скачать книгу бесплатно
– Он хороший мастер, но ужасно заносчивый, чересчур ухаживает за собой, как женщина, и вдобавок совсем несимпатичный, даже отталкивающий.
На мгновение я пожалел, что спросил.
– А школа тебе по душе?
– Там весело. Вокруг только дети с их проблемами и переживаниями. Иногда мне так смешно их слушать. Они постоянно делятся своими мыслями, просят дать совет, а девчонки сплетничают о мальчишках, надевают яркие вещи и красятся, чтобы им понравиться. А те кривляются друг перед другом, пытаясь показать, какие они взрослые. Мы часто проводим занятия на свежем воздухе, ездим в парки и к карьеру. Они стали мне как родные. Сама школа находится в авиагородке, это такой район на окраине Питера. Вообще-то, он называется Московский, но мы привыкли по-своему.
– А почему авиагородок?
– Потому что в самом центре находится аэропорт Пулково, а по соседству построили летную академию, гостиницу для пилотов и три развлекательных комплекса с магазинами. Там вот мы и живем и после уроков часто встречаемся на улицах по несколько раз за вечер. Молодежь гуляет кучками, но обычно все проходит тихо и мирно, и мы с братом стараемся не отставать.
– У тебя есть брат?
– Даже два. Один родной, ему тридцать пять, а другой сводный, Алекс, совсем еще ребенок. Ему всего пятнадцать, он учится в классе, где я руководитель.
– Здорово. Тебе, наверное, не приходится скучать ни минуты.
– Это точно. Вот, в конце будущей недели заезжаем в новое помещение, где будут продаваться мои авторские футболки и картины. Арендная плата в больших помещениях намного меньше.
– Так ты еще и дизайнер?
– Да, – она мечтательно улыбнулась. – На мой взгляд, это очень перспективное направление. Мне доставляет удовольствие выбирать хорошие вещи и делать их эксклюзивными. У нас в стране так мало людей с хорошим вкусом, и большинство одеваются как попало. Вот впереди идет мужчина в брюках на несколько размеров больше, чем нужно на самом деле, а эта женщина напялила на себя какой-то мешок. И самое ужасное – они этого не замечают.
Я невольно осмотрел видимую часть себя. Сколько лет джинсам? Кажется, около четырех.
– Здорово, если бы получилось создать свою собственную линию одежды и развивать ее, проводить дефиле, участвовать в выставках. Алекс помогает с ремонтом: красит стены, прикручивает всякие полочки и расставляет стеллажи.
– У вас полно работы. Ты действительно творческий человек.
– Спасибо. Я еще пыталась писать о Питере и даже отослала свой рассказ на литературный конкурс.
– И как результаты?
– Его не опубликовали, а я так старалась.
– Не расстраивайся. Они наверняка ничего не понимают в прозе, а о чем он?
– О городе и девушке, которая искала что-то настоящее и ценное.
– Это ты?
– Не совсем. Потом сам скажешь, похожа она на меня или нет.
– Хорошо.
Мы подходили к парадному входу Эрмитажа.
– Тебе сейчас хочется туда? – спросила Аня.
– Наверное. А тебе?
– Давай сбежим отсюда. Сегодня интеллигенты и туристы нагоняют на меня тоску.
Мне показалось, что она развеселилась, и в голосе появились озорные нотки.
– А куда?
– Да куда угодно. Например, пойдем на другой остров, через мост.
Она вприпрыжку побежала к парку, увлекая меня за собой. Ее рука очень приятная на ощупь, но сильно замерзшая. Вроде бы, ничего особенного не произошло, но я почувствовал, как внутри, словно снежный ком, нарастает странное волнение.
Холодный воздух ощущался в легких тяжелой гирей. Я обернулся. Кладезь мировой истории остался позади и задумчиво смотрел нам вслед. Какие секреты он хранит?
Аня как ребенок носилась вокруг меня, толкаясь и смеясь. Это какая-то игра вроде «догонялок», но мне никак не удавалось дотронуться до нее. Я сосредоточился и услышал приближающиеся сзади шаги. Извернувшись, я схватил и сжал ее как удав, и, оказавшись напротив нее, все остальное исчезло. Этот эффект уже начал пугать меня. Аня ослабла, повиснув на моих плечах, и пристально посмотрела на меня. Я коснулся ее губ своими и как будто ощутил очень нежный, сладкий, дорогой, с горчинкой, напиток. Мы простояли так, пока не начали замерзать. Юркнув в подъезд ближайшего дома, мы скрылись от ледяного северного ветра и посторонних глаз. Наши тела дрожали от холода и волнения. Если бы она спросила, я бы сказал, что люблю ее. Но каждый понимал, что сейчас тишина дороже любого сокровища.
