скачать книгу бесплатно
Совет оказался как нельзя более, кстати, и наша троица существенно увеличила ход, почти обогнав несколько дубинок, брошенных вслед.
– Это называется бег по-нумидийски, только вместо осла должна быть лошадь. – некоторое время спустя, стоя на каком-то перекрестке, куда каким-то чудом выходило семь или восемь улочек, а прямо посередине росло какое-то дерево, оказавшееся финиковой пальмой, сказал странник
– Ну, приятель, – чуть отдышавшись, спросил спутник, – объясни, во имя Сета, чего тебе приспичило ввязываться в драчку?
Был он среднего роста, широкоплеч, с мощными руками, свисавшими почти до колен, с солидным брюхом, бритый наголо и, благодаря учащенному дыханию, с устойчивым запахом пива и чеснока.
– Да, честно говоря, я еще раздумывал – за кого драться, но вот этот осел, почему-то, решил заступиться за тебя, ну и втянул меня во все вот это дело.
Даже темной ночью было видно, как у египтянина вытаращились глаза, затем раззинулась яма рта, из которой уже торчали ругательства, но последовал глубокий вдох, и неожиданно для обоих, раздался оглушительный хохот, от которого цикады на дереве притихли, а в нескольких дворах остервенело залаяли собаки. Хохотал египтянин оригинально – не сгибался в пояснице как обычно, а наоборот, откидывался назад и запрокидывал лицо кверху.
– Ну, ты веселый парень, – пророкотал он и с размаху дружески ударил странника по плечу.
Не успевший увернуться, странник с трудом удержал равновесие и, скривившись, почесал плечо.
– Ладно, нечего нам торчать здесь, как шакалу на гробнице, а то принесет стражу, забодай их священный баран и священный Хапи. Что-то я чувствую сильную жажду, да и, честно говоря, вспотел я после этой беготни. Тут недалеко знаю я одно местечко, может, раздавим по кувшинчику пивка?
– Что? – не поверил своему счастью странник. – Что ты сказал?
– Я говорю – пивка по жбанчику-другому – ты как на это смотришь?
– У вас есть пиво?
– Ты что, дружище, еще с великого похмелья? Так ты будешь пиво? Холодненькое слегка?
– Вот! Вот первая и единственная здравая мысль за весь день! У вас здесь и впрямь душновато, – ответил странник, всей кожей чувствуя липкую и пыльную духоту египетской ночи, – только у меня на пиво, увы,…пш-ш-ш…
– Ладно, ладно, я угощаю. Хромой Менуфер должен мне еще за серпы. Энеджеб меня зовут, кузнец я.
– А я думал – палач.
– Почему это? – фыркнул, наконец обретший имя и профессию, кузнец Энеджеб.
– Да такими руками только головы откручивать.
Мило беседуя, новые друзья отправились к хромому Менуферу за пивом.
– А ты кто? Ручки у тебя тонкие, пальцы длинные – писец, наверное?
– Писец? Да, пожалуй, писец. И еще смотрец, или глядец.
– Ты, я вижу, веселый человек. С тобой не заскучаешь!
– Да уж, повеселитесь, это точно. Слушай, а что это там за дебош у тебя получился?
– Да понаехали всякие черномордые, нормальному роме уж и прохода нет
– Точно! Понаехали тут… черножопые…
– Как, как, как? Чего? Какие – такие, жопые? – как вкопанный остановился кузнец. – Чере… через что жопые?
– Да, да, через нее.
– Черно… жо… черножопые? Га-га-га! А ведь точно, черножопые. Надо ребятам рассказать, ох и уссутся от смеха! А что ты там говорил про нумидийцев и что за хрень такая – лошадь?
– Да, друг Энеджеб, похоже, я тут с вами влетел по-крупному. Ну, это такая зверюга, типа осла.
– Не-е-ет, друг Энеджеб, ты давай рассказывай мне все по порядку и подробно. Я, знаешь ли, долго отсутствовал в Черной Земле, ну, скажем, о-о-очень уж долго, и теперь сердце мое трепещет в груди моей, и Ба мое радостно хлопает крыльями, как гусь весенний, и готов я от счастья упасть на колени в священный ил, отца земли нашей Хапи, уткнуться лбом в коровью лепешку священного Аписа…
– Кого?! Чью коровью лепешку? – брови кузнеца полезли вверх.
