скачать книгу бесплатно
– Твое ли это дело, ведьма… – прозвучало откуда-то сбоку.
Говорящий очень быстро растворился в толпе, и рассмотреть его я не успела, зато заметила, что многие одобрительно закивали. Девочка с родинкой смущенно потупила взгляд, но с места не сдвинулась.
– Вероятность существует, – произнес Лись, в большей степени обращаясь к Холесу, чем отвечая на ее вопрос. – Я бы посоветовал вам готовиться к обороне. Все неспособные держать оружие могут отправиться с нами в Аганду.
– Хорошо, – крайне мрачно отозвался наместник. Поиграл желваками на скулах и громко вопросил, будто бы не удержавшись. – Как стены Танатра пропустили врагов? Эзикий, что, привел с собой всех рыцарей до единого? Неужели другие замки помимо нашего не прислали помощь?
– Нас предал кто-то из своих.
Ни Лись, ни Зонб не опасались вслух называть вещи своими именами. Им это было гораздо проще, чем мне, ведь они не знали, кем является этот предатель. Я поежилась, ощущая на своих незащищенных плечах порывы разгулявшегося ветра, хотя холодно мне стало отнюдь не из-за него. Площадь облетели изумленные вздохи и перешептывания – даже Холес, дисциплинированный, собранный и, казалось бы, всегда готовый к любым неожиданностям, на минуту онемел. Рассеяно скользя глазами по ошарашенным лицам, я столкнулась с единственным глазом Зонба, внимательно наблюдавшим. Буквально вчера он подошел ко мне, чтобы повторно расспросить про злосчастный баселард, погубивший короля, и хотя вновь услышал в ответ про рыцарей, наводнивших тронный зал, когда я заглянула в него, версию, что Варго убил именно предатель, явно не отбросил.
Придя в себя, Холес сделался еще более мрачным и велел всем расходиться, а сам отправился совещаться со своими ассасинами. Зонб последовал за ним, проигнорировав отсутствие приглашения, зато Лись навязываться не пожелал. Он накинул на мои озябшие плечи потрепанную, разрезанную рыцарским мечом в области правого плеча черную мантию – ту, в которой я была с Алексом, когда мы уходили из Танатра. Девочка с родинкой, пристыженная и удрученная, выбралась из толпы и подбежала к пожилой женщине с благородной сединой в волосах. Обычной такой женщине, слегка полноватой и с узким разрезом глаз, – она потрепала девочку по каштановой шевелюре, говоря ей какие-то успокаивающие слова, а сама бросила усталый взгляд в небо и быстрым, уверенным движением перекрестилась.
Пропустив последний вопрос Лися мимо ушей, я замерла с полуоткрытым ртом. Для ассасинов существовало лишь одно божество – Черный Дракон; и то божество относительное, не требующее никаких ритуальных жестов, слов и обрядов. Для рыцарей таким божеством был Алый Бык, но седовласая женщина на другой стороне площади, прижимающая к себе расстроенную девочку, явно не полагалась ни на того, ни на другого.
Она перекрестилась!
Глава 2
Площадь очень быстро опустела. Фубианцы отправились собирать пожитки, услыхав, что рыцари захватили соседнюю крепость: раз уж прославленный Танатр не смог противостоять войску Эзикия, им точно не на что было надеяться. Укутавшись в мантию, хотя бы немного прикрывающую нарядное платье, я улизнула от Лися под предлогом внезапно пробудившегося желания прогуляться и поспешила по следам пожилой женщиной – той женщины, которая совсем недавно на моих глазах начертила в воздухе знак христианской веры.
Застав на пороге собственного дома принцессу, она не выказала ни удивления, ни радости.
– Ступай в свою комнату, Ангел.
Девочка с родинкой робко выглянула из-за ее спины и тут же поскакала по лестнице наверх, словно испугавшись, что я пришла по ее душу. Дом у них был хороший, даже богатый: мало кто из мещан мог похвастаться наличием второго этажа. Женщина провела меня в кухню, где отчетливо пахло деревом и смолой.
