«Грейхаунд», или Добрый пастырь

скачать книгу бесплатно

Маневр принес успех. Поворот «Килинга» упредил поворот подлодки. Теперь противник был почти прямо по курсу, и выигрыш составил двести ярдов.

– Так держать, – сказал Краузе.

Подлодка могла еще поворачивать и даже, скорее всего, еще поворачивает; раз так, пусть пройдет поперек курса «Килинга», еще сокращая разрыв.

– Контакт прямо по курсу. Доплер выше[19 - За счет эффекта Доплера тон эха меняется. Более высокий тон («Доплер выше») означает, что пеленгуемый объект приближается, более низкий («Доплер ниже») – что он удаляется, «Доплера нет» – что расстояние между пеленгующим и пеленгуемым не меняется.], – сказал телефонист.

Значит, лодка продолжила поворот и оказалась еще ближе к эсминцу. Доплеровский эффект указывал, что они с «Килингом» на одной линии, идут одним курсом, другими словами, «Килинг» у лодки на хвосте и догоняет ее за счет разницы в скорости, узлов примерно на шесть, и это на расстоянии менее полумили. Четыре минуты такого преследования, и они ее нагонят. Было искушение врубить все сорок тысяч лошадиных сил «Килинга», преодолеть разрыв почти что одним прыжком. Однако поддаваться искушению было нельзя, поскольку при увеличении скорости оглохнет гидролокатор.

– Контакт справа ноль-один. Дистанция семьсот. Доплер выше.

Они быстро ее нагоняли. Доплеровский эффект и незначительность в смещении пеленга указывали, что на момент последнего эха лодка не поворачивала. Ее командир, завершив маневр, должен был дождаться рапорта своего гидроакустика. Возможно, он не поверил первому сообщению, возможно, хотел проверить, не поворачивает ли «Килинг» дальше, возможно, секунду-две решал, что теперь делать, и потерял время – время и расстояние. Он вывернул из круга на курсе, который должен был увести лодку в безопасность, и наверняка опешил, обнаружив, что нос противника указывает прямо на него. Теперь он должен маневрировать снова – еще три минуты на нынешнем курсе, и ему конец. Он может повернуть вправо, а может влево. Упредить его еще раз, и «Килинг» настигнет подлодку. Прошлый раз она повернула вправо. Что сделает ее командир? Инстинктивно вильнет влево или проявит хитрость: снова повернет вправо? У Краузе было две секунды, чтобы это обдумать, много больше, чем у фехтовальщика, когда тот, клинок к клинку, угадывает, сделает противник выпад или финт.

– Право руля.

– Есть право руля.

Одновременно с ответом рулевого раздался голос телефониста:

– Контакт справа ноль-два. Шестьсот ярдов.

Дистанция между ними всего шестьсот ярдов, значит угол поворота должен быть меньше.

– Отводи.

– Есть отводить.

Пришло время поймать взгляд лейтенанта Нурса, командира торпедно-минной части и замкомандира артчасти.

– Приготовиться. Средняя глубина.

– Есть, сэр.

Нурс заговорил в микрофон. Краузе проглотил вставший в горле комок. Бой приближался. Когда управляешь кораблем, время перед решительным моментом всегда ускоряется. Две минуты назад бой казался далеким. Сейчас они в любую секунду начнут бросать глубинные бомбы.

– Контакт справа один-один. Шестьсот ярдов.

Курсовой сместился за счет поворота «Килинга», остановленного в тот миг, когда Эллис получил эхо. Следующее сообщение определит всё. Нурс напряженно ждал. Расчеты бомбометов и матросы у стеллажей с глубинными бомбами наверняка уже пригнулись в полной готовности. Переводя взгляд с Нурса на телефониста, Краузе наткнулся на еще одну пару глаз. Посмотрел снова. Это был Доусон, связист, с планшетом в руке. Он поднялся в рубку со своего поста, а значит, пришла радиограмма, настолько секретная, что передать ее можно только лично. Секретная, а следовательно, важная. Но даже она не так важна, как дело ближайших двух секунд. Краузе жестом велел Доусону отойти в сторону. Телефонист заговорил снова:

– Контакт справа один-один. Пятьсот ярдов.

