Дом Гуччи. Сенсационная история убийства, безумия, гламура и жадности

скачать книгу бесплатно

Паоло, средний сын Альдо, которого часто называли самым творческим из троих, еще мальчиком работал с клиентами в римском магазине, а затем осел во Флоренции. Там он работал на фабрике на своего дядю Васко, где и раскрылся его талант дизайнера. Идеи Паоло пошли в производство и вскоре превратились в целую линейку товаров от Гуччи. Зная, каково жить с неугомонным и авторитарным отцом, Паоло поначалу не хотел переезжать в Нью-Йорк: ему было достаточно работать над дизайнами дома, во Флоренции. В 1952 году он женился на местной девушке Ивонн Мошетто; у них родились две дочери: Элизабетта в 1952 году, Патриция – в 1954-м.

Лишенный почтительности и дипломатичности своих братьев, Паоло жестоко невзлюбил деспотизм отца. Детский опыт работы в магазине в Риме оказался для него унизительным: он с неохотой проявлял галантность к клиентам, зачастую влиятельным и знаменитым. Вопреки правилу Гуччио, он даже отрастил усы: его дед ненавидел, когда мужчины отращивали волосы на лице.

Дела у Паоло шли прекрасно, пока ему давали полную свободу разрабатывать и производить новую продукцию; он даже создал первые для компании товары массового производства. В свободное время он держал почтовых голубей в голубятне, которую построил возле дома во Флоренции, – со временем в шарфах с его дизайнами появились изображения соколов и голубок. Однако Альдо быстро понял, что надолго удержать Паоло в семейных рамках не получится.

– Альдо всегда говорил о Паоло, любителе лошадей: это чистокровный скакун, но, увы, объездить себя он никогда не даст, – вспоминал Франческо Джиттарди, давний работник «Гуччи».

Казалось, энергия и идеи Альдо неиссякаемы. В Нью-Йорке, если не надо было давать интервью или вылетать на открытие нового магазина, он вставал в 6:30–7:30 утра, завтракал в квартире на 54-й улице вместе с Бруной – та следила за его питанием, занималась стиркой и в принципе заботилась о его нуждах. После завтрака Альдо первым делом направлялся – в Нью-Йорке и в любом другом городе – в магазин «Гуччи», где, здороваясь, называл каждого работника по имени.

– Никогда не говорите покупателю: «Чем я могу вам помочь?» – учил он продавцов. – Всегда начинайте с «Доброе утро, мадам!» или «Доброе утро, сэр!».

Затем он проводил проверку товара и витрин, после чего принимал звонки с других континентов у себя в офисе. Однажды он зашел в магазин, продававший товары «Гуччи» по франшизе, провел пальцем по полке и обнаружил слой пыли. Контракт франшизы был немедленно разорван.

Фантазия Альдо непрерывно работала над новыми товарами, новыми местами для точек продаж, новыми маркетинговыми стратегиями. Он расхаживал из стороны в сторону – днем по кабинету, ночью по спальне – и останавливался лишь записать то, что нужно было сделать.

– Он был сам себе отдел маркетинга, – говорил о нем бывший работник.

– Он всегда врывался в магазин широким шагом, – вспоминала Шанталь Скибинска. – По лестницам в римском магазине он ходил через ступеньку, а то и через две, и подчиненные трепетали при виде его.

Своим примером Альдо внушал работникам преданность своей работе и убеждение, что все они трудятся над делом, которое любят и которым стоит гордиться. Он относился к подчиненным как к семье, чем заслужил их неукоснительную верность: такова была управленческая модель в итальянских семейных предприятиях.

– Он поощрял всех, кто на него работал, и каждому обещал что-то лично, – вспоминал один бывший работник Альдо. – Поэтому все трудились очень старательно.

Некоторые, впрочем, разочаровывались, когда понимали, что можно всю жизнь усердно работать, но стать частью семьи не получится: системы фондовых опционов тогда не существовало.

Энергичный и деятельный Альдо мог быть как любящим и по-отечески заботливым управляющим, так и жестким, авторитарным тираном.

– Мне был двадцать один год, когда я пришла работать к Альдо, – рассказывала Энрика Пирри, говоря о первых днях работы на Виа Кондотти. – Он мне был как отец или старший брат.

