скачать книгу бесплатно
Пришло подтверждение веры и маленький, подтачивающий червячок сомнений исчез окончательно.
Все оставшиеся в группе удачно сдали экзамены и получили дипломы. Странно было то, что никто не обменивался телефонами, адресами. Все находились в состоянии эйфории, словно приобрели колдовские знания и не хотели встречаться с теми, кто сидел рядом за партой и знал, как эти навыки приобретались. Всем хотелось выглядеть единственными.
Никого из них в дальнейшем Стас не встречал. Каждый уехал в свою вотчину как Гарри Поттер, чтобы нести добро.
Но их знания оказались никому не нужны. Статья о гипнозе в кодексы не вошла.
Глава 3. Катерина
Все считали, что Катерине около двадцати пяти. На самом деле она уже давно перешагнула тридцатилетний рубеж и не собиралась это обсуждать. В девичестве была худенькой, закомплексованой, с выпуклыми костяшками коленок, плеч и бёдер. Втянутой внутрь тела, кожей вокруг них. Больше того, её смущало то обстоятельство, что в какой-то заумной книжке она вычитала, будто бы именно по округлости этих женских местечек определяется предрасположенность к материнству, о которой мечтали все её подружки и она в том числе.
Пришедшая мода на брюки стала её очередным спасением. Выйдя замуж и родив дочку, она заметила, что кожа у неё стала постепенно расправляться и натягиваться. Фигура – округляться как забытая в воде, приготовленная к пиву вобла. Особенно резко это было заметно в первые годы замужества. Можно было предположить, что Катерина округляется, приобретая формы очаровательной, высокой статной женской фигуры, благодаря поступающей в её организм исцеляющей долгожданной спермы.
С небольшой, но крепкой грудью, округлившимися бёдрами, и длинными стройными ногами она стала походить на Венеру Милосскую, только с руками и огромной гривой чёрных как смола волос. С тех пор Катерина почти не изменилась. Казалось, что после расцвета её облил консервирующий дождь и теперь она не скоро сможет состариться. Думая об этом, приходила к мысли, что прошедшая жизнь была слишком коротка, чтобы года успели исполосовать её лицо морщинами и нашпиговать тело рульками.
Только школьное и институтское безмятежное время казалось, будет длиться вечно, но пролетело в одночасье. Сиденье с мальчиками на подоконниках. Ухаживания учителя физкультуры. Вечерние бдения бабушки у парадной, ждущей внучку с танцевальной площадки. Переполняемая романтизмом, впитанным от романов Александра Грина, она перешёптывалась со своими подружками, торопя время:
– Ну, когда же, когда?
Педагогический институт гордо хранил древние светские традиции, и все студентки на Новогоднем балу были в белом. Редкие молодые люди в сёрых, чёрных или коричневых костюмах с цветастыми галстуками, завязанными на крупный узел, поедающий ворот рубашки и подбирающийся к горлу, расставляли по краю зала многочисленные стулья. Девушки кружились между ними, словно маленькие вьюги, привезённые вместе с огромной зелёной, пахнущей лесом, ёлкой. Пленяли, окружая очередного входящего педагога, звонким хохотом. Разлетаясь снежинками в стороны от его комплиментов, словно от порыва ветра, поджидая новую жертву, чтобы взять её врасплох своей девственной белизной.
Неожиданно распахнулись входные двери и, под усиливающиеся звуки вальса, сине – чёрная упругая масса, искрящаяся золотом эполет и голубыми гюйсами, приливной волной ворвалась внутрь, захватила центр зала. Растеклась, оттеснила к стульям порхающую белизну, а потом смешалась с ней, и закружилась темно-белым. Словно множество детских волчков, покрашенных в два цвета. Предупреждая о нелёгкой полосатой судьбе всех, связавших свою жизнь с морским офицерством.
Но кто же об этом тогда думал? Космонавты и подводники казались настоящими героями. Девушки верили, что страна будет заботиться о них. А они – будут любить, ждать, встречать, провожать и гордиться на зависть соседям и подругам.
