровый край, лишенный надежды на возрождение?..
Поэтому местные немало удивились, когда наступившей зимой, взрезая свинцовые волны залива, в Скага-фьорд вошло судно под флагами корпорации, в которой ушлый экономист мог бы вычислить одну из многочисленных «дочек» финансового гиганта «Gruppo Aggiornamento».
Судно доставило в город инженеров, буровое оборудование для возведения новых теплофикационных станций, легион строителей, свору сторожевых терьеров Мутабор, врачей, «волонтеров», материалы, вооруженную охрану и целый десяток стометровых ветряков, призванных временно заткнуть брешь в энергетике региона…
Гамба стал похож на искру, на молнию, на вспышку. Преобразившись с момента Катаклизма, он успевал все и везде, оставаясь неузнанным и щедрым. Ежедневно сражаясь с собственной болью, он параллельно бился над ранами, нанесенными Копьем.
Восстановил и еще сильнее укрепил жилище в горах. Заново отстроил модули аэродрома, привезя на остров личную флотилию небольших небесных судов. Наладил пристани, на этот раз отхватив в собственность половину побережья в городской черте и превратив ее в охраняемую закрытую зону. Помогал островитянам с провизией, обеспечивал работой на стройках.
Местные, отличавшиеся по-скандинавски сдержанным любопытством и лишенные склонности совать нос в чужие дела, принялись почитать его добрым человеком. Поднимать пенные кружки за здоровье таинственного богача, все сильнее оплетать легендами в неспешных беседах за ужином.
Все чаще гадали о его судьбе, приписывая несчастливое детство изгнанника и жестоких родителей. Сравнивали с ярлами древности и пророчили великую судьбу и славу. Когда город встал на ноги, сплетни о покровителе постепенно сошли на нет, а разрушительные последствия вокруг убежища были устранены, Гамба снова исчез. Надолго.
С ним, и в данном случае совершенно точно без следа и навеки, исчезли несколько десятков архитекторов, инженеров, машинистов и других квалифицированных специалистов, посвященных в устройство горного форта. Кораблекрушения перестали быть редкостью, что уж поделать…
Подступы к укрепленной вилле, которую жители прибрежного города прозвали «Альвур-хайд», взяли под охрану крепкие чужаки. Вышколенные крепыши, вооруженные армейскими винтовками, на чьих пуховиках зоркий глаз мог различить вышитый силуэт то ли выдры, то ли горностая. Отделения местной полиции поэтапно сменились на отряды частного охранного агентства, быстро положившего конец анархии, переделу рыболовного рынка и мародерству. Столичные инспекции, и до Катаклизма не баловавшие северян своим вниманием, прекратились вовсе.
Говорили, что, восстановив Сейдауркроукюр, его покровитель заперся в замке, подобно сказочному лорду-вампиру. Или эльфу, если верить названию крепости. О том, как Витторио покидал свое жилище, по слухам появляясь то на пристанях, то на взлетной полосе, местные могли только гадать…
А он покидал. Причем однажды появившись в родных стенах только через полтора года отсутствия. Вместе с «гномами» посетовал на смерть одного из уникальных сервов замка, устроил сетевой конкурс и заказал себе нового Скромника. Сменил начальника сил местной самообороны, как теперь почитали пришлых. Устроил яркий городской праздник, напоив каждого, кто мог держать кружку. И продолжал исчезать с завидной регулярностью, пользуясь то скоростными ледокольными яхтами, то личными конвертопланами, доставлявшими его к бортам игловидных «стратов» на полосах Кефлавик-Порта.
Именно тогда, три бесконечных года назад, окончательно пересмотрев жизненные приоритеты, Витторио Гамба собрал свою «чертову дюжину». Точнее, ее костяк был сформирован еще до Дня Станции. Но в День Гнева Богов кто-то из соратников погиб, кто-то бесследно растворился в пучине хаоса, а потому набор людей, способных без сомнений разделить его устремление вверх, пришлось начинать почти заново…
Дней, проведенных в заточении под грудой пепла, без солнца и свежего ветра, с лихвой хватило, чтобы будущий наследник корпорации «GA» до мелочей продумал свое место в новом мире. Чтобы по ничтожным крупицам и обрывкам поступавшей на север информации выстроил полноценную картину произошедшего на Кольском полуострове. Чтобы оценил глобальные последствия удара, а также проанализировал пути дальнейшего развития человеческой цивилизации.