– Ох, прости, пожалуйста, – Хапи, конечно же, в лепешку Хапи и воздать хвалу Ра, что направил ладью моей жизни к Белым Стенам великого Дома души Птаха, – сказал будущий вестник и почти прослезился от чувств.
Приятели сидели во дворе Менефера под открытым небом, на папирусных циновках, перед ними на земле стоял кувшин с пивом обмотанный мокрой тряпкой, а в руках они торжественно держали глиняные кружки. Во дворе росли две финиковые пальмы и виноград, закрывающий глиняные стены. Меж столов бродили коза, которую периодически приходилось отгонять от винограда, и онагр странника. Оба приятеля завалились в гости вместе со скотиной с милой непосредственностью; впрочем, хозяин, привыкший видимо к романтической, а может где-то и экстравагантной натуре кузнеца, и не удивился.
– Ну, давай, во славу всех богов земель обоих. – чинно приподнял кружку кузнец.
– Воистину, во славу. – ответствовал вестник, приподнимая свою.
– А долго ли ты странствовал среди варварских народов, друг? – спросил Энеджеб, опустошая посудину одним махом.
– Э, дорогой, сказать тебе, так ты и не поверишь, – вдруг развеселился странник, следуя примеру приятеля.
– Паршивые времена сейчас, друг, – вздохнул кузнец – сильные властью и богатством становятся день ото дня еще сильнее и богаче, чтоб их Сет разорвал своими красными и когтистыми лапищами. Бедные и слабые становятся беднее и слабее. Кто работает на земле – теряет землю, кто ловит рыбу – теряет лодку, кто работает в мастерской – теряет мастерскую. Налоги и так увеличивают каждый год, а тут еще проклятый Певасер умудрился за этот год собрать два налога, чтоб ему гиена задницу обгрызла, чтоб его крокодилы растащили в стороны за обе ноги, чтоб его бегемот проглотил и разбросал навозом по всему Хапи!
– Не расстраивайся, дружище, – похлопал странник по плечу разошедшегося кузнеца, – разве было когда-нибудь иначе?
– Было! – грохнул кулаком по земле Энеджеб так, что почти подпрыгнули кружки, а из дома мгновенно выскочила черноглазая девчонка со следующим кувшином пива. Кузнец погладил ее по черноволосой головке и добродушно шлепнул по попке.
– Было. – повторил он тише. – Раньше порядок был! Слушай, я кузнец, отец мой был кузнецом и дед мой был кузнецом, и жили мы в благословенное время Неферкара, а прадед мой родился в один год с царем нашим и помнил еще великого джати Джеда, и не было тогда такого, чтобы налоги по два раза в год платили! – Кузнец снова хряпнул по священной земле…
– Ну-ка, подожди, подожди, – неожиданно забеспокоился странник, – так что ж это получается? Великий Храм, Пепи второй умер?
– Не кощунствуй, друг мой. Не называй земным именем ушедшего к богам, – грустно сказал кузнец, погружая нос в кружку с пивом и продолжая говорить оттуда, отчего голос его прозвучал глухо и торжественно. – Прекрасная душа Ра (Неферикара) стал Осирисом и уплыл в золотой барке в воды нижнего Неба. Впрочем, я в этом не очень-то понимаю.
– Да наплевать на какое небо он… вот, как! Уплыл-таки, значит. Тогда времени у нас не очень много. Скоро тут у вас полная хрень начнется, А я хотел пожить-поосмотреться. Так, значит, правит его сын Меренра, ну в смысле Великий Храм, жизнь, здоровье, сила и те и де.
– Что значит Те и Де, что за титулы такие? А Осирис Антиемсаф Меренра уплыл в золотой барке, – кузнец махнул рукой, чуть не опрокинув кувшин, – туда, в страну Заката.
– Что, тоже уплыл? И этот!? Да, что ж им всем приспичило так сразу! Плыть в страну заката такою стройной чередой. Там, что бесплатная раздача благодати? Так правит кто?
– А правит внучка. Если, конечно это правит.
– А есть ли у этой внучки имя?
Кузнец искоса посмотрел на свежеприобретенного друга, опасливо стрельнул глазами по сторонам и вполголоса сказал:
– Гор, сын Ра, царица Нейтикерт жизнь, здравие ей, и сила.
