скачать книгу бесплатно
– Невероятно, – вздохнула леди Сотофа. – Хами Нах и документы – даже вообразить не могу! Ты сделал невозможное, мальчик. Причем вместо того, чтобы просто сменить секретаря, как я советовала с самого начала. Никогда тебя не пойму.
– Сами знаете, в моей нынешней жизни не так уж много поводов совершать невозможное. Оно просто не вмещается в ежедневное расписание текущих дел. В таких обстоятельствах и безграмотный секретарь судьбоносным вызовом покажется.
– Тоже верно, – подумав, согласилась леди Сотофа. – Я-то, когда устаю от рутины, обычно иду на Мост Времени. Не ради какого-то дела, а просто немного там постоять. Ничего более невозможного я пока изобрести не могу. С удовольствием воспользовалась бы твоим способом, но ни одного мало-мальски бестолкового секретаря у меня нет. Девочки все-таки очень быстро обучаются.
– Если проблема только в этом, могу одолжить вам хоть дюжину.
– Спасибо, но, пожалуй, не стоит, – улыбнулась она. – Мне и так непросто живется. И возвращаться к этой непростой жизни надо прямо сейчас. Хорошей ночи, мальчики.
С этими словами леди Сотофа вспыхнула, как костер, и сгорела буквально за несколько секунд. Еще несколько лет назад подобные фокусы действовали мне на нервы, а теперь я только завистливо вздыхаю и думаю, что пора бы уже научиться столь же эффектно покидать место действия. Благо именно сейчас я далеко не самый занятой человек в Ехо, будем честны.
– А ты так умеешь? – на всякий случай спросил я Шурфа.
– Да, – равнодушно кивнул он. – И не только так. Проваливаться под землю, утекать ручьем, рассыпаться пылью, превращаться в толпу разбегающихся в разные стороны детишек и еще несколько дюжин способов внезапно уйти, не раскланиваясь. В моей нынешней должности умение произвести ошеломляющее впечатление на непосвященных чрезвычайно важно. Хотя я, ты знаешь, терпеть этого не могу.
– В устах человека, который совершенно добровольно выходит на улицу с такими кудрями и бровищами, звучит не очень правдоподобно.
– Это самая обычная предосторожность. Оставаться неузнанным в моем положении крайне важно. И чем более нелепа выбранная внешность, тем меньше вероятность, что меня узнают. Все-таки у меня репутация очень серьезного человека.
– И в последнее время я перестаю понимать, как ты ухитрился ее заработать, – проворчал я.
– Спасибо, если не шутишь. Это очень высокая оценка моих усилий.
– По отращиванию бровей? – ухмыльнулся я.
И тут же прикусил язык, обругав себя последними словами. Человек о важных вещах говорит, а я – какую-то бессмысленную ерунду в ответ.
Но Шурф и бровью своей ужасной не повел. Только плечами пожал – дескать, что с тебя взять. Сказал:
– Ты бы кстати тоже что-нибудь с лицом сделал. Такой спутник, как ты, сведет на нет любую маскировку. Тебя же весь город знает. И увлеченно следит за твоими хаотическими передвижениями по столице, наивно предполагая, будто за ними стоит некий непостижимый тайный смысл. В «Суете Ехо» даже собирались сделать специальную рубрику «Похождения сэра Макса». И ежедневно писать там, кто где и с кем тебя нынче видел. С красочными иллюстрациями для привлечения внимания. Но я им запретил. Хвала Магистрам, что мы в свое время решили не спешить с полной отменой цензуры. Хотя в тот момент я даже не предполагал, что однажды она понадобится для спасения твоего рассудка.
– И нескольких десятков журналистских жизней заодно, – мрачно добавил я.
– Это меня беспокоит несколько меньше, – отмахнулся он. Критически оглядел мою наскоро измененную рожу, удовлетворенно кивнул, сказал: – Пошли.
И исчез.
Я совершенно растерялся. И только несколько секунд спустя до меня дошло: друг мой просто отправился к месту назначения Темным Путем, в полной уверенности, что у меня хватит ума сделать то же самое, встав на его след. Благо этот способ для меня самый простой. Я с него когда-то начинал учиться.
Куда я в итоге попал, я так и не понял. Шурф ждал меня, прислонившись спиной к стене невысокого одноэтажного дома, похоже нежилого. Фонарей здесь не было, тротуаров, кажется, тоже. Зато росли невысокие деревья с густыми кронами, не по-осеннему свежая трава достигала колен, а где-то невдалеке шумела река.