– Это была ваша внучка? Любопытное имя.
– Внучка-внучка. Наше племя всегда добиралось до королевских чинов… Варго, теперь ты… – пробубнила она себе под нос, заваривая чай и недружелюбно косясь через плечо. – Властолюбцы и грешники… и что же меня выдало?
– А меня?
– Слухи. Пересказанная из уст в уста история, берущая начало в Южном лесу, на границе, и уже многими забытая. По истечении последнего Листопада к королю Варго были доставлены трое, и он впервые пощадил тех, кого подозревали в магии; тот самый Варго, который перебил всех колдунов от мала до велика, который запретил обитателям подвластных ему крепостей даже заикаться о них и который умертвил Ее предпоследнее обличье. Он был не таким человеком, который мог бы пощадить странных чужаков, – женщина едко усмехнулась. – Я сразу все поняла. Отщепенец встретил отщепенцев… вот только я уже давно не отношу себя к таковым. Как ты узнала?
– Вы перекрестились.
– Метко глядишь, принцесса. Для чего ты явилась в мой дом?
Я не притронулась к предложенному травяному чаю, лишь с осторожностью глянула в его желто-золотистые недра. Попытка Коина расправиться со мной при помощи отравленного вина навсегда отбила у меня охоту принимать пищу и питье из рук незнакомцев. К счастью, женщина нисколько не обиделась на мою недоверчивость. Даже фыркнула с одобрением.
– Вы попали в Трехлистный мир за тридцать лет до Варго?
– Да.
– Сколько вас было? Где вы очутились?
– Нас было трое, и приют мы нашли во владениях магов. Чистые создания, дети природы… хранители этой удивительной реальности. Известно ли тебе, принцесса, что у третьего Листа никогда не было короля? И даже королевы не было, хотя многие называют таковой Ее.
– Титулы были придуманы, чтобы наделять полномочиями. Маги и без них имели власть над людьми и мирами – они были гораздо могущественнее королей.
Женщина усмехнулась, взяла мою чашку – очень широкую у основания и неглубокую, походящую на блюдце, – и поставила ее на пол. К ней тотчас, выскочив из-за угла, проскользнула маленькая домовая мышь: запах трав, исходящий от посуды, явно показался ей заманчивым. Мышь была наглая, бесстрашная; я увидела, как она поднимается на задние лапки, облокачиваясь передними на стенку чашки, и тянется к жидкости розовым носом. Несколько секунд она сосредоточенно принюхивалась или даже пила, а затем вдруг резко отступила назад, взвилась на месте и упала животом вверх.
– Иметь власть и злоупотреблять ей – не одно и то же, принцесса. Ты права, магам не нужны были титулы, потому что они никогда не пытались обратить свою силу во зло.
За окном день потихоньку скатывался в вечерний сумрак. Оторвавшись от мертвой мыши, я перевела полный разочарования взгляд на свою пожилую собеседницу. Та с необъяснимым торжеством на одутловатом лице выплескала остатки отравленного чая на пол и водрузила пустую чашку на стол.
– Почему вы хотели убить меня? – практически равнодушно спросила я.
– Мне ведомо твое предназначение. Твое или твоих друзей – им бы я тоже подсунула яда, будь они здесь.
– Понятно, – я поднялась со стула. – В таком случае не буду мозолить вам глаза.
– Не спеши убегать. Я знаю то, что может быть для тебя полезно.
– Вы пытались отравить меня. Не думаю, что я готова и дальше поддерживать с вами разговор.
– Я ошиблась, – спокойно произнесла женщина, и ее хитрющие узкие глаза примирительно блеснули. – Не гневайся, принцесса. Разве тебе неинтересно услышать рассказ человека, проведшего в Трехлистном мире шестьдесят два года, заставшего магов и жившего среди них, и к тому же несколько раз удостаивавшегося Ее аудиенции?