И поставил перед собой цель.
Далекую, почти недостижимую, но оттого еще более желанную.
Фанатики, бесконечно преданные ему и готовые скрываться от всего мира под масками «чумных докторов», покорно приближали задуманное. Кто-то из них, как погибшая прошлой весной Сентябрь, знал о замысле своего лидера совсем немного, так и не успев окончательно влиться в семью. Кто-то, как Февраль или Июнь, был посвящен в самые мельчайшие детали плана, собственным усердием преумножая достижения самого Витторио.
О, как удивились европейские банкиры, почитавшие Витторио Гамбу погибшим. Как удивились инвесторы, каперы, менеджеры подконтрольных предприятий, уже начавшие дележ шкуры покойного. Удивления не высказал только дядя, встретивший мужчину в очередном прототипе медицинской маски так, будто не виделись всего неделю, а не почти два года, наполненных разрухой и всемирным бардаком.
– Если бы семя рода Гамба было так легко истребить, – раскатисто заявил он, приняв изувеченного родича в своем длинном кабинете с портретами на стенах, – мы с твоим отцом уже много лет кормили бы японских червей…
О том, что отец Витторио вот уже двадцать лет как занимался именно «кормежкой», сгорев в элитной «суперсобаке», дядюшка предпочел не вспоминать. Раймундо вообще редко упоминал брата, иногда начисто вычеркивая его из воспоминаний.
Первой причиной такой избирательной памяти стал внутренний конфликт двуглавого дракона, управлявшего фирмой. Второй причиной стал сам Витторио, отец которого был равнодушен к отпрыску настолько же, насколько дядя заботлив. Иногда казалось, что тот вообще почитает юношу не племянником, а сыном, и на фоне безразличного папочки такое отношение не могло не греть…
Когда удивление банкиров миновало, Витторио выяснил, что его счета все еще полны. Дядя активно спасал корпорацию, не позволяя тени отчаянья прикоснуться к ее каперам и акционерам, и Гамба бросился помогать. Конечно, деньги в вывернутом наизнанку мире далеко не сразу обрели былую ценность – да что говорить, они не обрели ее до конца даже сегодня! – но хозяин «Эльфийского Холма» видел, что постепенно все возвращается на круги своя. Во всяком случае, в мирке, населенном шейхами, князьями, султанами и верхолазами…
Помогая дяде укреплять пошатнувшуюся махину «Gruppo Aggiornamento», он также начал поэтапно инвестировать в личное, медленно отодвигаясь в тень. Инвестировать в свое собственное будущее. В будущее без Ассоциации и корпоративных войн. В звезды и недоступную обычному человеку власть.
Совсем скоро в личной армии Цикла появились капитаны флота, армейские отставные генералы, физики, микробиологи, машинисты и граверы. Он покупал людей, договаривался с ними, продавал их и брал в аренду. Он платил шейхам, имамам и президентам, вертясь угрем и не скупясь на подарки.
Через какое-то время Витторио выполнял распоряжения дяди с откровенно спущенными рукавами, не раз заслужив недовольство старого медведя. Поставил мысленный крест на прежней деятельности «GA», окончательно разуверившись в смысле существования Ассоциации.
Уже спустя год столь активной деятельности в личной базе данных молодого Гамбы хранилось более двадцати проектов различной степени безумия и масштабности, только четыре из которых могли увидеть свет, если оставаться реалистом.
В Норвежском море, выкупленные за бесценок, начали обрастать железной плотью платформы проекта «Малатеста», на которых предстояло зародиться его личной кондотте. Бывшие нефтяные вышки день за днем превращались в секретные искусственные острова, прикрытые «зонтами» от средств спутникового слежения, назло Копью уцелевших в немалых количествах. Среди волн и холода строительные роботы и люди возводили площадки, на которых формировалась самая крупная из частных военных баз нового мира.
Были захвачены, куплены или украдены сотни судов по всему миру, от крохотных баркасов до нефтеналивных танкеров и брошенных армейских фрегатов. В их числе оказался уникальный атомный катамаран «Куэн Као», сгоревший в ядерном огне по нелепой случайности и чуть не унесший с собой фантастические наработки «братьев-месяцев».