Энрика вспоминала, что всегда могла прийти к нему за помощью – она даже попросила у него денег в долг, чтобы вылатить взнос за свою первую квартиру, и Альдо не отказал.

– Хотя он был и строгим, – замечала она. – За ошибки он мог накричать, довести до слез. Но у него всегда находилось на нас время, с ним можно было пошутить. Он любил посмеяться.

Альдо, сохранявший в себе игривость и озорство ребенка, очаровывал трудных клиентов в бутиках и тут же высмеивал за глаза – чем смущал своих подчиненных, которые с трудом сдерживались от смеха при покупателях. Из-за этого в отношениях «Гуччи» с клиентами сложился своеобразный тон, который впоследствии не раз попадал в заголовки газет.

Как-то на официальном приеме в Лондоне одна англичанка задала Альдо невинный вопрос: почему у Гуччи всегда столько детей, и Альдо с готовностью ответил: «Потому что в Италии мы начинаем заниматься любовью очень рано!» – и был в явном восторге от выражения ее лица.

Альдо любил женщин, и у него было много любовниц. Согласно истории компании, он даже устроил одну из своих возлюбленных в роскошных апартаментах на окраине Рима, в которые у него был собственный тайный вход – из коридора прямо в спальню, чтобы пройти незамеченным мимо прислуги и детей. Альдо бессовестно флиртовал и приветствовал симпатичных ему редакторов модных журналов, целуя в губы. Он умел быть галантным: ведь он никогда не забывал, что женщины – лучшие клиенты «Гуччи».

– Это был такой пройдоха, – с улыбкой вспоминала Энрика Пирри. – Он прекрасно знал, что каждый поцелуй руки у богатой леди из Палм-Бич – это еще одна проданная сумочка!

Кроме того, Альдо мастерски приукрашивал правду ради мысли, которую хотел донести; скорее всего, именно он старательнее всех продвигал истории о благородном роде седельщиков. Доменико де Соле – действующий генеральный директор «Гуччи», который был очень близко знаком с Альдо, будучи еще молодым юристом, представлявшим семью, а затем и компанию – вспоминал, как Альдо на голубом глазу противоречил всяческой логике и любым доказательствам обратного.

– Он был из тех, кто может зайти в дом из-под проливного дождя и заявить тебе прямо в лицо, что сегодня чудесная погода, – рассказывал де Соле.

Когда Альдо злился, он расхаживал по комнате еще быстрее обычного, скрестив руки на груди, фыркая себе под нос и непрерывно потирая подбородок пальцами: «Кхм, кхм, КХМ!» Когда он, наконец, взрывался, лицо его краснело до лилового оттенка, вены на шее вздувались; он выкатывал глаза и молотил кулаком по столу, ломая все, что ни попадалось ему под руку. Однажды он по неосторожности разбил свои же очки; увидев, что они сломаны, он еще несколько раз с силой приложил ими об стол.

– Вы не знаете Альдо Гуччи! – рычал он. – Если я решил, так все и будет!

Бывшим работникам даже случалось видеть, как Альдо в гневе метал утюги и пишущие машинки.

Скупость Гуччио отчасти передалась и его сыну. В Нью-Йорке Альдо любил обедать – один или с сотрудниками – в рабочей столовой при отеле «Сент Реджис», где подавали горячий обед за полтора доллара. Он также поддерживал «Праймбургер» и закусочную Шрафта, в которой заказывал клаб-сэндвич и горячий пирог с яблоком. Еще одним его фаворитом был сэндвич с ростбифом в заведении Рубена на 58-й Восточной улице, через дорогу от магазина. Поход в дорогой ресторан – «21» или «Каравеллу» – считался важным событием, и его скаредность иногда казалась людям противоречивой.

– Он мог сэкономить на закусках для пресс-конференции, а потом потратить целое состояние на межконтинентальный звонок, чтобы обсудить приглашения, – вспоминал Логан Бентли Лессона, американский писатель, проживавший в Италии: Альдо нанял его в 1968 году заниматься связью с прессой, сделав его первым человеком на этой должности.

