скачать книгу бесплатно
– Ну что, раз мы уже закончили, может, пойдём отсюда?
– С удовольствием.
– Ты как-то странно говоришь. Меня зовут Николай.
– Я Штефан.
– Иностранец, да?
Мой новый знакомый был широк в теле и примерно моего роста. Его тёмные длинные волосы были подстрижены под каре, а в мочке левого уха мелькала одинокая серёжка. Мне льстило, что по моему произношению и далеко не идеальному владению языком, он пришел к этой мысли спустя столько времени.
– Именно.
– Я так и подумал. Говоришь ты очень странно, как какой-то книжный персонаж. Давно учишь русский? У тебя хорошо получается.
– Спасибо. Я учу его одиннадцать лет. У меня была практика.
– А сам ты откуда?
– Из Берлина.
Несколько секунду он молчал, обдумывая мой ответ.
– Правда?! Ну, это круто, чувак, я ещё ни разу не встречался с немцами. Сюда – да ещё из Германии… Что ты здесь делаешь?
Он произнёс это с неприкрытым любопытством, отчего я невольно почувствовал себя музейным экспонатом, который пылился себе спокойно за стеклом, а теперь вынужден терпеть посторонний интерес к своей персоне.
– Я живу у родственников. Это на время. Я здесь всего на год, а затем возвращаюсь домой. Так получилось.
– До сих пор не могу поверить. Разве не круто, что я тебя встретил?!
– Не знаю.
Теперь он действовал мне на нервы.
– Прости. Я имел в виду, что ты из Германии, из Берлина, а поступил именно сюда, встретился именно со мной.
– Случается.
– Тебе очень повезло. Никто не покажет и не расскажет тебе об этом городе лучше, чем я. Ты давно здесь?
– Около двух месяцев.
– Ты уже много где здесь бывал?
– Не очень. Буду знать, что с тобой можно поговорить о городе.
Кажется, я немного разволновался и стал забывать слова. Если так будет продолжаться и дальше, любой ответ на его вопрос прозвучит как невнятный лепет сумасшедшего. Я будто врезался лбом о пресловутый барьер, которого раньше не ощущал так сильно. Да и вообще, с самого начала мне не очень нравился этот разговор.
Оказавшись на улице, мне смертельно захотелось подымить. Я достал из пачки свою последнюю сигарету и жестом попросил Колю дать мне прикурить, боясь снова запутаться в словах. Должен признать, что во всём этом не обошлось без желания произвести впечатление на своего нового украинского знакомого. Я хотел заставить его испытывать к себе интерес, хоть я понятия не имел, как тот относится к курению. Но всё стало ясно, когда я заметил, с какой охотой он достаёт зажигалку и услужливо подносит огненный язычок к краю моей сигареты. Вот я и забил очередной гвоздь себе в гроб.
После этого мой спутник достал початую пачку красного «Мальборо». Мне сразу стало легче находиться рядом с ним – людям с одними и теми же вредными привычками легче найти между собой общий язык. Выдохнув первое облако дыма, он кивнул в сторону обветшалого киоска на территории университета, который своим убогим видом резал мне глаза. Мы пришли к небольшой площадке под тентом за киоском с хот-догами и кофе. Она была обставлена пластмассовыми стульями, среди которых не было ни одного целого, и асфальтом, покрытым не одним слоем десятков тысяч плевков.
– Когда я утром пришел сюда, ребята сказали мне, что это университетская курилка – такое место для неформальных общественных собраний. По тому какая в шараге курилка можно судить и об университете в целом.
Не все его выражения я тогда ещё мог понимать. Но с наслаждением я подчеркнул и запомнил навсегда новое слово «курилка», узнать о котором было бы невозможно ни на одном из аудиторных занятий. Николай продолжал говорить, а я делал вид, что глубоко пониманию каждое его слово. На самом деле, мне было понятно лишь то, что разговор он ведёт о всякой чепухе. Я позволил себе промолчать на его замечание:
– Я сразу понял, что ты из курящих.
И покачал головой на его следующий вопрос:
– А у тебя ещё есть?
