скачать книгу бесплатно
обложной дождь выжженные
алфавиты мы ждали пока вода
притаилась мёртвой не пускает
к окончаниям зерно вращающее
поле на одном указательном
жесте
*
кто так и не назван бездомен
тираж леса шаги в тяжёлое
искусственному глазу ты
полустёрта с изнанки глагола
выстроишь соль по сгущённому
мрамором руслу в пурпурной
воронке как ты возможна когда
в гранях север просматривается
как будто побеги собранные
с декабрьских ржаных небес
Август
Здесь мы закопали первую книгу – за гребнями вещества
просматривается жгут фосфора, стянувший пепельное лицо ровно посередине
или это тёмным лучом падает запад от виска до виска,
от холма до холма текут в истощении числа,
т. е. стекло или его границы – снег, летящий сквозь каркас уравнения: седина,
молоко:
сколько мы ещё будем способны слышать, как с этажа на этаж стекает смола,
как пылающий ветер, устав от себя,
выходит из «себя» зыбких границ, наблюдая
гранит,
приютивший золотое сечение в начало отсчёта, приняв за вспыхнувшего мотылька
то,
с каким усилием губы не пускают воздух в отверстия гласных – горят города,
деревни закутаны в цинк: разброс по карте матовых сновидений
сколько мы ещё будем способны слышать, как с этажа на этаж стекает смола,
как пылающий ветер, устав от себя,
выходит из «себя» зыбких границ, наблюдая
гранит,
приютивший золотое сечение в начало отсчёта, приняв за вспыхнувшего мотылька
то,
с каким усилием губы не пускают воздух в отверстия гласных – горят города,
деревни закутаны в цинк: разброс по карте матовых сновидений
(основание для реки), —
прорастёт ли письмо (хоть мы не просчитывали вероятность наперед)?
чего ожидать в такой пасмурный день? – скоплений? дождя? – или…
обломок стены, фотография рта в контексте летящих навстречу
разодранных сумраком фар, беглый символ в устье ночи, перешагнувший
возможность
«раскрыть», что плывёт по зрачку,
если резко коснуться твоих губ обрывком бумаги в слабеющем свете заката
– колебание —
так эхо взрослеет в дугах камней
параллельно расширению зрения.
Вялостью течь вообразить. Ростки принимать – «другим».
Пахнет скошенной травой; серебро опыляет гнёзда, делит надвое «целое»:
тень хрустит,
та что – пение корня,
другая – разлёт сахарной дымки, что и размах голосов
в подтверждение восходящей рукописи, сметающих стальную чешую
со «знания», с какой-либо попытки обернуться «чистой тотальностью»,
формой – уходить в мягкое умирание солнца, вблизи крепостных стен, где вихрь
латает пустоты в местах разрушенных звёзд о крылья тлеющих птиц в окончани
ях августа, но если ближе – страниц, почему-то не принятых почвой,
хотя мы следили,
(разобрав все несвязности, свободно висевшие между скрытных
смещений полудня в регистрах нисходящих потоков пепла),
чтобы книга снилась себе, как лето догорает в бесцветности вырванной фразы из
повествования, так бережно хранимого городскими сумасшедшими.
Препятствие… пространственные глоссолалии
плантация полыхает схема гнезда
полдень в разрезе разодранные смерчи
гамма
разрез искрит (шов глазу) о каменные суффиксы
кубический свет земляные узоры повторяй изгибы огня сей ночь вскользь
трав
вычитывая кору
досуха
вплетения солнца в полюс
наблюдать из спектра встречные пески приходили цвет армировать
буква шипит в диких библиотеках правее фотография звука
чертеж гаснет так сложно
неравенства ландшафт вкладывает в горизонт
«Острота на заглушенных пальцах…»
1.
Острота на заглушенных пальцах – синдром?
Живородящие уколы пульсаций:
в предельных точках рассада обретает язык.
Между – пружина заводит дистанцию.
Шнурует ветер отсутствие опоры – воздух пуст, ушел.
Надзеркальная ртуть.
На боку туман подсыхает, спит.
Синяя глина.
Озеро.
Идеальный ноль.
Сфера вне сферы.
Логические орбиты.
Идеи гнезд.
Циркуль, теряющий траекторию: площадь агонизирует в зигзаг – это осадок на дне числа, собираясь цепью из пыли и гари (украденный воздух, клочья, расшитые вороньим зрачком, окна негатив, будто содрать то, что дарит всему двойника – так бесплотный массив, несхватываемый ловушками времени, повторяет миры в мгновенном стирании, как эхо, удаляясь, вытаскивает оси из каркаса, что теснил контуры крика, оставляя петлям их пустоту), размыкает сцепленные руки, разводящие стрелки в диаметр: не смыкается нить вокруг живущего сном нектара в диск пчелы, повиснув концами острыми, как жало, над золотистой фольгой, выстилающей местность.
Продери проломы в застывших,
непроницаемых кольцах: мотки времени – дорога.
Калитка соткана, но шум нараспашку.
Упасть в паутину подзорную.
Из пепла слушает необдуманный взмах, экранирует рука:
циферблат в язвах нити нагревает,
чтобы обрушить переболевшее трудом полотно.
Что определяет цела ли скорлупа? – по холоду речного камня, паратаксис, воздух за бетонной стеной (иногда я так думаю о…), или его движение выдавливает слова из предложения, которое мысленно, в неразличимость, произвол, кипящий днем, что на стальных канатах растянут, дрожит зрачок берега перед наводнением – он: рассечение, ночь, притаившуюся между следов на мокром песке – успей между капель вплести волокно в гриву восточного ветра, связать дорожке, тропинке стеклянной слезы шарф речного огня: окно раздевает моего двойника до телепомех, само раздеваясь, объятиями игровых родников, как падает полдень плашмя на кухонный стол, потом на тетрадь – вода: так спит огонь на левом боку от свечи, и строчка ликует свой первый ландшафт, на грязь опадая.
Разобран полет бабочки, отражается на бумаге:
туман заикается, когда птица отмыкает смолу в накатанном листе.
По ту степень струй себя раскрывает сечение:
морфемный дождь.
По ручьям точки сверять: наборной зуд.
Говорят, что были глаза,
которыми он не посмотрел ей в лицо.
Разгребали золу полярного зноя:
в пятнадцать ветров сгоревших имен —
дома костенели.
Дул снег в раскаленный холод, проносил по слогам порошок,
как бумага цифры.
Каштаны теряли тени:
Цепи бегущего цвета.
Луч от кожи до кожи:
трава – молекулы скорости.
2.
В шёлк кричит кукла, небо вскидывает прядь – смахнуть металлических мух, разогнанных добела: изголодавшаяся материя принимает то, что застряло в кавычках, будто черепица – на грани огня – отсвечивает письмом, но читается – «нора»: домой произнеси по костям, сложив ветвления цифр и взгляд, недоспевший к лицу, той, что ад впишет в кукольный дом, чью поверхность выносят на спинах маковые дети – шипы сновидений – к играющей смолами синеве.