В аккурат на середине фразы – «царица Нейтикерт» – пришелец вздрогнул, затем застыл на некоторое время, затем его передернуло, словно окаченного ледяной водой и он опять застыл.
– Эй! – кузнец слегка толкнул замолчавшего собеседника и тот едва не завалился на землю, но из транса это его не вывело.
– Ты чего? – не унимался кузнец.
Пришелец взглянул на кузнеца, словно только что вынырнул откуда-то.
– Святая дева Мария. – произнес он тихо.
– Что? – удивился кузнец.
– Спаси и помилуй мя. – так же тихо ответил тот.
– Какие интересные у тебя ругательства, – уважительно произнес кузнец, – видно и вправду долго прожил ты среди варваров.
– Ты прав, друг мой, среди варваров, и еще каких! – грустно ответил странник.
– Ты что-то как-то сник, приятель.
– Я вдруг вспомнил.
– Что вспомнил?
– Многое.
– Да говори же ты ясней и проще.
– Друг мой, ты не представляешь, что здесь вскоре начнется! Нет! Ну и угораздило же меня вот именно сейчас здесь объявиться. Если уж в дерьмо надо было вступить, то обеими ногами сразу! Вот это я пожил немножко, вот это осмотрелся!
– А что тут будет? Как раньше обдирали, так и будут и дальше обдирать? Нет, вот, ты мне объясни, почему со мной, с моим братом, с соседями? Почему их столько развелось, ну всех этих царских слуг, слуг джати, слуг владетелей сепов, городов, храмовых слуг, и почему я один работаю, а они только берут? А? – маленькие поросячьи глазки кузнеца злобно поблескивали. – И почему они ведут себя как в завоеванной стране? Ведь я им – что? Негра дикая какая или техенну немытый? Ведь это мы их завоевали. Мой дед воевал, и отец воевал. Эх, помнишь, сколько тогда добра понавезли и рабов пригнали?
– Еще бы! Конечно, помню! – с готовностью согласился вестник и добавил, – Помню довольно хорошо, но смутно. Зато я знаю песню Уны. Ну, ту, где про благополучное возвращенье войска.
– Да, тот парень знал, как с варварами разговаривать. Ну, и что из этого вышло? А вышла полная хренатень! Понагнали их тогда, в то время, видимо-невидимо. Ну, думали, теперь легче будет – не станут на государственные работы дергать, налоги снизят, долги простят или уж хотя бы в рабство долговое отменят. Ага! Щас! Черных сначала стали брать в стражники. Но это хрен с ними – кому нужно, пусть берет, если нравится. Однако, чем дальше, тем краше. Двадцать лет назад на земле работали роме, и это была их земля, или арендовали у храмов или у имеров. Теперь ни храмовых, ни царских земледельцев нет – сплошь черных и белобрысых посадили. Ну конечно, им-то платить не обязательно! Так мало того, владетельные господа у свободных землепашцев наделы поотбирали, и отгадай, попробуй – кого туда посадили? Ну, догадался? Но самое веселое, что их теперь судейские берут в сборщики налога, налоги собирать. Они уже вроде надсмотрщиков, стоит такая, рожа губастая, с дубиной и вроде как спрашивает – ну, кто кого победил? Услышав такое, они сюда безо всякой войны сюда повалили. У них ведь там, кроме саранчи, жрать нечего.
– Слушай, друг Энеджеб, а тебе-то какая разница, кто тебя дубиной окучивает, черный, желтый, белый или чистокровный краснокожий египтянин?
– Еще чего! Есть мне разница. Окучивать они меня будут! Я их вон сам сегодня окучил. И еще буду окучивать! Нет, как это нет разницы? Ты что говоришь такое, друг? Ну, от тебя я этого не ожидал! Еще, гамадрил тебя заешь, есть какая разница! Свой-то тоже, конечно, может палкой охерачить, но, он-то это по-службе, а не со зла. Свой, иногда, если что заметит лишнее, то и смолчит. А эти? Запомни друг, техенну и кушиты и всяческие, там хентиу… тьфу, выговорить противно! – лупят правоверного роме с радостью, ибо ненавидят нас, как гиена льва.
– Вот, интересно, за чтоб это им вас ненавидеть? – фыркнул в кружку странник.