– Надо же, сообразил, – похвалил он меня.
– Не так быстро, как следовало бы. Потому что думал, мы сейчас просто куда-нибудь пойдем. В смысле ногами, как нормальные люди.
– Обычное дело, – согласился он. – Когда события не совпадают с нашими ожиданиями, мы теряемся. Поэтому ожиданий лучше не иметь вовсе, а просто быть готовым к любому повороту.
– Теоретически я это и сам знаю. А на практике все равно всегда заранее прикидываю, что сейчас будет. Обычно, кстати, угадываю. Но когда получается не по-моему, это здорово выбивает из колеи.
– Да, у тебя теория часто удивительным образом расходится с практикой. Что вообще-то довольно странно. Понимание ценно не само по себе, а только как руководство к действию.
– Теоретически я знаю и это. Но почему-то пока не очень помогает. Лучше скажи, где мы. И что за штуку ты хотел мне показать? Единственный квартал в Ехо, где нет фонарей?
– Ну, кстати, далеко не единственный. Таких довольно много – и на Левом берегу, и здесь.
До меня начало доходить.
– Мы сейчас где-то на полпути к Новому Городу? Я очень плохо знаю этот район. Хотя раньше часто тут гулял. Но все равно так и не освоился.
– То же самое говорят многие старожилы, – утешил меня Шурф. – Даже на самой подробной карте города нет доброй половины здешних переулков. И это тот редкий случай, когда я вынужден простить специалистам столь вопиющую небрежность. Такой уж это район. Впрочем, теперь он входит в моду, а значит, вскоре изменится до неузнаваемости.
– Мне как раз сегодня рассказали, что Мелифаро собрался куда-то сюда переехать, – вспомнил я. – Кажется, на Удивительную улицу. Есть тут такая?
– А кто ее знает, – беспечно ответил мой друг. – Но если сэр Мелифаро собрался туда переехать, значит есть. Он, при всем моем уважении, пока недостаточно опытный колдун, чтобы поселиться на несуществующей улице.
На этом месте Шурф внезапно схватил меня за шиворот и в охапку одновременно и крутанулся на пятке против часовой стрелки, волоча меня за собой и сердито бормоча под нос какие-то неизвестные мне ругательства.
Впрочем, практически все старинные угуландские заклинания примерно так и звучат.
Я совершенно опешил от этой его выходки. Даже браниться не стал, только спросил:
– Ты чего?
– Обычная предосторожность. Теперь нас никто не увидит. Услышать, правда, могут. Поэтому особо не ори.
– А я тебя вижу.
– Я тебя тоже – потому, что мы находимся под воздействием одного заклинания. Если бы я заколдовал нас в два приема, были бы невидимками и друг для друга. Очень удобно, что можно выбирать.
– Как будто мы вдвоем закутались в Кофин укумбийский плащ?
– Примерно. Я давно искал что-то подобное. Невозможно одалживать плащ всякий раз, когда необходимо стать незаметным. И вот, хвала нашей Орденской библиотеке, я решил эту проблему раз и навсегда. Обычно одного заклинания хватает чуть больше, чем на полчаса. Нам как раз достаточно.
– Ого! – восхитился я. Научишь?
– Научу, если ты не забудешь повторить свою просьбу в тот момент, когда нам обоим будет больше нечем заняться.
– Это очень деликатный отказ.
– Да ладно тебе. Еще и не такие чудеса порой случаются. Пошли.
– Куда?
– Увидишь, когда придем. В городских документах цель нашей экспедиции значится как Скандальный переулок. Тебе это о чем-то говорит?
– Только о том, что я уже так заинтригован, что еще немного, и заплачу от любопытства.
– Вот и хорошо, – кивнул Шурф. – Я совсем не мастер интриги, ты знаешь. Но решил, что надо учиться и этому.
– Зачем?!
– Чтобы список вещей, которые я не умею делать, сократился еще на один пункт.
– И в легкомысленного балбеса играешь из тех же соображений?
– Совершенно верно. Только я не играю. А стараюсь искренне быть таковым.
– У тебя потрясающе получается.
– У меня пока, будем честны, вообще ни хрена не получается. До настоящего, как ты выражаешься, «легкомысленного балбеса» мне очень далеко. Но на скорый успех я и не рассчитывал. Главное, что процесс идет. И назад мне дороги нет, вот что по-настоящему прекрасно.
– В каком смысле – нет?
