Как выиграть войну. Книга для полководцев и государственных деятелей

скачать книгу бесплатно

Еще смешнее становится, если к этому добавить, что та же самая критика, исходя из самого пошлого взгляда, исключает из теории все духовные величины и хочет иметь дело лишь с одними материальными. Таким путем все сводится к 2-м – 3-м математическим соотношениям равновесия сил и численного превосходства во времени и пространстве да к нескольким углам и линиям. Если бы в самом деле все сводилось лишь к этому, то из такой дребедени едва ли удалось бы составить даже задачу для школьника.

Но согласимся раз навсегда: здесь не может быть и речи о научных формах и задачах; соотношения материальных элементов крайне просты; труднее уловить поставленные на карту моральные силы. Однако и в этой области сплетение явлений морального порядка и большое разнообразие моральных величия и их соотношений можно найти лишь в высших сферах стратегии, там, где она граничит с политикой и государствоведением, или вернее, где она сама становится и тем и другим.

Раз из состояния и отношений государства определилось, чего должна и чего может достигнуть война, то найти к этому путь нетрудно; но неуклонно следовать по этому пути, проводить план до конца, не позволять себе тысячу раз сбиваться с него под влиянием различных побуждений – для этого помимо большой силы характера требуется еще и большая ясность и уверенность ума: поэтому из тысячи людей, из которых один отличается умом, другой – проницательностью, третий – отвагой и силой воли, может быть ни один не соединяет в себе все те качества, которые выдвинули бы его на стезе полководца из ряда посредственностей.

Может показаться странным, что для принятия важного решения в стратегии требуется гораздо больше силы воли, чем в тактике; но это не подлежит сомнению для тех, кто знает войну с этой стороны.

Элементы стратегии

Общую стратегию представляется возможным расчленить на элементы различного порядка, а именно: на элементы моральные, физические, математические, географические и статистические. К первой категории относится все, что называется духовными свойствами и их воздействием; ко второй – количество вооруженных сил, их состав, преимущества в вооружении и пр.; к третьей – углы, образуемые операционными линиями, концентричность и эксцентричность движений, поскольку их геометрическая природа приобретает в конечном итоге значение; к четвертой – влияние местности, как то: господствующие пункты, горы, реки, леса, дороги; наконец к пятой – средства снабжения армия и пр.

В том, что мы представим себе сначала эти элементы изолированными друг от друга, имеется своя хорошая сторона; это внесет ясность в представления, и тут же, мимоходом, мы сможем расценить большее или меньшее значение, какое каждая из этих категорий имеет.

Мысля их разделенными, мы сразу осознаем, что некоторые из них утрачивают свою кажущуюся важность. Так, например, сразу отчетливо чувствуется, что ценность операционного базиса, даже если рассматривать его только по отношению к направлению операционной линии, все же и при этой простейшей постановке вопроса гораздо меньше зависит от элемента геометрического, т. е. углов, которые эти линии между собою образуют, чем от состояния дорог и от местности, по которой они проходят.

Но если бы кто-нибудь вздумал вопросы стратегии толковать по этим элементам, то это была бы самая неудачная мысль, какая только может прийти в голову, ибо чаще всего в конкретных военных операциях эти элементы самым тесным и сложным образом сплетаются между собою; мы бы в таком случае погрузились в самый безжизненный анализ и как в кошмаре тщетно пытались бы перекинуть мост от этого абстрактного устоя к явлениям действительного мира. Да хранит небо всякого теоретика от столь пагубного начинания!

Мы будем придерживаться мира целостных явлений и не будем углублять свой анализ дальше, чем сколько требуется в данном случае, для того, чтобы сделать понятной мысль, излагаемую нами читателям; эта мысль рождается у нас отнюдь не из умозрительного исследования, а из впечатления от цельного явления войны.

