banner banner banner
Рыцарь, красавица, чудовище, шут. Съешь сердце – получишь любовь
Рыцарь, красавица, чудовище, шут. Съешь сердце – получишь любовь
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Рыцарь, красавица, чудовище, шут. Съешь сердце – получишь любовь

скачать книгу бесплатно

Рыцарь, красавица, чудовище, шут. Съешь сердце – получишь любовь
Стелла Фракта

Серийный убийца Сердцеед держит в страхе элитный квартал Балтимора. Помощь в расследовании оказывает психиатр-консультант, между его пациенткой, золотоволосой певицей, и молодым агентом ФБР вспыхивает роковая страсть. Детективу-профайлеру, использующему метод активного воображения, некто оставляет подсказки; молчаливый бодибилдер, живущий по соседству, становится хранителем чужих секретов. Съешь сердце – получишь любовь… Таков заголовок трагедии о драконе, который убивал принцесс и искал друга.

Рыцарь, красавица, чудовище, шут

Съешь сердце – получишь любовь

Стелла Фракта

Все непреходящее есть только символ! И поэты слишком много лгут.

Фридрих Ницше, Так говорил Заратустра

Дизайнер обложки Александра Undead

© Стелла Фракта, 2023

© Александра Undead, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0062-0999-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Кукольный домик

    [Соединенные Штаты Америки, Балтимор, Резервуар-Хилл]

Очередное высокое крыльцо, кирпичный фасад дома с многоуровневыми квартирами, резная дверь и звонок, издающий типичный, пафосный и раскатистый звук колокола. Они, что, все сговорились? Это уже седьмой, к счастью, последний в списке адрес, по которому был один и тот же сигнал – выходит, местные богачи совсем обделены фантазией и подражают друг другу.

Аллекс вздохнул, охватил взглядом квадраты окон, переступил с ноги на ногу, похлопывая себя по бедру планшетом с прикрепленными к нему листами. Он втайне надеялся, что в квартире никого не окажется – и тогда он, наконец, сделает перерыв на обед… Он был уставший и жутко голодный.

Надо хотя бы посмотреть, кто проживает в кукольном домике… Аллексу требовалась обычно пара секунд, чтобы получить нужную информацию, он умел читать по диагонали, заглядывал в планшет только перед визитом – как правило, уже на подходе. Он импровизировал – потому что знал, что запланированное заранее все равно придется переигрывать.

За дверью послышались шаги, легкие, ритмичные. Его будущая собеседница – какая-то артистка… Аллекс не разбирался ни в фильмах, ни в кинозвездах, ни в певцах, ни в музыкантах, его не интересовала медийная жизнь – а сегодня, как назло, ему попадалась одна высокомерная богема, каждый причудливее предыдущего.

Один из них даже осуждающе косился на пыльные ботинки Аллекса с отбитыми носами, когда тот ступал по антикварному ковру ручной работы… Если персона из списка под номером семь будет такой же зазнайкой – а вероятность этого велика, – он просто… А что сделает? Ему придется расспросить ее – такая работа.

Не так он себе представлял первую рабочую неделю в новом отделе, в новой команде на новом расследовании. Его опять отправили выполнять то, что другие сочли бы занудным делом – а он мог бы приносить реальную пользу!

Створка отворилась, перед ним предстала высокая молодая женщина, с золотыми волосами, бледным и худощавым фактурным лицом. Аллекс мгновенно вынырнул из омута мыслей, почему-то встрепенулся, и ему показалось, осенний солнечный блик пробежался по стеклам и фасаду, краски стали ярче.

Скорее всего, это эффект от сочетания оттенков – прически и серо-голубой блузки, идеально отутюженной, подходящей под цвет глаз.

Аллекс был наблюдательным, иногда чересчур. Он по привычке впитал весь облик напротив целиком, вгрузил в память каждую деталь, отметил нейтральный макияж в стиле «без макияжа» и едва различимый легкий тон – отчего хозяйка выглядела совсем молодо, – астеническое телосложение с тонкими запястьями, узкие плечи и высокую грудь, выразительные брови и длинные ресницы.

Ресницы совершили взмах, Аллекс еще не успел рта раскрыть, чтобы сообщить о цели своего визита, как золотоволосая артистка произнесла:

– К сожалению, мистера де Лавендера нет дома, но я могу передать ему, что вы приходили.

Аллекс моргнул, покачал головой.