– Да за все! – не захотел почувствовать иронии прямодушный кузнец. – За то, что победили, за то, что всегда побеждали вонючек черно… э… жопых! За то, что живем во сто раз богаче, за то, что молимся не истуканам деревянным, а…
– Истуканам каменным…
– Да, подожди ты! – собеседник шлепнул ладонью по кувшину, за малым не разбил и внимательно посмотрел на собутыльника – Как может говорить так правоверный роме? Мы молимся не истуканам, а истинным богам!
– Глубже надо смотреть. В самый центр социальной язвы. И проявлять толерантность.
– Слышь, прекрати материться за столом и не перебивай меня! – разошелся политически подкованный кузнец. – Я тебе так скажу: при владыке, ушедшем на Запад, простому человеку хорошо жилось, ну если конечно, руки не из жопы росли. Опять же, хочешь сына в школу отдать, пожалуйста – хоть ты будь пастух, хоть ты будь рыбак, хоть казначей бога. Все дети будут рядом сидеть и письму обучаться, законам там всяким и премудростям. И там уж жрецы смотрели, кто способности выказал большие. Никогда не оставляли в храмах неучей ленивых. Богатство богатством, происхождение – само собой, но способности и ум тоже значение имели! Не меньшее чем богатство и происхождение вельможное! Вот тот же Уна знаешь с чего начал? Вообще ни с чего! А стал начальником Врат Юга. Это тебе, знаешь, не кошка насрала. А почему? Образование было бесплатное! Ничего не платили, – лишь корми сам своего ребенка или плати за кормление, малую сумму. Нет, что ты не говори, при прошлом владыке порядок был, да будет жизнь его среди полей Иалу счастлива и изобильна.
– А мне говорили, что в последние годы старикан уже того… ну, не тот уже был. Шутка ли – век прожить!
– А ты, дружище, в рожу тому плюнь, кто так говорит! Владыка наш воистину богом был на земле и отцом для нас всех, потому и прожил ровно век. И я его уважаю! – рубанул рукой воздух кузнец. – А если кто, из им возвеличенных, оказался гиеной вонючей, так он в том не виноват.
– Дежа вю, друг Энеджеб, – с улыбкой произнес странник
– Чего? Опять ты выражаешься!
– Да я говорю, что все это когда-то было, может, наоборот, будет, раз уж сейчас это есть. Короче, я об этом уже от кого-то и где-то слышал.
– Конечно, будет, – уверенно пообещал кузнец, – еще и не то будет. А слышать ты это мог везде: походи по городу да послушай – еще и не то услышишь. Сам только не болтай, а то бога Ра помянуть не успеешь, как окажешься с драной задницей и в каменоломне, если не чего похуже. Не-ет, раньше такого не было!
– Верю, друг, верю. И насчет драной задницы и насчет – то ли еще будет. Что будет – попробуем изменить, а свою задницу – сберечь, она у нас – самое дорогое место после Шу, Аху, Ку и Би. Однако смотри-ка, Небесный охотник уже полностью вышел из Ахета; пора бы нам на отдых, тебе же завтра работать. – озаботился странник.
– Э-э, брат, да ты совсем на чужбине замотался – завтра выходной! Впрочем, и вправду пора дать людям отдохнуть.
Выйдя на темную улицу, собутыльники потянулись, вдохнули полной грудью и вестник предложил, прижимая к груди кувшин с пивом:
– А давай-ка грянем, нашу, египетскую народную, про удальца Уну.
Они обнялись и слегка пошатываясь, двинулись вниз по улице, а в ночное небо, укрывающее Дом души Птаха взлетела старинная боевая песня:
– Вернулось войско благополучно
– Взрыв всю страну Хериуша
– Вернулось оно благополучно
– Разрушив ее укрепленья
– Вернулось это войско благополучно
– Срубив все сады и деревья
– Вернулось оно благополучно
– Бросив огонь на селенья
– Перебив все ее отряды
– В числе многих десятков тысяч
– А так же детей и женщин
– Кидали в огонь для смеха
– Вернулось оно благополучно
– Вытоптав все посевы
– На тот неудачный случай
– Что кто-то огня избегнул
– Вернулось войско благополучно
– Оставив лишь смрадные трупы
– Вернулось оно благополучно
– Гоня пред собой толпы пленных
– Государь мой и повелитель
– Похвалил меня очень и очень
– Вернулся домой я с почетом
– Обнял детей и супругу