– Таким, как прежде, я уже не стану, даже если захочу. А я не захочу. Разнообразие и переменчивость окружающего мира – хорошая подсказка человеку, к чему следует стремиться. Так называемая личность – просто что-то вроде погоды. И меняться, по идее, должна так же часто и легко.
– Ничего себе! – присвистнул я. – Именно личность? Не настроение?
– Так личность, в идеале, и должна быть чем-то вроде настроения. Личность – это же не сам человек, а просто форма, в которой проявляется работа сознания.
– Ты все-таки потрясающе формулируешь.
– Ты бы тоже так потрясающе формулировал, если бы в свое время не наплевал на мои рекомендации и регулярно занимался дыхательной гимнастикой. Она, помимо прочего, проясняет ум. А ясный ум – это очень удобно. Примерно как остро заточенный карандаш… Так, а теперь стоп. Смотри. Да не на меня!
Но я уже и сам понял, куда надо смотреть.
В конце улицы, на которую мы только что свернули, стоял дом, слишком высокий для Ехо, примерно пятиэтажный; впрочем, окон, по которым обычно можно сосчитать этажи, там не было вовсе. Зато на плоской крыше красовалась конструкция, очень похожая на чертово колесо, только вместо кабинок к ней были прикреплены гигантские искусственные птицы, являющие собой обескураживающий компромисс между лебедем и павлином. Все это безобразие было освещено слабым сиянием разноцветных фонариков и медленно вращалось – не то с помощью какого-то хитроумного механизма, не то просто от ветра.
– Это что за хрень такая удивительная? – изумленно спросил я.
– Иногда ты тоже потрясающе формулируешь.
– Это не ответ.
– Ты лучше смотри внимательно. Похоже, я неплохо рассчитал время.
– Время – чего?
Но ответ мне не понадобился. Потому что дом, на который я глядел во все глаза, засветился тусклым сиреневым светом, задрожал как желе и принялся менять форму. Несколько минут спустя на его месте стояло приземистое сооружение ярко-лилового цвета, больше всего похожее на комок сырого теста – ни одного прямого угла. Зато верх его был украшен множеством башенок самой причудливой формы, а в круглых окнах, расположенных по периметру, вспыхнул свет – изумрудно-зеленый, розовый, оранжевый, снова зеленый, красный, голубой.
– Мама дорогая, – наконец выдохнул я. – Да что тут творится вообще?
Друг мой явно наслаждался произведенным эффектом. Это было заметно, несмотря на его текущий облик, не слишком хорошо приспособленный для выражения любого рода эмоций. Трудно изобразить что-то толковое на лице, состоящем практически из одних бровей. Но когда это Шурфа Лонли-Локли останавливали трудности.
– Так и знал, что тебе понравится, – сказал он. – А ведь ребята просто тренируются.
– Какие ребята?
– Новые Древние архитекторы, так они себя называют. Малдо Йоз со товарищи. Вообще-то я думал, ты уже догадался. Больше такое у нас вытворять вроде некому.
– Час от часу не легче. Кто такой Малдо Йоз? Что за «новые древние»?
Шурф удивленно покачал головой.
– Ты что, не читаешь газеты? С каких это пор?
– С тех самых, когда там несколько дней кряду писали только о моих трупах[18 - Душераздирающие подробности о трупах изложены в книге «Мастер ветров и закатов».], – мрачно сказал я. – Сперва многочисленные опровержения слухов о моей скоропостижной смерти, что еще ладно бы. Неприятно, но действительно необходимо, к тому же им Джуффин велел. Но потом эти красавцы затеяли так называемое «журналистское расследование». То есть каждый день публиковали все более бредовые версии случившегося. В конце концов мне стало неприятно.
– Могу тебя утешить, эта тема давным-давно закрыта по личному распоряжению Его Величества, чьи нервы не выдержали прежде моих. Последней каплей стала статья, подробно повествующая о том, как ты решил захватить власть в Соединенном Королевстве с помощью тысячи собственных двойников, злодейски созданных специально для этой цели. К счастью, что-то пошло не так, и все твои будущие соратники появлялись на свет сразу мертвыми, а то был бы нам всем полный конец обеда, как говаривал в соответствующих случаях сэр Андэ Пу. Хочешь еще подробностей?
– Спасибо, не надо, – вздохнул я. – Если ты думаешь, будто меня окружают исключительно чуткие, деликатные люди, решительно не способные затрагивать в разговоре неприятные мне темы, ты ошибаешься. Я пока еще не ушел из Тайного Сыска в портовые грузчики. Так что мне эту собачью чушь по дюжине раз на дню пересказывали.