– Мисс Вильгельмина Густавссон? – обратился он к ней. – Агент Аллекс Серрет, ФБР. Мне нужно задать вам несколько вопросов, это не займет много времени.

Аллекс полез в карман, достал и продемонстрировал документы, прижимая планшет к ребрам под мышкой, куртка топорщилась на боку, прикрывая кобуру. На миг по лицу мисс Густавссон словно промелькнула тень, однако оно тут же приняло дружелюбно-нейтральное выражение, такое же как мгновение назад.

– Можете не беспокоиться, вопросы будут не про вас, а про доктора Лукаса Гаштольда. Он ваш терапевт.

Естественно, мисс Густавссон знала, что Гаштольд ее терапевт… Психотерапевт. Она к нему по два раза в неделю ходит. Аллекс за сегодняшний день привык, что пациенты доктора Гаштольда пугаются жетона, самого упоминания ФБР, не могут определиться, как с ним разговаривать – глядя сверху вниз, как они обычно смотрели бы на невзрачно одетого парня в обшарпанных ботинках, слишком юного, чтобы быть агентом, или снизу вверх, подобострастно, лишь бы Аллекс не пронюхал об их делишках…

До делишек и мелких пакостей богатых клиентов успешных психиатров Аллексу Серрету не было никакого интереса. В центре его внимания были убийцы, особенно серийные, особенно те, что спокойно бродили по улицам Балтимора и совершали очередное жестокое и жуткое злодеяние.

Пока он ходит по квартирам и опрашивает возможных – но маловероятных – свидетелей, его новая команда отправилась на повторный осмотр места последнего преступления, потому что на специального агента Уильяма Гатти снизошло очередное озарение.

– Да, конечно, – отозвалась мисс Густавссон. – Прошу, проходите.

Аллекс переступил порог кукольного домика, последовал внутрь по светлому коридору, вдоль широкого зеркала в золотой раме, предметов интерьера, подходящих по стилю к музею, а не к современной городской квартире… В отражении краем глаза он увидел себя: диссонансное пятно куртки цвета хаки, взлохмаченные каштановые волосы – образ, кажущийся абсолютно не к месту, будто из другой вселенной, очутившийся не по плану в аристократическом гнезде.

– Могу я предложить вам чай, кофе?

Вильгельмина Густавссон, двадцати пяти лет от роду, живет со своим отчимом в шикарной трехэтажной квартире в элитном квартале Маунт-Роял-Террас района Резервуар-Хилл. Она профессиональная певица, никогда не привлекалась ни за какие правонарушения и не участвовала в богемных скандалах, о ней и ее прошлом почти ничего не известно, несмотря на публичность ее персоны. Мисс Густавссон – пациентка Гаштольда уже четыре года, ни разу не пропускала сессии и даже не опаздывала… Последнее Аллекс предположил по портрету, сформированному буквально за несколько секунд наблюдения за золотоволосой артисткой, ему не нужно было прилагать усилия, чтобы подмечать такие мелочи.

Прическа мисс Густавссон – волосок к волоску, золотые пряди до плеч расчесаны и аккуратно уложены волнами; туфли на невысоком каблуке – при ее росте больше шести футов – блестят, как новые, блузка и брюки шиты по индивидуальному заказу, каждая складка легкой ткани как деталь, как штришок на произведении искусства; прямой стан и узкая талия, плавные движения, как у кошки – той, что с большими ушами, поджарым телом, длинными костлявыми ногами и без шерсти…

Мисс Густавссон была намного красивей странной кошки, и Аллекс почему-то таращился на нее и не сразу ответил на вопрос.

– Чай, пожалуйста.

– Черный, зеленый, белый, красный…

Зачем так сложно? Надо было просить кофе – или вообще ничего не просить… Аллекс уже пожалел, что не приступил к делу сразу. Он, вероятно, настолько устал, что потерял бдительность – и повелся на этот несчастный чай.

– Черный. Без лимона, без бергамота, без сахара, без всего, но с горячей водой… Спасибо.

Мисс Густавссон улыбнулась чуть шире, снисходительно и понимающе. Аллекс вздохнул.

Они все еще стояли посреди просторного гостиного зала, с креслами с хитро выгнутыми ножками, мраморной рамкой наличника камина, уютными атрибутами, составляющими кошмар регулярной уборки для клининговой службы.

– Присаживайтесь, – указала молодая женщина в сторону кушетки, пуфа и кофейного столика, – я принесу чай.