Моральные величины

Моральные величины на войне занимают самое важное место. Эти моральные силы насквозь пропитывают всю военную стихию; у них величайшее сродство с волей, ибо воля есть величина моральная, и они заранее смыкаются с ней, сливаются с ней воедино, а воля это то, что приводит в движение и руководит всей массой материальных сил. К сожалению, моральные силы неуловимы для книжной мудрости, ибо их нельзя подвести ни под числа, ни под разряды; их можно лишь наблюдать и прочувствовать.

Дух и прочие моральные свойства армии, полководца, правительства, настроение провинций, в которых протекает война, моральное воздействие победы или поражения – все это данные, которые сами по себе весьма разнородны; в своем отношении к преследуемой нами цели и к обстановке, в которой мы находились, они могут опять-таки оказывать самое различное влияние.

Хотя в книгах об этом мало или даже ничего не говорится, все же эти данные относятся к теории военного искусства в такой же степени, как и все прочее, образующее войну. Я должен еще раз повторить: жалка та философия, которая согласно старым образцам замыкает все свои правила и принципы по ею сторону рубежа, за которым начинается область моральных величин и которая, как только последние появляются на сцене, тотчас начинает перечислять исключения; пожалуй тем самым «исключения» организуются по научному, т. е. обращаются в правило; иногда это скудоумие ищет опоры в ссылке на гений, который выше всех правил, чем собственно говоря дается понять, что правила не только пишутся для дураков, но и сами по себе должны быть глупыми.

Если бы даже теория военного искусства не могла сделать ничего другого, как только напомнить об этих явлениях и доказать необходимость достойно ценить все значение моральных величин и учитывать их, то она уже расширила бы свои пределы на царство явлений морального порядка и установлением этой точки зрения заранее бы осудила тех, кто будет пытаться предстать перед ее судилищем с анализом одних лишь физических сил.

Теория и во всех своих так называемых правилах не может отмежевываться от моральных величин, ибо действие физических сил полностью сплавляется с действием моральных и они не могут быть выделены порознь из этого сплава, как выделяются отдельные металлы путем химического процесса из металлического сплава. Во всяком правиле, относящемся к физическим силам, теория должна руководствоваться учетом той доли, которая при этом может выпасть на величины моральные; иначе теория опустится до категорических положений, которые будут то слишком робки и ограничены, то слишком притязательны и обширны.

Даже самые бездушные теории оказались, правда совершенно несознательно, вынужденными перенестись в это царство духа, ибо например невозможно объяснить действие какой-нибудь победы сколько-нибудь удовлетворительно, не принимая во внимание ее морального впечатления. Поэтому большинство явлений, которые мы бегло исследуем в этом труде, состоит наполовину из физических, наполовину из моральных причин и следствий. Можно было бы сказать: физические явления подобны деревянной рукоятке, в то время как моральные представляют подлинный отточенный клинок, выкованный из благородного металла.

История лучше всего свидетельствует о четности моральных величин, и в ней всего ярче обнаруживается их порой невероятное влияние; и это – то благородное и совершенное в уроках истории, на чем может воспитаться дух полководца. Причем надо заметить, что доказательства, критические исследования и ученые трактаты в этом отношении не имеют такого значения, как ощущения, общие впечатления и одиноко падающие искры ума, сеющие те семена мудрости, которые должны оплодотворить душу.

Мы могли бы перебрать важнейшие на войне моральные явления и с усердием прилежного доцента попытаться выяснить, что можно сказать хорошего или худого о каждом из них. Но такой метод ведет к чересчур избитым местам и повседневным истинам, при таком анализе подлинные явления духа быстро скрываются, и анализ незаметно доходит до повествования о том, что всякому известно. В силу этого мы предпочитаем в данном случае более чем когда-либо сохранить нашу эскизную форму изложения.

Воинская доблесть армии

Воинская доблесть существенно отличается от простой храбрости и еще более от воодушевления делом, за которое ведется война. Правда, первая есть необходимая ее составная часть, но так как она, хотя и является естественным свойством человеческой природы, может также воспитаться на войне у каждого бойца армии благодаря привычке и упражнению, то она у него принимает иное направление, чем у других людей. Она утрачивает в нем характер влечения к необузданной деятельности и проявлению силы, присущей ей в отдельной личности, и подчиняется добровольно высшим требованиям: послушанию, порядку, правилу и методу. Воодушевление делом, за которое ведется война, оживляет воинскую доблесть армии и усиливает ее пыл, но не является необходимым ее элементом.