Рядом раздался какой-то шорох, и по лестнице вниз стрелой прошмыгнула самая что ни на есть настоящая крыса. Аня вздрогнула от испуга, и мы рассмеялись. Реальность вновь обозначила себя. Не знаю, вовремя это случилось или нет? Сколько часов прошло в этом уголке мира? На улице уже почти стемнело. Ей надо возвращаться. Я поймал такси, и оно понесло нас через весь город, мимо разноцветных витрин и магазинов, памятников и соборов. В окнах домов зажигался желтый свет, и жизнь медленно перемещалась в теплые квартиры и уютные кафе, где ждали родные и друзья, душевные разговоры и новые знакомства. Мне захотелось заглянуть за эту занавеску гармонии и непринужденности.
Мы ехали, обнявшись на заднем сиденье, болтая обо всем на свете. Теперь я ничего не чувствовал, и только надвигающаяся ночь манила меня своими пестрыми крыльями. Одиночество незаметно во тьме подкрадывалось ко мне со всех сторон.
Вокруг ничего не было видно, когда автомобиль остановился у дома номер пять на улице Взлётной. Я попросил водителя подождать и проводил Аню до подъезда, который она называла парадной. У коренных петербуржцев очень необычный диалект. Произношение некоторых слов можно услышать только здесь. Многие ученые считают феномен пережитком прошлого, но мне представлялось это частью истории, отличительной особенностью, которую, несомненно, надо сохранить.
– Мне очень понравился этот день, и я хочу преподнести тебе один очень ценный для меня подарок, – сказала Аня.
– Какой? Да, отлично прогулялись.
– Потом узнаешь. Ты долго пробудешь здесь?
– Около недели… А впрочем, как получится.
– Позвони мне по этому номеру, как сможешь, – она протянула мне листочек, на котором нацарапала цифры.
– Хорошо.
– Буду думать о тебе.
– Я тоже.
– Осторожнее, пожалуйста.
Я поцеловал ее и быстрыми шагами направился к транспорту. Водитель всю дорогу разглагольствовал о знаках зодиака, их совместимости и прочей ерунде, убеждая поверить в предсказания астрологических прогнозов. Его, по-видимому, мало интересовало мое молчание в ответ, и он невозмутимо продолжал, словно говорил сам с собой. Я вышел у магазина с запчастями и приобрел там новые высоковольтные провода для свечей зажигания. После хитрых манипуляций мотор наконец заработал. У меня отлегло от сердца, мой вечер только начался. В небольшом киоске за углом я купил чай, блины с мясом и с картошкой. По вкусу они напоминали домашние и таяли во рту. Сейчас, когда я снова один, и нет никаких обязательств, когда можно спокойно расслабиться, и моего звонка ждет красивая девушка, когда от меня зависит, что будет дальше, когда сидишь вот так, сняв обувь и закинув ноги на руль, ощущается вся прелесть существования. Это, пожалуй, самый лучший момент, ради которого стоило ехать так далеко и спать на вокзале с бродягами по соседству. Или это уже настоящая жизнь, а вовсе не существование? Эмоции кипят и убегают, словно молоко из кастрюли на конфорке газовой плиты. И что она нашла во мне? Может, дело совсем не во мне? Но разве это имеет значение, когда за спиной у Ани два таких прекрасных крыла?
Мне предстояло найти место для ночлега. На Гражданском проспекте, около станции метро «Академическая», по рассказам Артура, должна скрываться недорогая гостиница. На всякий случай он дал мне ее адрес, потому что отыскать ее, не зная города, было бы непросто. Отель занимал несколько этажей в старой высотной свечке. Неоновая вывеска, видимо, уже давно не горела, а буквы на ней стерлись и поблекли. Сонная консьержка зарегистрировала меня на седьмом этаже, забрав аванс сразу за трое суток. Номер напоминал кладовую комнату с удобствами: раковиной, унитазом и горячей водой, и только душ находился в конце коридора. Я затащил свою сумку и рухнул на кровать, которая поприветствовала меня мелодичным скрипом.