Я замерла в проеме, разделяющем кухню и квадратную прихожую. Девочка с родинкой, носившая имя Ангел, с любопытством высунулась на лестницу и очень долго рассматривала меня, сомневающуюся и хмурую, с высоты, после чего услышала громоздкие шаги бабушки и поспешила снова скрыться в комнате.
– Не бойся, принцесса, я не причиню тебе вреда. Богу угодно, чтобы ты жила, раз он не позволил мне сразу совершить задуманное, – женщина приблизилась ко мне вплотную, сверкая извиняющейся улыбкой, за которой виднелись высокие желтые зубы.
Такие зубы наверняка могли разжевать самое жилистое мясо безо всякого труда. Я непроизвольно отшатнулась и уперлась спиной в стену. Тогда рука моя инстинктивно потянулась к длинным полам платья, чтобы успеть приподнять их и достать кинжал, надежно закрепленный в набедренных ножнах.
– Скажи, известно ли тебе имя Энас Айгениоф, Колдуньи Первого Листопада, покровительницы Трехлистного мира? Известно? Что ж, древние сказки королей отличаются своеобразной правдивостью, но отнюдь не полнотой. Здесь не всегда царило соперничество кланов, принцесса. Когда-то народ был единым, сплоченным под знаком тонкой ветви орешника с тремя одинаковыми листами; когда-то Энас свободно гуляла по зеленым просторам и думать не думала, что существованию их станет угрожать нечто страшное и неотвратимое. Не было проклятий, не было предназначений и даже магов – детей Ее – не было еще и в помине. Люди рождались, люди умирали, люди заботились друг о друге и изредка воевали – Энас наблюдала, любя их и испытывая боль вместе с ними. Она так сопереживала им, так хотела помочь в моменты несчастья, что слишком близко подпустила их к себе, а ведь в сердцах тех, чья жизнь коротка, всегда бились неиссякаемые фонтаны стремлений, желаний и страстей. Она забыла об этом, вручив двум юношам, которых выделяла из всех, символ благоденствия – трехлистную ветвь. Доверив им собственную волю, чтобы они помогали себе и другим, Она, по сути, даровала людям магию, и ты знаешь, что случилось тогда. Ты читала легенду о ссоре братьев и о том, как именно образовались кланы Дракона и Быка. Колдовство, а именно могущество, которым оно располагает, с легкостью развращает человеческую натуру – не справившись с ним, юноши попытались убить друг друга, пожелав владеть Ее силой в одиночку, и навлекли на себя проклятье.
– Проклятье королей?
Женщина одобрительно кивнула.
– Да, принцесса. Сейчас его называют именно так. Энас бросила все силы, чтобы запечатать это проклятье, чтобы не позволить ему распространиться и отравить горячо любимый Ею мир, и хотя человеческий раскол случился все равно, катастрофу удалось предотвратить. Именно тогда появился термин «предназначенные»: в целостной ранее оболочке реальности пошла трещина, и люди, принадлежащие одному миру, начали рождаться в другом. То были последствия проклятья – чтобы восстановить утерянное равновесие, Энас создала особенных существ и поставила перед ними задачу: отслеживать судьбы людей и по необходимости перемещать их согласно их предназначениям. Маги… беспристрастные, могущественные, но лишенные всякого тщеславия – они стали третьей ветвью этого мира, однако до нашего уровня не опустились. Если когда-нибудь ты услышишь, что они убивали или несли мор, или ненавидели – не верь. Им были чужды наши пороки.
– Раз маги прикрыли нами, предназначенными, эту «трещину», – осторожно произнесла я, вклеившись в минуту тишины, потребовавшуюся женщине, чтобы перевести дыхание. – Почему сейчас о проклятье вновь заговорили?