Однако, несмотря на заминку, проект «Плод», способный озолотить своего создателя, был почти доведен до логического завершения. Проект, способный не только сказочно обогатить Цикла, но и вручить ему ключи от «Полигона № 13», больше известного в миру, как Станция…
Аккуратно возвращая сознание Гамбы из страны воспоминаний в бронированную скорлупу горного убежища, «балалайка» просигнализировала о свежей почте, поступившей на один из рабочих коммуникаторов.
Сначала Витторио не придал посланию особенного значения. Действительно важными были лишь вызовы на секретные, тщательно зашифрованные и почти никому не известные номера. Затем увидел адресата и устало – как был, по пояс голым, – побрел к рабочему кабинету.
Ввел комбинацию паролей, прошептал в микрофон несколько ключевых фраз. Вошел, наслаждаясь специфическим запахом техники, наполнявшей комнату. Прикрыл за собой дверь.
На рабочем столе, изогнувшемся вдоль стены под тремя огромными дисплеями, в специальных мягких нишах возлежали сразу девять коммов. Не помеченные, не маркированные. И только на одном, самом новом и почти не используемом, виднелся крохотный белый логотип корпорации «Науком». Подарок акционеру и неофициальному партнеру, чтоб надменных москвичей задрали псы…
Выбрав четвертый слева, Витторио отключил коммуникатор от единой рабочей системы кабинета. Головная боль прошла, но он все еще морщился. То ли от досады за попойку, то ли оттого, что назойливый вызов оттягивал момент погружения в пенную ванну. Поднял устройство к лицу, пролистывая поступившее сообщение.
Борт 112-UZ совершил благополучную посадку в аэропорту имени имама Муддассира, накладок нет. Конференция, на которую прибыли сотрудники, начнется завтра и продлится еще четыре дня. В настоящее время делегаты заселяются в съемные апартаменты.
Очень хорошо.
Не настолько, чтобы открывать очередную бутылку монтепульчано, но хорошо.
Конечно, более логичным казалось поручить расследование Болотному Монстру, но австралиец был занят пополнением коллекции, а упускать найденный след Цикл не хотел. Ничего, блондин и его люди справятся, сомнений нет. Может, они и не самые неприметные корпобезы на свете, но свое дело знают и подставить себя не позволят.
Другой вопрос, найдут ли «грызуны» что-то ценное?
Возможно, поэтому Витторио и не послал Буньипа? Не захотел отвлекать ценного специалиста, отправлять хамелеона на поиски призрачной химеры. Однако проверить зацепку стоило, и потому его верные люди послушно прибыли в Омарский эмират…
С чего Гамба вообще взял, что дело того стоит? Услышал несколько сетевых легенд? Поддался очарованию мифов виртуальности? Купился на обрывки чьего-то дневника, большинством правоверных нейкистов почитаемого за лютую ересь? Возможно, все сразу…
Однако легенда существовала. Не столь известная, как пресловутые апокрифы о деяниях Великих Ломщиков, цитируемые братством машинистов и преумножаемые людской молвой. Но от этого еще более интригующая и любопытная, достойная проверки. Если блондин ничего не найдет, Цикл перебросит его группу в Эдинбург. Если же в заброшенных сетях блеснет хотя бы крохотная рыбешка…
Витторио Гамба не хотел даже вскользь загадывать, что станет делать, если слухи окажутся правдивы. Пусть даже правдивы лишь частично. Вернув коммуникатор в пустующую нишу на столе, он неспешно покинул мозговой центр «Альвур-хайда», направившись принимать ванну.
Бинарный код 10
Место человека в подлунном мире определено с момента сотворения этого мира.
Ему, уникальнейшему существу во Вселенной, даны широчайшие возможности по расширению горизонтов своего сознания. Дана безграничная свобода в заданных свыше рамках, умение подчинять обстоятельства и возвышаться над условностями.
Но иллюзия всемогущества остается иллюзией, даже если позволяет управлять собственной жизнью и судьбами миллионов последователей. Она затмевает рассудок и уводит на ложный путь, итог которого – хаос, крушение цивилизаций и смерть отдельного представителя homo sapiens.
