скачать книгу бесплатно
– Купцы из Шербура продают свои товары в Кум. Лучше всего идут бочки с сидром, сырные головы и тонкое полотно.
Уилвульф кивнул.
– Знаю, товары у вас неплохие.
– Нам назойливо чинят препятствия местные власти в Куме.
Он нахмурился и раздраженно процедил:
– Это я – власть в Куме.
– Как скажешь. Но твои люди, похоже, творят все, что им заблагорассудится. Всегда происходят задержки. С наших купцов требуют взятки. Никто не знает, сколько с тебя возьмут завтра, если сегодня взяли столько-то. Потому-то наши купцы стараются не связываться с Кумом.
– Каждый вождь вправе облагать чужаков пошлиной, разве нет?
– Согласна, но она не должна меняться непрерывно. Да и задержки с взятками – это лишнее.
– Придется потрудиться.
– Кого ты опасаешься больше – своих людей или викингов?
– Хорошо сказано. – Уилвульф задумчиво почесал в затылке. – По-твоему, именно этого хочет твой отец?
– Честно сказать, я его не спрашивала и говорю сейчас не от его имени. Он сам за себя выскажется. Я просто даю тебе совет, опираясь на свой опыт – уж мне ли не знать отца.
Между тем охотники стали собираться. Граф Хьюберт крикнул:
– Обратно поедем мимо каменоломни! Там наверняка залегли матерые кабаны!
Уилвульф поднялся и пообещал Рагне:
– Я подумаю над твоими словами.
Тронулись в путь. Уилвульф ехал рядом с Рагной, погруженный в размышления, и не издавал ни звука, но девушка не жаловалась – наконец-то она сумела обратить на себя его внимание и заставила прислушаться.
Заметно потеплело. Лошади шли бодро, будто понимая, что возвращаются домой. Рагна было подумала, что охота закончилась, но внезапно увидела клочок перепаханной земли – кабаны выкапывали корни и кротов, свою излюбленную еду. Конечно, собаки сразу взяли след.
Свора рванулась вперед, лошади поскакали за собаками, и вскоре Рагна разглядела новую добычу: на сей раз самцы, трое или, может быть, четверо. Кабаны промчались через рощицу, где дубы росли вперемешку с буками, а затем разделились – трое свернули на узкую тропинку, а четвертый вломился прямиком в заросли. Охотники погнались за тремя первыми, но Уилвульф кинулся за одиночкой, и Рагна присоединилась к заморскому гостю.
Кабан, насколько она успела заметить, был матерым, из его пасти торчали длинные клыки; в зарослях он затаился и, несмотря на приближение людей, не издавал ни звука. Уилвульф и Рагна объехали заросли – и заметили кабана впереди. Конь Уилвульфа перепрыгнул через ствол большого поваленного дерева. Рагна, решившая не отставать, подстегнула Астрид пятками: лошадь справилась, но едва-едва.
Зверь оказался сильным и выносливым. Лошади не отставали, но никак не могли его догнать. Стоило только подумать, что в следующий миг возможно будет наконец-то нанести разящий удар, как кабан резко менял направление бега.
Мелькнула мысль, что уже давно не слышно прочих охотников и собак.
Кабан выскочил на очередную поляну, и лошади прибавили прыти. Уилвульф очутился слева от зверя, а Рагна настигала того справа.
Уилвульф догнал кабана и ударил копьем. Зверь вывернулся в последнее мгновение. Наконечник копья вонзился ему в круп, ранил, но ничуть не замедлил. Кабан развернулся – и устремился на Рагну. Девушка подалась влево, дергая за поводья, и Астрид уверенной рысью двинулась на кабана. Рагна перехватила поудобнее копье, острием вниз. Кабан вновь попытался уклониться, но запоздал, и копье Рагны воткнулось ему точно в разинутую пасть. Она крепко стиснула рукоять, налегая всем своим весом, и толкнула копье вперед, а когда почувствовала, что вот-вот выпадет из седла, – ослабила хватку. Подскакавший Уилвульф ударил кабана в толстую шею, и зверь рухнул наземь.
Спешились, раскрасневшиеся и тяжело дышавшие.
– Ты молодец! – одобрила Рагна.
– Это ты молодец! – воскликнул Уилвульф и вдруг поцеловал девушку.
