скачать книгу бесплатно
«А ты не зря стараешься? – спросил он. – Наверняка у здешнего коменданта куча знакомых в столице и он потрудился послать им зов и получить о нас подробную информацию».
«Скорее уж подробное изложение городских сплетен, да и то только обо мне, ты-то у нас новенький. Подумаешь, тоже мне трагедия! Во-первых, ни один человек в здравом уме не станет серьезно относиться ко всему вздору, который обо мне рассказывают. А во-вторых, насколько мне известно, по Ехо никогда не ходили сплетни о моем могучем интеллекте. Только о ядовитой слюне, Смертных шарах, царской короне, гонкам на амобилерах и прочих вредных привычках. А уж легенда о моей жизни в Пустых Землях и вовсе не оставляет возможности предположить, будто я хоть что-то соображаю. Господин комендант вполне может прийти к выводу, что ему крупно повезло: вместо настоящих проверяющих в Нунду прислали недавно отмытого дикаря и вечного студента».
«Вообще-то ты прав, – обрадовался Нумминорих. – А сонным ты тоже нарочно прикинулся?»
«Совершенно верно. Имей в виду, я еще и за ужином засну, упав мордой в салат. И тебе советую вовсю клевать носом. Пусть наши гостеприимные хозяева думают, что мы совершенно вымотались и уже ни на что не годимся. У меня большие творческие планы на предстоящую ночь».
За разговорами мы вошли в просторный холл угрюмого четырехэтажного дома, преодолели несколько дюжин ступенек и переступили порог кабинета коменданта Нунды.
Сэр Капук Андагума вежливо поднялся нам навстречу. Высокий седой человек с некрасивым, но породистым лицом, он показался мне образцом элегантности – возможно, просто потому, что в отличие от своих подчиненных, облаченных в бурую униформу, одевался в строгом соответствии со столичной модой. Я заметил, что комендант уже успел разжиться зимним лоохи из тонкой, но очень теплой туланской шерсти. А ведь они появились в модных лавках Старого Города только прошлой зимой и стоили страшных, нечеловеческих денег. Уж на что я сам мот, транжир и вообще великий герой, но даже мне цена на туланские лоохи показалась чрезмерной.
– Сэр Макс и сэр Нумминорих Кута? Меня предупредили о вашем приезде, но, сами понимаете, я не рассчитывал увидеть вас уже сегодня, – приветливо говорил комендант. – Вы удивительно быстро добрались. Насколько я знаю, даже в Эпоху Орденов не случалось ничего подобного. Единственное, о чем я сожалею, – мы не успели как следует подготовиться к вашему приезду. Тем не менее я бесконечно счастлив приветствовать вас, господа. Это – не пустые слова, не обязательная формула гостеприимства. Вы представить себе не можете, как мы здесь радуемся всякому новому человеческому лицу!
В тоне коменданта звучала непринужденная вежливость опытного дипломата. Можно было подумать, что он всю жизнь подвизался при Королевском дворе, а не командовал толпой каторжников и горсткой государственных служащих, сидя чуть ли не по горло в болоте. Даже Друппи сразу понял, что ему в кои-то веки приходится иметь дело с важной персоной, поэтому он не полез к нашему новому знакомому обниматься и обнюхиваться, а смирно присел в углу.
Мне и самому, признаться, захотелось не ударить в грязь лицом, стать на время таким же обаятельным, светским господином, раскланяться, расшаркаться, наговорить ничего не значащих любезностей и приступить к обстоятельной дискуссии о погоде. Но я решил не поддаваться искушению. Специально заготовленный для нашей встречи образ великовозрастного столичного балбеса по-прежнему казался мне чрезвычайно полезной личиной. Поэтому я лучезарно улыбнулся коменданту:
– Вообще-то приветствовать нас – удовольствие весьма сомнительное. Считается, знаете ли, что мы будем целыми днями бродить по вашим владениям. Бродить и вынюхивать, выспрашивать, высматривать – представляете? На вашем месте я бы непременно попытался нас отравить.
С этими словами я прошествовал к окну, уселся на подоконник и отчаянно зевнул, даже не потрудившись прикрыть рот рукой. Нумминорих придал своей обаятельной роже максимально наглое выражение и тоже взгромоздился на подоконник, благо в кабинете коменданта было два окна и, соответственно, два подоконника.
Сэр Капук Андагума, надо отдать ему должное, и бровью не повел. Можно было подумать, что за годы своей жизни в Гугланде он успел смириться с мыслью, что из столицы до его владений добираются только законченные хамы и, если очень повезет, просто легкомысленные дураки. Он невозмутимо развернул свое кресло таким образом, чтобы не сидеть к нам спиной, и принялся наглядно демонстрировать свое гостеприимство.