На следующее утро я привел себя в порядок, искупался, разобрал некоторые вещи и открыл окно: оттуда пахло весной. Мне удалось забраться на подоконник и свесить ноги наружу – от высоты засосало под ложечкой. Сорваться вниз совсем несложно. На миг я вдруг понял, как сильно мне хочется жить. В городе N я часто размышлял, зачем и для чего появился на свет, как принести пользу, кому я нужен и есть ли во всем этом хоть какой-нибудь смысл. Пару раз я даже подумывал свести счеты с жизнью. Каким же я был юным глупцом, отчаянным, безрассудным трусом. Что же помешало мне, ведь тогда все стало бы таким простым и понятным. Там, внизу – мое настоящее и будущее. Это все, что мне требуется знать.
Горячий утренний кофе обжигал обветренные губы. В кафе, в вестибюле, я позавтракал яичницей с беконом и бутербродом с джемом. Вчера мне бросилось в глаза объявление о проведении книжной ярмарки, и я решил туда наведаться.
Огромный сквер целиком заставили шатрами с разной литературой и периодикой за полвека. Пространства отчаянно не хватало, и перевязанные шпагатом тома книг валялись прямо на мокром асфальте. С покупателями дело обстояло совсем скверно. Основной контингент клиентов состоял из бедных студентов и пенсионеров, а цены снизили до минимума. Например, все собрание сочинений Достоевского продавалось всего за девяносто рублей. Ветер с Невы не давал никому поблажек, хотя солнце старалось согреть нас искусственным теплом. Мне приглянулся роман Жана-Поля Сартра «Тошнота», и торговец предложил обмен. С собой я принес книгу Ремарка «Искра жизни», которую знал почти наизусть, и охотно согласился. Мы подписали обложки и распрощались.
«Многим эта книга не нравится, они говорят, что слишком нудно, слишком серо, слишком абсурдно. Но это одна из лучших работ Жан-ПоляСартра, по крайней мере основополагающая, раскрывающая нам самого Жан-Поля, а может быть, и что-то в нас… Но даже если она не понравится, может, она хотя бы обратит внимание на другие работы Жан-Поля. Санкт-Петербург». Дата и подпись.
Вдохновение сегодня улетело с кем-то другим, так что мне не хотелось даже слышать об искусстве. Иногда перенасыщаешься ощущением одухотворенности и становишься равнодушным ко всем великим творениям. Это как наркомания, когда есть шанс попасть в зависимость. В этот миг что-то меняется в тебе, ломается, и можно угодить в большую пустую яму, где лишь ты, твои мысли и воспоминания. Неприятная штука. И это только один из возможных вариантов, поэтому надо учиться получать удовольствие от более простых вещей.
Я нашел телефонную будку и набрал номер Ани. Трубку долго не брали, как вдруг послышалось щелканье, а затем знакомый голос. Мы договорились встретиться у метро «Сенная площадь». Я залез в автомобиль, включил музыку и в ожидании неизвестности поехал к условленному месту.
Огромный торговый комплекс блестел и переливался своими стеклянными башнями. Они сверкали в сумраке наступающего вечера и, изящно маскируясь, принимали цвет серого неба. Новые строительные технологии, позволяющие не нарушать целостности сооружения, стоили очень дорого.
Я купил букет цветов и стал ждать. Чувства радости и гордости переполняли меня. Рядом, у входа, перекупщики продавали часы и золото, а мужчина-плакат предлагал поменять иностранную валюту по выгодному курсу. Я вдруг увидел всю размазанную картину моих действий другими глазами и показался себе жалким с этими растениями в руках. Мне чудилось, что я должен здесь находиться. Точка возврата пройдена. Процесс запустился и стал необратимым, как таймер обратного отсчета на взрывном устройстве. Сколько же минут там осталось? Но теперь не все зависело от меня одного. Куда же заведет этот круговорот событий? А может быть, это всего-навсего гнусные проделки судьбы, ведь каждый человек нужен только до того, пока не исполнится его предназначение. А дальше? Лавировать по течению? Или люди придумали такую теорию, чтобы обрести цель, чтобы меньше бояться конца, ведь смерть – это всегда страшно, не думать о ней невозможно. Подобно собственной тени, она всегда недалеко, всегда за спиной. Стоит только оступиться или забыться, как она незамедлительно напомнит о себе. И человек сражается, бьется до конца, даже понимая, что шансов нет. Редко кому хватает сил уйти непобежденным и не обременять своих близких.
Я стоял, облокотившись на перила, с отсутствующим взглядом; и только когда лицо Ани очутилось прямо перед моим, я очнулся и вспомнил про цветы. Она пощекотала меня и обняла как-то по-детски.