Легкое касание губ – просто поздравительный поцелуй – неожиданно переросло в нечто большее. Рагна ощутила, как в Уилвульфе проснулось желание. Его усы щекотали ей кожу, его губы жадно приникали к ее устам. Более чем расположенная к такому, она приоткрыла рот, принимая его язык. Но тут донеслись сторонние звуки, и пришлось оторваться друг от друга.
Спустя мгновение их окружили другие охотники. Они принялись рассказывать, объясняя, что завалили кабана вдвоем, совместными усилиями. Этот кабан оказался главной добычей дня, так что Уилвульфа и Рагну поздравляли снова и снова.
Голова шла кругом, Рагну переполняло возбуждение – не столько от охоты, сколько от поцелуя. Она порадовалась про себя, когда все расселись в седла и направились домой. Девушка держалась чуть поодаль от остальных, размышляя, что, собственно, стояло за этим поцелуем.
Она не могла похвастаться умением разбираться в мужчинах, но все-таки догадывалась, что им доставляет удовольствие сорвать случайный поцелуй с губ красивой женщины при любой возможности. А еще им было свойственно довольно быстро забывать о случившемся. Пусть, когда их уста слились, она почувствовала, как в Уилвульфе пробуждается желание, все равно он, скорее всего, наслаждался этим слиянием ровно так же, как наслаждался бы спелой сливой – съел и забыл. Она же испытала нечто особенное, и поцелуй, длившийся совсем недолго, ее потряс. Раньше она целовалась с мальчишками, это бывало редко и никогда не вызывало в ней такого отклика.
Ей вспомнилось, как в детстве она купалась в море. Она всегда любила воду и со временем научилась хорошо плавать, однако давным-давно ее как-то подхватила и повлекла прочь огромная волна. Она тогда завизжала, потом ноги нащупали дно, а потом она снова смело бросилась обратно в воду. Почему-то пришло на память это ощущение полной беспомощности и страха – перед чем-то столь могущественным и восхитительным.
С какой стати этот поцелуй так ее взволновал? Быть может, все дело в том, что ему предшествовало. Они с Уилвульфом беседовали на равных, он внимательно слушал Рагну, хотя со стороны казался вполне обычным мужчиной, который привык добиваться своего грубой силой и которому не до женских чувств и мыслей. А потом они вдвоем завалили матерого кабана, действовали слаженно, не сговариваясь, как если бы охотились вместе на протяжении многих лет. Все это, думалось Рагне, заронило в нее толику доверия к Уилвульфу, вот почему она ответила на поцелуй столь жарко и вполне искренне.
Ей хотелось повторения, в этом она нисколько не сомневалась. В следующий раз поцелуй должен длиться дольше. А затем… Нужно ли ей от него что-то еще? Трудно сказать. Надо выждать и посмотреть, как все сложится.
Разумеется, менять своего отношения к гостю она прилюдно не станет. Впредь будет держаться вежливо и с достоинством, иначе все сразу заметят и поймут. Женщины ведь улавливают подобные перемены с той же скоростью, с какой собаки встают на след кабана. Ни к чему, чтобы горничные в замке распускали о Рагне сплетни.
Зато наедине все будет по-другому. Она твердо решила, что встретится с Уилвульфом один на один по крайней мере еще разок, прежде чем он уплывет. К сожалению, уединиться в замке могли разве что граф с графиней, всем прочим приходилось выставлять личное на обозрение ближних. Крестьянам проще, подумала Рагна, можно ускользнуть в лес или возлечь посреди поля спелой пшеницы. Как же ей подстроить эту тайную встречу с Уилвульфом?
Она вернулась в замок, так и не найдя ответа.
Передала Астрид конюху и двинулась в башню, где сразу угодила в руки ожидавшей ее матери.
Женевьева увлекла дочь в личные покои и отмахнулась от рассказа об охоте.
– Отличные новости! – объявила она. Ее глаза блестели. – Я разговаривала с отцом Луи. Завтра он едет обратно в Реймс. Он сказал, что ты ему понравилась!
– Приятно слышать, – отозвалась Рагна, сама не зная, что конкретно имеет в виду.
– Он прибавил, что ты немного прямолинейна – нам ли не знать! – но, как он думает, с годами избавишься от этого недостатка. Вообще отец Луи считает, что ты сумеешь поддержать Гийома, когда тот станет графом Реймсским. Похоже, ты умело разобралась с тем спором в Сен-Мартене.