Нашёптывание в миленькие девичьи ушки таинственных стихов Сергея Гребенникова, сводило их с ума:
На пирсе тихо в час ночной,
Тебе известно лишь одной,
Когда усталая подлодка
Из глубины идёт домой…
Девушки знали, что именно к этим ребятам, с начищенными до синевы ременными бляхами, прожекторами якорей, светящими с непроглядной черноты клёшей и хвастливо выглядывающими из-под фланок полосатыми треугольниками тельняшек, обращены данные слова.
И если солнце и звёзды на небе каждый мог увидеть, то глубины морей оставались неизведанны, как и загадочные души будущих покорителей морских просторов.
Кто же знал, что именно они станут первыми пасынками великой державы, брошенными в плену, кинутыми на дне океана, забытыми в госпиталях. Они жили под водой и несли свою вахту, когда на поверхности уже делили их Родину, которую герои продолжали защищать от незримого врага.
Откуда им было знать, что тот уже пришёл в их дома через экраны телевизоров, рекламные баннеры и улыбки руководства страны.
А вернувшись, подводники обнаружили, что это совсем не та страна, которая провожала их в плаванье. Что пела им песни и посвящала стихи. Что звала их на подвиг, вспоминая героев – отцов, отдавших свои жизни за светлое будущее. А теперь презрительно смеётся над их нищетой и неспособностью урвать кусок пирога, чтобы прокормить свою семью. Ещё долгое время, в поглотившем Отчизну воровстве и безнравственности, они будут продолжать обеспечивать боеспособность своих кораблей, списанных по бумагам, а после – проданных как металлолом.
Казалось, что после дальнего боевого похода вдоль границ с враждебными странами, они вышли не на тот берег. И только надёжный добрый гирокомпас будет продолжать настойчиво твердить героям, что вернул их домой.
Глава 4. В отделе
После службы опером, работа в наградном отделе управления кадров казалась курортом. Стас не понимал, каким образом в управлении сложилось так, что все работали по принципу: «ТЕБЕ НАДО, ТЫ И ДЕЛАЙ». Постепенно он стал замечать, что этот лозунг присущ не только их управлению, но и всему огромному чиновничьему аппарату.
Складывалось впечатление, что этот девиз пропитал насквозь всех служащих, администрацию, милицию и был принят гражданами как неизбежное. Хочешь пенсию получить – иди сам собирай справки. Вспоминай, где начиналась твоя трудовая деятельность. Езжай туда. Уговаривай кадры поднять архивы. Затем, где работал после. Не дай бог, если предприятие переехало или сгорело!
Хотя есть пенсионные отделы, которые могут официально запросить по месту бывшей работы всё, что требуется.
Надо обменять права – принеси в ГАИ справку об административных правонарушениях. Хотя эта справка находится в компьютере самой ГАИ! И сотруднику стоит только нажать пару клавиш на компьютере, и она будет готова. Но этого не происходит. Маломальский чиновник хочет почувствовать свою значимость. Показать какой он важный и какое у него ответственное государственное поручение. И чем больше перед ним лебезят, тем достойней он выглядит в собственных глазах.
Откуда это взялось в российском менталитете? Где доброта и сочувствие, о котором писали классики, изучаемые в школе? Или их никто не читал? Может учитель литературы не нравился?
Есть конкретные службы и должности, которые обязаны помочь людям разобраться в хитросплетениях и казуистики законодательства. Но они, в силу неизвестных причин, делают из себя принципиальных контролёров, этаких проверяющих. Приносят справку, а он говорит – не та. Ему приносят другую, а он говорит – не так оформлена, иди, переделывай! Хотя на самом деле это и есть его работа: запросить, что нужно и соответствующим образом оформить. А принципиальность чиновника моментально улетучивается, как только в деле запахнет подношением или даже взяткой!
Играя на этом незаконном, преступном бумагообороте, и очередях из бедствующих граждан, чиновники и бюрократы раздувают себе штаты, увеличивают зарплаты, получают премии.
