скачать книгу бесплатно
– Да тебя уже просто с ног до головы обстреляли взглядами, от которых у меня сердце в пятки уходит, – тяжело вздохнула девчонка. – Ты новенький, я новенькая. Но ты хотя бы хорошенький, а у меня щеки. Это от того, что я слишком люблю картошку… В общем, я это к тому, что, кажется, мне стоит готовиться к мощному обстрелу… Щекастых новеньких девчонок не любят.
Меня удивило, с какой простотой она назвала меня хорошеньким и как легко выдала свои тревоги незнакомцу. Поняв, наконец, о чем она, я улыбнулся.
– Да нет, ты все не так поняла. Тебе можно вообще не париться. Они на меня так пялились не из-за того, что я новенький. Я учился с ними и ушел в девятом… После одного случая. Вот они теперь и пялятся.
– Что за случай? – оживилась Дина.
– Да, неважно, был и был… – выкрутился я и махнул рукой. Желания откровенничать у меня не было.
– Понятно. Это тайна, – погрустнела Дина. – Но ты меня здорово заинтриговал. Хотя бы скажи, это был маленький курьезик, который поместится в чехол для эйрподсов, или же увесистая такая заваруха, которая еле впихнется в рюкзак первоклассника?
Губы у меня против воли изогнулись в улыбке. Определенно, новенькой удалось поднять мне настроение в такой тяжелый день. Я глянул в окно. У черного входа в столовую стоял грузовик. Я посмотрел на Дину, а потом красноречиво перевел взгляд на грузовик. Она округлила и без того круглые глаза.
– Поняла. Это был скандалище.
– Не то слово, – кивнул я. – В общем, не парься. Тебя полюбят. Ты – не я.
– Спасибо, как гора с плеч, – выдохнула Дина.
Я опять вгляделся в ее лицо.
– У тебя очень хорошенькие щечки, кстати. Не стесняйся их. – Я заметил, что Дина при каждом удобном случае поправляет передние пряди, чтобы закрыть скулы. – Это изюминка, и она цепляет.
– Ой, я вся краснею! – Дина комично прижала ладони к щекам и возвела глаза к потолку. – Осторожно с такими заявлениями, – подмигнула она. – А то ведь буду ждать приглашения на свидание.
Я смутился. Дина засмеялась.
– Расслабься. Я не принцесса в трусах с «АлиЭкспресса», захочу – сама приглашу. – Она еще раз подмигнула, и я улыбнулся.
– Ну, окей, буду ждать.
Общаться с Диной в такой шутливой манере было удивительно легко. Я даже подумал, что, может быть, мне поискать Сашу на следующей перемене, а сейчас поболтать с новенькой еще немного, но тут у Дины снова зазвонил телефон.
– Извини, – виновато сказала она. – Подружки по старой школе беспокоятся, не съели ли меня мои новые однокласснички.
Я кивнул, и Дина, ответив на звонок со словами «Здоро?во, чикули, че как?», отошла в сторону. А я все же пошел к ашкам, которые обитали на том же этаже, через три кабинета от нас. После разговора с Диной возникло чувство, будто на Земле уменьшилась гравитация, – так легко было идти. Но с каждым шагом эта легкость исчезала.
Я дошел до мужского туалета; отсюда виднелись игроки, бросающие друг другу мяч, – они убежали в свободную рекреацию.
Дверь ашек была открыта. Саша стирала с доски, и я невольно залюбовался ею. Какая же красивая. Стройная. Волосы цвета гречишного меда спадают на лопатки тяжелыми, тугими локонами. Рубашка заправлена в брюки с высокой посадкой.
Я распахнул дверь в туалет и громко потопал: сделал вид, что вхожу.
Она обернулась и подняла брови – густые, темные, идущие прямой линией без дуги. Из-за этого у Саши всегда был немного хмурый вид.