– А почему Луи думает, что Гийому понадобится поддержка? – с подозрением спросила Рагна. – Он будет слабым правителем?
– Хватит везде искать подвох! – отрубила мать. – Кажется, мы нашли тебе мужа, так что радуйся!
– Я радуюсь, мама, – заверила Рагна.
* * *
Она все же нашла укромное местечко для поцелуев.
За деревянным частоколом, помимо самого замка, скрывалось множество других построек – конюшни и сараи для скота; пекарня, пивоварня и кухня, семейные дома и кладовые, где хранились копченые мясо и рыба, мука, сидр, сыр и сено. Амбар для сена пока пустовал, ведь на пастбищах в разгар лета хватало свежей травы.
В первый раз Рагна отвела Уилвульфа туда под тем предлогом, что хочет показать ему, где его люди могут сложить на время свое оружие и доспехи. Он поцеловал ее, едва она притворила дверь, и этот поцелуй вышел, пожалуй, еще более возбуждающим, чем первый. Словом, амбар быстро сделался для них местом регулярных свиданий. С наступлением ночи, то есть поздним вечером, они оба выходили из башни, как поступало большинство обитателей замка за час до сна, и украдкой, отдельно друг от друга, пробирались в амбар. Там пахло плесенью, но они этого не замечали. С каждым днем они ласкали друг друга все откровеннее, но всякий раз Рагна останавливала Уилвульфа и уходила, тяжело дыша.
Они старались быть осторожными, но не сумели до конца обмануть Женевьеву. Графиня ничего не знала о встречах в амбаре, но явно догадывалась о страсти, что вспыхнула между ее дочерью и заморским гостем. Впрочем, говорила она об этом, по своему обыкновению, намеками.
– В Англии жить несладко, – обронила она однажды как бы между делом.
– Когда ты успела там побывать? – хмуро спросила Рагна, заранее зная ответ.
– Я никогда там не бывала, – не стала отрицать Женевьева, – но мне говорили, что там холодно и постоянно льет дождь.
– Хорошо, что мне не нужно туда ехать.
От матери так просто было не отделаться.
– Англичане не заслуживают доверия, – продолжала она.
– Разве? – Уилвульф показал себя человеком умным и на удивление душевным. В амбаре он проявлял поразительную нежность и заботу. Не стремился подчинять и властвовать, вел себя неотразимо притягательно. Как-то раз ему приснилось, что его связали веревкой из рыжих волос Рагны, поведал он, и проснулся он возбужденным. Девушка и сама испытала прилив желания, когда его слушала. Заслуживал ли он доверия? Наверное, да, но было очевидно, что мать думает иначе.
– Почему ты так говоришь? – спросила Рагна.
– Они держат слово, когда им удобно, и легко его нарушают.
– Можно подумать, что мы, норманны, поступаем по-другому.
Женевьева вздохнула.
– Ты умна, Рагна, но далеко не настолько, как тебе кажется.
То же самое можно сказать о многих людях, подумала Рагна, от отца Луи до швеи Агнес; с чего бы ей самой отличаться от большинства?
– Быть может, ты права, мама.
Женевьева поспешила закрепить свое преимущество.
– Твой отец испортил тебя, когда стал обучать управлению. Женщина никогда не сможет быть правительницей.
– Еще как сможет! – возразила Рагна более пылко, чем намеревалась. – Женщина может быть королевой, графиней, настоятельницей в большом или малом монастыре.
– Лишь под началом и по воле мужчины.
– Если так рассуждать, то да, но тут многое зависит от характера самой женщины.
– Значит, ты собираешься стать королевой?
– Я не знаю, кем стану, но мне хотелось бы править совместно с мужем, говорить с ним на равных о том, что нужно сделать, чтобы наши владения пребывали в счастье и процветали.
Женевьева печально покачала головой.
– Мечты, мечты… Все ими грезят…
Больше она ничего не сказала.
Между тем переговоры Уилвульфа с графом Хьюбертом продолжались. Графу понравилась мысль обезопасить движение норманнских товаров через порт Кума, ведь он брал пошлину со всех судов, прибывающих в Шербур и выходящих оттуда. Обсуждение нередко перерастало в спор: Уилвульф не хотел снижать ставки на ввоз, а Хьюберт настаивал на полной отмене сборов; впрочем, оба были согласны в том, что эти сборы нужно как-то упорядочить.