«Идиот, – ругал себя мысленно Аллекс, оглядываясь по сторонам, сидя на шелковом сиденье для императорских особ, когда мисс Густавссон скрылась в широком проеме арки, очевидно, в направлении кухни, – лучше бы отказался от всего и начал работать! Она же сейчас только чай будет заваривать полчаса, с церемониалом и паузами!»

Однако золотоволосая артистка, вопреки ожиданиям Аллекса, явилась вскоре, с белоснежным фарфоровым сервизом на серебряном подносе.

– Вы не возражаете, если я начну?

– Нет, конечно, спрашивайте, – спокойно отозвалась собеседница.

Тонкопалые кисти расставляли чашки и блюдца, гость наблюдал. Мисс Густавссон сидела на пуфе прямо и ровно, как по струнке, идеально вписывалась в обстановку, как очередная диковинная вещица, Аллекс же не мог найти удобное положение, перекрестил ступни, затем подогнул ногу, вторая в колене начинала самопроизвольно подрыгивать, выдавая непоседливую натуру.

Они были как порядок и хаос, в одной комнате, объединенные одной задачей – на удачу Аллекса, ненадолго.

– Из кабинета доктора Гаштольда были украдены некоторые его записи, – молвил агент Серрет, – с личными данными пациентов. Все детали я вам сообщить не могу, но важно то, что содержимое этих записей, причины происшествия или личность вора могут быть связаны с расследованием другого, очень серьезного преступления.

– Какого?

Мисс Густавссон придерживала крышку чайника, изящно поднимая носик над чашкой, струйка лилась и звенела, пузырилась растущей лужицей на дне емкости. Ресницы совершили взмах, на Аллекса не отрываясь смотрели серо-голубые глаза.

Коленка перестала дергаться, агент Серрет заговорщически улыбнулся, чуть наклонился к столику, рассматривая бледное фактурное лицо.

– Вы слышали о «Сердцееде»?

О нем все слышали… Те, кто читают газеты, смотрят новости, слушают сплетни – но Аллекс, дабы не сойти с ума от усталости и скуки, впервые за весь день поймал долгожданный шанс развеять напряжение и подурачиться.

Мисс Густавссон изображала невинность, хлопая прекрасными очами – но задала вопрос не из наивности и даже не из праздного любопытства… Это было приглашение на диалог.

– Да, – отозвалась она, золотоволосая голова чуть склонилась набок, и мисс Густавссон вернула чайник на место.

– Значит, вы понимаете, насколько все серьезно, – сказал Аллекс. – Четыре жертвы найдены, а сколько еще может быть…

Вильгельмина Густавссон взяла чашку в руки, гость повторил за ней. После Аллекс задавал той дежурные вопросы – что она делала в день кражи, что в ее конфиденциальных беседах, зафиксированных доктором Гаштольдом, может быть связанного с каннибализмом, женоненавистничеством, ритуальными жертвоприношениями, людьми, которые высказывались или действовали подозрительно или странно…

Аллекс не заметил, как пролетело время, как чай закончился, как закончились вопросы. Мисс Густавссон смотрела на него открыто, отвечала спокойно, улыбалась на его шутки – на обе две – и в финале беседы спросила, много ли заметок психиатра попало в посторонние руки.

Агент Серрет не дал точную цифру, но объяснил, что небольшое количество подтверждает предположение следствия о неслучайности выбранных тетрадей – в кабинете доктора Гаштольда данные нескольких десятков его пациентов, прошлых и нынешних, за многие годы работы. Безусловно, подобно каждому врачу, он шифрует свои записи… Но злоумышленник наверняка знал об этом.

Аллекс поставил чашку на стол, желудок протяжно взвыл возгласом голодной собаки, в повисшей паузе между репликами вой был отчетливо слышен.

– Мне пора, – забавно пуча глаза и улыбаясь, не скрывая казуса, произнес юноша. – Спасибо за помощь, мисс Густавссон.

Он взял планшет под мышку, поднялся с кушетки, молодая женщина последовала его примеру.

Когда Аллекс вышел на крыльцо, уже попрощавшись и отдав визитку – на случай, если Вильгельмина Густавссон что-нибудь вспомнит, – та окликнула его из двери.

– Агент Серрет!

Аллекс обернулся, занес ногу над ступенью, вечерний ветер холодным порывом растрепал копну каштановых волос.

– Может быть, странный вопрос, но… почему люди убивают, намеренно идут на убийство – в ситуациях, когда есть иной выбор?