Представили тебя к награде? Иди в наградной отдел бери бланки, заполняй, неси на проверку, потом ходи по инстанциям согласовывай. Езжай в районную администрацию. Затем в городскую. Пока ходишь, порядки совершенствуются, сотрудники меняются и оказывается, что нужны уже совсем не те подписи и не те документы.
Те, кто кровью и потом заслужил награду, не выдерживали этого бюрократического марафона. Им было стыдно – будто они выпрашивают себе подачку. И вынести этого не могли.
Зато те, кто получал поощрение по разнарядке, не жалели сил для беготни. Как правило, добивались успеха. И в праздник очередные награды висели у них на груди.
За некоторых особ по инстанциям бегал сам молодой начальник наградного отдела Ходюк Аркадий Петрович. И видимо не просто так. Он был младше Стаса года на три, но уже в перспективе видел себя начальником всего управления. Был сыном в прошлом большого милицейского босса по хозяйственной части, в отношении которого, как говорили, неоднократно возбуждали уголовные дела. Но потом благополучно прекращали.
Сын решил не совершать ошибок отца и идти в другом направлении, что не помешало ему купить джип последней модели и повесить на него милицейские номера.
Служба его только начиналась. Закончил милицейскую академию с отличием. В тот год приезжала Генеральная прокуратура из Москвы проводить проверку по начальнику академии. Кто-то сообщил, что он занимается коммерцией, и дом себе отгрохал у президентского дворца в Стрельне. Так что пришлось показывать результативность работы учебного заведения. Увеличивать количество отличников, тянуть за уши двоечников. Факты коррупции подтвердились. Наличие дома – тоже. Но у генерала нашлись друзья в Москве. Обошлось дисциплинарным взысканием.
Аркаша получил красный диплом и направление на работу в главк. Через год, возглавив отделение из нескольких женщин, он превратился в Аркадия Петровича и стал коситься на должность своего руководителя Шапкина, который уже третий год исполнял обязанности начальника отдела и никак не мог получить благословление руководства управления на эту должность.
– Тупой ты Шапкин, – нашёптывал ему молодой Ходюк по случаю празднования очередного Дня милиции, когда оба уже были кривыми как турецкие сабли, – Дай денег-то наверх, не жадничай!
– Да откуда я тебе их возьму? – недоумевал Пётр Иванович, – С зарплаты что ли?
– Уже десять лет в наградном отделе замом, и всё денег нет? – язвил Ходюк, – Придется тебя научить. Вот стану твоим начальником, тогда узнаешь, как надо работать!
– Сначала стань, – неуверенно спорил Пётр Иванович, чувствуя, что так оно и будет вскоре. Но призывал на помощь Стаса, которого успел полюбить как сына.
– Стас, у тебя деньги лишние есть, чтобы наверх нести?
Стас молчал. Он не любил эти пьяные разговоры. Служа в отделении милиции, он частенько подрабатывал поиском угнанных автомашин. После работы ездил по закоулкам Невского проспекта, Васильевского острова и Петроградской стороны. Записывал номера автомашин, оставленных воришками на отстой в тупиках. Утром пробивал их по угонной базе. В месяц три четыре машины возвращал владельцам. Хозяева давали за беспокойство сто – сто пятьдесят долларов. Это было соизмеримо двум – трём зарплатам.
Конечно, Стас понимал, что нарушает приказ. О найденной автомашине следовало сообщить в территориальный отдел. Отдел установит район, откуда угнали. Затем найдут следователя, у которого находится дело. Следователь вынет дело из запасника. Возобновит производство. Вынесет отдельное поручение. Направит его в территориальный отдел, где обнаружен похищенный транспорт…
К тому времени машину либо разберут на запчасти, либо переставят в другое место. Это Стас знал из практики. Поэтому совесть его не очень мучила. В крайнем случае, могли повесить выговор. А купленная стиральная машина или холодильник молодой семье были необходимы. Денег хватало в обрез.