Хьюберт уточнил, требуется ли одобрение английского короля Этельреда на соглашение, о котором они договаривались. Уилвульф признался, что не испрашивал у короля предварительное разрешение, и довольно легкомысленно прибавил, что непременно попросит Этельреда одобрить – мол, он уверен, что король не откажет. Граф Хьюберт позже сказал Рагне, что подобное легкомыслие его немного смущает, но, с другой стороны, норманны мало что теряют.
Рагна гадала, почему Уилвульф не привез с собой в Нормандию кого-то из своих советников, и лишь какое-то время спустя поняла, что таковых у него попросту нет. Он принимал множество решений на суде, в присутствии своих танов, а порой советовался со своим братом-епископом, но чаще всего решал и правил самостоятельно.
В конце концов Хьюберт и Уилвульф достигли соглашения, и графский писец составил договор. Свидетелями выступили епископ Байе и несколько знатных норманнских воинов и священнослужителей, гостивших в замке в тот день.
Затем Уилвульф стал собираться домой.
Рагна ждала, что он заговорит о будущем. Ей хотелось повидаться с ним снова, но как быть, когда он уплывет в свою страну?
Что для него их отношения? Мимолетное увлечение? Конечно нет. На свете полным-полно смазливых крестьянок, которые охотно возлягут со знатным мужчиной, не говоря уже о рабынях-наложницах, лишенных права выбора. Уилвульф явно увидел в ней, Рагне, нечто особенное, потому и встречался с нею тайком каждый день, целовал и ласкал.
Стоило бы, пожалуй, прямо спросить, каковы его намерения, однако Рагна сдерживалась. Девушке ни к чему показывать мужчине, что она в нем нуждается. Кроме того, мешала собственная гордость. Если она ему дорога, он сам заведет разговор, а если промолчит, значит, так тому и быть.
Корабль ждал, ветер был попутным, и Уилвульф сказал, что уплывет следующим утром, когда они снова встретились в амбаре.
Предстоящее отбытие и обстоятельство, что они вряд ли увидятся когда-нибудь еще, могли бы остудить желание Рагны, но случилось обратное – она словно воспламенилась изнутри. Она цеплялась за Уилвульфа так, будто рассчитывала силой удержать его в Шербуре. Когда он прикоснулся к ее груди, она настолько возбудилась, что ощутила влагу на внутренних сторонах бедер.
Она прижалась к нему всем телом, чтобы сквозь одежду ощутить его затвердевшую плоть, и они задвигались вместе, как во время соития. Она приподняла длинный подол платья, чтобы острее чувствовать. Возбуждение становилось все сильнее. В глубине души она понимала, что перестает владеть собой, но отказывалась внимать голосу разума.
На Уилвульфе была рубаха до колен, и каким-то неведомым образом он исхитрился ее задрать. Никто не носил нижнего белья – вообще белье надевали только по особым поводам, например, чтобы удобнее было ездить верхом. Рагна с восторгом ощутила прикосновение обнаженной плоти.
Мгновение спустя он вошел в нее.
Она смутно слышала, как он проговорил:
– Ты уверена?..
Она перебила:
– Глубже, глубже!
Внезапно накатила острая боль, но она длилась всего несколько мгновений, а потом нахлынуло сплошное удовольствие. Рагне хотелось, чтобы это чувство растянулось навечно, но Уилвульф стал двигаться резче, и вдруг оба содрогнулись от обоюдного исступления, и она ощутила внутри себя горячую жидкость. Было похоже на конец света.
Она ухватилась за Уилвульфа, чувствуя, что ее ноги могут подкоситься в любой миг. Он долго прижимал ее к себе, затем наконец чуть отодвинулся и заглянул ей в глаза.
– Ого! – Выглядел он так, будто нечто крайне его изумило.
Кое-как справившись с обуявшим ее ликованием, Рагна хрипло спросила:
– Всегда так бывает?
– Вот уж нет, – откликнулся он. – Почти никогда.
* * *
Прислуга спала на полу, но у Рагны, ее брата Ричарда и нескольких старших слуг имелись собственные кровати – широкие скамьи у стены с полотняными тюфяками, набитыми соломой. Летом Рагна накрывалась простыней, а зимой спала под шерстяным одеялом. Тем вечером, когда в помещении затушили все свечи, она свернулась под простыней и принялась вспоминать.