– Жаль, что вы не послали мне зов за пару часов до приезда. В этом случае вы смогли бы принять ванну и переодеться, не изнуряя себя томительным ожиданием.
– Да уж, этот поступок, пожалуй, не свидетельствует о нашей сообразительности, – согласился я. – Что ж, значит, теперь немного поизнуряем себя, сами виноваты! Скажите только, принято ли у вас совмещать это самое томительное ожидание с приемом внутрь разнообразных напитков?
– Разумеется.
В кабинете тут же появилась шустрая леди неопределенной наружности и засуетилась возле стола. Через несколько секунд на столе стояло такое количество подносов, словно у этой непостижимой дамы была как минимум дюжина рук. Она отошла на несколько шагов, критически оглядела новорожденный натюрморт, удовлетворенно кивнула и исчезла за дверью.
– Сэр Макс, сэр Кута, прошу вас.
Сэр Капук Андагума не поленился привстать, чтобы пригласить нас подвинуться поближе. Мы спрыгнули с подоконников и наконец устроились в креслах.
– Наше начальство полагает, будто мы можем выяснить, что за фигня творится с вашими подопечными, сэр Андагума, – дружески сообщил я коменданту, придвигая к себе кружку с камрой. Сделал глоток и скорчил недовольную рожу.
Надо сказать, у меня получилось довольно неискренне: напиток был вполне хорош. Немного хуже, чем в «Обжоре Бунбе», но значительно лучше, чем сомнительная субстанция, приготовленная по так называемому классическому дворцовому рецепту, которой вынуждено ежедневно давиться наше многострадальное Величество в своем замке Рулх. Как я понимаю, династии Гуригов с самого начала катастрофически не повезло с поваром, а со временем это успело стать традицией.
– Вам не понравилось? – огорчился комендант.
– Да нет, ничего. Жить можно, – снисходительно отмахнулся я. – Магистры с ней, с вашей камрой! Вы мне лучше вот что скажите: вы-то сами догадываетесь, почему ваши заключенные внезапно стали такими шустрыми и повадились шастать по болотам вместо того, чтобы спокойно ждать конца своего срока? У вас же здесь нет осужденных пожизненно. И вообще в Нунду попадают сравнительно ненадолго: на пару дюжин лет, не больше. Я не ошибаюсь?
– Вы не ошибаетесь, – подтвердил комендант.
– Может быть, вы стали их плохо кормить? – насмешливо предположил я. – Или в камерах завелись привидения? Честно говоря, я буду рад любой версии, которая покажется моему начальству мало-мальски логичной. Меньше всего на свете мне сейчас хочется сидеть в ваших болотах до Последнего Дня года.
– Вас можно понять, – согласился комендант.
Ни одна черточка не дрогнула в его лице, но мое чуткое сердце сладко замерло. Я почувствовал, что сэра Андагуму охватило неописуемое облегчение. Выходит, я был достаточно убедителен, разыгрывая роль одуревшего от собственной важности столичного чиновника, которому необходимость инспектировать какую-то провинциальную каторжную тюрьму кажется не только противной работой вроде мытья посуды, но и почти смертельным оскорблением.
Я постарался продолжать в том же духе, дабы не испортить впечатление. Нумминорих косился на меня с искренним восхищением, время от времени переходящим в легкий испуг – а ну как это и есть мое истинное лицо? Сам-то он все больше помалкивал и правильно делал. Парню вряд ли удалось бы мало-мальски правдоподобно изобразить самодовольного идиота – совершенно не его амплуа.
Наконец нам сообщили, что наши комнаты готовы, и мы можем почистить перышки, пока готовят ужин.
Я с удовольствием повторил свою глупую шутку касательно яда, который, дескать, непременно попадет в наши тарелки, бедняга комендант сделал вид, что ему смешно, я ухватил задремавшего в углу Друппи за мохнатое ухо, и мы с Нумминорихом отправились приводить себя в порядок.
Сначала нам пришлось довольно долго кружить по коридорам, потом подниматься по лестнице, потом – снова спускаться, так что вскоре я окончательно перестал ориентироваться в пространстве. На всякий случай я послал зов Нумминориху:
«Ты запоминаешь дорогу?»
«Разумеется, – невозмутимо откликнулся он. – Было бы что запоминать».
«Ну, значит, моя жизнь в твоих руках, дружище. В случае чего тебе придется взять меня за ручку и проводить к выходу. И учти, на сей раз я не шучу. Я действительно вполне способен заблудиться в этом грешном лабиринте».