Альдо был всегда безупречно одет и впечатляюще выглядел в своих итальянских костюмах и рубашках, сшитых на заказ. Зимой он носил фетровые шляпы, кашемировые пальто, синие водолазки и серые фланелевые брюки. Летом его наряд составляли мастерски сшитые хлопковые костюмы светлых цветов и белые мокасины. Поначалу он отказывался от обуви, произведенной «Гуччи», в пользу традиционных итальянских моделей – обычно модельных туфель из Италии. Мокасины в ту эпоху считались слишком женственной обувью. Однако к концу 1970-х годов Альдо решил дополнить свой внешний вид парой блестящих туфель с пряжкой. Его часто можно было увидеть с цветком в петлице.

– Костюмы всегда сидели на нем чуть-чуть в обтяжку, в нем было чуть многовато лоска, – вспоминал Лессона.

Альдо нравилось, когда в Италии его называли dottore, а в Соединенных Штатах – «доктор Альдо», и он пользовался своей почетной степенью бакалавра экономики в колледже Сан-Марко во Флоренции. В 1983 году Альдо получил звание доктора и в Америке: это была почетная степень доктора социальных наук в магистратуре и Университетском центре Городского университета Нью-Йорка.

Стремление Альдо открывать все новые магазины не угасало. Он нашел для своего бизнеса Родео-драйв, тогда еще тихую улицу в Беверли-Хиллз, до того как та наполнилась шикарными магазинами; в октябре 1968-го по случаю открытия на ней нового магазина состоялся прием и показ мод с участием знаменитостей. Магазин в Беверли-Хиллз, чуть отдаленный от тротуара в северной части Родео-драйв, был создан для звезд. Перед ним располагалась открытая зеленая веранда, где скучающие мужья могли ждать своих жен и любоваться калифорнийскими девушками. За огромными дверьми из стекла и бронзы располагался изящный интерьер с изумрудно-зеленым ковром и восемью подсвечниками в духе Джотто, из муранского стекла и флорентийской бронзы. Родольфо даже нанял съемочную группу, чтобы запечатлеть церемонию открытия.

За год до того сбылась многолетняя мечта Гуччи: открыл свои двери магазин во Флоренции, на Виа Торнабуони. Самый роскошный и по сей день, этот магазин украшали изящные входные двери, пастельный декор, блестящие витрины из орехового дерева и выдвижные зеркала. Оформленный кожей и неизменной красно-зеленой тесьмой лифт перевозил семью и персонал между четырьмя этажами кабинетов и торговых залов. В кабинете Роберто даже установили систему видеонаблюдения, чтобы он мог следить за торговым этажом со всех ракурсов.

– Видно было вообще все, – с усмешкой вспоминал Роберто, – но через три года профсоюз заставил меня убрать систему: сказали, что это вмешательство в частную жизнь сотрудников.

На открытии магазина на Виа Торнабуони сотрудников «Гуччи» нарядили в униформу: для мужчин – белая рубашка, черный пиджак и галстук, а также черные с серым полосатые брюки; для женщин – юбочный костюм-тройка, винного цвета зимой и бежевого летом. Продавщицы всегда носили простые туфли на каблуках, а не мокасины от Гуччи: тогда было не принято одевать сотрудников в то же, что предлагалось покупателям.

Открытие на Виа Торнабуони было изначально назначено на декабрь 1966 года, но его пришлось перенести из-за печально известного ноябрьского потопа: воды Арно вышли из берегов и хлынули на город, из-за чего пострадали бесценные произведения искусства и исторические архивы, а местные магазины и конторы оказались затоплены водой на полтора-два метра. Когда утром 4 ноября 1966 года послышался сигнал тревоги, из всей семьи во Флоренции были только муж Гримальды Джованни, а также Роберто, Паоло и Васко.

Вместе они спасли на сотни тысяч долларов товара, перетащив его из подвала магазина на Виа делла Винья Нуова на верхний этаж.

– Переезд на Виа Торнабуони ожидался через несколько недель, и весь товар еще был на Виа делла Винья Нуова, – вспоминал Джованни.

Когда они поднимали последние ящики из подвала наверх, ковролин у них под ногами начал вздуваться и пузыриться. Когда же работа была окончена, все уже стояли по пояс в воде.