– Слушай, принцесса, слушай дальше, – она оскалила в улыбке острые зубы и выдохнула мне в лицо целое облако несвежего дыхания. – Энас приняла удар проклятья на себя, но сила этого удара оказалась столь велика, что заточила Ее навеки в плен человеческого тела. С момента раскола Она вынуждена была проживать одну жизнь за другой, как огненный феникс, неизменно возрождающийся невинным младенцем после смерти, – подобная жертва с Ее стороны оберегала Трехлистный мир долгое время. Оберегала до тех пор, пока Она оставалась неприкасаемой, пока Ее носителей не трогали людские клинки и костры, пока они увядали от старости или от болезни, однако пятнадцать лет назад Варго встретил Ее в лике невинной девочки и убил эту девочку, заподозрив в ней магическое начало. В момент насильственной смерти чары Энас ослабли, и проклятье, направленное на человеческий род, а главным образом, на его предводителей, освободилось от оков. Все повторилось: два брата, одурманенные кратковременной злобой, уничтожившие божественный дар и сошедшие по итогу с ума, – два короля, погубившие магов и поднявшие на Нее руку, расплачивающиеся теперь жизнями собственных людей и теряющие постепенно рассудок…
– Зачем вы говорите мне это? – с трудом выдавила я, ощущая, как утробный голос собеседницы проникает в голову и от него по плечам расползается колкий холодок.
– Предназначения рождены проклятьем, безумие королей рождено проклятьем – все беды, свалившиеся на тебя, принцесса, есть результат проклятья, а его, в свою очередь, еще можно остановить.
– Откуда вы знаете? Пока что вы лишь пересказали мне легенды, пусть в более красочной форме и с некоторыми дополнениями.
Женщина, которая при близком рассмотрении оказалась гораздо старше, чем мне привиделось изначально, словно ждала, что я начну сомневаться. Ждала и готовилась к этому – она торопливо отстранилась, предоставляя мне долгожданное свободное пространство, и резко поскакала по лестнице, раскачивая намечающимся меж лопатками горбом. Когда ее грузные шаги растаяли наверху, зазвучал голос Ангел – лепечущий и расстроенный, чем-то очень и очень недовольный. Не вслушиваясь в него, я оглянулась на входную дверь.
Уйти сейчас? Религиозная старуха не вызывала ни капли доверия, да и Лись, чье рассерженное лицо, рисованное воображением, на мгновение появилось у меня перед глазами, наверняка будет недоволен моим долгим отсутствием. Стоило ли рисковать и дальше, если цена тому – пустые байки про мироздание?
– Ба… я не хочу…
– Пойдем.
Я достала кинжал и завела руку с ним за спину. По крайне мере, Лисю не удастся упрекнуть меня в отсутствии бдительности.
Ангел – девочка с родинкой, единственная из толпы, кто не побоялся задать вопрос принцессе, – спускалась по лестнице, подталкиваемая своей немилосердной бабушкой. Ей было страшно, и это выдавали ее вылупленные глаза и дрожащие вишневые губы.
– Ба… пожалуйста…
– Я не сделаю тебе ничего плохого, – пообещала я, когда ее взгляд, полный непритворного ужаса, пересекся с моим.
– Она боится не тебя, – фыркнула старуха, располагая внучку на расстоянии вытянутой руки от меня. – Постарайся, Гелечка, давай. Как на тренировках…
Ангел стиснула зубы, зажмурилась и даже, кажется, покраснела ушами; ее длинные черные ресницы бешено задрожали на сжавшихся веках, затряслись округлые икры и острые коленки. Я сделала шаг в сторону выхода, испытывая смутные сомнения по поводу того, хочу ли вообще знать, чем именно девочка занималась на упомянутых тренировках. Старуха с минуту неодобрительно наблюдала ее потуги, после чего вразвалочку отправилась в кухню. Оттуда она вернулась с кочергой в руке, до красноты раскаленной на конце.