– Прости. Это тебе, – я протянул ей ромашки.
– Спасибо. Что-то случилось? Ты какой-то отрешенный.
– Нет, все в порядке. Задумался о работе, – выкрутился я.
– И что с ней?
– Предстоит многое сделать. Новые проекты уже в стадии реализации, а времени так мало. Ты не замечала, что оно всегда идет с разной скоростью?
– Да, наверное. Но пусть сейчас оно тянется, чтобы все успеть и подольше побыть вместе.
– Ты, как всегда, права. Куда сходим?
– Пойдем в торговый центр, заглянем в магазины и поищем скидки на одежду. Устрою тебе авторскую экскурсию, – она улыбнулась. – Там же и перекусим.
– А ты проголодалась?
– Немножко.
– Тогда в путь.
Она взяла меня за руку и потянула вперед. Супермаркет изнутри оказался еще больше, чем я представлял. Пять или шесть этажей с магазинами, закусочными, боулингом и даже кинотеатром. Здесь было абсолютно все и на любой вкус. Мы заходили в бутики один за другим. Аня щупала вещи, проверяя их качество, изучала ценники, прикидывала на себя, а некоторые из них примеряла и выходила покрасоваться. Мне стало очень приятно. Я почувствовал себя богатым, успешным и семейным человеком. Какой контраст ощущений! Мне захотелось купить ей что-нибудь, и хотя Аня всячески сопротивлялась, но все-таки выбрала черную шерстяную кофточку, цена которой сократила мое пребывание в Петербурге еще на несколько дней. Вприпрыжку по бесконечным переходам мы долетели до кафе, и съели там по бутерброду с тунцом и зеленым салатом, запивая все томатным соком. Я глазел на улицу и на надвигающие тучи через прозрачные стены, наблюдая за крохотными людьми, спасающимися от непогоды.
Подкрепившись, мы решили сходить в кино, и я купил билеты на фильм с романтичным названием. Свет погас. Ноги у меня гудели и разваливались на составные части. Почему-то от посещения магазинов устаешь намного больше, чем от хорошей тренировки. Немного посмотрев начало, я устроился поудобней и случайно уснул, а через час заметил, что Аня плачет, глядя на экран. Я пошутил над ней и следом же начал успокаивать. Слезы быстро высохли. Она хорошо умела контролировать себя, но не стала говорить, в чем дело, сославшись на эмоциональную концовку.
Был поздний вечер.
– Может, посидим еще немного, выпьем чего-нибудь горячего? Для такого вечера подойдет старый добрый глинтвейн, хотя, наверное, они не умеют правильно его готовить.
– Да? А как надо?
– О, это целая наука. Меня однажды научил мой приятель-гробовщик.
– Ужас. Ты работал на кладбище?
– Да нет, просто знакомый. Они там частенько приободряются горячительными напитками.
– Я бы не смогла там находиться.
– Их заставляет нужда, и, кроме того, платят там отменно, так как немногие горят желанием заводить знакомства с мертвецами.
– Кстати, ты так и не сказал, где остановился. Давай там и сделаем его!
– Хорошая идея. Только купим по пути все волшебные ингредиенты.
Мы приобрели пару бутылок красного сухого вина, апельсины, лимоны, корицу, мед и отправились ко мне. Спиртовку я всегда возил с собой в багажнике.
Она перевернулась на живот. В лунном свете спина и плечи казались посеребренными. Я сидел у окна и курил.
– Налей, пожалуйста, мне еще. Я наполнил два стакана.
– Как тебе глинтвейн?
– Восхитительно. Теперь ночами станем пить только его. Это будет наш секрет.
– Есть много других рецептов.
– Нет, – резко возразила Аня, – только самый лучший.
– Хорошо, но нужно разнообразие.
– Ты такой непостоянный?
– Наоборот. Необходимо чередовать части, чтобы в итоге собиралось что-то целое, как кубик Рубика. Вращая разные стороны и наслаждаясь процессом, в конечном счете получаешь идеальное сочетание.
– Иногда ты так выражаешься, милый, что мне кажется, – это слова шестидесятилетнего старика.
– Вот спасибо. Но иногда мне и самому так думается.
– Не обижайся. Это комплимент.
– Меня трудно обидеть.
– На этот счет ты заблуждаешься.
Она улыбнулась, и я почувствовал себя ребенком.
– Ты счастлив?
– Сейчас да.
– А вообще?
– Конечно, нет. Ведь скоро уже три утра, и ты собираешься смотреть сны.
– Что же в этом плохого?