– В магазине была катастрофа, но девяносто процентов товара нам удалось спасти, – вспоминал Паоло, – и не пришлось тратиться на ремонт, потому что мы собирались открывать новое помещение на Виа Торнабуони через пару месяцев. В общем-то, мы легко отделались.

К счастью, фабрика на Виа делле Кальдайе стояла на возвышении и практически не пострадала. Потоп схлынул, но поток заказов продолжал прибывать. Мастера на Виа делле Кальдайе работали сверхурочно и все равно не справлялись. Семья Гуччи вскоре поняла, что пора расширяться, и в 1967 году компания приобрела площадку в Скандиччи, пригороде Флоренции. Джованни, мужу Гримальды, поступил заказ построить здесь новую фабрику для растущей империи Гуччи – современный завод на 150 тысяч квадратных метров с помещениями для разработки, производства и хранения продукции. Кроме того, Альдо хотел видеть в этом здании гостиничные места и помещения для встреч, чтобы дважды в год проводить собрания работников компании со всего мира; впрочем, этот проект не был воплощен в жизнь.

В 1966 году с помощью итальянского художника Витторио Аккорнеро Родольфо создал еще одну икону «Гуччи» – шарф «Флора». В один прекрасный день княгиня Монако Грейс Келли навестила магазин в Милане – Родольфо тут же появился из кабинета и кинулся встречать гостью, чтобы показать ей залы. Когда экскурсия была окончена, Родольфо обратился к княгине и предложил сделать ей подарок. Та попыталась возразить, но Родольфо настаивал, и, наконец, княгиня сказала:

– Раз уж вы настаиваете, как насчет шарфа?

Однако княгиня Грейс не знала, что компания «Гуччи» почти не занималась шарфами – за исключением маленьких квадратных шарфов в 70 сантиметров длиной, с узорами в виде стремян, с железнодорожными или индийскими мотивами. Родольфо показалось, что такой шарф не подойдет княгине. Он растерялся и попытался выиграть время, спросив, какой именно шарф хотелось бы гостье.

– Не знаю, – ответила та, – может быть, какой-нибудь с цветами?

Родольфо запаниковал. Он не знал, что ему делать.

– Видите ли, княгиня, – сказал он и очаровательно улыбнулся, – мы сейчас как раз работаем над таким шарфом. Как только он будет закончен, я обещаю вам, что вы, именно вы станете его первой обладательницей!

С этими словами он вручил ей сумочку с бамбуковыми ручками и распрощался. Как только княгиня вышла за дверь, Родольфо позвонил Витторио Аккорнеро, с которым познакомился, еще будучи актером.

– Витторио, можешь сейчас же прибыть в Милан? Произошло настоящее чудо!

Аккорнеро приехал из близлежащего города Кунео, и Родольфо рассказал ему о визите княгини Грейс.

– Витторио, – сказал он другу, – мне нужен от тебя шарф, на котором будет взрыв цветов! Я не хочу геометрически правильный дизайн, я хочу взрыв. Хочу, чтобы цветы было видно под любым углом.

Аккорнеро согласился попробовать, и, когда он вернулся с готовым рисунком, Родольфо увидел ровно то, что себе представлял: поразительное изобилие цветов. Тогда он попросил Фьорио, одного из лучших мастеров шелкографии в районе Комо, к северу от Милана, напечатать этот рисунок на большом квадрате 90 на 90 сантиметров. Фьорио разработал технику, похожую на шелкотрафаретную печать, которая позволяла печатать более сорока отдельных цветов так, чтобы не растекались оттенки. Когда шарф был готов, Родольфо из рук в руки передал его княгине. И хотя ни изначальный дизайн, ни первый шарф с тех пор не были найдены, но «Флора» подтолкнул «Гуччи» к работе с шелком: впоследствии этот дизайн был перенесен на предметы одежды, сумки, аксессуары и даже ювелирные украшения. Приобрела популярность и его уменьшенная версия, известная как «мини-Флора». Кроме того, этот дизайн положил начало целой линейке легкой одежды, созданной несколько лет спустя. Аккорнеро начал создавать для «Гуччи» по два-три шарфа в год.