Странным образом всё потом поменяется. Раньше потерпевшие благодарили за то, что им вернули украденное, или огородили от преступных посягательств. Десять лет спустя редко кто из оперов задницу оторвёт от стула пока не получит денег вперёд за ещё не выполненную работу. Да и ту сделает, как попало, или вовсе не будет делать, а так, наплетёт потерпевшему с три короба о трудностях службы, об отсутствии техники, о нехватке кадров, и дальше будет сидеть бумажки писать.
По привычке, придя на новое место работы, Стас проявлял не дюжую инициативу. Бегал с документами сам, всё согласовывал. Звонил. Проверял. Но это не нравилось коллегам. Да и руководству тоже. Спустя несколько месяцев у него состоялся разговор с начальством:
– Каждый документ должен вылежаться, – поучал его Ходюк, который к тому времени стал уже начальником отдела, – бывают случаи, что необходимо что-то потерять, или забыть согласовать. Ты же бывший оперативник – должен понимать! Ведь это тоже наша работа. Главное, чтобы всё было вовремя!
Слыша это, Шапкин Пётр Иванович кривил рот, но ничего не говорил.
Стас перестал лезть наперёд. Делал то, что ему говорили. Видел, что награды до земельных оперов сверху почти не долетают – виснут, цепляясь за большие звёзды. А на земле было не до наград – это Стас знал по себе. Изменить здесь он ничего не мог и не пытался, дабы не разгневать большое начальство.
Глава 5. Замужем
Катерине было всего девятнадцать, когда на горизонте появился он. В тёмно – синей фланке с золотым аксельбантом и блестящими якорьками на погонах.
Курсанты подводники приходили в институт на танцы. Важно ступая, в развалку, ходили вдоль колонн разукрашенных пёстрыми бумажными фонариками, выглядывая девушек покрасивее. Чудилось, что самая очаровательная скрывалась где-то в полутёмной глубине зала. Та, которая будет стройной берёзкой стоять на возвышенности, и махать белым платочком, а потом качать ребёнка в колыбели, напевая ему стихи о морских штормах и не сдающихся моряках.
И устремившись вперёд, растерянно останавливались, попав в окружёние не тех, кого искали. Словно в этот момент, та единственная, о которой грезилось ночами, испарялась или обращалась в невзрачную дурнушку.
Но, не уронив чести будущего офицера, они принимали жёсткое решение, кружа в танце ту, отступление от которой, как им казалось, могло считаться бегством и бросить тень на морскую славу.
Катерине в очередной раз никто не приглянулся. Видя, как кто-то из курсантов направляется в её сторону, она меняла своё место, уходя в тень и оттуда подставляя вперёд подругу. Наблюдала как растерянный курсант, смущаясь своей нерасторопности, приглашал совсем не ту, к которой стремился.
Из прошлого опыта Катерина наизусть знала все их мальчишеские вопросы. Рассказы о себе, о карьере и любви к морю. О том, как их будущие жёны будут ждать возвращения экипажа на берегу и верить. Подводники – элита флота. Эти безусые мальчики уже видели себя на подлодке и оказывали честь дамам потанцевать с будущими героями.
Катерина сама заметила Степана. Он стоял недалеко от входа, никого не приглашая. Словно страхуясь, чтобы в любой момент уйти. Молча, наблюдал, как его друзья дефилировали среди девушек.
Она решила, что он не будет доставать её и, воспользовавшись белым танцем, решила пригласить сама. Пошла к нему прямо через зал. Музыка уже звучала, и белые платья, словно срываемые вальсом гребни волн, периодически заслоняли его. Но через несколько секунд отступали. И она снова видела его мужественное лицо с широким подбородком, большими голубыми глазами, светлой, едва обозначенной короткой чёлкой, непотопляемым бакеном, настырно выныривающим из бурунов. Катерина не хотела торопиться. Она словно давала судьбе шанс одуматься. Надеясь, что его кто-то пригласит и тогда она спокойно пройдёт мимо, прямо на выход из зала. Поедет домой в очередной раз, не потеряв чувство собственного достоинства. Но расстояние сокращалось, и он продолжал оставаться на месте. Она вдруг заметила, что Степан тоже смотрит на неё. Не разглядывает. А прямо в глаза. Как будто увидел там что-то своё. То, что он однажды потерял и вот теперь, спустя столько времени, нашёл. Степан продолжал смотреть на Катерину. Она остановилась прямо перед ним, чувствуя, как погружается в морскую синеву его глаз. Быть может их взгляды уже всё решили между собой, и Катерине оставалось только положить ему руки на плечи, а Степану – обхватить её талию.