Мне казалось, что вовсе не скрывал того факта, что свою сигарету я достал из уже пустой пачки. А так, он завёл разговор в такое русло, в котором от меня почти не требовалось дополнительных комментариев, за что я был ему благодарен.
Не знаю, можно ли назвать «курильщиком» человека, достающего одну сигарету раз в три дня. Эту пачку я купил во Львове в первый свой день в Украине и только сейчас скомкал и выкинул в бак. Я курил лишь тогда, когда поддавшись моменту, настроение говорило мне, что не делать этого нельзя, что случалось довольно редко, поскольку и такие светлые минуты происходили со мной в последнее время не часто.
– А ты хорошо владеешь языком. Убрать немного акцент и говорить чуть более по-человечески, а не как персонаж из романа, и будешь совсем как мы.
– Это меня и пугает.
Он рассмеялся. Где-то я услышал, что высший уровень понимания языка, это уметь на нём шутить. Но достаточно взглянуть на эту «Курилку», чтобы понять – эта шутка была чистой правдой. Грязной правдой.
– Ну да, – сказал он, – Запорожье – не самый лучший город на Земле. Но привыкаешь. Некоторым он даже нравится. Ты хорошо ориентируешься здесь?
– Нет.
– Даже в центре?
– Я не нашел здесь центра.
Он снова рассмеялся.
– Так чем же ты занимался целые два месяцы здесь?
Обычный мой день начинался где-нибудь с полудня. Я ел, пил, писал сотни сообщений в Берлин и читал ответы. Вечером мог выйти подышать свежим воздухом, поиграть, сходить с отцом в кино. Но это, в общем-то, всё.
– Да так, всё понемножку. Пока, я плохо понимаю, где что здесь находится. Правда.
– Тебе, наверное, очень хочется вернуться.
Я помедлил с ответом, затушив окурок об стоявшую на мусорном баке консервную банку, служившую пепельницей, видимо, уже много лет, и старался не смотреть в сторону своего собеседника.
– Я бы, наверное, с ума сошел, если бы мне пришлось ехать в Запорожье, когда всю жизнь я провёл в Берлине, – говорит он, – ты слышал об этом городе раньше?
Я покачал головой и заглянул прямо ему в глаза. Они были янтарного цвета. Почему-то при встрече с новыми людьми я начинаю думать о них самое плохое, на что они только способны и каждый раз они меня только радуют – какие замечательные на самом деле эти люди. Вот и сейчас, мой новый знакомый не производил на меня приятного впечатление. Скорее, наоборот. Он напоминал молодого русского байкера – одного из многих, кто наведывается в Берлин каждый год вечером восьмого мая, чтобы под утро совершить триумфальное шествие к памятнику солдату-освободителю. Правда, вживую я не видел их никогда. Зато слышал достаточно. Как известно, не нужно видеть человека, чтобы знать, как тому полагает выглядеть. И инстинктивно я думал о возможных путях отступления. А что – это никогда не помешает и неожиданно может оказаться полезным.
Вместо того, что бы и дальше держать его на расстоянии, мне вдруг захотелось ответить ему откровенно:
– Да, слышал, как некоторые слышали про Детройт или Кейптаун. Чем-то я определённо разозлил судьбу, если она отправила меня сюда… Надеюсь, я тебе не обидел, мне вовсе не этого хотелось.
– Всё нормально.
– Но не город – моя проблема. В Берлине у меня была жизнь. Переехав, неважно куда, я потерял всё. Тебе когда-нибудь приходилось терять то, что было дорого, что было частью тебя, без чего ты не мог себя представить? Теперь, нужно всё сначала начинать… Начинать сначала.
Я говорил медленно, вдумчиво, но всё равно путался в словах. Но меня успокаивало то, что слушал он внимательно, не перебивал и по крайне мере делал вид, что всё понимал. Договорив, я вздохнул с облегчением от мысли, что не ошибся тем, с кем можно об этом поговорить.
– Угу, – сказал он и задумался, – я понимаю. Но если это проблема, то её можно решить.
– Как?