Умение с точностью гадать на внутренностях животных и трактовать божественные знаки не превращает гаруспика в полноценного жителя Олимпа. Управление тайной исповеди и врачевание заблудшей человеческой души не превратит хунгана в святого апостола, равного упомянутым в Писании. Талант управления массивами электронной информации и дар создавать мощнейшие гаджеты не превращает машиниста в цифровой массив или операционную систему.
Потому я продолжаю утверждать, что слияние человека и Цифры, о котором говорила Поэтесса, возможно лишь на уровне экстаза – религиозного, если угодно, духовного, открывающего новые двери сознания и позволяющего прозреть об устройстве этого мира. А это значит, что пришло время говорить о вещах, исконно считающихся чуждыми правоверному нейкисту – о вере, религии и чуде.
«Шепот цифровых идолов», глава 1
Северный ветер легкомысленно играл занавесками, ежеминутно вбивая в полутемную комнату новые порции летнего зноя. Сегодня в его дыхании слышались отголоски бриза, долетавшего даже до южных районов агломерации, однако те отнюдь не помышляли справиться с пыльной жарой.
Словно вступив со зноем в сговор, старенький потолочный вентилятор, заряжаемый ручной динамо-машиной, сбавил обороты. Его лопасти сделали полный круг, затем еще один, но медленнее. Вовсе замерли, напоминая поникшие лепестки диковинной ромашки.
Едва вентилятор остановился, с раскладной армейской кушетки в углу легко поднялась женская фигура. Высокая, по-спортивному подтянутая, с небольшой, высокой и округлой грудью. Лениво прошлепав к примитивной машине, она набрала заряд верчением старого жестяного колеса. Под смуглой кожей обнаженных рук проступили безупречные, будто отлитые из бронзы мускулы.
– Следующий раз – твой, – почти не сбив дыхания, улыбнулась девушка в полумрак.
Широкоплечий мужчина, без остатка занимавший похожую кушетку у противоположной стены, заинтересованно повернул крупную лобастую голову.
– И даже не думай увиливать…
– В мыслях не держал, малыш, – басисто ответствовал здоровяк, переворачиваясь на другой бок и заставляя «раскладушку» молить о пощаде. – А ты, бесстыжая, лучше бы оделась…
– Можно подумать, ты что-то там не видел… – Улыбаясь, смуглянка подошла к окну, ловя трепещущую занавеску за край и предусмотрительно прикрываясь от случайных взглядов с улицы. – Или подашь на меня в шариатский суд?
Здоровяк только хмыкнул, не переставая вертеть крохотный блестящий кругляш, который уже полчаса тискал в пальцах, изучая со всех сторон.
Девушка, повторно запустившая потолочный вентилятор, и вправду была одета весьма фривольно – в короткий обтягивающий топ, только добавляющий формам эффекта, да столь же миниатюрные шорты, дерзко подчеркивавшие бедра и упругий зад. Появись она в таком виде на замусоренных улицах Рага-Рея, и меньшее, что ждало бы безумную на следующее утро, это побитие камнями…
Назанин Фарахани, почти тридцать лет назад родившаяся на окраинах Эль-Парижа, безумной не была. Коренная француженка, она лучше многих понимала, как именно стоит вести себя дочери правоверных стран, находясь в публичных местах. Прикрываясь пыльной занавеской, она задумчиво всматривалась в августовскую жару, не упуская ни единой мелочи.
Здоровенный самодельный плакат, вывешенный на балконе дома напротив, со всей прямотой заявлял: «Синдин убивает!» Буквы скакали, словно автор агитационной продукции в момент созидания был пьян или болен, а саму простыню подвесили до того криво, что та норовила сорваться при первом же сильном порыве.
Светло-бежевые панельные многоэтажки густозаселенного Рага-Рея напоминали вырубки из пчелиных сот, расставленные вертикально. Изнывая от жары, жилые дома жались друг к другу, не без причины дожидаясь скорого сноса.
То здесь, то там в их плотном строю уже виднелись основательные проплешины – это на месте аварийного или рухнувшего жилья возводились новые высотки, престижные и сейсмоустойчивые.