Ступня агента Серрета вернулась на крыльцо, молодое лицо с россыпью веснушек приняло сначала удивленное, затем задумчивое и даже немного печальное выражение.

Аллекс ответил честно.

– Для некоторых убийство является единственным способом почувствовать контроль – над ситуацией, над человеком, над чем угодно. Причина – всегда отчаяние. Ну и нарушенная логика – когда в картине мира считается совершенно обыкновенным вырвать человеку сердце и сожрать его.

– Спасибо.

– Не за что, – кивнул Аллекс, наблюдая, как створка медленно затворяется, и золотоволосая голова исчезает в кукольном домике.

Он легко сбежал по лестнице, ветер забирался под распахнутую куртку, желудок по-прежнему урчал и требовал ужина, но на душе почему-то было спокойно и даже радостно.

Среди пустоголовых богачей есть небезнадежные… Мисс Густавссон оказалась вознаграждением за тяжелый день дурацких опросов, косых взглядов и бессмысленной беготни по адресам клиентов доктора Гаштольда.

Жаль, что они вряд ли снова увидятся. «С ней было… – Аллекс пытался подобрать подходящее слово во внутреннем монологе. – Приятно…»

Он прекрасно понимал, что всего лишь посмотрел красивую картинку – как по телевизору, – с идеально гладкими лицами, отутюженными блузками и рубашками под цвет глаз, вкусным чаем и непринужденной беседой. Пора возвращаться в прозаичную реальность – где есть и бедность, и боль, и уродство, и смерть, и убийство.

Аллекс был рад, что не всем следует знать, насколько мир может быть безумным в истреблении себя же самого. Он любил свою работу – и принимал разные ее стороны, от нудного общения со свидетелями до оперативного задержания, с перестрелками и замесом.

2. Глотает, не жуя

    [Соединенные Штаты Америки, Куантико, Академия ФБР]

– Он делает это голыми руками, – говорил Аллекс с набитым ртом, указывая на снимки на доске. – Вскрывает грудную клетку охотничьим ножом, снимая грудину, без использования специальных инструментов – не как хирург, а как патологоанатом.

– Как самоучка, – кивнул Уилл. – Он отделяет хрящи и мышцы, чтобы добраться до внутренностей, небрежно, не заботясь об эстетике.

Эстетики в творениях Сердцееда, действительно, было мало. Убийство и надругательство над телом было скорее хаотичным актом, нетерпеливым и грубым, как попало.

– Он не медик и не мясник…

Крошки падали на пол, Аллекс жадно укусил сэндвич, шурша бумагой, прищурился, разглядывая фото, наклонился чуть ближе.

– Он раздобыл методичку по вскрытию трупов и просто взял оттуда то, что нужно, не вдаваясь в детали, – продолжал Уилл. – Ему трудно дается обучение – даже чтение.

– Задержка в развитии?

Специальный агент Уилл Гатти на секунду задумался, поджал губы.

– Скорее синдром дефицита внимания и гиперактивности.

Аллекс хмыкнул, вновь начал жевать. Он не стал говорить, что его неуемность, неспособность усидеть на месте, типичное СДВГ, воспринимали как умственную отсталость или педагогическую запущенность…

– Серрет, каждый раз когда тебя вижу, ты все время жрешь! – раздалось из-за их спин.

– Я постоянно хочу есть, – пожал тот плечами, не оборачиваясь. – Ничего не могу поделать.

Беверли Круз, криминалист отдела уголовно-следственного анализа, тем временем, приблизилась, каблуки легкой поступи стучали о блестящий пол лаборатории. Женщина встала между Уиллом и Аллексом, скрестила руки на груди, окинула взглядом размещенные на доске изображения.

– Проверься на наличие гельминтов, – усмехнулась она, обращаясь к юноше.

Аллекс засунул остаток сэндвича в рот, смял бумагу намеренно шумно.

– Хоть сейчас могу дать тебе образец на анализ, – промычал он с полным ртом.

– Нет, спасибо, у меня и без твоих фекалий много работы.

Уилл молчал, даже не замечая их взаимные подколы, он был погружен в мысли, в картину преступления, видел от первого лица искореженные женские трупы на обеденных столах, стоял над ними, упираясь коленями по обе стороны от бедер мертвых тел, с перепачканными по локоть в крови руками, ртом, полным склизкой плоти, еще теплой и сладкой.