Он не торопился с ответом. Я вдруг заметил, какой мрачной стала погода вокруг нас: тучи заполонили небо, с минуты на минуту угрожая обрушиться на землю дождём. Люблю погоду, которую другие называют «плохой». Очень хотелось курить. Я старался не думать о том, сколько мне ещё осталось ждать от него ответ, если тот вообще предвидится. Но вместо Николая мне ответило солнце так, как оно вообще может обращаться к земным обитателям. Внезапно, облака расступились. Стало так светло, что я зажмурился и вспомнил о существовании солнцезащитных очков. Как быстро здесь меняется погода. А может, это лишь затишье перед бурей?
– Мне не приходилось испытывать того же, что и ты, – наконец, сказал он, – но если существует проблема, то есть и её решения. Может, пройдёмся? Тебе в какую сторону?
Я кивнул и выбрал направление, которое приведёт меня к дому, лишь проделав крюк вокруг квартала. Может, я не хотел показывать ему свой дом, надеясь, что мы разойдёмся быстрее, чем дойдём до него или мне захотелось поговорить с ним подольше? Чем бы это ни было, мне уже не хотелось поскорее отделаться от него – может, я ухватился за возможность впервые за долгое время прогуляться с кем-нибудь? Впрочем, я не всегда поступаю строго следуя логике – бывает, что я просто что-то делаю, говорю, а потом наблюдаю за последствиями.
– Друзья называют меня Гоголем, – сказал Николай, – уже очень давно, я привык к этому. Ты тоже можешь. А тебе даже прозвище придумывать не нужно, Штефан – это уже нечто такое… Необычное. Хотя, что-нибудь интересное ещё можно придумать.
– Почему Гоголь?
– Из-за причёски, в основном, она со мной уже много лет. Но не только.
Он хитро улыбнулся и какое-то время ничего не говорил.
– Ты чем вообще занимаешься – в свободное время, то есть? Играешь во что-нибудь? – спросил он.
Я пожал плечами.
– Интернет.
Я попытался вспомнить, чем любил заниматься раньше.
– У меня есть фотоаппарат. Раньше, я любил фотографировать. Ещё, я играю на аккордеоне. Да, когда-то я много играл, но всё это кажется мне теперь не интересным. Сейчас, я не знаю, чем занимаюсь. Но когда у меня был фотоаппарат – я об этом даже не думал.
– Знаешь, тебе очень подходит быть фотографом. Можем встретиться как-нибудь на днях, я покажу тебе пару прикольных мест, о которых мало кто знает. А затем, когда вернёшься обратно, будешь пересматривать фотографии и вспоминать Запорожье.
Я улыбнулся.
– Хорошая идея.
Это предложение внезапно пробудило во мне давно забытую жажду приключений, страсть ко всему новому, азарт человека с фотоаппаратом. Узнать мир, в котором я теперь живу с разных сторон, совершить открытие – это именно то, чего мне так не хватало.
– Дашь свой номер, я позвоню тебе, как это… на дне.
Он рассмеялся.
– Конечно, можешь звонить со дна когда угодно.
Я смутился. Что за странный язык…
Мы подошли к автобусной остановке. Он попрощался со мной, сначала по-русски, а затем решил сказать «Auf Wiedersehn», но вышло у него так же, как для мой русский звучит для его уха – хочется и смеяться, и сплюнуть. Затем, сел в «маршрутку» и уехал в направлении, куда я за эти два месяца так и не ходил, лишь смутно догадываясь, что там было: театр, рынок, собор, вокзалы, а дальше… В этом мире ещё так много неизведанного.