Ведя её в танце, он не произнёс ни слова. Она обняла его за шею, почувствовав талией дрожь в его крепких ладонях. Положила ему голову на плечо, ощутив что-то знакомое и родное. Будто они танцевали так уже несколько лет. И ничего не надо было говорить, объяснять. Все слова казались никчемными и глупыми по сравнению с теплом, которое шло от его груди. От его дыхания. Она закрыла глаза и закружилась, отдавшись на волю мужским рукам.
Почувствовала, как перестало биться её сердечко. Медленно затихая в такт музыки, пока не растворилось совсем. А потом она услышала его в Степане. Словно оно перескочило к нему и теперь продолжало дарить ей жизнь, но откуда-то изнутри его груди. Испугавшись этой неожиданности, она открыла глаза. Увидела, что музыка закончилась, а они продолжают неторопливо вальсировать в центре зала, обнимая друг друга в тёмно-белом окружении, застывшем в восторженно – парадном молчаливом недоумении.
Свадьбы как таковой не было. Степан уходил на практику. Зарегистрировались в загсе. Так она стала Сотниковой.
А потом началась жизнь, состоящая из перелётов, переездов, автономок мужа – подводника и коротких, полных любви и нежности его отпусков. Так что, пытаясь суммировать проведённые вместе деньки, Катерина морщила лобик, но потом решала, что их было просто очень мало. И шла к зеркалу.
Выглядела она замечательно. Просто огромные, глубоко посаженные глаза с лихими высокими тонкими дугами бровей. Большой с пухлыми губками рот. Курносый мясистый носик с немного вызывающе приоткрывающимися ноздрями.
По отдельности, все части лица были изумительно очаровательны. Но вместе, они теряли свою индивидуальность. Нарушали гармонию. Создавали лик несовместимости, привносящей некую особенную яркость, бросающуюся в глаза.
Словно подмастерье решил опередить своего учителя и, тайно, построил все семь чудес света на одной площади, создав прекрасный хаос, перечёркивающий любой классический дизайн. Что вызвало тьму восторгов у приверженцев всего нового и недоумение консерваторов.
Точно так, среди серых спальных пятиэтажек, золотыми куполами, выделялось Катино лицо из толпы обывателей. Был ли это Невский проспект или подиум от Кутюр.
Вскоре родилась дочка. Степан нёс вахту у берегов Америки, находясь в очередной автономке, встретить жену из роддома не мог.
– Дочурка с папой, ну просто одно лицо! – умилялись медсёстры, передавая ребёнка другу их семьи, десантнику Полину Сергею, который, заплатив три рубля, в очередной раз отбыл в Афганистан.
Зато придя домой через пару месяцев, в том же роддоме Степан встречал жену Сергея с новорождённым мальчиком.
– Ах, какой сыночек, ну просто вылитый папашка! – хором скандировали медсёстры, получив от Степана, за своё усердие традиционные пять рублей.
От души смеялись все, кто встречал молодых мам.
– Вы случайно мужей не перепутали? – спрашивали их друзья.
Никто не пытался поправить добродушных медработников потому, что не было тогда в стране своих и чужих детей. Обо всех одинаково старалось заботиться государство, воспитывая новых Гагариных и Папаниных. Готовя защитников на смену уходящим героям.
По военно-морским базам Катя с мужем не ездила. Оставляя дочь друзьям, летала к Степану в гости. Чаще встречала сама.