Она выронила тряпку. В светло-серых глазах промелькнули испуг, усталость, разочарование, отчаяние. «Снова он». Да, Орлик. Это я. Человек, который принес тебе ужасную головную боль, слезы и чувство собственной значимости. Я вернулся. Знаю, для тебя было бы лучше, чтобы я исчез с этой планеты, растворился где-нибудь в космосе. Так легче. Ведь теперь у тебя, наверное, совсем другая жизнь, и в ней нет места гордым изгоям вроде меня, которых всегда нужно от чего-то спасать. Прежде всего, от них самих.
Якобы собираясь закрыть дверь, я обернулся еще раз и посмотрел на Сашу в упор. Я сделал вид, что увидел ее случайно, замешкался и передумал заходить в туалет. Она какое-то время сомневалась – подойти или нет. И все же решилась и вышла из кабинета.
– Зачем ты здесь? – У Саши был такой напряженный вид, будто рядом оказалась бомба, способная в любую секунду взорваться от одного ее дыхания. Мне было больно осознавать это. Вот бы донести до Саши, что я уже не такой, как раньше.
– И тебе привет, Орлик, – вымученно усмехнулся я.
Она вздрогнула, услышав детское прозвище, которое я ей дал.
– Не ожидала, что ты вернешься…
– Ты бы этого хотела, да? Чтобы я не вернулся?
– Не знаю, – прозвучал грустный ответ.
Я хмыкнул.
– Хотя бы спасибо за честность. А ты изменилась. С кончиков кудряшек не сочится былой альтруизм.
С этими словами я протянул руку и накрутил ее волосы на палец – дружеский жест, который был у нас в порядке вещей в прежние времена. Но теперь Саша нахмурилась и увернулась, как недовольная кошка. Я немного обиделся.
– Мы все изменились. Надеюсь, ты тоже.
– Не переживай. Я больше не захватываю заложников. – Я постарался сделать тон шутливым.
Она отпрянула, но, кажется, выдохнула. Ведь этого она и боялась: что я вернулся, а со мной вернется та адская карусель, в которую я превратил наши с ней жизни. Я рад, что карусель все-таки удалось остановить.
– Раз ты в строю, значит, у тебя все хорошо? – осторожно спросила она.
– Более-менее.
– Как… – запнулась Саша на долю секунды. – Бабушка?
Она избегала расспросов о маме, потому что путем быстрых арифметических расчетов выяснила, что с мамой было и еще долго будет все без изменений. Если точнее, то десять лет и двадцать девять дней.
– С бабушкой все отлично, у нас теперь семейный бизнес.
– Правда? И что за бизнес?
– Открыли свою кафешку.
– Как здорово! Я очень рада.
Она украдкой оглядела меня, ненадолго задержавшись на логотипе Lacoste на рубашке и пряжке Levi’s на ремне. И выдохнула еще раз. Да, Санька, теперь я не нищий, и тебе больше не нужно меня подкармливать.
Возникла неловкая пауза. Я надеялся, что Саша спросит еще о чем-нибудь, но нет.
– Слушай, Жень, я пойду. Сейчас звонок прозвенит, а мне еще доску мыть. – Оправдание так себе, но спорить я не стал.
Я кивнул и, чтобы подтвердить свою легенду «случайной» встречи, зашел в мужской туалет. Там я заперся в кабинке, сжал большие и указательные пальцы и с удивлением обнаружил, что они дрожат.
Снаружи раздался оглушительный звон, а потом загрохотал бодрый топот ног. Мимо туалета обратно в свой кабинет пронеслись игроки.
Саша
В кабинете я продолжила вытирать с доски. Заметив на указательном и среднем пальцах кровь, я поморщилась и сунула их в рот. Оказывается, я на нервах ободрала все заусенцы, пока говорила с Женей… А ведь с его уходом из моей жизни я думала, что забуду эту пагубную привычку.
Раздался страшный звон. Кто-то вздрогнул, кто-то подскочил на стуле. Все обменялись удивленными взглядами.