– Это потому, что ты пытаешься запомнить дорогу, как все, – глазами. А я запоминаю ее носом, – смущенно объяснил Нумминорих после того, как очередной младший служащий распахнул перед нами тяжеленную, обитую каким-то красноватым металлом парадную дверь гостевых покоев и ушел.
– Каждый участок обитаемого пространства имеет свой особенный аромат, – добавил он. – Жаль, что ты не можешь различать эти запахи. Иногда они бывают чудо как хороши.
– Действительно жаль, – согласился я. – Но еще хуже, что я чувствую себя совершенно беспомощным в этих грешных коридорах. Убить пару дюжин человек – это запросто, а вот выйти во двор – только если очень повезет.
– Ничего, Макс, я тебя не брошу, – пообещал Нумминорих. – Слушай, а ничего себе комнаты, правда?
Я пожал плечами, снисходительно оглядывая просторный, уставленный громоздкой старинной мебелью зал, в дальних углах которого обнаружились две двери, ведущие в спальни.
– Не совсем в моем вкусе, слишком уж пафосно. Ну да ладно, переживу. Лишь бы не выяснилось, что в Нунде всего одна ванная, да и та находится при кабинете господина коменданта.
– Ужас какой, – содрогнулся Нумминорих, оглядываясь по сторонам. – Да нет, не думаю, что все так плохо. Теоретически, двери в ванную должны быть в спальнях.
– Ну тогда пошли поищем. Ты же у нас нюхач, тебе и карты в руки. Кстати, а вода пахнет?
– Разумеется. Все в Мире как-нибудь пахнет, Макс. Я бы с удовольствием одолжил тебе свой нос, честное слово.
– Спасибо, пока не нужно, – вежливо отказался я. – Представляешь, как я буду выглядеть с двумя носами? Все девушки мои.
Потом мы разбрелись по своим ванным комнатам. Я решил, что мы вполне можем пренебречь интересами безопасности и ненадолго расстаться, поскольку был совершенно уверен, что нас никто не собирается убивать – ни прямо сейчас, ни завтра, ни даже в финале нашего визита. В конце концов, если в Нунде действительно творится что-то неладное, виновники происходящего безобразия должны сделать все, чтобы два столичных придурка благополучно вернулись домой и рассказали своему начальству какую-нибудь успокоительную чушь. А вот на смену убиенным болванам непременно приедут новые. И нет никаких гарантий, что они не окажутся гораздо сообразительнее.
За ужином я так старательно клевал носом, что понемногу вошел в роль и захотел спать по-настоящему. Нумминорих тоже позевывал. Впрочем, он делал это совершенно искренне: парень проснулся еще на рассвете, и вообще у него был длинный, интересный и чертовски нелегкий день.
– Можешь немного вздремнуть, – великодушно сказал я Нумминориху, когда мы вернулись в свои апартаменты. – Все равно еще слишком рано шастать по этому замечательному заведению.
– А какая разница – рано или поздно? У нас же есть Кофин плащ.
– Есть-то он есть, но… – я пожал плечами. – Все равно мне хочется, чтобы во время нашей прогулки как можно больше народу смирно лежало под одеялами. И потом, согласись, отправляться куда-то в полночь гораздо романтичнее, чем сразу после заката.
– Ну если так, я, пожалуй, действительно посплю, – улыбнулся Нумминорих. – А ты меня точно разбудишь?
– Разбужу, конечно. Я же не варенье жрать собираюсь, а работать. А такими вещами лучше заниматься в хорошей компании.
С этим доводом Нумминорих согласился и наконец скрылся в спальне. А я уселся в уютное старое кресло и задумался.
Честно говоря, до этого момента я ни разу не дал себе труда как следует продумать наши дальнейшие действия. Я вообще предпочитаю полагаться на импровизацию. Но на сей раз мне предстояло руководить действиями Нумминориха – ох, не хотел бы я оказаться на его месте!
Для начала я перебрал самопишущие таблички с отчетами, чтобы вспомнить, в каких именно камерах обитали сбежавшие и умершие заключенные. В частности, выяснил, что Джуба Чебобарго сидел в камере номер восемнадцать восьмой линии третьего подземного этажа. «Ну что ж, оттуда и начнем, – решил я. – В конце концов, именно с визита дурно воспитанного призрака Джубы и пошла вся эта канитель. Парень исчез совсем недавно, к тому же он – почти мой знакомый. Выясним, какой дорогой он отсюда уходил, а там будет видно».