Уже второй год очаг благополучия упорно смещался на юг холмистой агломерации, подчиняясь изменившейся географии. Там, где еще четыре года назад раскинулись дорогие окраины района Шемиран, теперь лизали камни воды нового Среднеазиатского моря, после Инцидента ринувшегося на штурм северных предместий Тегерана. Но нищий Рага-Рей своих позиций сдавать так просто не собирался, с высоты одиннадцатого этажа по-прежнему напоминая лабиринт или безжалостно изгрызенный мышами кусок сыра.
Один из административных центров Омарского эмирата вообще восстанавливался на удивление споро, прямо-таки на зависть соседям. И в более спокойные времена привычный к танцам земной коры город, с сосредоточенностью умудренного гончара, принялся возрождать себя через считаные месяцы после того, как земной шарик содрогнулся от Арктики до мыса Горн.
Назанин скользнула взглядом по горной, присыпанной снегом гряде, нависающей над северо-западной границей Тегерана – изломанному Инцидентом, но сохранившему величие хребту Эльбрус. Затем по крышам, усеянным антеннами, почти бесполезными нынче. По многочисленным бельевым веревкам, узким наклонным улочкам и новеньким высоткам, выстроенным в виде пирамид. По бесчисленным подъемным кранам и другой строительной технике. По высоченному скелету коммуникационной вышки-ретранслятора, с непостижимой скоростью возводимой инженерами корпорации «Науком» в сердце деловых кварталов.
Москвичи оказались молодцами. То ли к глобальной катастрофе были подготовлены лучше иных, то ли оправиться сумели раньше. Но когда на новых вулканах планеты еще оседал пепел, они уже проворно сновали по миру, направо и налево помогая возрождать то, без чего человек уже не представлял цивилизованного существования – возрождая сеть, царство Цифры и свободы.
А еще они ничего не просили. Они давали.
Например, насколько была осведомлена Назанин, заходя на очередную площадку с предложением о внедрении нового сетевого формата и монтажа уникального оборудования – будь то крупный город или Анклав, – «наукомовцы» совершенно не претендовали на ее скудные энергетические ресурсы.
В народе шептались про злую магию и Дьявола, которому верхолазы корпорации продали души за вечный ток в проводах. Более образованные люди делились крохами информации о Новой Энергии, секрет которой был раскрыт на одном из полигонов «Наукома» незадолго до Инцидента.
Да пусть бы и Дьявол… Уголком губы Фарахани прихватила кончик длинного блестящего ногтя, крепкого, как сталь. Как бы то ни было, в капитальном ремонте планеты москвичи принимали самое активное участие. А по уровню технологичности и разнообразию научных чудес, предлагаемых выжившим, на сегодняшний день с этими русскими не мог сравниться ни один уцелевший Анклав мира…
Назанин, отпустив занавеску, отступила от окна.
Наступало время предвечерней молитвы Аср, а это означало, что ленивому ничегонеделанью вскоре придет конец. Добравшись до кушетки, девушка опустилась на влажную от пота простыню, нащупывая под «раскладушкой» пачку сигарет. Закурила, пуская струи в потолок. Оживший вентилятор принял игру, лениво скручивая дым в причудливые и недолговечные образы.
– Все еще возишься со своей драхмой? – лениво, чтобы хоть чем-то занять себя в ожидании, поинтересовалась Назанин, косясь на великана у дальней стены.
– Это не драхма, малыш, – мягко, но определенно не впервые за последние дни, поправил ее Гордон Бакли, заслуженно считавшийся одной из главных боевых единиц группы. – Я же рассказывал, что эта монета называется каппадокийская дидрахма.
Даже в полумраке комнаты было заметно, как восхищенно блестят глаза здоровяка.
– Представляешь, малыш, сколько веков этой крохотной монете? Представляешь, сколько рук держали ее, отдавали, получали взамен за товары или услуги? Сколько с ней было связано надежд, чаяний, планов и слез?..
– Не представляю, – пожав плечами, улыбнулась Назанин. – Никогда не привыкну к твоей блажи, собирать монетки…
– О, это не просто монетки…
Заставив кушетку стонать, Бакли сел, опуская колонны босых ног на пыльный пол съемной квартиры. Поднял руку с дидрахмой к единственному окну, будто хотел рассмотреть сокровище на просвет.