В класс вошла математичка, и мы завалили ее вопросами. Она недовольно ответила, что кто-то разбил окно, но все, что нас должно волновать на данный момент, – это неопределенный интеграл. Впрочем, к концу урока мы уже знали, что окно разбили бэшки: Марк Черепанов, Миша Кауц, Тимур Ларин, Егор Шепелюк и Валера Репкин. Харитонова принесла в школу какой-то необычный летающий мяч, парни бросали его друг другу в коридоре и случайно угодили в стекло. Игроки быстро убежали в кабинет, но, что странно, к бэшкам сразу заявилась Полина Викторовна – наш завуч, ужасно строгая дама с военной выправкой. Она безошибочно назвала пять фамилий и вызвала игроков к себе, а также отобрала мяч. И откуда она узнала, кто именно виноват?
На перемене мы со Светой, возвращаясь из туалета в кабинет, с интересом обсуждали произошедшее. Я даже не заметила, как врезалась в кого-то.
– Орлова, будь внимательнее, – раздался сухой и безжизненный голос. Я подняла глаза и, увидев Кощея, задрожала. – Мы же не хотим в школе несчастных случаев.
Наш директор Константин Борисович ужасно бледный и худой; неизменно выглядит так, будто его похоронили пару дней назад, а сегодня он поднялся из могилы и пришел в школу. Лицо без кровинки, впалые глаза, тонкая кожа, плотно обтягивающая череп. Губы сжаты в тонкую линию, отчего кажется, будто на лице вечно одна и та же презрительная гримаса. Он никогда ни на кого не кричал, но вкрадчивый замогильный голос вгоняет в ужас похлеще любого крика. Может, Константин Борисович ненавидит учеников? Взгляд у него обычно такой, будто он всем нам желает скорейшей смерти.
Испуганная Света на всякий случай спряталась за меня, хотя директор не обращал на нее никакого внимания. Пролепетав извинения, я низко опустила голову и засеменила прочь.
– Блин, он так смотрел, как будто порчу навел, – запричитала Света. – Сходи в церковь на всякий случай.
У двери кабинета мы увидели толпу. Тут были бэшки – Марк, Тимур, Егор и Игорь, и ашки – Рома, Север и Ваня. У последнего был такой вид, будто он мысленно сочиняет завещание. Бэшки наезжали на нашего Ванька: утверждали, что именно он сдал игроков завучу.
– Я ни на кого не стучал! – отбивался Ваня. Его нижняя губа дрожала от обиды.
– А кто тогда? – рыкнул Марк. – Я видел, ты из толчка выходил, когда мы играли! – Он припечатал Ваню к стенке, и тот задрожал уже весь.
– Эй, Марк, полегче. – Север встал перед Минаевым.
– Вон, там в учительский туалет кто-то тоже зашел, может, это какая-то училка! У меня других проблем, что ли, нет? У меня вообще мама сейчас болеет, мне не до вас! – Казалось, еще секунда, и Ваня разрыдается.
У мамы Ванька был ковид, и она лежала в больнице.
– Да, может, это и не он, – сказал Север. – Вань, погоди истерить. Это полная глупость – обвинять кого-то из наших…
– Из ваших? – вскипел Марк. – Мы уже не один класс, да? Границу провел, что твое, а что не твое? А как же весь тот треп на линейке в прошлом году? Что мы все равно вместе, обнимашки, сопли, слезы, все дела. Все ваши ревели, что не хотят этой дележки. А теперь чего? Быстро, смотрю, переобулись!
– Мы и были одним классом до этого наезда, – холодно парировал Север. – Чего вы приперлись-то? Очки ему разбить? Только к слабым и можете цепляться.
– А давай мы к тебе прицепимся, а? – огрызнулся Черепанов. – Ты же староста, отвечаешь за него.
– Могу и ответить, – спокойно сказал Панферов.
Марк и Север двинулись друг на друга. Между этими двоими уже давно будто кошка пробежала. Они искали любой повод для разборок.
Я встала между ними и резко велела:
– Парни, стоп!
Черепанов и Панферов хмуро посмотрели на меня, а я обратилась к Минаеву:
– Вань, у тебя какое зрение?
– Минус десять, а что?
Я оглядела всех.
– Ваня с первого класса сидит за первой партой, потому что даже в очках со второй уже не видит доску, а с третьей – училку. Думаете, он через весь коридор разглядел и запомнил каждого игрока? Сомневаюсь, что он отличит с такого расстояния слона от жирафа.