«Там будет видно» – это вообще моя любимая формулировка.
Помаявшись бездельем еще часок, я решил, что, пока Нумминорих дрыхнет, я вполне мог бы поболтать с местным знахарем, тем самым молодым человеком, которому Джуффин в свое время помог получить хорошо оплачиваемую работу в Нунде. В конце концов, он-то уж точно не являлся государственным служащим высшего ранга, а посему я вполне мог позволить себе роскошь запустить в беднягу свой Смертный шар и посмотреть, что будет.
На всякий случай я решил проконсультироваться с шефом. Послал ему зов и изложил свои планы на вечер.
«Разговорить Киролу Тахха? Да, это можно, – отозвался Джуффин. – Сомневаюсь, что ваша беседа будет поучительной, если в Нунде творятся лихие дела, вряд ли об этом сообщают каждому любопытствующему. Но ты действительно попробуй, чем только Темные Магистры не шутят. А как тебе сэр Андагума?»
«Скорее понравился, чем нет, – признался я. – Серьезный дядя. Ему бы при Королевском дворе кормиться – что он забыл в этой грешной Нунде?»
«Одиночество, – лаконично объяснил Джуффин. Немного помолчал и добавил: – И еще деньги, конечно. Он принадлежит к весьма почтенной аристократической семье, разорившейся еще в Эпоху Орденов. Для таких людей отсутствие денег означает скорее утрату достоинства, чем житейского комфорта, без которого они вполне готовы обходиться. Но в первую очередь он отправился в Гугланд за одиночеством. В молодости сэр Андагума действительно состоял при дворе покойного Гурига VII. Сначала был Старшим Мастером Тонких Высказываний, потом стал Мастером Возвышенных Мыслей… А потом вдруг решил заделаться кем-то вроде отшельника – так бывает».
«Бывает, – согласился я. – Ладно, отправлюсь-ка я в гости к господину Кироле Тахху. А если он расскажет мне что-нибудь интересное, пришлю вам зов».
Сэр Джуффин Халли великодушно согласился с моим предложением.
Я с облегчением вздохнул и покинул кресло. Главное – начать действовать, остальное как-нибудь приложится.
Я порылся в дорожной сумке, умиленно покачал головой, обнаружив, что леди Хейлах заботливо спрятала под моими шмотками сверток со сластями. По правде говоря, я не слишком люблю эти медовые коржики, но девчонки никак не могут поверить, что в этом Мире действительно встречаются люди, которым сладкое не всегда кажется вкусным.
Наконец я нашел то, что искал – старый, латаный-перелатаный плащ, могущественный талисман укумбийских пиратов, который способен сделать своего обладателя самым незаметным существом во Вселенной.
Разбудив задремавшего под моим креслом Друппи, я отвел его в спальню Нумминориха и шепнул: «Охраняй!» А сам закутался в волшебное рубище и вышел в коридор.
Там не было ни единой живой души. Обидно – мне-то как раз позарез требовалось встретиться с каким-нибудь разумным существом, способным проводить меня в покои Киролы Тахха, местного знахаря и потенциального источника информации.
Некоторое время я слонялся по пустым полутемным коридорам. Путь назад был отрезан уже после второго поворота: дорогу я смог бы найти разве что случайно. Наконец я увидел вдалеке яркий свет и с энтузиазмом ринулся туда, как бабочка к настольной лампе. Но в отличие от бабочки я поступил правильно – свет горел в просторном холле, где меланхолично слонялся местный стражник, облаченный в теплое форменное лоохи невнятного буро-коричневого цвета. Меня он, разумеется, в упор не замечал, спасибо полезной волшбе укумбийских пиратов.
Я прищелкнул пальцами левой руки, а потом зачарованно глядел, как яркая шаровая молния с нежным потрескиванием впивается в его лоб.
– Я с тобой, хозяин! – объявила нечаянная жертва моего Смертного шара. У паренька был такой жалкий вид, что мне стало не по себе.
– Хорошо, дружище, – мягко сказал я. – Сейчас с тобой все снова будет в порядке. Только проводи меня к вашему знахарю, Кироле Тахху, и все.
– Я провожу тебя, хозяин, – покорно согласился стражник. – Сегодня вечером в больнице дежурит сэр Муана. Значит, сэр Тахх должен быть в своей комнате. Иди за мной.
Идти пришлось совсем недолго. Мы покинули холл, немного прошли по коридору, свернули налево, еще раз налево и оказались в коротком коридорчике, в конце которого была одна-единственная дверь.
– Это комната господина Тахха, хозяин.