Курсовой угол постоянный, дистанция сокращается. Он упредил поворот лодки. Сейчас они с «Килингом» неслись к точке рандеву – рандеву, на котором третьей будет смерть. Краузе вновь глянул на Нурса. Сжал кулаки.

– Контакт прямо по курсу. Дистанция близкая!

С телефониста слетела вся его гномья невозмутимость. Голос по-мальчишески дал петуха.

– Первый – пли! – заорал Краузе и выбросил в сторону Нурса руку с выставленным указательным пальцем.

Нурс заговорил в микрофон. Сейчас они с Краузе пытались убить пятьдесят человек.

– Первый – пли! – скомандовал Нурс. – Второй – пли! Третий – пли!

Резкое изменение курсового угла могло означать только одно: командир подлодки, поняв, что его маневр опять раскусили и два судна стремительно сближаются, снова положил руль на борт и устремился прямо на противника, чтобы проскочить его на встречном курсе и максимально сократить опасное время. «Дистанция близкая» – это ярдов триста, минимум, на котором действует гидролокатор. Быть может, подлодка прямо сейчас проходит под эсминцем, точно под ногами у Краузе. Глубинные бомбы, тяжело уходящие в темную воду, возможно, уже запоздали и взорвутся у лодки за кормой, не причинив ей вреда. Но может быть, она сейчас прямо перед «Килингом», скользит к его корме, и тогда – если глубина задана хоть сколько-нибудь правильно – бомбы взорвутся вокруг нее, круша хрупкий корпус. Однако она может проходить и не под эсминцем, а в ста ярдах справа или слева. Двойной рык бомбометов сообщил Краузе, что бомбы выстрелены с обоих бортов именно на этот случай. Может, и получится. Вся надежда на то, что хоть одна из четырех глубинных бомб взорвется достаточно близко. Это все равно что палить из обреза в темной комнате по мечущемуся человеку. И так же безжалостно.

Краузе вышел на крыло мостика. Как раз тут выстрелил бомбомет на полуюте. Неуклюжий цилиндр, мелькнув перед глазами, с плеском ушел под воду. И в то же мгновение море далеко в кильватере разверзлось огромным серым кратером, из середины кратера встал столб пены, и пока он рос, до Краузе донесся мощный, но глухой раскат подводного взрыва. Столб еще стоял, готовясь опасть, когда разверзся второй кратер и второй столб встал посреди моря, а за ним еще два – с правого борта и с левого. Он кипятит пучину, как котел[20 - Иов. 41: 23.], сказал Иов. Казалось, ничто живое не может уцелеть в длинном эллипсе вспененной воды, однако ничего видно не было: ни мокрого корпуса, ни огромных пузырей, ни пятен топлива. Десять против одного, что ни одна из глубинных бомб не взорвалась вблизи цели. Было бы удивительным везением, если бы первая же серия глубинных бомб – первая попытка Краузе убить человека – оказалась успешной.

И впрямь! Вбегая в рубку, он ощутил мучительный укол совести. Ему вообще не следовало выходить на мостик. С последнего взрыва прошло пять секунд – пять секунд, за которые немец мог проделать целых сто ярдов на пути к безопасности. Снова охотничья лихорадка. И безответственность.

– Право на борт, – скомандовал он.

– Есть право на борт.

Рулевой отрепетовал приказ.

– Курс назад к точке сброса бомб.

– Есть, сэр.

– Одерживать на курсе, противоположном нынешнему.

– Локатор докладывает, аппаратура временно не функционирует, сэр, – сообщил телефонист.

– Очень хорошо.