Мои слова ввели парней в замешательство. Даже Черепанов задумался.
– Ну, а кто тогда нас сдал? – спросил Игорь.
– Ванек говорит, что в учительский туалет кто-то зашел. Может, это сама Полина. У нее глаз как у орла, а память как у суперкомпьютера. Она каждого вычислит по одному прыщу на подбородке. Так что не ищите заговоры там, где их нет.
Бэшки задумчиво обменялись взглядами. Черепанов, как будто все еще сомневаясь, снял с Ванька очки и, повертев в руках, вернул.
– Ну, ладно, парни. Сворачиваемся, – обратился Игорь к бэшкам.
Марк угрожающе сказал Северу:
– На этот раз вам повезло. Но в следующий будут последствия.
Перед тем как уйти, Марк посмотрел на меня так, будто я нанесла ему личную обиду. Я поежилась. Вообще-то, Марк всегда меня пугал. В восьмом классе он зазывал всех посмотреть на труп коровы. В девятом – подкинуть в почтовый ящик историка взрывчатку. В десятом вместе с Шепелюком и Сухановым угнал старый «Шевроле». Парни покатались на нем по городу, врезались в рекламный пилон и сбежали. Вообще, та еще компания.
После того как бэшки ушли, Ванек, запинаясь, не переставал меня благодарить.
Когда старосты двух классов – сухие дубовые пни, все плохо. Конфликты они решают так же дубово.
В классе у Панферова всегда было много сторонников. Понятное дело, девчонки по Северу сохнут стаями, но и среди мальчишек у него своя гвардия: Дима, Рома, Витя. Вся эта тройка состоит в школьной сборной по баскетболу, Панферов их туда и продвинул. Для этого Север долго терзал директора своими инициативами – например, заявил, что школе нужны уличная баскетбольная площадка и новые мячи, а еще новая форма – каждому ученику. Он заразил своими идеями многих, но спустя несколько недель преследований директора и пикетов возле его кабинета смилостивился: теперь ему всего-то нужно было, чтобы тройку из класса взяли в сборную. Директор выдохнул и радостно дал добро, взяв с Севера обещание больше его не доставать. Но вскоре Панферов примерно тем же способом инициировал создание женской баскетбольной команды: сначала выставил непомерные требования, затем отозвал большую часть. Не скрою, это классная внешняя политика; глобальные проблемы Север всегда решал ловко. Но в вопросах взаимоотношений внутри класса Панферов неизменно разводил руками и все пускал на самотек. Вот почему, например, он закрывал глаза на травлю, которой подвергался Женька. Сейчас – другое дело. Раздоры между 11 «а» и 11 «б» – проблема не внутренняя, а внешняя. Поэтому Панферов посчитал своим долгом вмешаться.
Размышляя обо всем этом, я рассеянно наблюдала, как ашки по очереди заходят в кабинет. Рома задержался.
– Санек, к-к-круто ты их отб-б-брила, – восхитился он и шутливо стукнул меня по плечу.
Рома заикался с детства. Ему было пять лет, когда родители впервые собрались сводить его к стоматологу. У детского сада рабочие долбили асфальт отбойным молотком, и кто-то из друзей Ромки пошутил, что зубы сверлят этим же инструментом. Богатое Ромкино воображение сразу нарисовало картину: зубной врач сносит ему пол-лица. Оттуда и пошло заикание. Ромку никогда не дразнили, наоборот, многие считали дефект скорее милой изюминкой.
– А то, – улыбнулась я, в шутку стукнула его по бицепсу и тут же, поморщившись, потрясла кулаком. – Ничего себе банки прокачал! Я чуть руку не сломала.
Рома довольно улыбнулся.
– Это т-ты меня еще на сушке не видела!
– А пощупать можно? – спросила я.
– Ну, пощупай, – игриво разрешил Рома и встал в позу бодибилдера.
Я пощупала и похвалила его бицепсы. Сияющий Рома ушел в кабинет.
Мы со Светой остались в коридоре.
– Хорошо, что все уладилось, – сказала я. – Боюсь представить, во что бы все вылилось…