– Что вы…
Ангел громко взвизгнула, но тут же смолкла и обмякла на месте. Не упала, не присела – просто сгорбилась и расслабила руки, безвольно свесившиеся книзу. Я достала из-за спины кинжал и оттолкнула старуху с кочергой, которой она прижгла собственной внучке плечо.
– Какого черта вы делаете?!
– Посмотри, принцесса…
Руки моей неожиданно коснулись. Коснулись очень легко, едва ощутимо – будто бы не чрезвычайно робкие пальцы, а полуденный ветер. Помимо Ангел в доме больше никого не было, и в первую очередь мне подумалось, что именно она решила вступиться за свою полоумную бабку. Это было бы логично, понятно и просто, но, еще не успев обернуться, я уже знала, что ошиблась.
– Не заставляй ребенка страдать без повода, Гульнур.
Голос Ангел избавился от слезливых ноток, однако он по-прежнему принадлежал ей, хотя и сделался вдруг размеренным и шелестящим, похожим на…
Я остро вздрогнула, обнаружив за спиной ярко-белые глаза вместо светло-карих и успев позабыть, какой трепет внушают эти нечеловеческие глаза, когда оказываются совсем близко. Такие же глаза, как у чародеек с озера.
Старуха упала на колени.
– Великая Энас Айгениоф, прости, что осмелилась призвать тебя…
– Что случилось, друг мой?
– Я хотела, чтобы ты лично встретилась с отщепенкой, перемещенной призраками детей твоих, чародеев, в последний Листопад, и открыла ей правду о проклятье, которую когда-то открыла мне. Она станет следующей королевой клана ассасинов и, возможно, ей будет под силу…
Старуха бормотала и бормотала, однако я не слушала ее, неотрывно наблюдая за изменившимся лицом Ангел. Девочка растеряла алый румянец на щеках, коим прежде была не обделена, и избавилась от всех неровностей кожи, сделавшись похожей на покойницу. Только родинка над ее губой не исчезла. Сейчас передо мной без сомнений стояла колдунья – первая или нет, но колдунья однозначно, – и она тоже разглядывала меня, хотя и не так пристально и заинтересованно.
– Ты ошиблась, Гульнур. Второй раз за вечер, – прошелестели бескровные губы. – Она не способна остановить проклятье.
– Как же так! – всполошилась старуха, бросив кланяться и вскочив на ноги. – Бог отметил ее, защитив от яда полевой ящерицы!
– Друг мой, ты излишне полагаешься на высшие силы. Она сама защитила себя, наученная горьким опытом.
Мне захотелось поймать руку Ангел – плавную, медлительную, неспособную даже на малейший рывок. Поймать, чтобы убедиться, что она еще твердая, что существо, завладевшее ее телом, не превратило девочку в бесплотную тень.
– Вы – Колдунья Первого Листопада?
– У меня много имен, Кира, – по-человечески четко, но совершенно бесстрастно ответила она.
Вернее, Она. Бессмертная колдунья, вынужденная кочевать из тела в тело, умирать и рождаться заново; в ее глазах, пусть они и были неестественно белоснежными, все же читалась жизнь, и этим Она крупно отличалась от чародеек с озера. Нечеловеческая, неясная, каменная – но жизнь.
– Наверное, вы знаете все на свете? Тогда объясните мне, что же страшнее: предназначение, сулящее гибель всему вашему миру, или проклятье, заставляющее ассасинов и рыцарей убивать друг друга? Или, быть может, это одно и то же?
– Вовсе нет. Проклятье – причина, – незамедлительно отозвалась колдунья, напоминая зазубрившего инструкции консультанта. – Предназначение – следствие…
– Я говорила ей, – вклинилась Гульнур, стремясь обелить свое доброе имя. – Объясняла!
– …страшно проклятье, как источник множества страшных предназначений, но его можно остановить или обхитрить; а вот от предназначения, уже образовавшегося, закрепившегося за человеческой судьбой, освободиться никак не получится. Решай сама, что из них опаснее.
