скачать книгу бесплатно
и переносим чувства на бумагу.
в меня язык вложив, мой важный враг
меня собой не делает – дурак,
а сам становится влагающим со мною:
на этом я стою и этого я стою.
единожды солгав, мой сладкий вор,
в своей же лжи увязнешь как топор.
я в ложь твою топор не зря втыкаю,
да, я теку, но я не протекаю.
да, я теку, и ты – теки.
скудны суровые пески,
они костлявы и сухи
и к сердца голосу глухи.
Прохлада мною овладела,
поверхность глаза запотела,
в слезах – тревоги конденсат,
и внутрь зрачки мои глядят.
что вижу я? – ничто я вижу!
я рыжиной кудрявой брызжу,
каплеобразные ухмылки
стекают кровью по затылку.
воспринимая тот поток,
мечтаю совершить глоток.
журча, смеётся камня речь,
и рот – дыра, прореха, течь.
Он приходил в себя в постели,
перебирая поимённо
всех, кто исчез из Вавилона
с печатью Дьявола на теле.
он – психопат и лжепророк,
перевирающий ученье:
проникнув в зону помрачения,
в ней осознать себя не смог.
но милосердное перо,
кровоточа, вонзалось в струны,
когда далёкий свет межлунный
преображал его в Пьерро.
он пел для тех, кто уцелел,
о тех, кто выдержать не смог,
и мел белел, и рот алел.
как вход. и выход. и порог.
В пороге металлической стремнины
плыву среди задумчивых людей;
я глаз не отвожу, но вижу – только спины
и думаю о ней, и думаю о ней.
камлание, грохот, хохот, пианино
в компании такой звучит ещё нежней;
мне карту подменили картой винной.
смотрю на лист и думаю о ней.
пройдёт неделя, и земля оттает,
прозрачней станет воздух, день длинней,
всё изменяется, но мне не изменяет
привычка вредная – я думаю о ней.
Я сижу и плачу,
я кричу на стену.
не могу иначе:
не привык к изменам.
не могу быть мачо
из полиэтилена,
мне не надо сдачи,
я плачу – мгновенно.
я плачу слюною,
кровью, кулаками…
я кричу на стену,
стену между нами.
Неба выпуклый глаз,
направленный в точку
невыносимого света.
несмыкаем, он смотрит туда
от заката и до рассвета.
он моргает, и ночь настаёт,
а потом всё сначала, опять.
он глазеет на свет,
он хочет его воспринять.
протуберанец вселенной,
таинственный термояд,
корпускулярный флюид,
я тобою объят.
созидая миры,
из какой ты сочишься дыры?
кто тобой волосат?
где предел излученья?
есть ли корень луча?
и похож ли тот луч на растенье?
или луч – гуманоид,
который сверхбыстро растёт?
он своей пятернёй
до холодных глубин достаёт.
почему ты немыслим?
немыслимо необходим?
там, где сто равно трём,
где становится тройка одним,
начинается твой
бесконечно прекрасный полёт.
Этот город похож на тирольский пирог,
он слоистый и круглый, как в сейфе замок:
миллионы кривых магистралей
и тоннели – как дырки в коралле.
этот город похож на коралловый риф,
на ребёнка похож, подхватившего тиф,
смотрит вверх из больничного склепа,
и обрит его череп нелепый.
он в огне не горит
и не тонет в воде,
словно масло, кипит
он на сковороде
и взрывается в небе салютом,
полагая себя абсолютом.
пентаграмма. медуза. вокзал. зодиак.
этот город – наркотик, невротик, маньяк,
протекающий грязною жижей.
всей душою тебя ненавижу.
Материи дано ль названье?
ведь есть название у ткани.
рукой ощупывая лист,
пойму: «наощупь ты – батист.»
материя, как это странно,
что ты как мама безымянна.
На белой плоскости листа
я обнаруживаю яму,
и мускул языка упрямый
бросаю камешком с моста.
«бултых!» – пошли круги по глади,
чернила разлились в тетради.
законы физики смещая,
я делаю слова вещами.
Мы – вечные, как капля в пузырьке.
вот мы идём, рука лежит в руке,
и новый шаг, казалось бы, возможен.
глаза блестят, как рыба на песке,
но обездвижен мир, пейзаж подкожен,
и чувства – лишь иллюзия души.
тебя целуя, я шепчу: дыши,
ломай законы физики и мира,
питая элементами эфира
смолистый выхлоп крымской анаши,
ты наполняешь смыслом голос улиц.
мы – против всех, но мы вдвоём проснулись,
а вот уже и воды отошли.
Не покидай меня. не надо.
я без тебя во тьме тону,
и с каждым вдохом, с каждым взглядом
всё глубже ухожу ко дну.
а дно не ищется наощупь,
глазам не кажет чёрный лик.
оно молчанием топорщит
себя. и если дна достиг,
то бережёшь воспоминанья,
живёшь, испытывая стыд.
и слов бурливое вздыманье
воспроизводишь лишь навзрыд.
Во мне проснулся человек,
идущий напролом,
какой-то древний дровосек,
вернее, древолом.
берсерк, шаман и берендей,
секиры властелин,
он – великан среди людей,
гигантский исполин.
во мне проснулся исполин,
проснулся и спалил
толпу бездействия причин
и недостатка сил.
Между ног античных статуй
только мрамор, белый камень.
между нами происходит сексуальный диалог.
сколько статуй между нами?