Война есть определенное дело (и таковым война всегда останется, сколь широкие интересы она ни затрагивала бы, и даже в том случае. когда на войну призваны все способные носить оружие мужчины данного народа), дело отличное и обособленное. Быть проникнутым духом и сущностью этого дела, развивать и пробуждать в себе способность воспринимать силы, имеющие в нем значение, полностью охватить это дело разумом, путем упражнений добиться уверенности и быстроты, всецело в нем раствориться, из человека превратиться в исполнителя той роли, которая нам в этом деле отведена, – так проявляется в каждом индивидууме воинская доблесть армии.

Как бы ни мыслили себе совершенное воспитание в одной и той же личности качеств гражданина и воина, но нам никогда не удастся изгладить индивидуальные черты военного дела, а раз это невозможно, то те, которые заняты им, и до тех пор пока им занимаются. будут неизбежно смотреть на себя как на особую корпорацию, в распорядках, законах и обычаях которой главным образом и коренятся духовные факторы войны. Так оно и есть в действительности. Поэтому при самом решительном стремлении смотреть на войну с высшей точки зрения было бы большой ошибкой относиться с пренебрежением к корпоративному духу, который в большей или меньшей степени может и должен быть свойственным войскам. В том, что мы называем воинской доблестью армии, корпоративный дух представляет связующее средство, спаивающее образующие ее природные силы. На корпоративном духе легче нарастают кристаллы воинской доблести.

Армия, сохраняющая свой привычный порядок под губительным огнем, никогда не поддающаяся панике перед воображаемой опасностью, а перед лицом действительной – оспаривающая каждую пядь поля сражения, армия, гордая сознанием одержанных побед, которая и на краю гибели, после поражения, сохраняет силу послушания и не утрачивает уважения и доверия к своим начальникам, армия, физические силы которой закалялись среди лишений и трудов, как мускулы атлета, и которая смотрит на эти напряжения как на средство, ведущее к победе, а не как на проклятие, тяготеющее на ее знаменах, армия, которой о всех этих обязанностях и добродетелях напоминает короткий катехизис, состоящий всего из одного лозунга – лозунга о чести ее оружия, – такая армия действительно проникнута воинским духом.

Можно превосходно сражаться, как вандейцы, и совершать великие дела, как швейцарцы, американцы и испанцы, не проявляя этой воинской доблести; можно даже с успехом подвизаться во главе регулярных армий, как то делали принц Евгений Савойский и Мальборо, не пользуясь особенно ее поддержкой. Поэтому мы не в праве сказать, что без воинской доблести не может быть удачной войны, и это мы с особенной настойчивостью подчеркиваем, дабы с большей яркостью индивидуализировать то понятие, которое мы здесь выдвигаем, чтобы представления не расплывались в общих формах и не составилось бы мнения, будто воинская доблесть в конце концов есть все и вся. Это не так. Воинская доблесть армии является определенной моральной величиной; военные действия можно мыслить и помимо нее, и таким образом можно подойти к оценке влияния ее как орудия, производительность которого можно учесть.

* * *

Охарактеризовав ее таким образом, посмотрим, что можно сказать о ее влиянии и средствах, коими можно ее приобрести.

Воинская доблесть является для войсковых частей всем тем, чем гений полководца является для целого. Полководец может руководить лишь целым, а не каждой отдельной частью, а там, где он не может руководить таковою, там ее вождем должен стать воинский дух. Полководца избирают, руководствуясь молвой о его выдающихся качествах, старших начальников более крупных частей назначают по тщательной их оценке; но эта оценка все более и более ослабляется, по мере того как мы спускаемся по ступеням иерархической лестницы, и на низах мы не можем базировать свой расчет на индивидуальных способностях; индивидуальные пробелы здесь должна восполнить воинская доблесть.