3. Гоголь
Я не люблю людей. Я люблю истории. Ночь больше дня, дождь больше солнца, зиму больше лета. Я не думаю о будущем – у меня его нет. Всё, что есть у меня – это здесь и сейчас. Обожаю каллиграфию, но пишу мелко, неразборчиво, чтобы кроме меня никто не мог прочитать. Люблю валенки, письма, поздравительные открытки, старые тетрадки с конспектами, домашними заданиями и рисунками на полях – всё, что написано от руки. Ненавижу масляные краски и кисти, ценю и уважаю только баллончики с цветными аэрозолями и рисунки, оставленные с помощью трафаретов на стенах, заборах и крышах. Люблю длинные волосы; или короткие, что бы их почти не было видно. Обожаю то чувство, когда катишься с горки: на санках, на скейте, на роликах в детстве, когда кричал не жалея связок, и сейчас, когда я молча катаюсь, внимательно вглядываясь в препятствия на дороге, но оттого не менее счастливый. Не люблю тех, кто легко идёт на поводу у других; тех, кто ничем не отличается от остальных. В них нет ничего интересного, с ними скучнее, чем дома без интернета. Люблю тех, кто не похож ни на что, что я видел раньше. Люблю разговоры всю ночь напролёт, смеяться до слёз, бежать пока не свалишься с ног, ехать без остановки. Я пишу книги, которые никто не читает. Я рано начал, но никогда не относился к себе как к серьёзному писателю. Своего голого тела я стыжусь меньше чем того, что пишу. У меня уже есть многое из того, о чём только можно мечтать. Наверное, единственное моё желание – чтобы каждый новый день не был похож на предыдущий.
Утром я вышел во двор в халате, тапках и чашкой кофе. Хорошо жить в своём доме, иметь собственный «бэкьярд». Каждое утро начинается именно так: сигарета, кофе и мой сад сорняков. Когда день только начинается и планов никаких нет – случиться может всё, что угодно. К примеру, сегодня, когда часовая стрелка не успела дойти до двенадцати и я только позавтракал хлебом с ветчиной, зазвонил мой телефон:
– Кто это? – сказал я, постаравшись выразить всё недовольство тем, что меня отвлекли от «важных дел».
– Guten Tag. Говорит обербанфюра Штефн Мюлла. В связи с присоединением вашего города к Магна Германии, всем гражданам будет выдан по личному немцу, для ознакомления его с городской территорией.
Не каждый день начинается с таких заявлений. Я улыбнулся:
– А, бро, это ты! Штефан, верно?
– Я, я. Твоё предложение всё ещё в силе? Подумал, что действительно долго ничего не фотографировал – ужас какой-то! Да и делать сегодня особо нечего…
– Конечно, бро, я не против встретиться. Приезжай ко мне, покажу тебе всё здесь.
– Скажи хоть, куда мне ехать. Как называется твой район?
– Космос. Знаешь как добраться?
– На ракете? – спросил он.
Я рассмеялся. Но было ясно, что в шутке его таилось серьёзное непонимание того, что я сказал.
– Ну, почти. На любой маршрутке, на которой будет написано «На Космос». Спросишь у водителя, когда будет остановка «ТРК «Космос»», выйдешь, а там уже я тебя встречу.
– Понятно. «Маршрутки» – это те маленькие автобусы, которые больше напоминают грузовые машины?
– Ага.
Как же всё это необычно. Объясняешь, казалось бы, простые вещи и забываешь, что существуют люди, которые просто не могли знать о них раньше. Я представил себе путь, который ему придётся проехать. Окраина, вызывающая у меня тёплые чувства, связанные с домом и детством, ему, скорее всего, покажутся отталкивающими и дикими местами. Что и говорить, совершенно оправдано. Но проведи он здесь чуть больше времени и возможно, они тоже станут для него домом.
Я не торопился. Помог немного бабушке на кухне, а уже затем стал думать о том, что пора выходить. До остановки я дошел за десять минут и встретил его – парня с фотоаппаратом, ходящего кругами по кварталу. Он производил странное впечатление. Да что там, прохожие наверняка приняли его за какого-то помешанного. И только я знал, что он – просто сумасшедший иностранец, существо в этих местах настолько редкое, что о его существовании даже не вспоминают.
Я подошел к нему. Докуренную лишь до половины сигарету он затушил о мусорный бак, выкинул её и лишь затем пожал мою руку.
– Долго ждать пришлось?
Оказалось, он уже пятнадцать минут как здесь.
– Привык приходить вовремя. Приезжаю как немецкие поезда, только всегда вовремя. Далеко не все немцы такие, как о них думают. Но я уж такой, какой я есть.
– Ага, хоть убей, не перевоспитаешь, – пробило меня на смех, – здесь, с такой привычкой тебе придётся много ждать. У нас время встречи говорят приблизительно: «когда солнце будет в зените» или что-то вроде того. Ну ладно, чего уж там, пойдём, я уже примерно представляю, куда нам нужно идти.