– Деньги – это энергия мира. Его ток, его кровь, его пульсация. Они продлевают жизнь и отнимают ее, они власть и религия, они настоящая магия. – Рассуждая, здоровенный ирландец улыбался, словно счастливый ребенок. Кругляш из потемневшего серебра покачивался в пальцах. – Они связывают человечество в единое целое – и они же разобщают его, начиная войны. Деньги – суть цивилизации, ее жизненная сила и проклятье…
– Опять за старое… – Назанин беззлобно усмехнулась, туша сигарету в пепельнице на полу. – Расскажи это тем, кто вкалывает за сухой паек или уже четвертый год живет натуральным обменом.
– Все наладится, малыш, – уверенно кивнул Гордон, пряча дидрахму в кармашек разгрузочного жилета, с которым не расставался даже в самую лютую жару. – Рано или поздно все наладится, и деньги вернут былую ценность, так бывало всегда…
На этот раз Фарахани не удостоила боевого товарища ответом. Закинула руки за голову, смяв облако угольно-черных волос, и уставилась на унылый потолочный вентилятор. При всех странностях ирландца и таком забавном, совершенно не вязавшемся с комплекцией хобби, воином Гордон Бакли оставался отменным, а большего и не требовалось.
Он был настоящей боевой машиной, напичканной электроникой и имплантатами под самую выбритую макушку. Стрелок, подрывник, специалист по ловушкам и выживанию – любая вооруженная группировка, будь то армия государства, элитные подразделения dd или СБА, дорого бы дала, чтобы заполучить великана в свои ряды. Однако судьба распорядилась иначе, причем задолго до того, как мир начал сходить с ума, задергавшись в конвульсиях.
Освободив кушетку от ста двадцати килограммов живого веса, Бакли шагнул в кухню. Именно шагнул, а не вышел, потому что квартирка, в которой уже четвертый день ютилась группа, площадью больше напоминала поделенный на секции гроб, нежели нормальное человеческое жилье.
Затем Назанин услышала, как Гордон льет воду, наполняя турку из канистры. Как вкладывает в днище горелки брикет синтетического топлива, как чиркает спичкой. Готовя кофе и протирая чашки, здоровяк мурлыкал себе под нос, немузыкально, но с большим энтузиазмом.
Можно было поклясться, что и сейчас он изучает свою монетку – иногда было неясно, чему больше радовался наемник: новой миссии или приобретениям в коллекцию, которые имел возможность делать, разъезжая по восстанавливающемуся миру.
Фарахани улыбнулась, забавляясь собственными размышлениями.
Встретить такого быка, как Бакли, в темном переулке для любого здравомыслящего человека означало инфаркт и мысленное прощание с жизнью. На самом же деле ирландец был вовсе не злобен, позволяя читать душу, словно распахнутый комикс.
Впрочем, одернула себя девушка, такое радушие касалось только их группы, за много лет совместной работы превратившейся в настоящую семью. К противникам и, если так выходило, врагам Гордон был беспощаден, словно карьерный экскаватор.
Когда кофе начал закипать, слуховые имплантаты Назанин уловили на лестничной клетке шаги. Мгновенный анализ показал, кому принадлежит походка. Тем не менее от девушки не укрылся глухой стук, с которым Бакли выложил на кухонную тумбу свой увесистый «дыродел».
Щелкнули замки квартиры, которую группа снимала в одной из уцелевших многоэтажек Рага-Рея. Бакли продолжал мурлыкать, вернувшись к наблюдению за горелкой.
– Я бы тоже не отказался от чашечки. – Уловив манящий аромат дорогущего натурального кофе, Хуго Энквист среагировал мгновенно и энергично.
Затем шеф оперативной группы неспешно вытер ноги о коврик в прихожей, прошел в главную комнату, которую Назанин и Бакли делили с Бригеллой. Бросив на потолочный вентилятор короткий взгляд, швед шагнул к динамо-машине, несколькими ритмичными рывками увеличив заряд батареи.
Сейчас Фарахани видела его снизу вверх, и если бы не специальная программа «балалайки», на фоне светлого прямоугольника окна могла бы различить лишь силуэт. Высокий, статный, с аккуратно уложенными соломенными волосами, Энквист казался голографической моделью из сетевого журнала мужской моды.