– Странно, что ты так недоволен. По идее, подобные вещи должны тебя смешить.
– Они и смешили – поначалу. Но знаешь, есть некоторая критическая масса глупости, достигнув которой шутка перестает быть забавной.
– Но разве глупость может быть обидной? Да еще настолько, чтобы навсегда отказываться от чтения газет.
– Не в обиде дело. Просто я поневоле стал думать, что все остальные статьи, которые я с интересом читаю на досуге, такая же фигня, как все эти ужасные откровения о происхождении моих трупов.
– Ну, кстати, не все, – заметил Шурф. – Примерно половина.
– Наверное. Тебе видней. Но это не отменяет того факта, что газеты стали мне неприятны. Даже не столько они, сколько я сам в роли одураченного читателя.
– Это я могу понять, – неожиданно согласился он. – Сам прежде не читал их примерно из тех же соображений. Но теперь приходится. Работа есть работа.
– Тогда расскажи мне, о просвещенный читатель столичной прессы, кто такой этот Малдо Йоз. Откуда взялся? И что за тренировки такие чудесные у него с товарищами среди ночи? Что вообще происходит?
– Происходит, как я понимаю, что-то вроде революции в архитектуре, – сказал Шурф. – Точнее, возрождение старинной традиции строительства. Занимаются этим совсем молодые ребята, студенты-старшекурсники и недавние выпускники Королевской Высокой Школы. Называют себя, как я уже сказал, «Новыми Древними архитекторами». И это, в общем, довольно точное определение. Малдо Йоз, насколько мне известно, еще студент, но самый старший из них; впрочем, не в возрасте дело, на нем, как я понимаю, все и держится. И первые строительные опыты он ставил в одиночку, единомышленники появились позже. Сэр Малдо вообще интереснейший персонаж. Примерно четыре дюжины лет назад он поступил послушником в Орден Семилистника. Леди Сотофа говорит, очень талантливый был мальчик, подавал большие надежды, но ушел от них буквально года через три. Ни с кем не ссорился, устав не нарушал, в интриги не лез. Просто сказал, ему стало неинтересно. И Орденское начальство так растерялось, услышав этот наивный аргумент, что отпустило Малдо без лишних разговоров, хотя обычно покинуть Орден гораздо труднее, чем в него поступить.
– Неинтересно! – фыркнул я. – Теперь-то бедняги небось вспоминают те времена как счастливую эпоху блаженной беспечности. С тобой захочешь не заскучаешь, знаю я твои методы.
– Не думаю, что действительно знаешь, – заметил Шурф. – Я слишком дорожу нашей дружбой, поэтому крайне редко позволяю себе проявлять те качества, которые делают меня неплохим наставником и руководителем Ордена.
«Крайне редко» – это примерно дюжину раз на дню. Я считал.
Но говорить вслух не стал. Если сэру Лонли-Локли вдруг приспичило возомнить себя воплощением кротости, кто я такой, чтобы разбивать его бедное сердце аргументированными возражениями.
Вместо этого я спросил:
– И что было дальше с Малдо Йозом? Ушел из Ордена Семилистника и подался в архитекторы?
– Не сразу. Несколько лет он вел затворническую жизнь – вот как раз здесь, в Скандальном переулке, в доме своего двоюродного прадеда, потихоньку проедая полученное от него наследство. Эта идиллия продолжалась до тех пор, пока у сэра Малдо не возникли некоторые разногласия с нами. То есть с Тайным Сыском. Собственно, именно тогда я и узнал о существовании этого способного молодого человека.
– А что он натворил?
– Да по нынешним временам, считай, вообще ничего. Просто мирно колдовал у себя на заднем дворе, применяя при этом магию столь возмутительной с точки зрения закона ступени, что у сэра Джуффина глаза на лоб полезли. Он-то думал, нынешняя молодежь, родившаяся уже после принятия Кодекса, на такое не способна. И после задушевного допроса юный Малдо отправился колдовать дальше, но не домой, а куда-то в Уриуланд, на побережье, где практиковать традиционную Очевидную магию гораздо трудней, но не абсолютно невозможно. И запретов меньше. Джуффин объяснил, что для начинающего колдуна это идеальный вариант отточить мастерство, и сэр Малдо с этим согласился. Впрочем, особого выбора у него не было: или изгнание, или Холоми. За семидесятую ступень Черной магии в ту пору можно было схлопотать более чем солидный срок.
– И что было дальше?