– Отлично, – кивнул я. – А теперь пошли ему зов. Придумай что-нибудь такое, чтобы он открыл нам дверь.
– Хорошо, хозяин, я придумаю.
Очевидно, он действительно придумал нечто правдоподобное, поскольку через несколько секунд дверь бесшумно открылась. На нас удивленно уставился молодой человек с аккуратно подстриженной бородой, в потрепанном пестром лоохи, все еще сохранившем остатки былого шика. Очевидно, эта одежда была куплена еще в Ехо, до того как беднягу за каким-то чертом понесло на заработки на самую окраину Гугланда.
– А кто этот господин, Гино? – испуганно спросил бородач.
Больше он ничего не успел спросить, поскольку новый Смертный шар уже сорвался с кончиков моих пальцев.
– Я с тобой, хозяин, – флегматично сообщил Кирола Тахх.
– Со мной, со мной, с кем же еще, – вздохнул я. И повернулся к стражнику: – Молодец, дружок, ты все правильно сделал. А теперь возвращайся туда, где тебе положено находиться. Когда окажешься в холле, ты должен забыть о нашей встрече – так, словно ее никогда не было. А потом ты должен освободиться от моей власти. Сделай это, и я буду доволен.
– Хорошо, хозяин, – вяло согласился бедняга Гино.
Он повернулся и медленно пошел прочь. Я мог быть вполне спокоен: до сих пор приказы освободиться от моей власти, хвала Магистрам, срабатывали без сбоев.
– Ну вот, одной заботой меньше, – вслух сказал я. И повернулся к своей новой жертве: – Ты один дома, сэр Кирола?
– Я один дома, хозяин.
– Вот и славно. Давай зайдем в твою комнату, – предложил я.
Бородатый Кирола Тахх посторонился, вежливо пропуская меня в крошечный холл. Дверь из холла вела в почти такую же маленькую гостиную. По сравнению с роскошными покоями для гостей скромное жилище знахаря казалось почти конурой.
Хозяин дома выжидающе уставился на меня. Он жаждал приказаний.
– Всего несколько вопросов, сэр Кирола, и ты будешь свободен, – пообещал я. – Просто расскажи мне, что ты знаешь о побегах ваших заключенных?
– Я вообще ничего о них не знаю, хозяин, – сказал знахарь. – Знаю только, что они имели место. Но об этом знают все.
– В отчете, который ваш комендант прислал в Канцелярию Скорой Расправы, сказано, что два из тридцати восьми побегов, случившихся за последние два года, были совершены из тюремной больницы, – напомнил я. – О них ты тоже ничего не знаешь?
– Оба раза в больнице дежурил мой коллега, Гленке Муана.
– Но ты должен хоть что-то знать с его слов.
– Я не хотел ничего знать, – возразил знахарь. – Мне с самого начала показалось, что так будет лучше.
– Почему? – насторожился я. – Объясни.
– Я попробую объяснить, хозяин. Два года назад, как раз на следующий день после первого побега из больницы, я решил обсудить это происшествие с Гленке. Оно показалось мне довольно забавным, словно бы списанным из каких-нибудь старинных полицейских хроник. Но Гленке не захотел говорить на эту тему. Он только посмотрел на меня, и это выглядело так, словно у него в семье кто-то умер, а я позволил себе пошутить по этому поводу. Он смотрел так долго-долго, а потом отвернулся. Мне стало по-настоящему страшно, я встал и вышел из его комнаты. До этого дня я считал Гленке своим хорошим приятелем. В моем случае это очень много, поскольку друзей у меня нет вовсе. Но с тех пор мы больше никогда не беседовали по вечерам за кружкой гугландского пива, только говорили о работе. И это была не моя инициатива, а его. Гленке очень изменился за последние два года.
– Как именно он изменился?
– Ну вот, например, Гленке был немного младше меня, а выглядел и вовсе как мальчишка. А теперь можно подумать, будто из нас двоих он старше, хотя у него не появилось ни морщин, ни седых волос. И мне стало тяжело подолгу находиться рядом с Гленке в одном помещении. Не знаю почему. Неуютно – и все тут.
– Ты кому-нибудь говорил о своих наблюдениях? – спросил я.
– Нет. Я боялся, – ответил он. – В последнее время я живу в постоянном страхе. Я даже начал к нему привыкать. Я знаю, что такое иногда происходит с людьми, оказавшимися вдали от дома. Но я все-таки знахарь и могу распознать приближение безумия. Поэтому не думаю, что дело во мне самом.
– Ясно, – кивнул я. И задумался.