Локатор, нежный, как человеческое ухо, на время оглушен подводными взрывами. «Килинг» разворачивался по узкому кругу, но не так быстро, как хотелось Краузе. На полный разворот эсминцу требовалось несколько минут, а подводная лодка – если она не повреждена – уходит на полном ходу. К тому времени, как нос «Килинга» вновь укажет на нее, она может быть в миле и больше, на расстоянии, на котором локатор не сумеет ее поймать. А Доусон вновь совал под нос свой планшет. Краузе и забыл, что тот принес радиограмму три минуты назад. Он взял планшет и первым делом прочел слова в середине сообщения.

ВЧРП УКАЗЫВАЕТ НА КОНЦЕНТРАЦИЮ ПРОТИВНИКА – дальше шли широта и долгота, – РЕКОМЕНДУЕМ РЕЗКУЮ СМЕНУ КУРСА К ЮГУ.

Значения широты и долготы выглядели подозрительно знакомыми. Чтобы подтвердить это подозрение, хватило доли секунды. С точностью до мили-двух числа соответствовали нынешнему положению «Килинга». Они были посреди волчьей стаи немецких подлодок. Адмиралтейскую радиограмму, адресованную ему как командиру эскорта, составили два часа назад. До него она добралась почти в рекордное время; служащие Адмиралтейства с его картами и прокладочными планшетами отправили ее в надежде на почти немыслимое стечение обстоятельств. Если бы радиограмма каким-то чудом пришла быстрее, а караван запаздывал бы на час-два, то еще оставалось бы время повернуть и увести его от волчьей стаи. А сейчас? Исключено. Отставшие, надо надеяться, уже подтянулись, и конвой тяжелой неповоротливой громадой ползет вперед. Приказы коммодору можно передать за несколько секунд, но пройдут минуты, прежде чем эти приказы сообщат каждому судну конвоя и убедятся, что они правильно поняты. А сам маневр приведет к повторению недавней сумятицы, какие-то корабли снова отстанут… разброд будет даже хуже, чем в прошлый раз, поскольку маневр произойдет не по расписанию.

– Обратный курс, сэр, – доложил Уотсон.

– Очень хорошо. Начинайте локацию.

И даже безупречный поворот ничего бы не дал: волчья стая уже знает о караване. Маневр стал бы лишь тратой времени, опасной и бесполезной.

– Локатор докладывает отсутствие контакта, сэр.

– Очень хорошо.

Среда. Послеполуденная вахта – 12:00–16:00

Оставалось одно: с боем прорваться через волчью стаю и продолжить путь через Атлантику. По крайней мере, его предупредили, но предупреждение ничего, по сути, не изменило, поскольку и эскорт, и конвой постоянно были начеку, как если бы волчья стая находилась близко. По той же причине Краузе не счел нужным передавать известие подчиненным и коммодору. На их действиях оно не скажется, а чем меньше людей знает, как точно Адмиралтейство умеет определять концентрацию немецких подлодок, тем лучше.

– Локатор докладывает отсутствие контакта, сэр.

– Очень хорошо.

Значит, надо пробиваться вперед, прорубать проход для медлительного конвоя в кордоне немецких подводных лодок. А что насчет радиограммы у него в руках? Как быть с этими несколькими словами из внешнего мира, такого бесконечно далекого от его узкого горизонта? Их придется оставить без ответа; нельзя нарушать радиомолчание, чтобы просто сообщить о невозможности исполнить рекомендацию. Придется вести бой, пока штабные в Лондоне и Вашингтоне, на Бермудах и в Рейкьявике остаются в неведении. Ибо каждый понесет свое бремя[21 - Гал. 6: 5.], и это бремя – его. Текст из Послания к Галатам, Краузе помнил, как учил его давным-давно. Надо просто исполнять свой долг, и зрители для этого не нужны. Он был один со своей ответственностью в набитой людьми рубке, во главе каравана. Бог одиноких вводит в дом[22 - Пс. 67: 7.].

– Локатор докладывает отсутствие контакта на тридцать градусов справа и слева по носу, сэр.

– Очень хорошо.

Краузе повернулся от одной проблемы прямиком к другой.

– Право помалу.

– Есть право помалу.

– Рулевой, называйте курс.