– Ясно, – вяло кивнула я. – И как можно остановить ваше дурацкое проклятье?
Было бы здорово, если бы моим предназначением было избавить Трехлистный мир от взаимной ненависти королей. В каком-то смысле, спасти его. Конечно, я не верила в такую удачу, но успела допустить эту абсурдную мысль прежде, чем Энас бесповоротно ее опровергла.
– Ты не подходишь под условия, которые были наложены мной на проклятье, чтобы обеспечить людям лазейку, позволяющую его уничтожить.
– Что за условия?
– Справиться с ним способен лишь воин, сострадающий магам, – я запоздало вспомнила стихотворение, которое из раза в раз повторяли последователи чародеев в темнице Танатра, когда Алекс и Сафей вели их на казнь. Видимо, именно в нем и заключались упомянутые Энас «условия». – Пусть ты достаточно сильна, чтобы считаться воином, ты не испытывала сожаление при умерщвлении третьего Листа.
– Не хочу вас расстраивать, но вряд ли в этом мире остался хоть один человек, кто сострадал ему.
– Необязательно симпатизировать целому клану. Человеку достаточно счесть несправедливым казнь одного-единственного чародея, чтобы выполнить условие, – белоснежные глаза многозначительно блеснули, и мне почудилось, что Ангел улыбнулась. Самыми уголками губ, еле заметно. – Или чародейки, или даже ребенка, в котором находилась в момент гибели чародейка. Не переживайте, друзья мои. Проклятье будет снято.
По телу девочки прошла сильная судорога, и она начала падать. Гульнур с удивительной проворностью поймала ее обмякшее тело у самого пола, подложила под ее голову толстую подушку, неизвестно откуда взявшуюся, а на лицо ее, постепенно розовеющее, принялась разбрызгивать воду из медного кувшина.
– Видишь, принцесса, как оно… потерпи, деточка, потерпи, милая…
Ангел несколько раз слабо моргнула и приоткрыла глаза, больше не белоснежные, а простые карие. Старуха ласково защебетала над ней, словно читая заклинание, – теперь всюду мне виделась магия. Девочка не выглядела удивленной, только сонной и усталой; она совершенно точно знала, что минуту назад ее телом владел кто-то другой, и мне сложно было даже вообразить, что должен был чувствовать человек после такого испытания.
– Веришь? Веришь теперь, принцесса?
Я опустилась на ближайший стул, не удосужившись разгладить под собой платье.
– Чтобы вызвать Ее, нужно обязательно причинить боль Ангел?
– Она тренируется, пытается научиться самостоятельно передавать Энас контроль над своим сознанием. Я учу ее. Физическая боль и страх ускоряют процесс, – Гульнур заметила толику отвращения в моем взгляде. – Не нужно жалеть нас, принцесса, мы выдержим. Бог поможет нам.
– Я не жалею вас. И о каком Боге вы говорите? Разве пребывание здесь, лицезрение магов и Колдуньи Первого Листопада не должны были избавить вас от прежней веры? Впрочем, мне все равно, – отмахнулась я, когда Гульнур вынула из-за пазухи серебряную цепочку с крупной крестообразной подвеской. – Вы и впрямь слишком надеетесь на высшие силы. Вставай, Ангел. Ты пойдешь со мной.
– Что? – вскинулась старуха, и от ее громкого крика лежащая на полу девочка наморщила лобик. – Нет! Никто кроме меня не сможет позаботиться о ней! Она должна остаться!
– Я оценила уровень вашей заботы, – взгляд мой красноречиво коснулся валяющейся неподалеку, уже остывшей кочерги. – Не беспокойтесь, в замке с ней ничего не случится.
– Глупая принцесса! Ты хоть представляешь, что с ней сделают ассасины, если прознают, кто перед ними?! И не только они! Ей угрожает огромная опасность!
– Это не обсуждается.