Степан, возвращаясь из очередной кругосветки, читал ей любимые стихи Симонова, которые он очень любил:
– «Жди меня, и я вернусь…».
После чего напивался и в благодарность за своё возвращение садился у кресла, в котором возвышалась Катерина, и целовал ей руки. Обожал дочку, которая как две капли воды походила на свою мать. От такого количества красоты вокруг, Сотников считал себя самым счастливым человеком на свете.
Вскоре долг звал его на службу, и он с сожалением покидал этот уютный уголок. Катерина не знала, как служится её мужу, чем он занимается там, с кем общается. Для неё он просто был или не был. Чаще не был. Она научилась его ждать. Первые два месяца жила воспоминаниями, а после трёх – мечтами. Само трудное происходило в третий месяц разлуки. Когда в памяти, словно моросящим дождём, начинали размываться черты родного человека, в суете растворялся его голос. Одолевали сомнения: было ли это всё на самом деле или только приснилось? Где-то в таинственной глубине души продолжала пульсировать маленькая звездочка, обещая новую встречу.
Но она искренне любила его и готова была ждать вечно. Дома он присутствовал два-три месяца в году. И встречая его в аэропорту, она будто вновь знакомилась с долгожданной мечтой, стоящей в дверях педагогического института. Только теперь это были двери аэропортов, вокзалов, морских ворот.
Каждый раз он возвращался всё более взрослым. Количество звёздочек, а потом просветов, на его погонах увеличивалось. Из стройного юноши он превращался в плотного тяжеловесного мужчину с твёрдой поступью и жёстким взглядом.
Но стоило ему увидеть своих женщин, он становился податливым плюшевым мишкой, мягким и безвольным. Для них он готов был делать всё. Надевая дома синие хлопковые рейтузы, с оттянутыми коленками и майку – алкоголичку, он растворялся в быту своих домочадцев. Мыл посуду, пылесосил квартиру, катал на себе, ползая на четвереньках вокруг круглого стола. Казалось, что для этого в море он заряжался энергией морских шквалов и бурь. Привозя на берег неуёмную инициативу вызванную тоской по всему земному.
Вместе они ездили в парки, на аттракционы, катались на американских горках и лошадях.
Время пролетало очень быстро, и Катерина в очередной раз видела широкую спину своего мужа проходящего турникет. Всегда чёрную: в чёрном бушлате, чёрном кителе, чёрной шинели.
– Жди меня и я вернусь…
Глава 6. Новая жизнь
Стасу не терпелось применить полученные знания на практике. Этому поспособствовало случайное знакомство с Вероникой. Она работала в редакции одной из рекламных газет менеджером. Изредка ради любопытства, сама принимала объявление. В переданном ей бланке Стас написал о том, что недорого с помощью гипноза лечит от комплексов, стрессов, неврозов, проводит сеансы релаксации, в том числе эротических снов. Не глядя, протянул объявление в окошко. Стал убирать ручку в сумочку.
Дважды перечитав данный текст, Вероника уставилась на Стаса через небольшие диоптрии изящных очков.
– И вы это действительно можете? – недоверчиво спросила она.
– Конечно! – ответил Стас не задумываясь, и посмотрел на девушку.
Она была очаровательна. Внезапное недоумение освободило её из лап профессионального этикета и лицемерия. Искренность придала лицу трогательную непосредственность и нежность.
– А можно со мной? – тихо спросила она.
– Что с Вами? – Стас сделал вид, что не понял. Это его забавляло.
– Ну, гипноз! – уже громче произнесла она.
– Прямо здесь? – со всей серьёзностью произнёс Стас и сделал вид, что начинает пристально глядеть в глаза девушке. При этом приближая своё лицо к окошку, жёстко произнёс – Уже!
– Нет, нет, – испугалась Вероника, – мне ещё работать надо.
Стас не выдержал и рассмеялся.
Девушка, поняв, что оказалась в глупом положении, тоже рассмеялась.
– У Вас не указан контактный телефон, – сквозь смех произнесла она.
